Глава 10
читать дальше Странен и диковат древний храм чернолицей богини Кибелы. Вычурная постройка существовала задолго до того, как Пиндар создал в Фивах свой шедевр. Заросший вьюном и лианами вход разделяли две колоны из черного гранита. Френсис оборвал растительность и вошел в первый зал. Его встретил округлый дворик с изображением лика богини. Камня в яркой листве, казалось, не коснулось время. Прекрасная, величественная богиня возвышалась над бушующей сельвой.
Черные резные столбы охраняли вход в южную часть строения. С платформы к главному входу над широким кубическим выступом вела сильно разрушенная лестница. Кое-где еще сохранилась темно-красная керамика. Чувствуя суеверный страх, англичанин шагнул в полуразрушенное помещение. Давно не ступала нога человека под эти своды. Холод сковал члены. Каждый звук усиливался многократным эхом. Зал заканчивался крутыми ступенями, ведущие в темноту. Сердце затрепетало. Ничто не трогало так, как открытие новых тайн, знаний. Путешествия по осколкам забытых цивилизаций, по храмам кровавых божков настоящее сокровище для скучающего, перенасыщенного современной банальностью ума.
Френсису пришлось собственноручно распечатывать храм. Аборигены, охотно помогавшие в раскопках, отказывались пересекать границы «древнего сада».
Загораясь азартом, англичанин спускался все ниже и ниже, пока не оказался глубоко под землей. Квадратное помещение святилища освещалось непонятным синеватым светом, идущим из неоткуда. Сколько не вертел головой, так и не обнаружил источник. В простенках стояли гладкие полуколонны с львиными оскаленными головами. Создавалось неприятно впечатление, что головы внимательно наблюдают за нежданным гостем. Шаг в сторону и зарычат. Стены украшали великолепно сохранившиеся головы быков с ветвистыми рогами, широко расходившимися горизонтально-волнистыми пиками. Зловещий колорит затерянного храма завораживал, восторгал и толкал на новые свершения. Проникнув через колодец времен — над храмом возвышалась надстройка-курган, Френсис попал в эпоху, последний представительно которой умер много сотен лет назад. А зная любовь богини к кровавым ритуалам, можно догадаться: смерть сия была отнюдь не легкой. Все что тревожило наверху, тут казалось далеким и неважным, точно судьба собственноручно захлопнула за ним двери.
Шаг вперед и в безумной круговерти перед глазами заплясали рога всевозможных размеров: на невысоких квадратного сечения столбиках, на длинных каменных лавках, сохранившихся столь чудесно, словно время в храме остановилось. Контурные фрески обрисовывали фигуры диких животных, но превалировали львы и быки. Позади «дароприносящего» алтаря скрывался еще один проход. Второе помещение намного меньше. В северной стене зияла остроконечная ниша. Свет здесь прихотливо преломлялся. Три рогатые бычьи головы, вертикально расположенные одна над другой, увенчивались фигурой богини в роскошных одеждах и с короной на голове. Тиара дивно сияла в солнечных лучах. По обе стороны от ниши чернели проходы для черных и красных жриц. Отличающихся облицовочным камнем: черным и красным гранитом.
В те далекие времена жрицы храма делились на черных — ночных и дневных — красных. Для «ночных» подбирали черноволосых девушек с темно-бронзовой кожей, они носили черные толстые сетки с поясами, браслетами и шейными перевязями из красной бронзы, в складках «одежды» прятались серебряные кинжалы. «Красные» жрицы, в основном финикийки, имели темно-рыжие волосы и так же носили сетку из толстых нитей уже красного цвета, сплетенной точно по фигуре.
«Красные» жрицы олицетворяли дневные силы Кибелы, а «черные» – ночные. В Либии и Греции черных жриц храма Кибелы называли «ламиями». Считалось, что снискавший любовь жрицы приобщается к силам Кибелы. В жизни такому будет сопутствовать удача, здоровье не подведет, да и дети родятся сильные и умные.
Френсису доводилось видеть не один храм Реи-Кибелы, но адаптированный культ отличался от первоисточника. Наконец узнает, с чего все начиналось. Предстояло много работы. Одна расшифровка настенных росписей займет не один год. Взгляд невольно коснулся центрально рисунка. Изображение окровавленного Аттиса? вызвало невольную дрожь. В памяти всплыли строки древнеримского поэта.
Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян,
Оскопил он острым камнем молодое тело своё.
И себя почуял легким, ощутив безмужнюю плоть,
Окропляя теплой кровью кремнистый выжженный луг.
***
О, как был я горд и счастлив, о, как много я пережил!
Вот я дева, был мужчиной, был подростком, юношей был,
Был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы.
От гостей гудели двери, от шагов был тёплым порог.
Благовонными венками был украшен милый мой дом.
От постели, вечно весел, подымался я поутру.
И теперь мне стать служанкой, стать Кибелы верной рабой!
Стать Менадой, стать калекой, стать бесплодным, бедным скопцом!?
Пройдя еще два подземных этажа, Френсиса озарило: третий сулит либо величайшие открытие, либо ужаснейшую смерть. Иногда прожигатель жизни может обратиться провидцем.
Англичанин тряхнул головой, отгоняя мучительные видения прошлого. Не стоило вспоминать. Сердце не на месте. Чудовищный лабиринт Кибелы хранил слишком много ужасающих тайн. Человек с более слабой психикой навсегда б лишился рассудка. Однако сейчас перед внутренним взором пылали огненные письмена, от которых ждал истинного чуда. Дарованное тайное знание. Стараясь не делать резких движений — извивающие гады сжимали кольцо, Френсис присел и сухо сглотнув, начертал на седых от пыли плитах забытые письмена. Мгновением позже, которое показалось часами неусыпного бденья, слова вспыхнули. Сияние настолько яркое, что казалось, горят сотни солнц. На минуту парень ослеп. Крепко зажмурился и прижал ладони к лицу, сдерживая адскую режущую боль. Кровь стучала в висках, а сердце сжималось в груди. Когда пришел в себя, то более не слышал змеиного шипения. Твари исчезли, оставив после себя лишь липкий тускло светящийся след и тошнотворный запах разложения. Англичанин с трудом поднялся. Сил в подрагивающих мышцах не осталось. Кабалистические письмена древней богини высосали досуха. У северной стены призывно мигал знак «луны». Едва переставляя ноги, подошел, дрожащей рукой обнажил плечо с точно таким же знаком и прижался, навалившись всем телом.
Черная татуировка вспыхнула, запылала и потянулась к магическому символу пещеры. Каменная стена с шумом отъехала в сторону. Из образовавшегося отверстия с яростным шипением вырвались языки пламени. С невидимых щелей повалил густой ядовитый туман. В одно мгновение окутал зал, поглотил слух и зрение. Закрыв лицо руками, Френсис прыгнул в сплошную пелену огня. Не успел это сделать, как стена с грохотом закрылась, исчезли огонь и удушающий дым. Парень судорожно хватал ртом заплесневевший, стоячий воздух. Адреналин заставил кровь закипеть. Гниль царапала легкие, но все же доза кислорода присутствовала. Виски заломило с новой силой.
«Чувствую себя старой развалиной. Слишком активный отдых»
В кромешной тьме парень пытался реанимировать фонарик. С четвертой попытки слабый свет мигнул и умер окончательно. Предаться отчаянию не успел: по залу прокатился вихрь, и по периметру загорелись сотни факелов. Воздух мгновенно накалился, затрепетал. У дальней стены блестел древний медный жертвенник. Каркас сбит из кедра. Середину опоясывал решетчатый настил с равномерными отверстиями, высотой около пятидесяти сантиметров. Резьба по металлу разделяла «верхнюю» и «нижнюю» части жертвенника. Френсис вспомнил обычай. Кровью «повинной жертвы», орошали нижнюю часть жертвенника, а «очистительную кровь», обычно потрошили ягнят — верхнюю.
К жертвеннику вел пандус. Англичанин замер, тщетно пытаясь справиться с шоком. На куче красноватой земли лицом вниз лежала обнаженная женщина с волосами цвета расплавленного золота. Окровавленная рука сжимала человеческое сердце.
Парень побледнел и попятился, но дороги назад нет. Странная неподвижность женщины настораживала. Поколебавшись, вернулся и склонился над телом. Повернул на бок и убрал с лица волосы. В величии неземной красы лежала Кассандра. Френсис вознамерился проверить или бьется сердце, как вдруг разглядел, на чем именно возлежала красавица. Красноватая земляная подстилка кишела извивающейся, расползающейся во все стороны мелкой живностью: личинки, мотыль, кольчатые черви, муравьи Пуля и Армейские муравьи. Чего здесь только не было.
«Сюда бы Адама. Вот кто бы оценил»
Не сдержав брезгливую дрожь, отшатнулся. С все нарастающим отвращением наблюдал, как мелкие твари плотной пеленой облепили обнаженное тело. Казалось, они заняты сложной работой. Появились ассоциации с рыбами-чистильщиками. Из приоткрытого рта полезли белые жирные трупные черви. Френсис согнулся, тошнота сжала горло. Еще мгновение и выплеснет позавчерашний ужин. Точно почуяв добычу, шевелящаяся масса стала расползаться по сторонам, приближаясь к ногам побледневшего англичанина. Шарахнулся в сторону. Не отрывая глаз от Кассандры, по дуге обошел жертвенник и запрыгнул в высокую нишу над алтарем. Единственное место, куда не бежали-прыгали-ползли мерзкие твари. Черный полумрак надежно сокрыл от чужих глаз. На мгновение Френсису почудился серебристый смешок из его прошлого.
«Показалось»
***
Наступивший день разительно отличался от череды прошедших дней. Сегодня Кассандра праздновала именины, о чем сообщила заблаговременно. Едва солнце вошло в зенит, в замке воцарилась полная неразбериха. Все куда-то бежали, суетились, со смехом толкались. Лишь Лаура не участвовала в общей кутерьме. Ее беспокоило странное исчезновение Френсиса. Не хотелось быть пессимисткой, но это второй раз, когда ее бросают после замечательной ночи любви. А если вспомнить Адама, возникала мысль: а не осталась ли она в мрачном замке посреди пустыни и смерти в одиночестве? Избегая слуг и друзей, Лаура растворилась в тенях замка.
Поутру терзаясь виной, рыжая спросила Джулию о самочувствии, но наткнувшись на тяжелый неподвижный взгляд, поспешно ретировалась. Слишком активная Аманда сослала к Тому, а Томаса Лаура видеть не жаждала.
Бестолково слоняясь по пыльным коридорам, пустынным, полуразрушенным залам, отходила все дальше и дальше. Душа трепетала перед величественной мощью, которую заключали в себе древние камни. Солнце сильно переместилось, когда Лаура заметила, что заплутала. Куда идти? Влево? Вправо или в сторону? Коридоры, лестницы и лесенки разными путями вели в один и тот же круглый зал с разбитым витражным окном.
Отсчитывая шаги, француженка стремительно шла очередным коридором. Вдруг впереди со скрипом приоткрылась незамеченная ранее дверь. Рыжая попятилась, но неведомая сила ухватив за шиворот, железной рукой потащила к входу. Зубы выбивали нервную дрожь, в ушах — шум, но не покориться невозможно. Комната все ближе и ближе, вот уже нога переступает расколотый надвое порог. Вихрь подталкивающий внутрь пропал так же внезапно, как и появился. Что-то сверхъестественное, потустороннее предстало перед глазами. Странное, мрачное зрелище в осколках былой роскоши. Резная мебель давно превратилась в жалкие гнилушки, балдахин обветшал, оборвалась бахрома, вазы и сундуки покрыты слоем пыли и паутины, изъеденные молью гардины держались на одном честном слове — дотронься и обратятся в прах. Плесень черными щупальцами въелась в потолок, стекала по углам на пол. Лохмотья паутины опутали углы, забитые досками ставни и зеркало. Посреди полусгнившей шкуры лежала забытая кем-то красивая шкатулка из потемневшего дерева. Любопытство, умноженное на безрассудство, подтолкнули к действию. Руки сами собой потянулись к шкатулке. Крышка приоткрылась.
Дикий вой сотряс замок до самого основания, словно все демоны ада кричали от ужаса, боли и ярости. Стены заходили ходуном, в распахнувшихся окнах выл ветер, да какой ветер воронкой закручивалось крошечное торнадо. Небо почернело, напряжение искрами витало в воздухе. Ни жива, ни мертва девушка стояла посреди безумия, прижимая к груди шкатулку. Волосы хлестнули по щекам. Острые призрачные когти сомкнулись на шее. Все сильнее и сильнее сжимаются невидимые тиски. Это вывело из ступора. Дернувшись, Лаура бросилась вон из комнаты, не чувствуя как из царапин течет горячая кровь. Коридор слился в один единственный путь. Ноги сами донесли до спальни Френсиса.
С гротом захлопнулась дверь, тумбочка скрипнула по старому паркету, оставляя царапины. Мало. Сверху баррикада из стульев. Лаура забилась в дальний угол, но шкатулку из рук не выпустила. Мышцы свело судорогой, ноша выскользнула, выплевывая содержимое на пол. Что-то мелодично звякнуло. Дрожащими руками рыжая бросилась собирать разбросанные старинные свитки. Под грудой рукописей обнаружился красивый, чуть изогнутый серебряный кинжал с острым как бритва лезвием. Эфес инкрустирован драгоценными камнями. Лаура не удержалась от соблазна. Взмах и… о, неловкая! Из рассеченной ладони брызнула кровь.
«Да что ж за день такой»
Кровь густыми каплями медленно стекала по пальцам, ладони, предплечью. Капля за каплей, точно клепсидра отсчитывает минуты бесконечности. Брызги оросили шкатулку. Дерево как губка впитала влагу. В голове туманилось, двоилось перед глазами, навязчивый шум то приближался, то исчезал. Спустя минуту девушка поняла, что гул не чудиться. Кто-то нетерпеливо стучит.
— Кто там? — Хрипло спросила испуганная француженка.
— Я и моя тень. — Ледяной голос Френсиса прозвучал фанфарами. Лаура бросилась открывать, но ватные ноги подкосились. Пришлось идти по стеночке, останавливаясь через шаг и собираясь с силами, которые утекали вместе с льющейся кровью. Морщась от боли, отодвинула заслон и приоткрыла дверь.
— Что так долго, — возмутился парень, но увидев пятна крови, осекся, — кого-то свежевала?
— Нет, вены резала. — Раздраженно фыркнула девушка, заставляя себя собраться и не рухнуть парню под ноги. Френсис шутку не оценил, но прикипел взглядом к ладони. Нахмурился, схватил за кисть и внимательно осмотрел порез.
— Что ж стоишь?! Кровь хлещет фонтаном, а она…
В серебряных глазах вспыхнуло нешуточное беспокойство.
— Думаешь задела вену?
— Кто б знал. Судя по пульсации крови — разорвана артериальная дуга. Надо зашить рану.
— Да ты что! Пустячный порез. Завтра видно не будет. Сейчас кровь свернется…
— Слышишь, что говорю?! Слишком интенсивное кровотечение. Так просто не остановить.
Округлившимися от ужаса глазами Лаура наблюдала, как Френсис отыскал походную аптечку и вынул хирургическую иглу и шелковую нитку.
— Откуда?
— Оmnia mea mecum porto.
Лаура нахмурилась. Не стоило напоминать с каких пор появилась эта полезная привычка. Испуганный парень промыл рану, обколол анестезией. Благо нашлась ампула. И приступил к операции. Сжав зубы француженка тихо плакала. Парень все сделал профессионально, если б не одно «но». Даже сквозь зашитые края просачивалась кровь. Англичанин вытер со лба пот и с ужасом оглядел непонятную рану. С такой кровопотерей скоро девушка потеряет сознание, а за пару часов и жизнь.
____
1Аттис — в древнегреческой мифологии юноша необычайной красоты, родом из Фригии, возлюбленный Кибелы.
2Катулл, Аттис, перевод А. И. Пиотровского
3Оmnia mea mecum porto — Все свое ношу с собой (Биант)