Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
читать дальшеГлава 11.
Зачем я прилагаю столько усилий? Я же эгоист, эгоцентрист. Зачем тогда? Много лет назад я поклялся, что любой ценой добьюсь в жизни счастья. Ради чего перечеркиваю собственные достижения? Жизнь пойдет под откос. Как же приоритеты, идеалы, принципы? Готов ли я пойти на жертвы? Что со мной происходит? С ума схожу что ли?
Принс быстро и уверенно шел по коридору “нижней” лаборатории. Попасть сюда труда не составило. Любопытных здесь не держали, но лучше сохранять инкогнито. Охранники располагались по всему периметру в зоне видимости друг друга. Код доступа проверяли в начале каждого сектора. Лицо и фигуру Принса скрывал защитный костюм для работы с токсичными веществами из плотной ткани. Парень старался не попадать под видеонаблюдение. Не легкая задача, если принимать во внимание хаотично движущиеся шары, так и норовившие ткнуться в лицо. Парень дважды оборачивался к случайно встретившимся по дороге с глупейшим вопросом; с остервенением изучал какую—то писульку и даже запрыгнул в первую попавшуюся лабораторию. Далеко не заходил, так постоял в темном коридорчике минут пять.
Адреналин будоражил кровь, это пьянящее чувство было родом из детства, когда он был голодным, злым, но невероятно гордым ребенком. Руки подрагивали, пока он сверялся с картой на портативном миникоме. Датчик упорно показывал на дальнюю, давно заброшенную лабораторию в секторе 2Ц на самом нижнем ярусе.
Вроде бы там произошла утечка ртути. Или ошибаюсь? Не помню толком, почему ее закрыли.
Однако пустовала она с давних пор. Принс прошел по слабо освещенному коридору, спустился на лифте, вильнул в бок и наткнулся на первую серьезную преграду. Двойная бронированная дверь. Кроме кодов доступа требовался личный штрихкод главы института.
Черт. Неужели кроме Джереми сюда никто не заходит? С другой стороны, должен быть кто—то, кто обслуживает аппаратуру. Оператор, наладчик и наблюдатель в одном лице. Попробуем временный доступ. Недаром тут стоит ограничитель времени.
Пока Принс вводил код на панели, по спине пробежало несколько холодных ручейков, а губы искусал в кровь.
Опасность. У нее свой собственный запах. Если, не дай Бог, Джереми одновременно со мной активирует код доступа — сработает система защиты и меня обнаружат. А дальше… Страшно подумать, что будет дальше. Поэтому повторяем вопрос, за каким чертом меня сюда понесло!?
Дверь открылась. Пошел обратный отсчет. Пять минут. Маловато. Он осторожно подсоединил к панели крошечный аппаратик. Отсчет времени приостановился. В любом случае, долго здесь оставаться он не намерен. Парень вошел в лабораторию и огляделся.
Как я и думал…
Новейшее оборудование находилось в активно—рабочем состоянии. Гудели компьютеры, мигали датчики. На титановых столах громоздились стопки компьютерной распечатки, регистраторы и пухлые пропластиковые папки закрытые на кодовые замки. По периметру комнаты нависали полки с нижней подсветкой, из—за чего стоявшие на них колбы с химикатами смахивали на анализы инопланетян.
Я стал героем низкосортного триллера. Сейчас откроется какой—нибудь ящик и вывалится зомбированный мутант, выковырнет глазик и спросит как дела.
Принс насмешливо хмыкнул.
Точно с ума сошел, что за ерунда лезет в голову? С другой стороны — обстановка обязывает. Вон даже подходящая тумба есть. Точнее — вертикальная криокамера. В таких обычно годами маринуют преступников.
Парень сверился с пеленгатором. По всем данным Линда, по крайней мере ее биочип, находится в этой комнате.
Что за черт? Ошибка или подстава? Нет, информатору можно верить.
Принс более внимательно осмотрелся и подошел к мониторам. Данные о биологическом организме, спирали ДНК, графики мутационных изменений.
А это что такое? Данные дублируются? Нет. В цифрах существенное различие. Как странно. Что тут исследуют? Мутационные изменения? Очень интересно. Меня такая информация касается напрямую. Хм…
Позабыв где он, и зачем пришел, подсел к ближайшему компьютеру. В крови взыграл ученый и… смертельно больной человек. Дважды воспользовавшись эксклюзивно украденными кодами доступа, просмотрел информацию. Увы, нереально изучить такой объем за пять минут. Нужно вникнуть, разобраться, многое обдумать. Однако для себя он кое—что почерпнул. Работа этой таинственной лаборатории напрямую связаны с ним, Принсем Лин Паркером. В файлах, он выступал под кодовым именем “испытуемый №0001”. Совпадали даты инъекции, общие сведения, данные о физическом состоянии и структуре лечения. Как ученый он легко сложил одно к другому.
Я надеялся, что Джереми не сделает из меня подопытного кролика. Зря надеялся.
Более подробную информацию добыть было трудно из—за несоответствия времени, места и действия. Принс достал флешку и воткнул в системный блок.
Удобная штука. Всегда должна быть в кармане. А это что такое? Черт! Зачем столько защиты?!!
На компьютере замелькали окна. Зная, по скудному “около—хакерскому” опыту, что так быть не должно, парень попытался скачать информацию. Но система отказалась на редкость враждебной: то и дело зависал компьютер, сведения скачивалась рваными ошметками, панически повизгивал антивирусник, предупреждая о нежелательном вторжении.
Такое ощущение, что программу писала Линда Фокс. Паршивый характер прошитый красным и написанный С++. Проверим как работают хакерские нанобиотики. Даже интересно какое из изобретений одно и того же человека победит в этой войне.
Из внутреннего кармана Принс вытащил полупрозрачную флешку, формой напоминающую округлый бутылек. В полупрозрачной сфере перекатывалась густая фосфорирующая субстанция. Невооруженным глазом невозможно понять, что это такое. Хакерское ноу—хау от Линды Фокс — микроскопические наноформы, содержащие специфичный вирус; он ловко маскировал следы вторжения в систему.
Главное, чтобы “деткам” хватило времени.
Микрокомпьютеры весело разлетелись по локальной сети. Окна перестали истерить и информация спокойно перешла на флешку. Бонусом явились какие—то посторонние файлы, но фильтровать поступления было не время.
Пора уходить. Вот только результат в минус. Линду так и не нашел. Похоже, ее биочип дал сбой. Или она… Нет. Виноват чип! Линда, конечно, редкая стерва, но не до такой степени, чтобы так подло умереть.
Принс отсоединил флешки и поправил стулья. Компьютеры мерно гудели. Криокамера загадочно сверкала в свете бликающих лампочек. Свет отражался от матовой поверхности, темная тень парня таинственно вытягивалась и преломлялась, притягивая взгляд.
Я об этом пожалею. Точно пожалею.
Есть две разновидности любопытства: своекорыстное — внушенное надеждой приобрести полезные сведения, и самолюбивое — вызванное желанием узнать то, что неизвестно другим. Общество испытывает поистине ненасытное любопытство ко всему, любопытства не заслуживающему. А я всего лишь частица этого общества.
Решившись, наконец, Принц подошел к криокамере и ввел код доступа, дабы деактивировать верхнюю защитную пластину. Датчики угрожающе запищали. Окно отъехало в сторону, открывая вид на неподвижное тело человека. Лицо закрыто кислородной маской. Изможденного переплетали жмуты тонких катетеров и трубок. Вены вздулись. Видимо человек был “в работе”. “Подопытный материал” находился в ужасающем состоянии. Множество уродливых синюшных шрамов пересекали руки, ноги и живот. Принс более внимательно пригляделся к цифрам на мониторе. Похоже, глубокая кома. Синеватая нездоровая кожа шелушилась, значит, человек находится под действием криотической жидкости долгое время. Хотя с другой стороны, жидкость визуально не похожа на обычный состав анабиотического вещества. Скорее всего, химическое соединение поддерживало жизнедеятельность организма. То есть, фактически, вот тут плавал труп… женщины.
Ну, или не женщины, но … Что за черт?
Принсу внезапно стало нечем дышать. Сердце екнуло в нехорошем предчувствии. Так не бывает.
Или бывает, но в очень плохом сне.
Фигура, рост, нездоровая худоба. Знакомая родинка под грудью…
Необходимо увидеть лицо.
Парень стал лихорадочно клацать по кнопкам. В какой—то момент, он и сам толком не понял, что сделал, защитный щиток на лице уехал вверх. Бледное до синевы лицо, тонкие светлые брови, длинноватый нос, зажатый какой—то прищепкой, бескровный рот искривленный кислородной трубкой.
Линда…Быть не может. Но как? Но что? Черт… черт…
Внутри все похолодело. С все нарастающим ужасом парень еще раз пересмотрел общие и метрические данные. Девушка была фактически мертва, если б не поддерживающая жизнь аппаратура. В горле стало сухо и горько. Ноги подкосились, и парень медленно осел на пол, уткнувшись лбом в холодное экзостекло.
За деньги люди отдавали честь, друзей, принципы и жизни. И лабиринт, по которому гонишься за деньгами, всегда выводит к той тёмной, опасной двери, за которой обязательно чего—то лишишься. Чего—то очень значимого.
История повторяется?
Из груди вырвался сухой, надрывный всхлип. Он бы заплакал, если б мог. Увы, слезы давно иссякли.
Как в последний миг перед глазами проносилась вся жизнь.
2137 год.
Тощий чернявый паренек лет пятнадцати медленно брел по пустынным, заснеженным улицам. В этом районе города ночью все словно умирало. Ни света фонарей, ни прохожих, даже патрульные аэромобили сюда не долетали.
Куцая выцветшая курточка согревала слабо, как и рваные короткие джинсы. Багряная кровь насквозь пропитала ткань на коленях, причиняя дополнительные неудобства. Тупая боль навязчивыми волнами растекалась по телу. Привычная ситуация. Когда живешь по законам улицы, которые по своей жестокости переходят все границы, приходиться и самому стать волком. То есть не волком, Вороном. Странная кличка накрепко приклеилась в их среде бродяжек, наркоманов и неудачливых воришек. Свое настоящее имя он не помнил. Лишь инициалы П.Л.П. Всегда один. Даже в толпе таких же, как и он дворняг. Дикий, неугомонный, озлобленный. Он не прощал даже крошечную обиду, зубами выгрызая право на гордость. Бесчисленное количество раз его избивали, но он всегда поднимался. Даже тогда, когда от боли глаза застила черная пелена, даже тогда, когда кашлял кровью и вынимал из ран осколки собственных костей. Вставал, чтобы победить…
Он с трудом вырвался из лап так называемых “ловцов” — людей торгующих живым товаром. Из—за его неимоверно привлекательной внешности Ворон стал мечтой многих дилеров порноиндустрии.
Однозначно, парень не мог родиться в благополучной семье, так как под кожей на запястье не бился искусственный пульс биочипа. То есть официально его не существовало. Единственной отрадой были книги. Он не мог сказать, где научился читать и писать: прошлое было покрыто мраком, словно первые несколько лет жизни стерли из памяти.
Книги не покупал, он их воровал. Как и кпк. Читал все: от дамских романов до квантовой физики. Среди немногих личных вещей был древний, потрепанный учебник математики. Почему—то он ассоциировался с теплой, благополучной жизнью и выученный на память, служил символом будущего.
— Ворон!
Из—за угла высунулся испуганный белобрысый паренек лет тринадцати. Такой же тощий и убогий.
— Я думал, ты не вернешься на этот раз. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной из—за накативших слез. Чернявый предпочел этих слез не увидеть.
— Тебя сдал кто—то из своих.
— Знаю.
— Что делать будешь? Так просто они не отвяжутся. Нужно залечь на дно.
Ворон не ответил. Он привалился к стене и глухо застонал. Прыжок в несколько метров из аэромобиля в сугроб так просто не минул. Белобрысый подбежал к нему и вовремя подставил плечо.
— Нельзя тебе назад. Я тут один подвал вскрыл. Там тепло. И еды немного припас. Пошли, Ворон. Только в обморок не падай, я не смогу тебя дотащить.
— Не думал даже.
Очень медленно, часто отдыхая, они пошли в район, где бродяжкам не место. Район обеспеченных людей.
У Ворона поднялась температура; его трясло, губы потрескались, а из груди вырывался надрывный кашель. Ужасно хотелось пить. Он падал на колени и ел снег. Белобрысый плакал, тянул за руку и просил идти дальше. Наконец, воспользовавшись кустарной электронной отмычкой, они вошли внутрь многоквартирного дома. Здесь жил средний класс, поэтому охранная система была не совершенна. Но для парнишек верхом роскоши была даже крыша над головой. Подростки вошли в теплый, чистый подвал и забились в дальний угол, чтобы их не могли сразу обнаружить и выставить вон. Блондинчик достал тюбик с антисептиком и, слушая приглушенные проклятия, обработал раны подельника. Не друга, дружбе и сантиментам на улице не место.
— У меня нет таблеток. Я не имею представления, как тебя лечить и доживешь ли ты до утра, но прошу — не умирай. Я не выживу без тебя, без твоего ума и чертовой изворотливости.
— Есть дай. Со вчерашнего дня ничего не ел.
В дрожащие, огненно—горячие руки сунули сухой кусок булки. Ворон жалобно посмотрел на него и грустно улыбнулся. Голод сводил внутренности, но сил откусить даже малюсенький кусочек не осталось.
_________________
Тогда было легче. Теперь Принс мог с уверенностью это сказать. В те далекие времена он переживал исключительно за себя. Это было правильно и не больно. Потому что беспокойство за другого человека отнимает часть сердца.
Странно, он пытался уйти от прошлого, а оказалось, оно всегда было рядом. Как позабыть свою семью? В то время он не считал знатного форточника со странным именем Крот и появившегося позже, весельчака и балагура Александра своей семьей. Скорее он их терпел, как элемент выживания на улице. Все—таки трое, это не один.
Линда говорила, что у меня вместо крови дистиллированная вода. Может, она была права?
Голод, болезни и незаживающие раны, полученные в регулярных уличных драках, сильно подорвали здоровье юного Ворона. Гениальный “щипач” кормил свою маленькую семью, пока не падал в беспамятстве. Нужны были лекарства, теплая постель, крыша над головой и главное — еда: калорийная и не порошковая. Добыть все это без гениального ума Ворона парнишки не могли. Они боялись за себя, боялись за Ворона. Его красивая мордаха приносила дополнительные проблемы. За ним охотились работорговцы и порнодилеры. Попадаться в руки полиции тоже было нельзя. Лучшее, что их могло ожидать — колония. А войти в дом нашпигованный новейшей электроникой без ключей доступа — невозможно. Ключи добывал все тот же “щипач”. Замкнутый круг…
2139 год.
— Ал, как он? У меня в термосе немного бульона.
— Хуже. Почти все время без сознания…
— Значит, выбора нет…
— Крот, это не выход…
— Нам не нужен выход или вход, нам нужно выжить…
Обрывочные фразы доносились, сквозь усиливающийся туман забытья. Ворону казалось, он плавает в густом сиропе. Голова слишком тяжела, чтобы оторвать ее от подушки, руки—плети и вращающаяся невесомость вокруг.
Он очнулся под капельницей в дешевой муниципальной больнице. Узкая кровать с чистым бельем показалась невероятно удобной. На табуретке у стены спал Александр.
— Ал… Ал, проснись! — Горло сипело, словно разучилось говорить. — Что я здесь…?
— Делаешь? — Александр насмешливо хмыкнул, но улыбка не коснулась глаз. — Парень, ты вот уже неделю без сознания.
— Откуда деньги на лечение?
— Крот нарыл.
— Как?
— Не знаю.
— Врешь.
— Вру, но от меня ты ничего не узнаешь…
В блаженном неведении он прожил около года, пока не нашел хрупкого, неоформившегося паренька в луже крови на каких—то задворках. На теле не осталось живого места. Все, что мог сделать Ворон, это осторожно прижать к груди хрупкое тельце. В себя Крот пришел только на несколько секунд.
— Ты только живи, ладно? И за меня тоже. Я буду за тобой присматривать… от туда. Ты не плач, мы обязательно встретимся. Когда придет твое время… я тебя встречу, один ты не останешься…
Ворон так и не выпустил из рук мертвое тело. Казалось, вместе с Кротом из него ушла вся жизнь. Несколько часов спустя их нашел Александр. Почти силой оторвал Ворона от окоченевшего тела и увел прочь. На похороны денег не было. Тело подберут мусорщики и сожгут вместе с другим уличным мусором. Эта мысль вывела Ворона из ступора, он снял с себя единственную куртку, завернул в нее крошечное тельце Крота и сунул в руки Александру.
— Побудь с ним. Я скоро.
Вернулся лишь к вечеру, с деньгами и все, до копейки, потратил на похороны…
Получив бирку с номером захоронения, Ворон вернулся на заброшенный склад, который долгое время служил им домом. Там он нашел Александра с опухшим лицом и красными глазами. Вот уже два дня мальчишка плакал за них обоих.
— Рассказывай.
Александр не поднимая головы, отрицательно фыркнул. Ворон схватил его за грудки и ощутимо приложил к стенке.
— Я буду бить тебя до тех пор, пока не услышу правду.
Холодная ярость в глазах подтверждала его слова. Александр не был бойцом, но и трусом тоже не был. Улица закаляет характер, выставляя напоказ истинную натуру человека.
— Тебе не нужно знать. Он бы не хотел этого.
— Почему?
— Ты единственная семья, которую он знал. Ты спас его, защищал и кормил, пока он был слишком мал. Он считал, настал его черед платить по счетам.
Ворон отпустил его и упал на колени, закрывая лицо руками. Почему—то в груди нестерпимо заныло, словно в сердце воткнули раскаленный прут. Странно, он думал, что разучился чувствовать.
— Я узнаю в любом случае, лучше от тебя.
Александр несколько минут пристально вглядывался в худого черноволосого паренька. С каждой минутой его глаза ставали все более и более пронизывающими. Как будто рентген проникает под кожу, между ребер прямо к самому сердцу. Наконец, кое—что для себя решил.
— Он стал проституткой. Воровать без тебя не получалось. Нас несколько раз едва не накрыла полиция.
— Как ты мог такое допустить?
— Он говорил — без тебя нам не выжить. Говорил, пусть сейчас плохо, зато потом будет лучше…
— Для кого лучше?
— Для нас… наверное. Ты был для него ближе, чем брат, чем отец или мать. Ты был для него богом, поэтому не вздумай мстить. Только сам погибнешь и.
Его прервали судорожные рыдания. Впервые за свои пятнадцать лет, Ворон плакал. Дикий вой вырывался из горла. То сердце обливалось кровавыми слезами. Долго, иступлено и отчаянно. Ворон думал, что оградил себя от привязанностей, думал одному легче… Но всегда найдется человек способный разрушить любую стену.
— Клянусь! — Закричал он, срывая голос. — Клянусь тебе Крот, я вырвусь из этой ямы. Я украду, убью, обману, но вырвусь отсюда и буду жить… за тебя. Так, как ты всегда мечтал!
Каждый вечер, перед тем как лечь спать, он долго смотрел на дешевый похоронный номерок… вот уже почти восемнадцать лет.
— Я выполнил свою клятву, Крот. Надеюсь, ты счастлив…
Настоящее время.
Принс не знал, что испытывает… Боль, ужас, отчаяние? Или все вместе? Единственное, что он мог сказать: как и много лет назад в груди бьется сердце, а не кусок оледеневшего мускула. То, что он видел на мониторе, не давало надежд. Мыслить здраво сейчас тоже проблематично. Единственно, что он мог сделать — снять копии отчетов о состоянии Линды. После, когда придет в себя, прочитает и проанализирует. Возможно, найдется выход. Парень вскочил на ноги и пробежавшись пальцами по клавишам, вывел ежедневный отчет компьютерного сканирования на принтер. Монитор на панели криокамеры удивленно мигнул таблицей запроса.
Лечебная карта организма №1. Лечебная карта организма №2. Подробный отчет развития.
Что значит сие? Какой еще “организм номер два”? Тут всего одна криокамера. Аппаратура подключена еще к одному испытуемому? Что—то такое мне попадалось в отчетах. Не обратил внимания. Надо узнать точнее.
Принс активировал в меню главную страницу. Открыл статью общих данных. Пробежавшись глазами по первичным параметрам, он вздрогнул. Не поверил, прочитал еще раз, более внимательно. Тряхнул головой и прочитал еще раз. Сознание отказывалось принимать информацию как данность. Он подошел к экзостеклу и стал внимательно вглядываться в контуры тела девушки. Острый взгляд ловил мельчайшие изменения, каждую черточку, каждую царапину.
В это просто невозможно поверить. Линда… беременна? Вопрос от кого? От меня или… Даже думать не хочу. Что если от меня? Я должен быть уверен наверняка. Но ее положение не объясняет, почему она до сих пор жива. Слишком странно. Подобная информация подлежит подробнейшему анализу. Сейчас главное собрать данные, а думать я буду после. Как бы взять кровь на анализ?
Принс обошел со всех сторон криокамеру и нашел странное приспособление явно не заводской конструкции. Это механическое “нечто” крепилось на обратной стороне вертикальной колбы. Напоминало огромный шприц с еще одним таким же шприцом внутри. Поломав голову, как и что, активировал агрегат. Новаторская установка служила для того, чтобы без лишних проблем брать кровь.
Парень нашел подходящую ампулу, обработал найденным тут же антисептическим раствором и налил несколько кубиков крови.
Похоже, Линде я задолжал по полной программе. Прости, но мне необходимо выяснить, что с тобой и ребенком. Так, следов вроде бы не оставил. Распечатку, флешки и ампулу с кровью засуну внутрь костюма… Хм… Можно двигать.
Принс чувствовал себя как гепард перед прыжком. Мозг работал холодно и четко. Однако, как возвращался в родную лабораторию, он и сам не помнил. Помнил лишь то, как привычно уворачивался от камер слежения и обходил десятой дорогой охрану. Все остальное смешалось в один пестрый калейдоскоп из картинок, чувств и бешеного сердцебиения.
Не успел он войти в лабораторию, стащить тяжелый и неудобный костюм, как к нему пожаловал сам Джереми Фокс. Принс едва не застонал. Рубашка липла к спине, руки дрожали, нервы натянуты до предела.
Как в таком состоянии держать лицо?
— Я искал тебя. Лаборатория закрыта большую половину рабочего дня. Ни тебя, ни лаборантки нет на этаже. Где вас носит?
Принс раздраженно передернул плечами.
Ты любишь меня или мои мозги?
— К чему вопросы?
— Я остаюсь твоим руководителем.
— Сегодня среда. Я работал с ядовитыми соединениями в лаборатории Яна. Он просил помочь, ты дал добро.
— Забыл. — В голосе Джереми послышалось заметное облегчение.
— Зачем я тебе понадобился?
— Анализы показывают нервное истощение. Чем ты занят? Тебе нужно отдохнуть.
— Да… хм… непременно.
— Я не шучу.
Как удачно сложились обстоятельства. Я успел обследовать “нижнюю” лабораторию и еще перекинуться пару—тройкой слов с Яном. Поди проверь, сколько времени я провел в отделе неорганической химии на самом деле. Начальника отдела не было на месте. Лаборантки ходили туда—сюда. Черт, с лаборантками прокол… Могли и заметить. Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас главное спровадить Джереми и наконец, разобраться с полученными данными. Что наша жизнь? Игра… Пойдем “Ва—банк”.
Пальцы в кармане осторожно нащупали узкую коробочку телефона и нажали на клавишу быстрого вызова. Через минуту в комнату ворвалась лаборантка. Вид у нее был изрядно потрепанный, словно она продиралась сквозь густой кустарник.
— Я уже здесь! — Вскричала она, но наткнувшись на тяжелый взгляд главы НИИНТ, испуганно ойкнула. Принс и глазом не моргнул.
Начнем представление, дорогуша?
— Уже проанализировали результаты последнего эксперимента?
— Нет, там полная неразбериха. Нужно Ваше веское слово. — Девушка не зря так долго продержалась на месте личного помощника. Все ловила не лету. — Я хотела распечатать отчет, но Ян отправил за Вами. Сказал, что…
Интересно, что здесь происходит?
Девушка сунула ему в руки распечатку.
— Я, пожалуй, пойду, не хочу мешать творческому процессу… — Джереми заметно расслабился и вышел за дверь, бросив напоследок на парня тоскливый взгляд.
— Спасибо. — Продолжая разглядывать перечень женской косметики, улыбнулся Принс. — На сегодня ты свободна.
Девушка просияла, цапнула сумочку и молниеносно скрылась с глаз.
Пока наш вреднюша не передумал — делаем ноги.
Принс закрыл за лаборанткой дверь и заблокировал замок. С трудом сдерживая волнение, сел за компьютер. После непременно уничтожит результаты. Его интересовало множество вопросов, но в первую очередь — ребенок… Точнее смутное подозрение в собственном отцовстве.
Я хотел, чтобы в будущем, ладно — очень далеком будущем, у меня появились дети. Но с другой стороны…
Было далеко за полночь, когда Принс поставил последнюю точку. Итог повергал в трепет. Многое стало на свои места. Парень нажал на “delet” и закрыл лицо руками.
Крот. Это ведь второй шанс? Ты продолжаешь оберегать меня. Мой ангел—хранитель. Я не потеряю свою семью еще раз. Обещаю. Я украду, убью, обману, но не потеряю…
Компьютер файл за файлом вытирал многочасовую работу.
12 глава.
Останавливаться на достигнутом — удел неудачников.
Принс сидел в темной, пустой квартире и задумчиво смотрел в окно. Было далеко за полночь. Комната освещалась лишь отблеском огней мегаполиса. В тонких, длинных пальцах мистически мерцал МВК—40, отражая люминесцентным корпусом блики неоновых реклам.
В жизни каждого мужчины, так или иначе, наступает момент истины, когда, наконец, осознаешь свою миссию на земле. Четко расставлены приоритеты, и остается только обозначить маршрут. Решить проблему или же отступить… Но последнее плохо сочетается с внезапно проснувшейся с совестью.
Парень устало откинулся в кресле. Мучительно ломило виски. Перед глазами стояло синюшное как у трупа лицо Линды. Оживший ночной кошмар. Только проснуться невозможно.
Еще несколько часов назад в душе теплился огонек надежды. Он снова и снова проверял итоги исследований. Линда носила его ребенка. Срок — чуть больше двух месяцев. Но… ей не выжить… Хотелось волком выть, крушить все вокруг, но. он просто сидел в темной комнате и молча пил виски.
Выкрасть Линду из под носа Джереми Фокса — задача бессмысленная и практически невыполнимая. Она жива только благодаря аппаратуре. Можно, конечно, дождаться рождения ребенка и зажить призраком возможной семьи, но… У Джереми наверняка особые планы.
Принс стиснул кулак, да так что едва не разломил хрупкий прибор надвое.
Ребенка хотят использовать как антидот. Совершенная формула. Человек—лекарство. Что же делать? Ведь это мой ребенок. МОЙ. Как остановить, спасти единственно родное существо? Ведь ни до, ни после такого уже не будет.
Прежде, чем намечать план действий нужно вооружиться знаниями. Линда единственная, кто знал все о пространственных возможностях МВК—40. Нужно тщательно изучить ее исследования.
Где она могла хранить важные файлы? Флешки, чипы, какие—нибудь другие носители? Она рассеянна, неаккуратна. Вполне возможно, самая ценна информация пылится в каком—нибудь ящике под кипой прошлогодних дамских журналов. Ее кабинет опечатали. Но когда это было проблемой? Стоит туда наведаться. С другой стороны, последнее время у нее случались острые приступы паранойи. Могла и не афишировать свои изыскания.
— Хм…
На ум пришла маленькая сценка из недавнего прошлого.
………..
Притворно надув красивые сочные губки, Линда патетически воскликнула:
— Как я жалею за своим мальчиком. Мой драгоценный зайчик, как мне плохо без него!
С его помощью я бы еще час назад спалила все платы твоей подружки!
………….
— Так что же случилось с твоим “дорогим мальчиком?”
— Я задолжала по кредиту, пропустила несколько взносов и…
…………
Могла ли она “забыть” информацию на личном компьютере?
Было бы глупо. Но я бы не удивился… С другой стороны это самый надежный носитель, ни один хакер не взломает защиту “а ля Белинда Фокс”. Ха, а как же я сам взломаю? Ее собственные многоумные наноформы кое в чем помогут, но все же главное отыскать пароль доступа.
Законы твоей подлости. Теория, практика, опыты.
Принс встал и нервно заходил по комнате. Все таки проблемы нужно решать по мере накопления, а то можно остаться у исходной прямой. Надо бы поспать хоть несколько часов, но в таком взвинченном состоянии он заснет только после хорошего удара шокером. Тяжело вздохнув, поближе пододвинул низкий столик и открыл ноутбук. Ночь предстояла долгая…
Последующие дни закружили однообразной, изматывающей вереницей. Принсу казалось, что от недосыпа и сумасшедшего перенапряжения он понемногу сходит с ума. Днем его ждала повседневная рутина. Любимая работа в какое—то мгновение превратилась в монотонную серость. Он едва мог дождаться вечера, когда уходила его не в меру работящая помощница. Настоящая жизнь начиналась ночью: работа мозга на грани рвущихся нервов. Он изучал статьи, разработки Линды Фокс, похожие работы и теории. Сопоставлял, анализировал.
Часть информации обнаружилась в институтском архиве. Первое время девушка искренне считала все свои разработки достоянием института и не претендовала на авторское право, чем радостно пользовались другие — менее одаренные, зато более предприимчивые исследователи. Несколько покрытых пылью флешек Принс обнаружил в смежной с кабинетом Линды лаборатории. Мисс Фокс часто путала рабочие планшеты, мини—теки и прочие казенные атрибуты, оставляя имущество на чужой, часто враждебной территории.
Заведующая лабораторией, буквально недавно обнаружила подмену и устроила приближенным грандиозный скандал, потому как необходимые для работы кодовые ключи оказались заперты в запломбированной полицией комнате. Принсу понадобилось все его обаяние и несколько чашек натурального, безумного дорого кофе, чтобы завладеть горемычными носителями.
Приближался час “Х”. Очень хорошие парни пообещали достать компьютер Белинды Фокс даже из—под земли. А раз обещали – сделают.
Принс с нарастающим раздражением посмотрел на часы. Вот уже сорок минут как закончился рабочий день, а лаборантка все продолжала изображать бурную деятельность, протирая несуществующую пыль на колбах и ретортах.
Черт, надо же было воспитать такую прилежную… Ну иди отсюда. У тебя же личная жизнь налаживается! Домой! Домой к любимому… пока шею не свернул!
Уходить раньше подчиненных, забросив даже текучку было бы слишком подозрительно. Стоило придерживаться старых привычек, чтобы ускользнуть от пристального внимания Джереми Фокса. У него повсюду глаза и уши.
Несколько раз с визитом являлась социальная полиция. Задавала пространные вопросы о странном исчезновении Белинды Лин Паркер Фокс. Рассеянный взгляд и не менее пространный ответ, почему—то убедили полицию в непричастности.
Принс с тоской следил за электронным циферблатом часов. 19:53 сменилось на 19:54.
Может ее придушить? И руки хоть чем—то займу.
Лаборантка поправила прическу, с продуманным изяществом заправила локон за ухо, мазнула бледной помадой по губам. Сообразительная девушка пребывала в полном недоумении.
Смотри и смотрит. Взгляд колючий. Может, рано домой собралась? Но меня и так ждут почти час. Черт, быстрее б выйти замуж и уйти в декрет.
— Вы… хотите меня убить?… Нет? – Услышал Принс робкий голосок. Он удивленно поднял бровь.
— Нет, конечно. Тебя—то за что?
— Ну, вы так смотрите, как будто необходимо кого—то срочно убить, а я тут одна…
— Не пугайся. Жертва не ты. Все уходи. Мне нужно подумать.
Все сорвался. Заподозрит или зря паникую?
Уф. Наконец, можно уходить. Завтра нужно прийти пораньше. Горячий кофе и пончики поднимут ему настроение.
Махнув на прощание, девушка закрыла за собой двери. Принс с трудом сдержал ликующий вопль. Вскочил на ноги и стал нервно ходить из угла в угол, одновременно набирая номер на коммуникаторе.
— Достали?
— За бесценок. Думали вариант из прошлого века. Рухлядь. Видок у него и, правда, не ликвидный. Отдали всю “коробку”. Еще и похихикали в кулачок.
— Отправь с посыльным ко мне домой. Адрес помнишь?
— Да я и сам…
— Нет нужды светиться. В моем районе повсюду сканеры и полиция каждый час патрулирует.
— Чертовы мажоры… Один раз попался так уже чуть ли не псами травят.
— Как только я буду уверен, что вещь именно та. Ты получишь сообщение о номере банковской ячейки. Там деньги, паспорт и билет на самолет.
— Отдаешь долги?
— И это тоже.
— Тогда — до встречи, Ворон.
— Не думаю. Прощай.
Дома ждала внушительная посылка. Посыльный услужливо занес тяжелый контейнер в свежеотреставрированную гостиную и, получив щедрые чаевые, удалился. Принс расположился прямо на ковре. Подключил материнскую плату, процессор, сетевую плату и остальные комплектующие. Подумал минуту над ТВ—тюнером и тоже подключил. После минутного изучения черного экрана, включил компьютер. Как и ожидалось, для входа в систему требовался пароль. Модификация была в том, что пароль требовал не символы, а что—то иное. Время неумолимо отсчитывало последние минуты до блокировки системы и тогда без личного штрихкода Линды компьютер не включить.
Черт. Думай, думай, думай. Что могла наворотить эта идиотка? Интересы? Вкусы? Памятные даты? Из последних знаю только одну.
Принс в отчаянии прислонился лбом к монитору. До этого “спящий” монитор вдруг ожил, на экране всплыл скринсейвер. Фотография самого Принса. Картинка то собиралась, то вновь распадалась на хаотично движущиеся сегменты. Парень в шоке уставился на собственную ослепительную улыбку.
Я, конечно, знал, что многие особи женского пола добывают мои фотографии пиратским способом и хранят на компьютерах, но чтобы ставить как обои или заставку…
Хотя, минуточку… это не похоже на заставку. Тут какой—то секрет.
Электронное лицо то приближалось, то вновь удалялось. Словно… заигрывая.
Черт, если хоть кто—то узнает, что я это делал… Но ничего другого просто не приходит в голову.
Принс наклонился и смачно чмокнул себя в губы. Он не ожидал, но факт остается фактом. Поцелуй был входящим паролем.
Только баба могла до такого додуматься! С ужасом подумал он.
Прежде, чем включатся внутренние сканеры—блокатары, Принс воткнул в системный блок флешку с наноформами. Микрокомпьютеры с удовольствием помогли пробраться внутрь сквозь пароли, минуя ловушки.
Не прошло и четверти часа, а Принс уже изучал формулы и пояснительные записки к ним. Линда писала так же как думала: сумбурно, хаотично, игнорируя знаки препинания. Больше всего бесили сноски красным: “это и так ясно”, “тут можно пропустить”, “вот тут стоит подумать”, “сама не знаю” или множественные ссылки в некуда.
Никакой организации работы. Никакой системы! Дилетантка! У меня мозги, наверное, уже в мозолях.
Педантичный даже в мелочах, Принс не прощал профанацию и разгильдяйство. Его собственные всплески гениальности скрупулезно записывала не менее дотошная лаборантка либо вербально дублировал компьютер. Даже сейчас, на грани физического и морального истощения, он тщательнейшим образом описывал, нумеровал, группировал и систематизировал. Опомнился ближе к рассвету. В зеркале отражался маньяк науки, подвид “классический”. Черные круги под глазами, сероватая кожа, кровавая корка из—за дурацкой привычки нервно грызть губы. Виски привычно ломило. Перед глазами плясали черные точки. Нервы натянуты как струны. Такое бывало раньше, в другой жизни. Принс поднялся, с трудом разогнув затекшую спину. Подошел к окну. Устало прислонился лбом к тонкому экзостеклу. Тьма казалась живой, почти осязаемой. Она пульсировала, затягивала.
Наиболее темно перед рассветом. Можно ли считать рассвет точкой отсчета? Или это начало конца? В моем случае почти наверняка… Черт… Нужно поспать…
Несмотря на хроническую усталость, сон не шел. Точнее вместо сна тело сковало мутное полубредовое марево. Мрачно, кроваво, сумбурно: плачущая кровавыми слезами Линда вдруг ставала мертвой с явными признаками разложения, в разорванном чреве плакал ребенок с черными пустыми глазницами.
Принс резко подорвался с кровати и на негнущихся ногах побрел в ванну, включая по дороге свет во всей квартире. По вискам стекал липкий пот. Умылся холодной водой. Боль в висках только усилилась. Хотелось напиться до беспамятства, чтобы хоть раз… разочек провести ночь без кошмаров, просто в темноте. Но нельзя позволить себе терять концентрацию. Время играло против него.
Почему я никогда не посещал лекции Белинды Фокс? Без нее трудно что—либо понять. А ведь думал: баба—дура, истеричка, пьяница. Думал, пятая в семнадцатом ряду среди армии моих безликих поклонниц. Нет, она, конечно, такая… но и… Талантливая, яркая. Пытливый ум сочетается с бескорыстной жаждой знаний. Там где я искал наживы, она алкала чистой науки. Мы даже не равны. Она лучше… чище… порядочнее… А я… перестал понимать, где белое, а где — черное.
Она же рассказывала что—то. Вспомнить бы что.
Следующий рабочий день начался раньше обычного. Двери открыл полусонный охранник. Принс вошел в пустующее помещение и поднялся на директорский этаж. Прошел мимо пунцовой секретарши, едва ли заметив ее присутствие и робкий протест.
Джереми Фокс щелкнул клавишей компьютера, переводя тот в спящий режим, и вольготно откинулся в кресле. Глаза помимо воли ласково огладили стройную фигуру вошедшего.
— Джереми, я подал заявление на двухнедельный отпуск.
— Невозможно. Это слишком долго.
— С понедельника начинаем работать за еду, без отдыха и сна?
— Ты не выглядишь уставшим. Анализы неплохие. Состояние стабилизуется.
— Я рад, — мрачно отозвался Принс, — можно я умру от счастья позже?
— Понятие субординации не столь эфемерно как ты считаешь.
— Я не брал отпуск уже несколько лет. Это мое право по закону.
— Я разве говорю “нет”?
— Ты не говоришь “да”.
— Какие у тебя планы?
— Чтобы вновь вращаться в социуме, мне нужно провести несколько дней в камере—одиночке.
— Нельзя прекращать курс лечения.
— Справлюсь.
— Два дня.
— Неделя.
— Пять – максимум.
— Наверное, потому, что сегодня — пятница?
— Я дам тебе лекарство… — Джереми медленно встал, обошел стол, своего прекрасного посетителя, по ходу убирая с его плеча несуществующую пылинку, оглаживая спину и бедро, открыл спрятанный в шкафу мини—бар, налил в пузатый хрустальный бокал какую—то мутную жидкость и с явным удовольствием выпил. Посмотрел в окно. — Распишу схему приемов, но…
Принс заметно напрягся. Он знал, что “но” непременно будет. Его как дикого зверя уверенно загоняли в ловушку. Только охотник не знал, что этот конкретный зверь не пугливый зайчик, а хитрющий лис.
— Пора принимать окончательное решение.
— О чем это ты? — Парень стал бледнее обычного, в глазах полыхало мрачное упрямство.
Черт. Еще одна нерешаемая проблема. У меня была черная полоса? Нет, черная полоса начинается прямо сейчас.
— Хочу, чтобы по возвращению ты переехал ко мне.
— Со всеми вытекающими последствиями?
— Да.
— Не слишком ли радикально? Как на счет общественного мнения? Что скажут твои подчиненные? Ты же глава института. И не какого—нибудь замызганного и всеми забытого, а единственного в мире института информационных нанотехнологий.
— У меня нет моральных ограничений!
Парень раздраженно дернул подбородком.
Зато у меня они есть. Я попаду в безвыходное положение, если мой план потерпит крах.
Взгляд прекрасных глаз остановился на изящной пальме. Подарок какого—то высокого гостя.
В крайнем случае, есть на чём повеситься.
— Мне нужно время. Я не готов к таким кардинальным переменам в личной жизни.
— Не строй из себя недотрогу. Я знаю о твоей жизни больше, чем ты думаешь.
Даже так? Открываем карты и играем по—крупному? Увы, в моей игре правила другие.
Принс ослепительно улыбнулся и кокетливо стрельнул красивыми глазками.
— О чем ты? Я белый и пушистый. Невинный ягненок: не пью, не курю. Услышав слово "секс" — падаю в обморок.
Джереми фыркнул, уголки губ невольно поползли вверх.
Разве можно сердиться на этого прохиндея?
Мужчина приблизился почти вплотную. Наклонился, словно желая сорвать поцелуй. Принс закрыл глаза, с трудом сдерживая исконное желание всякого подчиненного — дать в морду дорогому начальнику. Джереми не настаивал.
Скоро, совсем скоро…
— Помни, мой мальчик. По возвращению я не буду столь толерантен.
Принс нервно вздрогнул, но не отшатнулся. Слова застряли в горе. Он заставил себя сухо кивнуть, развернулся на каблуках и вышел, не оглядываясь.
Как хорошо быть красивым! Кто сказал? Это не благо, это тяжкое испытание. Красоте завидуют, красоту жаждут иметь в собственное владение. Не человек, а дорогая вещица на комоде. Когда тебя не любят, это горько и обидно, но когда тебя желают все — это невыносимо. Красота не залог счастья, зато бесконечный источник проблем.
***
Конечно, разобраться до конца в хитросплетении ума Линды Фокс невозможно. Но кое—что для себя Принс Лин Паркер все же прояснил. Осталось разобраться в теории пространственного раздвоения. Он вновь открыл прочитанные вдоль и поперек файлы.
Когда наступает момент дежавю? Ведь в жизни такие моменты бывают частенько. Я просыпаюсь, встаю, пью на автомате кофе… и.
“Многократно повторяемое действо заложенное скорее на генном уровне…”
Должно быть в этом все и дело! Доведенные до автоматизма привычки. Именно тогда все и происходит. Со мной такое бывало не раз. С любым такое бывало. Если принимать во внимание наличие параллельных миров, то человек с такой же внутренней организацией, эмоциональной наполненностью, должен иметь такие же привычки и вкусы.
“Хотите попутешествовать во времени. Включите инстинкты, господа!”
Хм, эксперимент начинаем немедленно! То есть утром.
Парень тщательно продумал, что следует взять с собой в путешествие. Восстановленный по винтику миником Линды Фокс с нетерпением ждал на столе свою бесшабашную хозяйку. Полностью собранный, Принс упал на кровать, долго вошкался с боку на бок и вконец утомленный уснул под утро беспокойным, тревожным сном.
Будильник врывался в мозг навязчивой иглой. Рвал взвинченные нервы. Парень привычно потянулся, так что хрустнули кости. Перевернулся на другой бок, снова закрыл глаза. Ритуал подъема не менялся уже более десяти лет… Именно в этот момент активировался аппарат, который находился до этого времени в карманной сумке на поясе. Таймер был выставлен с вечера.
Вдруг, стало очень темно и очень холодно. Мышцы свело болезненной судорогой, словно с разбегу плюхнулся в ледяной омут. Мгновение, и картина изменилась на радикально противоположную — стало невыносимо жарко… Казалось, огонь шел изнутри собственного тела, прожигая все внутренности, обугливая кожу… Перед глазами плясал безумный калейдоскоп красок, как–будто кружишься на центрифуге.
Сейчас стошнит…
Парень открыл глаза. Он точно ввел место действия и дату. Именно сейчас нужно все прекратить. Предотвратить трагедию. Перемещаться во времени во второй раз оказалось легче. Ощущения были не столь болезненные и сознание он не потерял.
Возможно, организм адаптируется?
Принс посмотрел на вход в больницу, машинально кивнул знакомому старичку в инвалидной коляске и прошел по дорожке к главным дверям.
Нужно точно сверяться со временем. В этот момент Линда должна ждать меня у проходной. Перехвачу ее и возвращаемся. Пока она поймет, что к чему, мы уже будем дома. А дальше дело техники.
Заметно нервничая, вошел в холл и осмотрелся. Посмотрел на часы и еще раз оглянулся. Все сходиться за исключением одного. Линды нигде не было.
Но она утверждала, что никуда не отлучалась.
Парень пораженно посмотрел на знакомую медсестру, которая шла с текстовым планшетом в руках. Эта девчушка, была с ним. Точнее… должна быть с ним… прямо сейчас.
Что происходит? Рушатся все планы. Неужели столько усилий и зря? Так. Нужно пройтись по больнице. Возможно, я перепутал время и мы с Линдой, уже находимся на двенадцатом этаже.
Парень заскочил в лифт, и с трудом выдержав несколько минут пути, выскочил на нужный этаж. Тишина. По времени мать Линды должна вот—вот родить.
Черт, я совсем забыл о Джереми!
Принс едва успел отскочить в сторону. Молодой Джереми Фокс нервно вышагивал в конце коридора. Знакомым движением вытирал вспотевший лоб, тщетно пытаясь хоть что—то разглядеть сквозь матовые стекла в дверях родильной палаты.
Это уже не “дежавю”, это грань сумасшествия. Где же мы?! Черт! Ну что такое происходит?!
Со своего убежища он не мог толком разглядеть место за экраном — там, где они с Линдой прятались в прошлый раз. Нужно пересечь коридор. Но как это сделать, не привлекая внимания?
С другой стороны. Что мешает?
Он наклонил голову так, чтобы волосы упали на глаза, поднял воротник и быстро скользнул в арку за электронной панелью объявлений. Джереми даже не обернулся, похоже, он не замечал ничего вокруг.
Что случается с теми, кто встречаются с самим собой? Сходят с ума или возникает совмещение пространственных материй? Что? На этот раз мне не дано это узнать или испытать на себе. Никого нет. Почему?
— Молодой человек! Это просто хамство! Что вы здесь делаете?! Немедленно покиньте территорию роддома!
Принс вздрогнул и в ужасе уставился на дородную медсестричку.
— А… э… но… — Красноречиво промямлил он.
— Я сейчас вызову охрану!
Парень быстро подхватил ее под круглый локоть и с усилием потащил к лифтам.
— Не надо охраны, можно ведь договориться. У меня здесь подруга рождает. Вы же понимаете. Войдите в мое положение…
— Пустите меня! Куда Вы меня тащите?! Ходят тут всякие бациллы разносят, а потом начальство удивляется, откуда у рожениц стрептококки!
— Я тут не единственный носитель заразы! Посмотрите туда, — он махнул в сторону Джереми Фокса, — тьма народу!
— Зубы мне не заговаривай! Я, таких как ты, в гробу видала. Да пусти ж меня!
Мощным движением плечика медсестра вырвала руку, одновременно пхнув парня в сторону лестницы. Принс отлетел на несколько метров, чудом не пересчитав спиной ступеньки. На его памяти это первая женщина, которая поступила с ним столь неаккуратно. Киборг или…
— Лесбиянка? — Это он вслух сказал?
Похрустывая суставами дама стала угрожающе приближаться.
“Она хуже пробной модели прото—бойца 2386747!”
Парень малодушно прикрыл голову руками, но вместо карающей длани в ухо врезался пронзительный рев сирены. Очень похоже на то, что он слышал какое—то время назад.
Громкий встревоженный топот персонала подтвердил — на лицо внештатная ситуация.
Наверное, мне не стоило удивляться?
Зачем я прилагаю столько усилий? Я же эгоист, эгоцентрист. Зачем тогда? Много лет назад я поклялся, что любой ценой добьюсь в жизни счастья. Ради чего перечеркиваю собственные достижения? Жизнь пойдет под откос. Как же приоритеты, идеалы, принципы? Готов ли я пойти на жертвы? Что со мной происходит? С ума схожу что ли?
Принс быстро и уверенно шел по коридору “нижней” лаборатории. Попасть сюда труда не составило. Любопытных здесь не держали, но лучше сохранять инкогнито. Охранники располагались по всему периметру в зоне видимости друг друга. Код доступа проверяли в начале каждого сектора. Лицо и фигуру Принса скрывал защитный костюм для работы с токсичными веществами из плотной ткани. Парень старался не попадать под видеонаблюдение. Не легкая задача, если принимать во внимание хаотично движущиеся шары, так и норовившие ткнуться в лицо. Парень дважды оборачивался к случайно встретившимся по дороге с глупейшим вопросом; с остервенением изучал какую—то писульку и даже запрыгнул в первую попавшуюся лабораторию. Далеко не заходил, так постоял в темном коридорчике минут пять.
Адреналин будоражил кровь, это пьянящее чувство было родом из детства, когда он был голодным, злым, но невероятно гордым ребенком. Руки подрагивали, пока он сверялся с картой на портативном миникоме. Датчик упорно показывал на дальнюю, давно заброшенную лабораторию в секторе 2Ц на самом нижнем ярусе.
Вроде бы там произошла утечка ртути. Или ошибаюсь? Не помню толком, почему ее закрыли.
Однако пустовала она с давних пор. Принс прошел по слабо освещенному коридору, спустился на лифте, вильнул в бок и наткнулся на первую серьезную преграду. Двойная бронированная дверь. Кроме кодов доступа требовался личный штрихкод главы института.
Черт. Неужели кроме Джереми сюда никто не заходит? С другой стороны, должен быть кто—то, кто обслуживает аппаратуру. Оператор, наладчик и наблюдатель в одном лице. Попробуем временный доступ. Недаром тут стоит ограничитель времени.
Пока Принс вводил код на панели, по спине пробежало несколько холодных ручейков, а губы искусал в кровь.
Опасность. У нее свой собственный запах. Если, не дай Бог, Джереми одновременно со мной активирует код доступа — сработает система защиты и меня обнаружат. А дальше… Страшно подумать, что будет дальше. Поэтому повторяем вопрос, за каким чертом меня сюда понесло!?
Дверь открылась. Пошел обратный отсчет. Пять минут. Маловато. Он осторожно подсоединил к панели крошечный аппаратик. Отсчет времени приостановился. В любом случае, долго здесь оставаться он не намерен. Парень вошел в лабораторию и огляделся.
Как я и думал…
Новейшее оборудование находилось в активно—рабочем состоянии. Гудели компьютеры, мигали датчики. На титановых столах громоздились стопки компьютерной распечатки, регистраторы и пухлые пропластиковые папки закрытые на кодовые замки. По периметру комнаты нависали полки с нижней подсветкой, из—за чего стоявшие на них колбы с химикатами смахивали на анализы инопланетян.
Я стал героем низкосортного триллера. Сейчас откроется какой—нибудь ящик и вывалится зомбированный мутант, выковырнет глазик и спросит как дела.
Принс насмешливо хмыкнул.
Точно с ума сошел, что за ерунда лезет в голову? С другой стороны — обстановка обязывает. Вон даже подходящая тумба есть. Точнее — вертикальная криокамера. В таких обычно годами маринуют преступников.
Парень сверился с пеленгатором. По всем данным Линда, по крайней мере ее биочип, находится в этой комнате.
Что за черт? Ошибка или подстава? Нет, информатору можно верить.
Принс более внимательно осмотрелся и подошел к мониторам. Данные о биологическом организме, спирали ДНК, графики мутационных изменений.
А это что такое? Данные дублируются? Нет. В цифрах существенное различие. Как странно. Что тут исследуют? Мутационные изменения? Очень интересно. Меня такая информация касается напрямую. Хм…
Позабыв где он, и зачем пришел, подсел к ближайшему компьютеру. В крови взыграл ученый и… смертельно больной человек. Дважды воспользовавшись эксклюзивно украденными кодами доступа, просмотрел информацию. Увы, нереально изучить такой объем за пять минут. Нужно вникнуть, разобраться, многое обдумать. Однако для себя он кое—что почерпнул. Работа этой таинственной лаборатории напрямую связаны с ним, Принсем Лин Паркером. В файлах, он выступал под кодовым именем “испытуемый №0001”. Совпадали даты инъекции, общие сведения, данные о физическом состоянии и структуре лечения. Как ученый он легко сложил одно к другому.
Я надеялся, что Джереми не сделает из меня подопытного кролика. Зря надеялся.
Более подробную информацию добыть было трудно из—за несоответствия времени, места и действия. Принс достал флешку и воткнул в системный блок.
Удобная штука. Всегда должна быть в кармане. А это что такое? Черт! Зачем столько защиты?!!
На компьютере замелькали окна. Зная, по скудному “около—хакерскому” опыту, что так быть не должно, парень попытался скачать информацию. Но система отказалась на редкость враждебной: то и дело зависал компьютер, сведения скачивалась рваными ошметками, панически повизгивал антивирусник, предупреждая о нежелательном вторжении.
Такое ощущение, что программу писала Линда Фокс. Паршивый характер прошитый красным и написанный С++. Проверим как работают хакерские нанобиотики. Даже интересно какое из изобретений одно и того же человека победит в этой войне.
Из внутреннего кармана Принс вытащил полупрозрачную флешку, формой напоминающую округлый бутылек. В полупрозрачной сфере перекатывалась густая фосфорирующая субстанция. Невооруженным глазом невозможно понять, что это такое. Хакерское ноу—хау от Линды Фокс — микроскопические наноформы, содержащие специфичный вирус; он ловко маскировал следы вторжения в систему.
Главное, чтобы “деткам” хватило времени.
Микрокомпьютеры весело разлетелись по локальной сети. Окна перестали истерить и информация спокойно перешла на флешку. Бонусом явились какие—то посторонние файлы, но фильтровать поступления было не время.
Пора уходить. Вот только результат в минус. Линду так и не нашел. Похоже, ее биочип дал сбой. Или она… Нет. Виноват чип! Линда, конечно, редкая стерва, но не до такой степени, чтобы так подло умереть.
Принс отсоединил флешки и поправил стулья. Компьютеры мерно гудели. Криокамера загадочно сверкала в свете бликающих лампочек. Свет отражался от матовой поверхности, темная тень парня таинственно вытягивалась и преломлялась, притягивая взгляд.
Я об этом пожалею. Точно пожалею.
Есть две разновидности любопытства: своекорыстное — внушенное надеждой приобрести полезные сведения, и самолюбивое — вызванное желанием узнать то, что неизвестно другим. Общество испытывает поистине ненасытное любопытство ко всему, любопытства не заслуживающему. А я всего лишь частица этого общества.
Решившись, наконец, Принц подошел к криокамере и ввел код доступа, дабы деактивировать верхнюю защитную пластину. Датчики угрожающе запищали. Окно отъехало в сторону, открывая вид на неподвижное тело человека. Лицо закрыто кислородной маской. Изможденного переплетали жмуты тонких катетеров и трубок. Вены вздулись. Видимо человек был “в работе”. “Подопытный материал” находился в ужасающем состоянии. Множество уродливых синюшных шрамов пересекали руки, ноги и живот. Принс более внимательно пригляделся к цифрам на мониторе. Похоже, глубокая кома. Синеватая нездоровая кожа шелушилась, значит, человек находится под действием криотической жидкости долгое время. Хотя с другой стороны, жидкость визуально не похожа на обычный состав анабиотического вещества. Скорее всего, химическое соединение поддерживало жизнедеятельность организма. То есть, фактически, вот тут плавал труп… женщины.
Ну, или не женщины, но … Что за черт?
Принсу внезапно стало нечем дышать. Сердце екнуло в нехорошем предчувствии. Так не бывает.
Или бывает, но в очень плохом сне.
Фигура, рост, нездоровая худоба. Знакомая родинка под грудью…
Необходимо увидеть лицо.
Парень стал лихорадочно клацать по кнопкам. В какой—то момент, он и сам толком не понял, что сделал, защитный щиток на лице уехал вверх. Бледное до синевы лицо, тонкие светлые брови, длинноватый нос, зажатый какой—то прищепкой, бескровный рот искривленный кислородной трубкой.
Линда…Быть не может. Но как? Но что? Черт… черт…
Внутри все похолодело. С все нарастающим ужасом парень еще раз пересмотрел общие и метрические данные. Девушка была фактически мертва, если б не поддерживающая жизнь аппаратура. В горле стало сухо и горько. Ноги подкосились, и парень медленно осел на пол, уткнувшись лбом в холодное экзостекло.
За деньги люди отдавали честь, друзей, принципы и жизни. И лабиринт, по которому гонишься за деньгами, всегда выводит к той тёмной, опасной двери, за которой обязательно чего—то лишишься. Чего—то очень значимого.
История повторяется?
Из груди вырвался сухой, надрывный всхлип. Он бы заплакал, если б мог. Увы, слезы давно иссякли.
Как в последний миг перед глазами проносилась вся жизнь.
2137 год.
Тощий чернявый паренек лет пятнадцати медленно брел по пустынным, заснеженным улицам. В этом районе города ночью все словно умирало. Ни света фонарей, ни прохожих, даже патрульные аэромобили сюда не долетали.
Куцая выцветшая курточка согревала слабо, как и рваные короткие джинсы. Багряная кровь насквозь пропитала ткань на коленях, причиняя дополнительные неудобства. Тупая боль навязчивыми волнами растекалась по телу. Привычная ситуация. Когда живешь по законам улицы, которые по своей жестокости переходят все границы, приходиться и самому стать волком. То есть не волком, Вороном. Странная кличка накрепко приклеилась в их среде бродяжек, наркоманов и неудачливых воришек. Свое настоящее имя он не помнил. Лишь инициалы П.Л.П. Всегда один. Даже в толпе таких же, как и он дворняг. Дикий, неугомонный, озлобленный. Он не прощал даже крошечную обиду, зубами выгрызая право на гордость. Бесчисленное количество раз его избивали, но он всегда поднимался. Даже тогда, когда от боли глаза застила черная пелена, даже тогда, когда кашлял кровью и вынимал из ран осколки собственных костей. Вставал, чтобы победить…
Он с трудом вырвался из лап так называемых “ловцов” — людей торгующих живым товаром. Из—за его неимоверно привлекательной внешности Ворон стал мечтой многих дилеров порноиндустрии.
Однозначно, парень не мог родиться в благополучной семье, так как под кожей на запястье не бился искусственный пульс биочипа. То есть официально его не существовало. Единственной отрадой были книги. Он не мог сказать, где научился читать и писать: прошлое было покрыто мраком, словно первые несколько лет жизни стерли из памяти.
Книги не покупал, он их воровал. Как и кпк. Читал все: от дамских романов до квантовой физики. Среди немногих личных вещей был древний, потрепанный учебник математики. Почему—то он ассоциировался с теплой, благополучной жизнью и выученный на память, служил символом будущего.
— Ворон!
Из—за угла высунулся испуганный белобрысый паренек лет тринадцати. Такой же тощий и убогий.
— Я думал, ты не вернешься на этот раз. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной из—за накативших слез. Чернявый предпочел этих слез не увидеть.
— Тебя сдал кто—то из своих.
— Знаю.
— Что делать будешь? Так просто они не отвяжутся. Нужно залечь на дно.
Ворон не ответил. Он привалился к стене и глухо застонал. Прыжок в несколько метров из аэромобиля в сугроб так просто не минул. Белобрысый подбежал к нему и вовремя подставил плечо.
— Нельзя тебе назад. Я тут один подвал вскрыл. Там тепло. И еды немного припас. Пошли, Ворон. Только в обморок не падай, я не смогу тебя дотащить.
— Не думал даже.
Очень медленно, часто отдыхая, они пошли в район, где бродяжкам не место. Район обеспеченных людей.
У Ворона поднялась температура; его трясло, губы потрескались, а из груди вырывался надрывный кашель. Ужасно хотелось пить. Он падал на колени и ел снег. Белобрысый плакал, тянул за руку и просил идти дальше. Наконец, воспользовавшись кустарной электронной отмычкой, они вошли внутрь многоквартирного дома. Здесь жил средний класс, поэтому охранная система была не совершенна. Но для парнишек верхом роскоши была даже крыша над головой. Подростки вошли в теплый, чистый подвал и забились в дальний угол, чтобы их не могли сразу обнаружить и выставить вон. Блондинчик достал тюбик с антисептиком и, слушая приглушенные проклятия, обработал раны подельника. Не друга, дружбе и сантиментам на улице не место.
— У меня нет таблеток. Я не имею представления, как тебя лечить и доживешь ли ты до утра, но прошу — не умирай. Я не выживу без тебя, без твоего ума и чертовой изворотливости.
— Есть дай. Со вчерашнего дня ничего не ел.
В дрожащие, огненно—горячие руки сунули сухой кусок булки. Ворон жалобно посмотрел на него и грустно улыбнулся. Голод сводил внутренности, но сил откусить даже малюсенький кусочек не осталось.
_________________
Тогда было легче. Теперь Принс мог с уверенностью это сказать. В те далекие времена он переживал исключительно за себя. Это было правильно и не больно. Потому что беспокойство за другого человека отнимает часть сердца.
Странно, он пытался уйти от прошлого, а оказалось, оно всегда было рядом. Как позабыть свою семью? В то время он не считал знатного форточника со странным именем Крот и появившегося позже, весельчака и балагура Александра своей семьей. Скорее он их терпел, как элемент выживания на улице. Все—таки трое, это не один.
Линда говорила, что у меня вместо крови дистиллированная вода. Может, она была права?
Голод, болезни и незаживающие раны, полученные в регулярных уличных драках, сильно подорвали здоровье юного Ворона. Гениальный “щипач” кормил свою маленькую семью, пока не падал в беспамятстве. Нужны были лекарства, теплая постель, крыша над головой и главное — еда: калорийная и не порошковая. Добыть все это без гениального ума Ворона парнишки не могли. Они боялись за себя, боялись за Ворона. Его красивая мордаха приносила дополнительные проблемы. За ним охотились работорговцы и порнодилеры. Попадаться в руки полиции тоже было нельзя. Лучшее, что их могло ожидать — колония. А войти в дом нашпигованный новейшей электроникой без ключей доступа — невозможно. Ключи добывал все тот же “щипач”. Замкнутый круг…
2139 год.
— Ал, как он? У меня в термосе немного бульона.
— Хуже. Почти все время без сознания…
— Значит, выбора нет…
— Крот, это не выход…
— Нам не нужен выход или вход, нам нужно выжить…
Обрывочные фразы доносились, сквозь усиливающийся туман забытья. Ворону казалось, он плавает в густом сиропе. Голова слишком тяжела, чтобы оторвать ее от подушки, руки—плети и вращающаяся невесомость вокруг.
Он очнулся под капельницей в дешевой муниципальной больнице. Узкая кровать с чистым бельем показалась невероятно удобной. На табуретке у стены спал Александр.
— Ал… Ал, проснись! — Горло сипело, словно разучилось говорить. — Что я здесь…?
— Делаешь? — Александр насмешливо хмыкнул, но улыбка не коснулась глаз. — Парень, ты вот уже неделю без сознания.
— Откуда деньги на лечение?
— Крот нарыл.
— Как?
— Не знаю.
— Врешь.
— Вру, но от меня ты ничего не узнаешь…
В блаженном неведении он прожил около года, пока не нашел хрупкого, неоформившегося паренька в луже крови на каких—то задворках. На теле не осталось живого места. Все, что мог сделать Ворон, это осторожно прижать к груди хрупкое тельце. В себя Крот пришел только на несколько секунд.
— Ты только живи, ладно? И за меня тоже. Я буду за тобой присматривать… от туда. Ты не плач, мы обязательно встретимся. Когда придет твое время… я тебя встречу, один ты не останешься…
Ворон так и не выпустил из рук мертвое тело. Казалось, вместе с Кротом из него ушла вся жизнь. Несколько часов спустя их нашел Александр. Почти силой оторвал Ворона от окоченевшего тела и увел прочь. На похороны денег не было. Тело подберут мусорщики и сожгут вместе с другим уличным мусором. Эта мысль вывела Ворона из ступора, он снял с себя единственную куртку, завернул в нее крошечное тельце Крота и сунул в руки Александру.
— Побудь с ним. Я скоро.
Вернулся лишь к вечеру, с деньгами и все, до копейки, потратил на похороны…
Получив бирку с номером захоронения, Ворон вернулся на заброшенный склад, который долгое время служил им домом. Там он нашел Александра с опухшим лицом и красными глазами. Вот уже два дня мальчишка плакал за них обоих.
— Рассказывай.
Александр не поднимая головы, отрицательно фыркнул. Ворон схватил его за грудки и ощутимо приложил к стенке.
— Я буду бить тебя до тех пор, пока не услышу правду.
Холодная ярость в глазах подтверждала его слова. Александр не был бойцом, но и трусом тоже не был. Улица закаляет характер, выставляя напоказ истинную натуру человека.
— Тебе не нужно знать. Он бы не хотел этого.
— Почему?
— Ты единственная семья, которую он знал. Ты спас его, защищал и кормил, пока он был слишком мал. Он считал, настал его черед платить по счетам.
Ворон отпустил его и упал на колени, закрывая лицо руками. Почему—то в груди нестерпимо заныло, словно в сердце воткнули раскаленный прут. Странно, он думал, что разучился чувствовать.
— Я узнаю в любом случае, лучше от тебя.
Александр несколько минут пристально вглядывался в худого черноволосого паренька. С каждой минутой его глаза ставали все более и более пронизывающими. Как будто рентген проникает под кожу, между ребер прямо к самому сердцу. Наконец, кое—что для себя решил.
— Он стал проституткой. Воровать без тебя не получалось. Нас несколько раз едва не накрыла полиция.
— Как ты мог такое допустить?
— Он говорил — без тебя нам не выжить. Говорил, пусть сейчас плохо, зато потом будет лучше…
— Для кого лучше?
— Для нас… наверное. Ты был для него ближе, чем брат, чем отец или мать. Ты был для него богом, поэтому не вздумай мстить. Только сам погибнешь и.
Его прервали судорожные рыдания. Впервые за свои пятнадцать лет, Ворон плакал. Дикий вой вырывался из горла. То сердце обливалось кровавыми слезами. Долго, иступлено и отчаянно. Ворон думал, что оградил себя от привязанностей, думал одному легче… Но всегда найдется человек способный разрушить любую стену.
— Клянусь! — Закричал он, срывая голос. — Клянусь тебе Крот, я вырвусь из этой ямы. Я украду, убью, обману, но вырвусь отсюда и буду жить… за тебя. Так, как ты всегда мечтал!
Каждый вечер, перед тем как лечь спать, он долго смотрел на дешевый похоронный номерок… вот уже почти восемнадцать лет.
— Я выполнил свою клятву, Крот. Надеюсь, ты счастлив…
Настоящее время.
Принс не знал, что испытывает… Боль, ужас, отчаяние? Или все вместе? Единственное, что он мог сказать: как и много лет назад в груди бьется сердце, а не кусок оледеневшего мускула. То, что он видел на мониторе, не давало надежд. Мыслить здраво сейчас тоже проблематично. Единственно, что он мог сделать — снять копии отчетов о состоянии Линды. После, когда придет в себя, прочитает и проанализирует. Возможно, найдется выход. Парень вскочил на ноги и пробежавшись пальцами по клавишам, вывел ежедневный отчет компьютерного сканирования на принтер. Монитор на панели криокамеры удивленно мигнул таблицей запроса.
Лечебная карта организма №1. Лечебная карта организма №2. Подробный отчет развития.
Что значит сие? Какой еще “организм номер два”? Тут всего одна криокамера. Аппаратура подключена еще к одному испытуемому? Что—то такое мне попадалось в отчетах. Не обратил внимания. Надо узнать точнее.
Принс активировал в меню главную страницу. Открыл статью общих данных. Пробежавшись глазами по первичным параметрам, он вздрогнул. Не поверил, прочитал еще раз, более внимательно. Тряхнул головой и прочитал еще раз. Сознание отказывалось принимать информацию как данность. Он подошел к экзостеклу и стал внимательно вглядываться в контуры тела девушки. Острый взгляд ловил мельчайшие изменения, каждую черточку, каждую царапину.
В это просто невозможно поверить. Линда… беременна? Вопрос от кого? От меня или… Даже думать не хочу. Что если от меня? Я должен быть уверен наверняка. Но ее положение не объясняет, почему она до сих пор жива. Слишком странно. Подобная информация подлежит подробнейшему анализу. Сейчас главное собрать данные, а думать я буду после. Как бы взять кровь на анализ?
Принс обошел со всех сторон криокамеру и нашел странное приспособление явно не заводской конструкции. Это механическое “нечто” крепилось на обратной стороне вертикальной колбы. Напоминало огромный шприц с еще одним таким же шприцом внутри. Поломав голову, как и что, активировал агрегат. Новаторская установка служила для того, чтобы без лишних проблем брать кровь.
Парень нашел подходящую ампулу, обработал найденным тут же антисептическим раствором и налил несколько кубиков крови.
Похоже, Линде я задолжал по полной программе. Прости, но мне необходимо выяснить, что с тобой и ребенком. Так, следов вроде бы не оставил. Распечатку, флешки и ампулу с кровью засуну внутрь костюма… Хм… Можно двигать.
Принс чувствовал себя как гепард перед прыжком. Мозг работал холодно и четко. Однако, как возвращался в родную лабораторию, он и сам не помнил. Помнил лишь то, как привычно уворачивался от камер слежения и обходил десятой дорогой охрану. Все остальное смешалось в один пестрый калейдоскоп из картинок, чувств и бешеного сердцебиения.
Не успел он войти в лабораторию, стащить тяжелый и неудобный костюм, как к нему пожаловал сам Джереми Фокс. Принс едва не застонал. Рубашка липла к спине, руки дрожали, нервы натянуты до предела.
Как в таком состоянии держать лицо?
— Я искал тебя. Лаборатория закрыта большую половину рабочего дня. Ни тебя, ни лаборантки нет на этаже. Где вас носит?
Принс раздраженно передернул плечами.
Ты любишь меня или мои мозги?
— К чему вопросы?
— Я остаюсь твоим руководителем.
— Сегодня среда. Я работал с ядовитыми соединениями в лаборатории Яна. Он просил помочь, ты дал добро.
— Забыл. — В голосе Джереми послышалось заметное облегчение.
— Зачем я тебе понадобился?
— Анализы показывают нервное истощение. Чем ты занят? Тебе нужно отдохнуть.
— Да… хм… непременно.
— Я не шучу.
Как удачно сложились обстоятельства. Я успел обследовать “нижнюю” лабораторию и еще перекинуться пару—тройкой слов с Яном. Поди проверь, сколько времени я провел в отделе неорганической химии на самом деле. Начальника отдела не было на месте. Лаборантки ходили туда—сюда. Черт, с лаборантками прокол… Могли и заметить. Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас главное спровадить Джереми и наконец, разобраться с полученными данными. Что наша жизнь? Игра… Пойдем “Ва—банк”.
Пальцы в кармане осторожно нащупали узкую коробочку телефона и нажали на клавишу быстрого вызова. Через минуту в комнату ворвалась лаборантка. Вид у нее был изрядно потрепанный, словно она продиралась сквозь густой кустарник.
— Я уже здесь! — Вскричала она, но наткнувшись на тяжелый взгляд главы НИИНТ, испуганно ойкнула. Принс и глазом не моргнул.
Начнем представление, дорогуша?
— Уже проанализировали результаты последнего эксперимента?
— Нет, там полная неразбериха. Нужно Ваше веское слово. — Девушка не зря так долго продержалась на месте личного помощника. Все ловила не лету. — Я хотела распечатать отчет, но Ян отправил за Вами. Сказал, что…
Интересно, что здесь происходит?
Девушка сунула ему в руки распечатку.
— Я, пожалуй, пойду, не хочу мешать творческому процессу… — Джереми заметно расслабился и вышел за дверь, бросив напоследок на парня тоскливый взгляд.
— Спасибо. — Продолжая разглядывать перечень женской косметики, улыбнулся Принс. — На сегодня ты свободна.
Девушка просияла, цапнула сумочку и молниеносно скрылась с глаз.
Пока наш вреднюша не передумал — делаем ноги.
Принс закрыл за лаборанткой дверь и заблокировал замок. С трудом сдерживая волнение, сел за компьютер. После непременно уничтожит результаты. Его интересовало множество вопросов, но в первую очередь — ребенок… Точнее смутное подозрение в собственном отцовстве.
Я хотел, чтобы в будущем, ладно — очень далеком будущем, у меня появились дети. Но с другой стороны…
Было далеко за полночь, когда Принс поставил последнюю точку. Итог повергал в трепет. Многое стало на свои места. Парень нажал на “delet” и закрыл лицо руками.
Крот. Это ведь второй шанс? Ты продолжаешь оберегать меня. Мой ангел—хранитель. Я не потеряю свою семью еще раз. Обещаю. Я украду, убью, обману, но не потеряю…
Компьютер файл за файлом вытирал многочасовую работу.
12 глава.
Останавливаться на достигнутом — удел неудачников.
Принс сидел в темной, пустой квартире и задумчиво смотрел в окно. Было далеко за полночь. Комната освещалась лишь отблеском огней мегаполиса. В тонких, длинных пальцах мистически мерцал МВК—40, отражая люминесцентным корпусом блики неоновых реклам.
В жизни каждого мужчины, так или иначе, наступает момент истины, когда, наконец, осознаешь свою миссию на земле. Четко расставлены приоритеты, и остается только обозначить маршрут. Решить проблему или же отступить… Но последнее плохо сочетается с внезапно проснувшейся с совестью.
Парень устало откинулся в кресле. Мучительно ломило виски. Перед глазами стояло синюшное как у трупа лицо Линды. Оживший ночной кошмар. Только проснуться невозможно.
Еще несколько часов назад в душе теплился огонек надежды. Он снова и снова проверял итоги исследований. Линда носила его ребенка. Срок — чуть больше двух месяцев. Но… ей не выжить… Хотелось волком выть, крушить все вокруг, но. он просто сидел в темной комнате и молча пил виски.
Выкрасть Линду из под носа Джереми Фокса — задача бессмысленная и практически невыполнимая. Она жива только благодаря аппаратуре. Можно, конечно, дождаться рождения ребенка и зажить призраком возможной семьи, но… У Джереми наверняка особые планы.
Принс стиснул кулак, да так что едва не разломил хрупкий прибор надвое.
Ребенка хотят использовать как антидот. Совершенная формула. Человек—лекарство. Что же делать? Ведь это мой ребенок. МОЙ. Как остановить, спасти единственно родное существо? Ведь ни до, ни после такого уже не будет.
Прежде, чем намечать план действий нужно вооружиться знаниями. Линда единственная, кто знал все о пространственных возможностях МВК—40. Нужно тщательно изучить ее исследования.
Где она могла хранить важные файлы? Флешки, чипы, какие—нибудь другие носители? Она рассеянна, неаккуратна. Вполне возможно, самая ценна информация пылится в каком—нибудь ящике под кипой прошлогодних дамских журналов. Ее кабинет опечатали. Но когда это было проблемой? Стоит туда наведаться. С другой стороны, последнее время у нее случались острые приступы паранойи. Могла и не афишировать свои изыскания.
— Хм…
На ум пришла маленькая сценка из недавнего прошлого.
………..
Притворно надув красивые сочные губки, Линда патетически воскликнула:
— Как я жалею за своим мальчиком. Мой драгоценный зайчик, как мне плохо без него!
С его помощью я бы еще час назад спалила все платы твоей подружки!
………….
— Так что же случилось с твоим “дорогим мальчиком?”
— Я задолжала по кредиту, пропустила несколько взносов и…
…………
Могла ли она “забыть” информацию на личном компьютере?
Было бы глупо. Но я бы не удивился… С другой стороны это самый надежный носитель, ни один хакер не взломает защиту “а ля Белинда Фокс”. Ха, а как же я сам взломаю? Ее собственные многоумные наноформы кое в чем помогут, но все же главное отыскать пароль доступа.
Законы твоей подлости. Теория, практика, опыты.
Принс встал и нервно заходил по комнате. Все таки проблемы нужно решать по мере накопления, а то можно остаться у исходной прямой. Надо бы поспать хоть несколько часов, но в таком взвинченном состоянии он заснет только после хорошего удара шокером. Тяжело вздохнув, поближе пододвинул низкий столик и открыл ноутбук. Ночь предстояла долгая…
Последующие дни закружили однообразной, изматывающей вереницей. Принсу казалось, что от недосыпа и сумасшедшего перенапряжения он понемногу сходит с ума. Днем его ждала повседневная рутина. Любимая работа в какое—то мгновение превратилась в монотонную серость. Он едва мог дождаться вечера, когда уходила его не в меру работящая помощница. Настоящая жизнь начиналась ночью: работа мозга на грани рвущихся нервов. Он изучал статьи, разработки Линды Фокс, похожие работы и теории. Сопоставлял, анализировал.
Часть информации обнаружилась в институтском архиве. Первое время девушка искренне считала все свои разработки достоянием института и не претендовала на авторское право, чем радостно пользовались другие — менее одаренные, зато более предприимчивые исследователи. Несколько покрытых пылью флешек Принс обнаружил в смежной с кабинетом Линды лаборатории. Мисс Фокс часто путала рабочие планшеты, мини—теки и прочие казенные атрибуты, оставляя имущество на чужой, часто враждебной территории.
Заведующая лабораторией, буквально недавно обнаружила подмену и устроила приближенным грандиозный скандал, потому как необходимые для работы кодовые ключи оказались заперты в запломбированной полицией комнате. Принсу понадобилось все его обаяние и несколько чашек натурального, безумного дорого кофе, чтобы завладеть горемычными носителями.
Приближался час “Х”. Очень хорошие парни пообещали достать компьютер Белинды Фокс даже из—под земли. А раз обещали – сделают.
Принс с нарастающим раздражением посмотрел на часы. Вот уже сорок минут как закончился рабочий день, а лаборантка все продолжала изображать бурную деятельность, протирая несуществующую пыль на колбах и ретортах.
Черт, надо же было воспитать такую прилежную… Ну иди отсюда. У тебя же личная жизнь налаживается! Домой! Домой к любимому… пока шею не свернул!
Уходить раньше подчиненных, забросив даже текучку было бы слишком подозрительно. Стоило придерживаться старых привычек, чтобы ускользнуть от пристального внимания Джереми Фокса. У него повсюду глаза и уши.
Несколько раз с визитом являлась социальная полиция. Задавала пространные вопросы о странном исчезновении Белинды Лин Паркер Фокс. Рассеянный взгляд и не менее пространный ответ, почему—то убедили полицию в непричастности.
Принс с тоской следил за электронным циферблатом часов. 19:53 сменилось на 19:54.
Может ее придушить? И руки хоть чем—то займу.
Лаборантка поправила прическу, с продуманным изяществом заправила локон за ухо, мазнула бледной помадой по губам. Сообразительная девушка пребывала в полном недоумении.
Смотри и смотрит. Взгляд колючий. Может, рано домой собралась? Но меня и так ждут почти час. Черт, быстрее б выйти замуж и уйти в декрет.
— Вы… хотите меня убить?… Нет? – Услышал Принс робкий голосок. Он удивленно поднял бровь.
— Нет, конечно. Тебя—то за что?
— Ну, вы так смотрите, как будто необходимо кого—то срочно убить, а я тут одна…
— Не пугайся. Жертва не ты. Все уходи. Мне нужно подумать.
Все сорвался. Заподозрит или зря паникую?
Уф. Наконец, можно уходить. Завтра нужно прийти пораньше. Горячий кофе и пончики поднимут ему настроение.
Махнув на прощание, девушка закрыла за собой двери. Принс с трудом сдержал ликующий вопль. Вскочил на ноги и стал нервно ходить из угла в угол, одновременно набирая номер на коммуникаторе.
— Достали?
— За бесценок. Думали вариант из прошлого века. Рухлядь. Видок у него и, правда, не ликвидный. Отдали всю “коробку”. Еще и похихикали в кулачок.
— Отправь с посыльным ко мне домой. Адрес помнишь?
— Да я и сам…
— Нет нужды светиться. В моем районе повсюду сканеры и полиция каждый час патрулирует.
— Чертовы мажоры… Один раз попался так уже чуть ли не псами травят.
— Как только я буду уверен, что вещь именно та. Ты получишь сообщение о номере банковской ячейки. Там деньги, паспорт и билет на самолет.
— Отдаешь долги?
— И это тоже.
— Тогда — до встречи, Ворон.
— Не думаю. Прощай.
Дома ждала внушительная посылка. Посыльный услужливо занес тяжелый контейнер в свежеотреставрированную гостиную и, получив щедрые чаевые, удалился. Принс расположился прямо на ковре. Подключил материнскую плату, процессор, сетевую плату и остальные комплектующие. Подумал минуту над ТВ—тюнером и тоже подключил. После минутного изучения черного экрана, включил компьютер. Как и ожидалось, для входа в систему требовался пароль. Модификация была в том, что пароль требовал не символы, а что—то иное. Время неумолимо отсчитывало последние минуты до блокировки системы и тогда без личного штрихкода Линды компьютер не включить.
Черт. Думай, думай, думай. Что могла наворотить эта идиотка? Интересы? Вкусы? Памятные даты? Из последних знаю только одну.
Принс в отчаянии прислонился лбом к монитору. До этого “спящий” монитор вдруг ожил, на экране всплыл скринсейвер. Фотография самого Принса. Картинка то собиралась, то вновь распадалась на хаотично движущиеся сегменты. Парень в шоке уставился на собственную ослепительную улыбку.
Я, конечно, знал, что многие особи женского пола добывают мои фотографии пиратским способом и хранят на компьютерах, но чтобы ставить как обои или заставку…
Хотя, минуточку… это не похоже на заставку. Тут какой—то секрет.
Электронное лицо то приближалось, то вновь удалялось. Словно… заигрывая.
Черт, если хоть кто—то узнает, что я это делал… Но ничего другого просто не приходит в голову.
Принс наклонился и смачно чмокнул себя в губы. Он не ожидал, но факт остается фактом. Поцелуй был входящим паролем.
Только баба могла до такого додуматься! С ужасом подумал он.
Прежде, чем включатся внутренние сканеры—блокатары, Принс воткнул в системный блок флешку с наноформами. Микрокомпьютеры с удовольствием помогли пробраться внутрь сквозь пароли, минуя ловушки.
Не прошло и четверти часа, а Принс уже изучал формулы и пояснительные записки к ним. Линда писала так же как думала: сумбурно, хаотично, игнорируя знаки препинания. Больше всего бесили сноски красным: “это и так ясно”, “тут можно пропустить”, “вот тут стоит подумать”, “сама не знаю” или множественные ссылки в некуда.
Никакой организации работы. Никакой системы! Дилетантка! У меня мозги, наверное, уже в мозолях.
Педантичный даже в мелочах, Принс не прощал профанацию и разгильдяйство. Его собственные всплески гениальности скрупулезно записывала не менее дотошная лаборантка либо вербально дублировал компьютер. Даже сейчас, на грани физического и морального истощения, он тщательнейшим образом описывал, нумеровал, группировал и систематизировал. Опомнился ближе к рассвету. В зеркале отражался маньяк науки, подвид “классический”. Черные круги под глазами, сероватая кожа, кровавая корка из—за дурацкой привычки нервно грызть губы. Виски привычно ломило. Перед глазами плясали черные точки. Нервы натянуты как струны. Такое бывало раньше, в другой жизни. Принс поднялся, с трудом разогнув затекшую спину. Подошел к окну. Устало прислонился лбом к тонкому экзостеклу. Тьма казалась живой, почти осязаемой. Она пульсировала, затягивала.
Наиболее темно перед рассветом. Можно ли считать рассвет точкой отсчета? Или это начало конца? В моем случае почти наверняка… Черт… Нужно поспать…
Несмотря на хроническую усталость, сон не шел. Точнее вместо сна тело сковало мутное полубредовое марево. Мрачно, кроваво, сумбурно: плачущая кровавыми слезами Линда вдруг ставала мертвой с явными признаками разложения, в разорванном чреве плакал ребенок с черными пустыми глазницами.
Принс резко подорвался с кровати и на негнущихся ногах побрел в ванну, включая по дороге свет во всей квартире. По вискам стекал липкий пот. Умылся холодной водой. Боль в висках только усилилась. Хотелось напиться до беспамятства, чтобы хоть раз… разочек провести ночь без кошмаров, просто в темноте. Но нельзя позволить себе терять концентрацию. Время играло против него.
Почему я никогда не посещал лекции Белинды Фокс? Без нее трудно что—либо понять. А ведь думал: баба—дура, истеричка, пьяница. Думал, пятая в семнадцатом ряду среди армии моих безликих поклонниц. Нет, она, конечно, такая… но и… Талантливая, яркая. Пытливый ум сочетается с бескорыстной жаждой знаний. Там где я искал наживы, она алкала чистой науки. Мы даже не равны. Она лучше… чище… порядочнее… А я… перестал понимать, где белое, а где — черное.
Она же рассказывала что—то. Вспомнить бы что.
Следующий рабочий день начался раньше обычного. Двери открыл полусонный охранник. Принс вошел в пустующее помещение и поднялся на директорский этаж. Прошел мимо пунцовой секретарши, едва ли заметив ее присутствие и робкий протест.
Джереми Фокс щелкнул клавишей компьютера, переводя тот в спящий режим, и вольготно откинулся в кресле. Глаза помимо воли ласково огладили стройную фигуру вошедшего.
— Джереми, я подал заявление на двухнедельный отпуск.
— Невозможно. Это слишком долго.
— С понедельника начинаем работать за еду, без отдыха и сна?
— Ты не выглядишь уставшим. Анализы неплохие. Состояние стабилизуется.
— Я рад, — мрачно отозвался Принс, — можно я умру от счастья позже?
— Понятие субординации не столь эфемерно как ты считаешь.
— Я не брал отпуск уже несколько лет. Это мое право по закону.
— Я разве говорю “нет”?
— Ты не говоришь “да”.
— Какие у тебя планы?
— Чтобы вновь вращаться в социуме, мне нужно провести несколько дней в камере—одиночке.
— Нельзя прекращать курс лечения.
— Справлюсь.
— Два дня.
— Неделя.
— Пять – максимум.
— Наверное, потому, что сегодня — пятница?
— Я дам тебе лекарство… — Джереми медленно встал, обошел стол, своего прекрасного посетителя, по ходу убирая с его плеча несуществующую пылинку, оглаживая спину и бедро, открыл спрятанный в шкафу мини—бар, налил в пузатый хрустальный бокал какую—то мутную жидкость и с явным удовольствием выпил. Посмотрел в окно. — Распишу схему приемов, но…
Принс заметно напрягся. Он знал, что “но” непременно будет. Его как дикого зверя уверенно загоняли в ловушку. Только охотник не знал, что этот конкретный зверь не пугливый зайчик, а хитрющий лис.
— Пора принимать окончательное решение.
— О чем это ты? — Парень стал бледнее обычного, в глазах полыхало мрачное упрямство.
Черт. Еще одна нерешаемая проблема. У меня была черная полоса? Нет, черная полоса начинается прямо сейчас.
— Хочу, чтобы по возвращению ты переехал ко мне.
— Со всеми вытекающими последствиями?
— Да.
— Не слишком ли радикально? Как на счет общественного мнения? Что скажут твои подчиненные? Ты же глава института. И не какого—нибудь замызганного и всеми забытого, а единственного в мире института информационных нанотехнологий.
— У меня нет моральных ограничений!
Парень раздраженно дернул подбородком.
Зато у меня они есть. Я попаду в безвыходное положение, если мой план потерпит крах.
Взгляд прекрасных глаз остановился на изящной пальме. Подарок какого—то высокого гостя.
В крайнем случае, есть на чём повеситься.
— Мне нужно время. Я не готов к таким кардинальным переменам в личной жизни.
— Не строй из себя недотрогу. Я знаю о твоей жизни больше, чем ты думаешь.
Даже так? Открываем карты и играем по—крупному? Увы, в моей игре правила другие.
Принс ослепительно улыбнулся и кокетливо стрельнул красивыми глазками.
— О чем ты? Я белый и пушистый. Невинный ягненок: не пью, не курю. Услышав слово "секс" — падаю в обморок.
Джереми фыркнул, уголки губ невольно поползли вверх.
Разве можно сердиться на этого прохиндея?
Мужчина приблизился почти вплотную. Наклонился, словно желая сорвать поцелуй. Принс закрыл глаза, с трудом сдерживая исконное желание всякого подчиненного — дать в морду дорогому начальнику. Джереми не настаивал.
Скоро, совсем скоро…
— Помни, мой мальчик. По возвращению я не буду столь толерантен.
Принс нервно вздрогнул, но не отшатнулся. Слова застряли в горе. Он заставил себя сухо кивнуть, развернулся на каблуках и вышел, не оглядываясь.
Как хорошо быть красивым! Кто сказал? Это не благо, это тяжкое испытание. Красоте завидуют, красоту жаждут иметь в собственное владение. Не человек, а дорогая вещица на комоде. Когда тебя не любят, это горько и обидно, но когда тебя желают все — это невыносимо. Красота не залог счастья, зато бесконечный источник проблем.
***
Конечно, разобраться до конца в хитросплетении ума Линды Фокс невозможно. Но кое—что для себя Принс Лин Паркер все же прояснил. Осталось разобраться в теории пространственного раздвоения. Он вновь открыл прочитанные вдоль и поперек файлы.
Когда наступает момент дежавю? Ведь в жизни такие моменты бывают частенько. Я просыпаюсь, встаю, пью на автомате кофе… и.
“Многократно повторяемое действо заложенное скорее на генном уровне…”
Должно быть в этом все и дело! Доведенные до автоматизма привычки. Именно тогда все и происходит. Со мной такое бывало не раз. С любым такое бывало. Если принимать во внимание наличие параллельных миров, то человек с такой же внутренней организацией, эмоциональной наполненностью, должен иметь такие же привычки и вкусы.
“Хотите попутешествовать во времени. Включите инстинкты, господа!”
Хм, эксперимент начинаем немедленно! То есть утром.
Парень тщательно продумал, что следует взять с собой в путешествие. Восстановленный по винтику миником Линды Фокс с нетерпением ждал на столе свою бесшабашную хозяйку. Полностью собранный, Принс упал на кровать, долго вошкался с боку на бок и вконец утомленный уснул под утро беспокойным, тревожным сном.
Будильник врывался в мозг навязчивой иглой. Рвал взвинченные нервы. Парень привычно потянулся, так что хрустнули кости. Перевернулся на другой бок, снова закрыл глаза. Ритуал подъема не менялся уже более десяти лет… Именно в этот момент активировался аппарат, который находился до этого времени в карманной сумке на поясе. Таймер был выставлен с вечера.
Вдруг, стало очень темно и очень холодно. Мышцы свело болезненной судорогой, словно с разбегу плюхнулся в ледяной омут. Мгновение, и картина изменилась на радикально противоположную — стало невыносимо жарко… Казалось, огонь шел изнутри собственного тела, прожигая все внутренности, обугливая кожу… Перед глазами плясал безумный калейдоскоп красок, как–будто кружишься на центрифуге.
Сейчас стошнит…
Парень открыл глаза. Он точно ввел место действия и дату. Именно сейчас нужно все прекратить. Предотвратить трагедию. Перемещаться во времени во второй раз оказалось легче. Ощущения были не столь болезненные и сознание он не потерял.
Возможно, организм адаптируется?
Принс посмотрел на вход в больницу, машинально кивнул знакомому старичку в инвалидной коляске и прошел по дорожке к главным дверям.
Нужно точно сверяться со временем. В этот момент Линда должна ждать меня у проходной. Перехвачу ее и возвращаемся. Пока она поймет, что к чему, мы уже будем дома. А дальше дело техники.
Заметно нервничая, вошел в холл и осмотрелся. Посмотрел на часы и еще раз оглянулся. Все сходиться за исключением одного. Линды нигде не было.
Но она утверждала, что никуда не отлучалась.
Парень пораженно посмотрел на знакомую медсестру, которая шла с текстовым планшетом в руках. Эта девчушка, была с ним. Точнее… должна быть с ним… прямо сейчас.
Что происходит? Рушатся все планы. Неужели столько усилий и зря? Так. Нужно пройтись по больнице. Возможно, я перепутал время и мы с Линдой, уже находимся на двенадцатом этаже.
Парень заскочил в лифт, и с трудом выдержав несколько минут пути, выскочил на нужный этаж. Тишина. По времени мать Линды должна вот—вот родить.
Черт, я совсем забыл о Джереми!
Принс едва успел отскочить в сторону. Молодой Джереми Фокс нервно вышагивал в конце коридора. Знакомым движением вытирал вспотевший лоб, тщетно пытаясь хоть что—то разглядеть сквозь матовые стекла в дверях родильной палаты.
Это уже не “дежавю”, это грань сумасшествия. Где же мы?! Черт! Ну что такое происходит?!
Со своего убежища он не мог толком разглядеть место за экраном — там, где они с Линдой прятались в прошлый раз. Нужно пересечь коридор. Но как это сделать, не привлекая внимания?
С другой стороны. Что мешает?
Он наклонил голову так, чтобы волосы упали на глаза, поднял воротник и быстро скользнул в арку за электронной панелью объявлений. Джереми даже не обернулся, похоже, он не замечал ничего вокруг.
Что случается с теми, кто встречаются с самим собой? Сходят с ума или возникает совмещение пространственных материй? Что? На этот раз мне не дано это узнать или испытать на себе. Никого нет. Почему?
— Молодой человек! Это просто хамство! Что вы здесь делаете?! Немедленно покиньте территорию роддома!
Принс вздрогнул и в ужасе уставился на дородную медсестричку.
— А… э… но… — Красноречиво промямлил он.
— Я сейчас вызову охрану!
Парень быстро подхватил ее под круглый локоть и с усилием потащил к лифтам.
— Не надо охраны, можно ведь договориться. У меня здесь подруга рождает. Вы же понимаете. Войдите в мое положение…
— Пустите меня! Куда Вы меня тащите?! Ходят тут всякие бациллы разносят, а потом начальство удивляется, откуда у рожениц стрептококки!
— Я тут не единственный носитель заразы! Посмотрите туда, — он махнул в сторону Джереми Фокса, — тьма народу!
— Зубы мне не заговаривай! Я, таких как ты, в гробу видала. Да пусти ж меня!
Мощным движением плечика медсестра вырвала руку, одновременно пхнув парня в сторону лестницы. Принс отлетел на несколько метров, чудом не пересчитав спиной ступеньки. На его памяти это первая женщина, которая поступила с ним столь неаккуратно. Киборг или…
— Лесбиянка? — Это он вслух сказал?
Похрустывая суставами дама стала угрожающе приближаться.
“Она хуже пробной модели прото—бойца 2386747!”
Парень малодушно прикрыл голову руками, но вместо карающей длани в ухо врезался пронзительный рев сирены. Очень похоже на то, что он слышал какое—то время назад.
Громкий встревоженный топот персонала подтвердил — на лицо внештатная ситуация.
Наверное, мне не стоило удивляться?
