Страна черного дракона 7-8

[Akane_Kimiko]

Глава 7

Вечер кровавым маревом рождался над столицей Эглерии. Алые прожилки тонкой сетью опутывали чернеющие небеса. Луна тихо шепталась с первой звездой. Черные тени сбегали по улицам, мимо фортификационных сооружений, прочь за городскую стену, через поля к лесу, сливаясь в черную бездну. Вдалеке колышутся размытые силуэты верхушек деревьев. Тяжелый воздух давил на виски. Быть грозе.
Звонкий цокот копыт эхом разносился над каменными плитами внутреннего двора замка Садрон. Движением руки владыка отослал сопровождающих прочь. Сунул покрытые пылью ножны зевающему пажу и через внутренний переход, спустился в казематы. Совесть гнала вперед лучше хлыста. Решетка и толстые оббитые железом двери распахнулись с визгливым скрежетом. Паутина цеплялась на одежду. Спертый воздух, сырые стены и чадящие факелы. Мокрицы и жирные рыжие пауки. В узких подвесных клетках давно забытые охапки прелой соломы, а цепи, которыми узников приковывали к стенам, изрядно заржавели.
Сумрачная обстановка рассчитана окончательно сломить психику заключенных. Путь лежал в укрепленную часть тюрьмы с усиленной охраной. Клетки сменились грязными каменными мешками. В последней камере, за тяжелыми дверями ютилась единственная обитательница королевской темницы. Обычных преступников держали в каменной твердыне за чертой города. Редко кто захаживал в подземелье замка. Еще реже во дворце пленяли.
Правитель вошел в полутемное помещение. Пахло чем-то гнилостно-кислым. По углам не боясь человека, сновали крысы. На грубо сколоченном столе тлел огарок сальной свечи. Иного источника света не предвиделось: подземелье уходило глубоко под землю. Невидимый стражник тенью мелькнул около неподвижного императора и вставил чадящий факел в специальную подставку на стене.
Аттис молчал. На жестком топчане калачиком свернулась худенькая девушка. Замызганный матрас, набитый гнилой соломой брезгливо откинут к стене. Тонкая фигурка в шелковом халате тряслась от холода. Изнеможение, многократно умноженное стрессом, сломили сопротивляемость и Тирис забылась тревожным сном. Ресницы трепетали, девушка то и дело вздрагивала, тщетно пытаясь найти более удобное положение. Владыка сорвал с плеч тяжелый дорожный плащ и осторожно укутал ее. Будить не решился. Вышел не оборачиваясь, напоследок бросив коменданту:
— Переведите в другую камеру. Чтобы камин и достаточно света. Нормальная постель и пуховое одеяло.
— Но…
— Выполнять.
Чувствуя себя лицемером сверх всякой меры, правитель вышел прямо под дождь. Ни души вокруг. Бушевала гроза. Оглушающие раскаты грома, яркие иглы молний в дрожащую землю. Более мрачные стихии неиствовали в сердце. Вода кипела под ногами, срывая грязь и мелкий щебень, но не могла омыть и утешить.
Несмотря на поздний час, Аттис направился прямиком к сестре. Фарида ожидаемо не спала. Черные круги под глазами, кожа как серый пергамент. Она неподвижно сидела в высоком кресле и бездумно смотрела на огонь в камине. Свечи в канделябрах почти догорели, свисая с витых подсвечников желтыми слезами застывшего воска. Толстый ковер приглушил шаги, но мокрые ресницы дрогнули и правителя пригвоздил пристальный взгляд. Аттис казался тенью самого себя. Бледный, измученный, раздираемый внутренними демонами. Мокрая рубаха липла к телу. Издав то ли всхлип, то ли крик, бросилась к нему, путаясь в подоле платья. Неизящно рухнула к ногам, обняла колени и сухо зарыдала. Слез не было. Только бесконечное отчаяние.
— Не могла заснуть. Так страшно. Представила, что… жить бы не смогла… это… прости меня. Тирис… она же… но ты… я…
Аттис помог подняться и усадил. Как когда-то в детстве погладил по голове, в уголках губ дрогнула бледная тень улыбки. Горечь на двоих.
— Зря беспокоилась. Я б в любом случае не пострадал. А вот принцесса белых драконов… — Горло перехватило.
— Изгора требует экстрадиции? Ты же не позволишь… — Фарида смотрела с робкой надеждой.
— Изгора требует смертной казни.
Принцесса испуганно прижала ладони к губам. Щеки не побелели, посерели.
— Нет. Имперская кровь неприкосновенная. Широи потомки белых драконов, точно так же, как Садрон — красных. Чернь просто не понимает…
— Смерти жаждет не подданные, а брат принцессы. Тор.
— Но император…
— При смерти. Скоро белым драконом Изгоры станет последний из рода Широи.
— Не верю.
— Я тоже сомневался, пока не поставили перед выбором: либо смерть принцессы, либо благополучие моих подданных. Я отдал предпочтение последним.
— Мы что-нибудь придумаем. Устроим побег…
— Я дал слово.
— Ты не убьешь ее.
— Нет.
Что-то такое было в его голосе, что принцесса содрогнулась.
— Что ты собираешься делать? Не пугай меня.
— Завтра на рассвете ее ослепят. Затем под охраной отвезут в наш старый охотничий домик. Там она никому не помешает.
— Решил растянуть удовольствие? Чтобы погибла, а перед смертью помучилась? Драконы не живут в клетке. А не видя неба, как сможет летать?
— Принцесса будет свободна. Я не оставлю ее. Просто исчезнет надежда на престол.
— Ты совершаешь ошибку. Она не простит. Я не прощу.
— Мне не нужно ни твое, ни ее прощение. Император прежде всего думает о стране. Ничего личного. Ты знаешь — Тирис мне не безразлична. Решение принято, хоть и далось нелегко.
Принцесса красных драконов взвилась на ноги, словно желая ударить. Опомнилась и отступила к окну.
— Уходи. Не желаю тебя знать, убийца.
Аттис нервно передернул плечами и вышел вон. Стражу отозвал много ранее. Фарида вновь вольна совершать глупости. Владыка пересек коридор, анфиладу комнат и через навесной мост вышел к астрономической башне. Длинный подъем по крутой винтовой лестнице. Витые неудобные перила и скользкие ступени. Пролет, еще один и выше. Казалось, скоро коснешься неба. Круглый зал с большим балконом. Справа установлен телескоп. Император машинально стер пыль с гладкой поверхности, заглянул на звезды. Ноющая боль в груди не утихала. Но не сомневался, ни на миг. Оправданная жестокость. Вот как это называется. Проклятый Тор! Величайший враг прятался там, где меньше всего ожидали. Войны зависят от славы, и часто ложь, которой поверили, становится истиной. Отстраненно отметил в замке вражеского наблюдателя.
Не колебался, подписывая указ. Не думал, приказывая придворному лекарю создать обезболивающее снадобье. Вот только посмотреть в глаза своей жертве не решился. Серебряный флакончик с наркотической настойкой передал через слуг. Теперь оставалось только ждать.
***
Верный оруженосец принца Широи прилетел на драконе и расположился в городской таверне. Неподалеку от замка Садрон. Мужчина предпочитал находиться в курсе событий. Шпионаж любимая стихия. Бросал хитрый взгляд из-под низко надвинутой шляпы, молчаливо выслушивая пьяный бред, но щедрой рукой рассыпал медяки по столу. Пиво и кислое вино рекой лилось во рты завсегдатаев. Мало кто замечал, что сам незнакомец так ни разу не надпил из своей кружки. Тихие расспросы заглушал пьяный смех. Перед рассветом примчал посыльный и проводил в тюрьму. Скоро.
Вчерашняя гроза сменилась ураганом. Ветер резкими порывами гнул ветви деревьев, завывал в трубах и срывал флюгера с крыш. Пустынные немые улицы, мертвые глаза окон, вой сцепившихся котов за углом. В полном молчании минули каменную башню-донжон с балочными межэтажными перекрытиями. Вход в башню предсказуемо располагался на уровне второго яруса. В отличие от башен на стенах замка, донжон находится внутри крепостных стен и производил величественное впечатление. Туда не пустили, провели через сад во внутренний дворик. Неприметное сооружение, служившее для бытовых нужд, но имевшее вход в подземелье.
Подземные галереи не имели конца: низкие помещения расползались в стороны узкими петляющими коридорами, лишенные света и чистого воздуха. Удручающее зрелище. Казалось, камень давит на голову; появляется нездоровое желание согнуться вдвое, вжимая голову в плечи и дышать через раз сохраняя последний глоток кислорода…
Оруженосец покосился на сопровождающих. Огромные воины с непропорционально большими руками и хорошо развитой мускулатурой. Сразу видны долгие годы на ристалище. Лязгнул проржавевший засов, скрипнули несмазанные двери. Низко наклонив голову, наблюдатель вошел в небольшое каменное помещение круглой формы. Оглядевшись, закрыл краем плаща лицо. Оруженосец опасался, что после пытки озлобленная жертва взалкает отомстить. А так — лишь безликая тень.
Чертов Аттис не осмелился погубить знатную даму. Чистоплюй.
На узком деревянном столе распростерлась хрупкая фигурка в широкой льняной рубахе. Руки скрещены над головой и привязаны к специальной перекладине, грудь и ноги — к скамье. Тугая веревка жестко врезалась в нежную плоть, оставляя кровавые ссадины. Волосы собраны в тугую косу. Лицо необычайно бледное. Темные глаза в последний раз печально любуются дрожащим светом дюжины свечей. Такое случалось ранее: предстоит пройти вновь свой лабиринт боли. Для спасения мира. Ради спокойствия Куишат. Все во имя людей. Ничего для себя…
Оруженосец знал, что сейчас произойдет. Раскаленное добела железо положат на глаза, что приведет к свариванию глазных яблок. Можно применить кипяток, но это уродует больше обычного. Палач ожидал сигнала. Мужчина едва заметно кивнул.
Шипение очага, острый запах каленого железа и дикий животный крик боли.
Не раз видел казни, проливал кровь на боле брани, сам убивал. Но только в эту минуту захотелось крепко зажмурится, бежать не оглядываясь, не ощущать тошнотворный запах паленого мяса.
Принц будет доволен.
***
Аттис медленно провожал взглядом рассвет. Ночь гнетущего ожидания. Тьма разъедавшая изнутри. Старался не думать, что сейчас… уже… закончилось. В сердце горела кровавая рана, хотелось взлететь из окна или пасть грудью на меч, чтобы забыть, притупить боль хоть на миг. Не выдержал. Сорвался. Сбежал вниз, покинув астрономическую башню. Ноги сами собой понесли в известную камеру. Дверь приоткрыта, словно черная зияющая пасть, ощеренная ржавым кованым засовом. В темноте дрожал крошечный огонек. Медный подсвечник стоял на полу, заливая холодный камень восковыми слезами. На грязных деревянных нарах в пароксизме отчаяния согнулась хрупкая девушка и плакала навзрыд. Шорох заставил ее поднять глаза.
— Ненавижу тебя! Ненавижу! Чудовище! — Истеричный вопль спугнул копошившуюся в гнилой соломе мышь. С противным писком она метнулась к норе. Властитель вошел и сел около сестры. Фарида гневно вырвала локоть и вскочила на ноги, заплутавшись в широкой юбке и едва не опрокинувшись навзничь. Взгляд метался из угла в угол. Словно только теперь принцесса поняла, где находится.
— Я не мог поступить иначе.
— Лучше б ты вонзил кинжал ей в сердце! Как жить… как жить и не видеть солнца? Мерзкий трус! И мне выжги глаза — я не хочу больше тебя видеть! Никогда!
— Тор требовал ее смерти. Я бы не смог…
— Зато ты смог удержать меня и перехватить моих людей. Не дал даже крохотного шанса на спасение! Я бы всю вину взяла на себя и в глаза Тору бы плюнула тоже я!
— У нее был шанс на спасение. Не понимаю почему…
— Она дала слово не причинить дополнительные проблемы. Ты же ничего не знаешь, только веришь досужим домыслам и кухонным сплетням! Хоть бы раз зашел в библиотеку и почитал старинные свитки. Не те, которые официально распространяют наши оракулы, а те которые написаны до Великой войны и Эпохи Перемен. Нигде нет описания зверств черного дракона, наоборот, говорится о великой стране благоденствия. О стране Черного дракона!
— Почему Тирис не обернулась драконом и не улетела? Я до конца надеялся на это. Думал…
— Вы, мужчины, умеете только думать, но не чувствовать! Куда ей бежать? Скитаться и жить в драконьих гнездах до скончания веков? Она смерилась. Говорила о каком-то предзнаменовании. Перед казнью… ласково улыбнулась и сказала: “Представь, что ты спишь и скоро проснешься!” Как жить с таким камнем на сердце! Я виновата, не спорю — могла не привозить ее в Эглерию; могла не знакомить с тобой; могла не способствовать вашему сближению!
— Если б меня еще раз поставили перед подобным выбором, я бы поступил так же.
— Это бесчеловечно!
— Возможно. Монархи не живут для себя. Как не дорога для меня девушка, народ — дороже. К тому же она жива. Да, слепа, да — несчастна, но жива! Пусть даже и не простит…
— Простит.
— Что? — В глазах Аттиса зажглась иррациональная надежда на… На что? На “чудо”?
— Тирис не просто добрая и милая, она не из этого мира. Один старый оракул, перед тем как навсегда покинуть пределы дворца и жить отшельником в подземных лабиринтах, сказал мне: “Ее аура уникальна. Предельно чистая как родник, но сильная как все четыре стихии”.
— Ты не говорила мне.
— Я хотела. Ты не дал и малейшего шанса. Ни мне, ни ей.
— Тебе лучше уехать в Бор-Кииру. В Эглерии нынче не спокойно.
— Я не брошу ее в таком состоянии. Когда предают любимые, рядом должны быть друзья.
***
Она думала, что будет темнота. Пропасть. Однако ее окружали звезды. Сверкающие, слепящие, переливающиеся драгоценным блеском. Они кружили в "космическом вальсе", затягивали в водоворот спиральных галактик. Две похожие как близнецы, сияющие синью галактики, волшебной каймой окружили созвездие Спящего Дракона. Чудилось будто чудовище подняло усатую голову, а должно бы спать еще добрую сотню миллионов лет. То красные, то зеленые всполохи появлялись то там, то сям. Загадочное свечение сквозь неведомые дали. Галактики постепенно сближались. Под влиянием гравитации они, в конце концов, сольются в тесных объятьях, но впечатляющая "агония" может продолжаться еще сотню миллионов лет. Две спиральные "руки" тянутся из верхней части галактики к нижней. Заглатывали разделяющие их облака из газа и пыли. Столкновение газов, вызванное взаимодействием галактик, запускает цепочку взрывов звездообразования в каждой галактике. Розовые цветы повсюду — это области образования звезд, которые и образуют спиральные руки в каждой галактике. Они особенно яркие. Картина менялась и оставалась статичной. Слепила и утешала. Притягивала и отталкивала, была родной и позабытой.
/Ты справилась… это испытание — последнее…/


Глава 8

Прошел месяц…
Жизнь в клетке. На что похожа? Иль нет. На что похожа свобода? Разве видела ранее… Сначала отец, потом навязанный закон равновесия Межмирья и суровая воля Аттиса. Плененная в одиночестве. Так бывает. Иногда.
Месяц промелькнул как в забытьи. Мир покрылся сумрачной ряской слепоты. Молчаливыми статистами скользили рядом люди-тени. Искаженные голоса. Как из иного мира запахи, звуки, тактильные ощущения. Все изменилось, стало пронзительнее, ярче, глубже. Что было, что будет? Полное смешение. Главная мысль, однако, не ускользала. Дни напролет заперта в башне — за дверью закованная в броню стража; с утра до ночи в кровати, свернувшись калачиком, задыхаясь от мягкого пуха и шелковых простыней.
С трудом выдерживала приторные слова придворных лекарей и горькие слезы принцессы Фариды. Лучше уж одной, за закрытыми дверями. Нет ни отчаяния, ни печали. Только путь вперед. Судьба хранителя Куишат нелегкое бремя.
Тирис плавно соскользнула на пол, заученно сделала несколько шагов вперед и в сторону. Рука нащупала широкий мраморный подоконник. Холодный камень обжег привычным равнодушием. Скрипнула рама и в комнату порывисто ворвался свежий ветер. Остро повеяло цветами и травами; теперь могла различить терпкий запах повилики и горечь полыни, сладкий запах свежескошенной травы и медоносных растений. Ухо различало трепет крыльев бабочки и жужжание пчелы. Многогранный мир и чтоб осознать, иногда стоит закрыть глаза.
За дверью послышалась шаги. Уверенная твердая поступь, мелодичное позвякивание шпор, шелест одежды. Тирис горько усмехнулась. Так повторялось изо дня в день. Неизвестный приближался и замирал у двери, не решаясь войти.
От горестного одиночества губы разучились улыбаться, связки забыли, как создавать речь, но сердце продолжало гореть. А значит…
— Входите, Ваше величество. Я не сержусь. Все предопределено.
Цикл заканчивается, начинается новый. Так было испокон веков. Сердце пропустило один удар. Дверные петли робко скрипнули. Сквозняк вихрем закружил занавески, окно со звонким всхлипом захлопнулось. Витражные стекла тонко задрожали. Девушка неловко отступила на шаг.
— Прости. — Испуганный вздох. Аттис. Быстро подошел, взял под локоть, но тут же отдернул руку, словно обжегшись. — Ты…
— Не нужно ничего говорить. Я понимаю.
Он с болью посмотрел на хрупкую фигурку в белом. Впервые за месяц так близко. Позволял себе лишь тоскливый взгляд на изящный силуэт в окне высокой башни. Сделать первый шаг так страшно.
Как же она красива. Струящийся шелк пеной стекал к ногам, открывая лебединую шею и тонкие кисти. Искусная вышивка от горловины до подола рассыпалась изморозью. Хрупкий цветок не в силах изуродовать даже широкая черная лента на глазах. Узкая ладонь девушки опустилась в карман, извлекая запечатанный пузырек.
— Не было случая вернуть.
Владыка машинально взял в руки флакончик. Растерянно посмотрел и… пошатнулся, голова закружилась. Горло сдавили железные тиски, в висках застучала кровь. Изящная вещица со звоном покатилась по каменным плитам. Лекарство. Которое должно было забрать боль и страх. Тайный рецепт, искусное мастерство. Много дней он цеплялся за мысль, что девушка ничего не почувствовала. Зло совершенное самим прощается легче, чем зло, которое творили над тобою. Совесть не терзала так сильно. Уверенность в правильности принятого решения со временем только возросла.
Малое зло обернулось страшной трагедией. Прощение. Зачем прощение кристально чистой души, когда сам себя простить не сможешь?
— Почему? — Не слово, стон.
— На меня не действуют ни лекарства, ни яды. Все равно спасибо. Не рискнула вылить, очень сложный рецепт, вплетена магическая нить. Можно помочь многим людям. Пригодится.
Аттис сжал пальцами виски. Будь кто-то другой, заподозрил бы насмешку, а тут — констатация факта.
Тор отозвал огнедышащую армию на следующий день после казни. Оруженосец по непонятным причинам остался еще на два дня. Причины для изгнания не нашлись. Парень тихо жил в таверне и пил напропалую. Вот только...
— После содеянного просить прощение — жалкое лицемерие. Горько сожалею, что поддался эмоциям и не решился откровенно поговорить с тобой.
— О чем?
— Я люблю тебя, но не терплю лжи. — Ласковые слова опалили огнем. Тирис чуть повернула голову, пытаясь разглядеть правду за тьмой.
— Тайною оставалось имя, а не слова и деяния. — Тщательно подбирая слова прошептала она.
— Этой крохи хватило, чтобы подставить под удар мою державу. — Так скулит побитый щенок, а не император. Мужчина? Глупый мальчишка.
— Угрозы не было. — Еще тише.
— Горели деревни. Ты не знаешь, на что способен Тор эл Широи.
— Знаю. Безумие поглотило его. Не уследила за братом. Знай, пока нахожусь в твоем государстве, никто не пострадает.
— Погибли люди.
— Претерпели нейтральные территории. Никто более. Но и о них болит моя душа. — Она бы заплакала. Нечем.
Аттис прищурился.
— Вновь тайны? Я требую ясности.
— Вы…
— Без церемоний. Не до них.
— Ты заговорил как император. — Она помолчала. — Белые драконы никогда не пойдут против черного, как и красные, зеленые или золотые. Первыми в Межмирье ушли красные драконы. Знаешь почему?
Аттис покачал головой, но сообразил, что его не видят, смущенно прокашлявшись, сказал “нет”.
— Белые драконы Равновесия. Вечные стражи Трех озер. Золотые драконы Созидания. Вечные носители стихий. Зеленые драконы Жизни. Хранители живой энергии мира. А красные — стражи внешних Изменений. Они первыми чувствуют угрозу. Наш мир не одинок. Когда красный вырывает из груди пылающие сердце, зеленый замыкает в круг жизненные потоки, вливая свою кровь, тем временем золотой жилами-цепями стягивает стихии. После этого рожденный космосом черный дракон создает мир и служит гарантом, что подлунный будет жить в согласии. Жаль только, что космос рождает не только светлые, но и темные силы. Они не могут созидать, но могут рушить и делают это с помощью людей. Новорожденную планету обычно заселяют существа. Долгое время в Куишат жили лишь драконы: одни гнездились в горах, другие зарывались в песок, третьи селились в морях, а люди… людей приняли из Межмирья, где они блуждали в потемках как заблудшие души. Чтобы планета и для них стала родной, драконы магически переплели свою кровь с кровью людей. Выбрали четверку лучших и нарекли Властелинами. Так возникли четыре великие империи. Легко догадаться по вашим гербам, какой дракон покровительствует роду. Лишь род Широи... Наша кровь несет волшебство черных, а не белых драконов. Драконы Равновесия блюли магический баланс и защищали черных. Верные стражи. Как все живые существа драконы не бессмертны. Одни умирают, другие рождаются. Только черный дракон должен переродиться в ином воплощении. Одна душа, один разум, но множество тел. Чтобы вновь возник черный дракон в мире Куишат, человеку рода Широи нужно быть чистым душой, без грязных помыслов, живущим лишь для поддержания мира. Только добро и ни капли зла. Таких людей ставало все меньше и меньше. Последний хранитель Куишат ушел за грань при страшных обстоятельствах. Цветные драконы последовали за хозяином в Межмирье. Начался хаос. Люди возомнили себя хозяевами и возгордились. А обреченная планета понемногу сгорает. Еще десяток лет и кровь зеленого драконы испарилась бы, жилы лопнули, а сердце — погасло. Без черного нет жизни на земле.
— Почему погиб прежний Черный дракон? Ты знаешь?
— Да. Еще в тумане воспоминания, но скоро память веков вернется. Это долгий рассказ.
— Почему первыми ушли красные драконы?
— Изменились магические потоки, иссяк источник силы, что поддерживал их. Сердце не может биться без тока крови. Оно замирает.
— Если в мир вернулся черный дракон, значит скоро вернуться и красные?
От возможной перспективы перехватило дыхание.
— После подпитки энергетических каналов в мир вернулись бы все драконы.
— Это возможно? Когда?
— Без глаз я не смогу перевоплотится и увидеть магические потоки.
Аттис побледнел и отступил на шаг.
— Значит, мир погибает?
— Не мир — я. Есть шанс, что родится еще один черный дракон.
— Не говори так. Проклинай меня, ненавидь, но живи.
Девушка печально улыбнулась.
— Ненависть слишком страшное чувство. Не хочу его испытывать. Мой путь завершен. Я ждала тебя, чтобы попрощаться.
— Не позволю. Надо будет — свяжу и увезу далеко отсюда.
Горькая усмешка на бледных губах. Он и сам понимал, какую глупость сморозил. Но внезапно осознал, что не может… не в состоянии отпустить от себя это несчастное, погубленное ним же создание.
— Отрекусь от престола и уедем. Далеко отсюда. Где никакие интриги и козни не достанут. Я сделаю тебя счастливой. Жизнь положу...
— Ты сошел с ума. Фарида чудесная принцесса, но для императрицы слишком импульсивна. Твой холодный разум подходит лучше.
— Я один раз ошибся, а Фарида была права.
Аттис сделал шаг вперед, но не рискнул стиснуть в объятиях.
— Отпусти меня к пещере Трех Озер.
— Нет.
Тирис огорченно передернула плечами.
— Я не люблю тебя. Да и ты испытываешь лишь угрызения совести и жалость к ущербному существу.
— Нужно жить дальше.
— Я и хочу жить дальше, но не в клетке, а там, где меня ждут.
— Нет.
— По большому счету. Твое разрешения лишь формальность.
Девушка распахнула окно и легко взлетела на подоконник. Ветер ворвался вместе с летним гомоном. Лаяли собаки, пронзительно вскрикнула лесная птица. Полуденный зной пряным ароматом трав заполнил комнату, заглянув в самые запыленные уголки. Белое легкое платье вилось вокруг стройных ног, волосы выбились из прически и крупными локонами ниспадали по спине и груди. Солнечный свет золотил бледную кожу. Тирис откинула голову, наслаждаясь сладким воздухом. Прежде чем владыка смог помешать, шагнула вперед и попробовала перевоплотиться. Черный вихрь подхватил тонкую фигурку, но не вверх, а вниз. Она не успела испугаться, сломанной птицей рухнув на каменные плиты. Аттис едва не сиганул следом. В последний момент окно захлопнулось перед носом. Отшатнулся, едва устояв на ногах. В голове хаос. Бросился на улицу, громко призывая лекарей.
Фарида оказалась быстрее. Рухнула на колени прямо в грязь, с трепетной осторожностью переложила окровавленную голову несчастной принцессы Эдельвейс на колени. Дрожащими пальцами поправила сползающую повязку на глазах Тирис. Черный дракон умирал. Хриплое дыхание срывалось с губ и пузырилось кровавой пеной. Мышцы непроизвольно сокращались. Мир остановился, потерял звуки и краски. Ветер задохнулся собственным дыханием, солнце утонула в набежавших тучах, а люди оцепенели в движении.
— Тирис! — Захлебнулся криком.
Вопль пронзил сердце, а мир взорвался. Слишком много крика, интенсивно-красного, призрачным маревом расплывается перед глазами.
— Коня. Быстро.
Укутал тонкое дрожащее тело плащом и во весь опор помчал к скрытым пещерам. Люди едва успевали отскочить в сторону, дабы не попасть под копыта. Зазевавшийся мужик на телеге со свежескошенным сеном, оказался в канаве. Вопль принцессы Фариды потонул в криках ужаса подданных.
Давно никто не входил в призрачные порталы перехода. Говорили, можно и не вернуться. Пещера наполовину затоплена. Затхлый, гнилостный запах ударил в нос. Приходилось брести по колено в тухлой воде, загребая сапогами песок и щебень. В особо узком проходе ободрал руку об острые камни до крови, но не обратил внимание. Видел цель. Дышал одной надеждой. Вот и арка перехода. Камень во многих местах осыпался, лишь символы продолжали тускло мерцать. Ступил в призрачный круг, едва различимый под толщей зелено-бурой воды. Тирис вздрогнула. Нежно прижал к сердцу, легко поцеловал волосы и активировал портал.
Портал перехода засветился непривычно ярко. Воздух сильно нагрелся. Все не так и все не то, но не пошевелиться. Умирать так вместе. Синие молнии пронзали древние символы. Тирис зашлась кашлем. Вдруг символы стали стекать, а на твердом камне, как на песке возникли другие. Неведомые или... Незнакомый язык смутно напоминал давно забытое рунное письмо старинных летописей. Аттис закрыл глаза.
"Пусть я погибну, заслужил. Только ты... живи".
Переход завершился внезапно. Миг и они у черного зева пещеры Трех Озер. Странно. Должны были оказаться совсем в другом месте. На границе империи. Диво или Куишат в нетерпении сам призвал умирающего хранителя? Вот что значили незнаемые литеры.
Аттис не рискнул войти вглубь пещеры. Бережно уложил Тирис при входе и рухнул рядом на колени. Чего ждать? Небесного сияния? Божественного гласа иль чуда нежданного? Шло время ничего не происходило. Только сердце горело в груди. Боль становилась все невыносимее. Не эмпирическая, не психологическая, а вполне физиологическая. Рванул на груди рубаху. В области грудины появилась кровь. С каждым мгновением края раны расходились все шире. Пульс отбивал в голове, на висках выступил кровавый пот.
В небе яростно кружили белые драконы. Пронзительный крик смывали бушующие струи огня. Кряжистые крылья оглушительно хлопали. Земля в лощине вздрогнула и пошла трещинами.
Тирис в очередной раз зашлась в кашле. Сухие, покрытые кровавой коркой губы, беззвучно зашевелились. Аттис осторожно приподнял голову и поднес флягу с водой. Девушка сделала несколько жадных глотков. Захлебываясь и кашляя.
— Тихо, тихо.
— Уходи. — Едва слышно прохрипела она.
— Как ты? Где болит?
— Уже ничего… Тело словно заледенело. Уходи. Не хочу, чтобы ты видел.
— Нет. Я остаюсь.
— Ты погибнешь.
— Я остаюсь.
— Сердце красного дракона из-за меня вырвут из груди. Не хочу...
— Я хочу...
Как объяснить, что смерть сейчас желанна. Что жизнь вдруг потеряла всякий смысл. Грохот и темнота оборвали все.
***
Тирис открыла глаза. Что ее разбудило? Как... Сон? Невозможно. Девушка резко села и нервно обернулась. Лощина. Обычное утреннее платье. Веер и гитара лежат рядом. Что же было ранее? Присела отдохнуть в тени деревьев у подножья скал. Было нестерпимо жарко в широких многослойных парчовых одеждах. В лощине играли дети дворовых. Два мальчика и крошечная девчушка лет трех. Они и сейчас играют. Восторженно пищат, бегая друг за другом, кидают шишки в реку, застенчиво поглядывая на прекрасную принцессу.
Так что же потревожило? Звук навязчивой волной вновь врезался в уши.
— Госпожа! Вас всюду разыскивают.
Но… Как же…Сон? Или не сон? Тирис нервно обернулась на играющих детей и подозвала служанку.
— Забери их отсюда. Лощина не место для игр.
— Да уж, говорят Черный морок…
— Помолчи.
Служанка растерянно моргнула. Властная принцесса Эдельвейс? Ну не чудо ли?
Тирис подобрала парчовые одежды и, не оглядываясь, быстрым шагом направилась к замку. Странный сон. До невозможности реальный. Отголоски боли ощущались до сих пор, как и... крепкие руки на талии. Значило ли это... Девушка обернулась. Пещера. Не было ее раньше. Но есть сейчас.

@темы: "повесть", "проза", "сказка"