Нить прошлого 7-8

[Akane_Kimiko]

Глава 7.

В тот самый миг, когда мы вступаем на избранную нами стезю, все прочие дороги исчезают. Однако, если прошлое тебя не пожалело, стоит ли жалеть о прошлом?
Принс задумчиво потер переносицу. Самое время проявить мелкий деспотизм: взять упрямицу за шкирку и затащить в первый попавшийся мотель. Вместе они легко придумают, как повторно запустить аппарат.
Еще очень повезет, если возможная мутация не затронет головной мозг. Я говорил, что мне надоела обыденность? Ха. Теперь я понимаю, почему древние китайцы, проклиная своих врагов, желали им жить в эпоху перемен. Отдайте назад мою драгоценную серость! Хочу быть человеком в футляре. Хочу погрязнуть в запыленных пробирках. Хочу писать отчеты и слушать жалобы лаборанток. Хочу слышать, как над ухом привычно скрипит Джереми Фокс… Нет, это я загнул. До Фокса я еще не созрел.
— Черт! Только этого нам не хватало! Сюда!
Из мира грез парня вырвали резким тычком в спину. Принс свирепо сверкнул глазами. Девушка быстро кивнула на полицейского. Человек в форме двигался прямо к ним. Грозно сдвинутые брови намекали о намечающемся неприятном разговоре.
— Не суетись. Ты привлекаешь слишком много внимания. Мы ничего не нарушили.
— Ты собираешь предоставить ему данные о своей личности?
— Черт!
— Я рада, что мы понимаем друг друга.
Городской компьютер в состоянии заметить некоторые несоответствия времени, места и личности носителя. Ему на данном этапе лет шесть, а Линда вообще еще не родилась или родилась минуту назад. В лучшем случае им грозит обвинение в сокрытии—присвоении информации. Дополнительная проблема.
Белинда рванула в ближайшую уборную, которая по стечению обстоятельств оказалась мужской. Нервный ажиотаж среди посетителей заведения, возможно и вызвал бы у Принса приступ острого сочувствия, если бы не надвигалась внешняя угроза.
С обстоятельствами приходиться считаться.
— Милая девушка, э—э—э… Как бы это сказать по—деликатнее… Ты мешаешь заинтересованным лицам…справлять э—э—э…необходимые организму потребности.
Любезно улыбнулся один из посетителей. Линда нервно отмахнулась.
— Не обращайте внимания, я — извращенка.
Взгляды повернулись к прекрасному спутнику.
— Я ее впервые вижу. — Решительно отрезал Принс. Девушка шагнула вперед и с ужасом уставилась в зеркало.
Я хотела поразить воображение любимого мужчины? Мне это удалось. Только, надеюсь, не буду являться ему в кошмарах.
— Я действительно так паршиво выгляжу или это преломление света? — С отчаянием спросила она. Принс подавил смешок.
Выглядишь на букву “Х” не подумай, что хорошо.
— Бывает всякое. Давай идем отсюда.
Ответом ему послужило мрачное молчание. Девушка до упора крутанула кран и сунула голову под мощный напор воды.
— У нас мало времени. — Линда стала яростно тереть лицо и шею. — Не стой, как представитель деревянного зодчества — подай бумажные полотенца.
Принс с видом “мне оранжево все, что не фиолетово”, отмотал по—больше полотенец и сунул в дрожащие, покрытые гусиной кожей руки купальщицы. Бумажные полотенца закончились слишком быстро. Потоки воды продолжали стекать по шее и спине, неприятно раздражая кожу сквозь липнущую одежду. Легкая куртка из нейросинтетики, впитавшая миазмы сточных вод, летела в мусор, но приземлилась у ног нерешительного посетителя. Несчастный уже пятнадцать минут топтался на месте, отчаянно не желая уходить, но и не имея возможности справить нужду.
— Не время проявлять излишнюю скромность. Она здесь надолго. — Подтвердил его опасения Принс. Парень грациозно облокотился на одну из сушилок и с ехидством наблюдал за происходящим.
— Если ты считаешь, что я потеряла остатки разума, то вначале оцени свой “гламурный” вид. — Зло фыркнула девушка. Приняв филиппик близко к сердцу, Паркер метнулся к свободному участку зеркала. Разуметься, истинные произведения искусства не горят, в воде не тонут, но как оказывается — изрядно пачкаются. Он скрипнул зубами.
— Может это силовое поле? Цепь замкнуло и… — Принс тщетно попытался оттереть со щеки какую–то смазку.
— Нет, это обычная грязь.
— …нас протащило несколько километров?
— Оставляешь образцы сточной канавы для дальнейших исследований, или просто на долгую память?
— Если я скажу, что с тобой общаться тяжелей, чем с голодным крокодилом…
— Посочувствовать?
Спорить с женщиной не так тяжело, когда понимаешь, что это бесполезно.
С этой мыслью он последовал примеру Линды — сунул голову под воду.
Мокрые, продрогшие, но уже не столь зловонные и грязные, молодые люди вышли на свежий воздух… или точнее то, чем дышат последние двести лет, отвыкшие от кислорода легкие.
— Надеюсь, мне не грозит пневмония.
— Кроме очередного приступа занудства тебе ничего не грозит. — Заверила его Линда и приостановилась, чтобы прикурить длинную сигарету.
— Обновила запасы?
Когда только успела?
— У мужика одного… из сортира. — Счастливо усмехнулась девушка.
Все от Бога… за исключением женщин!
— Спонсорская помощь?
Линда неопределенно кивнула и пошла вперед. Подошла к табло и стала напряженно изучать витиеватую паутину станций метро.
За двадцать семь лет много чего изменилось. Как работает это старье?
Девушка ввела данные. Высветилась информация. Неверная. Нажала еще пару кнопок. На табло красным обозначился возможный маршрут.
— Что ты ищешь? — С легким беспокойством спросил парень.
— Нам нужно на этот поезд. — Ткнув пальцем в монитор, где мигал какой—то номер, сказала девушка.
— Что ты задумала?! — Легкое беспокойство стремительно перерастало в панику. Однако девушка уже ничего не слышала. Она летела навстречу судьбе. — Стой. — Нервно воскликнул он, хватая воздух.
С таким же успехом, можно попытаться остановить, мчащий на всех парах, грузовой аэромобиль.
— Нам нужно успеть. Посадка почти завершена. Начинается обратный отсчет.
— Я никуда не собираюсь ехать, и вообще…
— Нет времени на капризы! — Девушка с завидным упорством волокла его за собой. Принс хотел было продемонстрировать склочный характер, но тут… тут.. снизу вверх на него глянули огромные, полные слез и щемящей боли глаза.
— Пожалуйста! Прошу тебя. Пожалуйста!!!
Мужчина почувствовал себя так, словно пнул беззащитного щенка. Растерянный, недовольный собой, молча шагнул вглубь вагона. Сел в вакуумное кресло, пристегнулся и активировал посадочное место.
И почему умные мужчины все время идут на поводу у глупых женщин?
На мгновение стало темно, знакомая пульсация сковала виски. Если закрыть глаза, то такое ощущение, что он дома, в родном 2155—м.
Вскоре, они стояли у огромного медицинского комплекса и нерешительно переглянулись. Внушительная кубическая коробка неприветливо блестела множеством стекол, сзади вырисовывались разнообразные пристройки, внешние лифты и крытые разноуровневые мосты. Сбоку то и дело подъезжали цельноцилиндрические машины первой помощи, входили—выходили люди. Никакой суеты. Все чинно, тихо и как—то стерильно. Молодые люди остановились в тени искусственного дерева — такого же белого и стерильного, как и все вокруг.
Девушка неожиданно задрожала и побледнела.
— Меня сейчас стошнит.
Вполне ожидаемое явление.
— Только попробуй хлопнуться в обморок.
— Я… немного волнуюсь. — Нервно сглотнула она.
— Напомни, что мы здесь делаем?
— Это исток моей жизни.
— Философствуешь или просто с ума сошла?
Нетвердой походкой девушка двинулась к главному входу здания.
— Мне нужно в родовое отделение…
— Там, наверное, не пускают, кого попало. Стерильность и все такое. — Задумчиво предупредил Принс, вдруг в глазах парня появилось ОСОЗНАНИЕ, которое плавно переросло в СУЕВЕРНЫЙ УЖАС.
— З—з—зачем тебе родовое отделение?
— Если я начну объяснять, это займет много времени. Тем более, что я и сама, ничего не понимаю.
— Звучит путано, а зная твои возможности, то и — устрашающе.
— Прекрати ехидничать! Я сейчас не в состоянии логически мыслить!
— О, тебе знакомо это словосочетание?
— Черт.
Она меня напрягает. Даже не хочу знать в какой отстой вляпался из—за нее на этот раз. Может все обойдется? Постучать бы по дереву…
Принс нервно огляделся.
Когда пришла пора постучать по дереву — оказывается, что мир состоит сплошь из металла и пластика. Какое счастье, что я не верю приметам…уже.
Они двинулись вслед одинокому старичку в инвалидной коляске на воздушной подушке, который послушно подышал свежим воздухом среди прекрасного однообразия, сколько врач прописал; теперь он направлялся обратно в больничную палату.
Вопреки ожиданиям, никто не вскинул обвиняющий перст при их появлении. Более того, никто даже не поднял головы.
Во все времена люди интересовались лишь собственной персоной.
— Пойди в справочный отдел, узнай о состоянии некой Линсей Фокс. В какой палате, состояние здоровья, как прошли роды… — Линда взглянула на часы. — Нет, я еще не родилась. У нас часа полтора в запасе.
Принс раздраженно фыркнул.
— Линсей Фокс? Только не говори мне…
— Неужели я требую чего–то невозможного?
— Я не получу доступ к такой информации. Я не брат, не муж, даже не любовник!!
— Выбирай выражения, ты говоришь о моей матери!!! Мы не можем светить штрихкодом. Нужно все узнать по—старинке, без этих умных жестянок. Пойди обольсти какую—нибудь медсестричку.
— Каким образом я должен ее обольщать? — Парень нервно откинул упавшую на глаза челку. — И слово еще какое выискала: “обольщать!”
— Тогда скажу понятным тебе сленгом: пойди и сниму ту гусеницу.
— Как? — Мрачно поинтересовался совратитель.
— Улыбнись ей, скажи что—нибудь эдакое, игривое и…
— …и она вызовет санитаров, так как до колик боится сумасшедших. Гениально.
— Не вызовет: она же гусеница, а не улитка.
— Я не могу вот так… с бухты—барахты приставать к незнакомой женщине.
— Пойди и познакомься; к знакомой—то приставать сможешь?
— Это идиотизм.
— Только не говори, что ты не умеешь снимать дамочек. — Мысль была столь шокирующей, что на секунду Линда забыла обо всем на свете. Принс раздраженно отвернулся, пытаясь скрыть предательский румянец.
— В этом нет необходимости.
А ведь, правда, я ни разу не ухаживал ни за одной женщиной. Они как—то все делали сами. Я даже женился без каких—либо усилий со своей стороны.
— О, новые впечатления, новые навыки.
Черт, еще издевается!
— Не шипи, ты же не будешь предлагать почитать Камасутру на брудершафт, ты просто поинтересуешься здоровьем пациента.
— Она пошлет меня… к… компьютеру.
— Тебя?! К компьютеру?! Ты что, дурак?!! Около тебя даже лесбиянки дыхание теряют.
— ?!!
— Расскажу, если все разузнаешь и… принеси что–нибудь поесть. У меня желудок к позвоночнику прилип.
Завидую ее стальным нервам. Мне бы сейчас кусок в горло не полез.
Тяжело вздохнув, он огляделся. Действительно, медперсонал женского пола явно доминировал. Натянув ослепительную улыбку, парень метнулся к первой попавшейся медсестре. Кукольное личико медработника вспыхнуло и засияло, аки солнышко. Линда не услышала суть беседы, но уже через минуту симпатичная медсестричка схватила красавчика под локоть и, не смотря на легкое сопротивление с его стороны, куда—то поволокла. Ждать пришлось долго.
Линда устала топтаться на одном месте, но боялась отойти в сторону хотя бы на метр. Наконец появился Принс, он явно был не в духе. Сунул девушке в руки бутерброд и пластиковый стаканчик с горячим шоколадом. Выждав паузу, сухо проинформировал:
— Нет такой.
— Что значит “нет”? — Осторожно надпивая горячий напиток, спросила девушка. — Где тебя носило столько времени?
— Подробности опустим. Поговорим о главном: Линсей Фокс нет в списках рожениц или пациентов этой больницы. Более того, она не стоит на учете будущих матерей в какой–либо другой больнице города. В мэрии у нее нет зарегистрированного разрешения на рождение ребенка. Что скажешь?
— Этого не может быть! — Линда задумчиво жевала бутерброд. — Я же существую и родилась я в этой больнице. По крайней мере, капсулу и штрихкод мне ставили местные врачи. Ты все не правильно понял! Вот посылай мужчин на ответственное дело!
Вот нахалка неблагодарная!
— Может тебя клонировали? Или сшили из того, что под рукой нашлось, как Франкенштейна? Очень похоже.
— Не нервируй меня. — Линда торопливо допила шоколад и запихнула в рот остатки бутерброда. — Где здесь родовое отделение?
— Десятый и двенадцатый этажи. Эй, ты куда?!
Длительное бездействие тяжело сказывается на взвинченных нервах. Девушка пулей летела к служебному лифту. Проклиная все на свете, в том числе и собственный вклад в изобретение века, Принс кинулся следом за ней, едва успев заскочить в дверь автоматически закрывающегося лифта.
Дальнейшее поведение девушки можно было охарактеризовать двумя словами — форменное безумие. Линда расталкивала ошеломленный персонал, будь—то худенькая медсестра или почтенный доктор весом в центнер, и заглядывала подряд во все палаты. Особое внимание уделяя палатам типа “vip”, которые находились в отдельном крыле. Принс ждал ее в конце коридора, у лифтов.
Они вот—вот оправятся от шока и вызовут охрану. Что прикажете делать с этой ненормальной?
Линда тщетно искала среди незнакомых лиц лицо матери. Нет, она не смогла бы перепутать его с любым другим. Оббежав этаж еще раз, заглядывая даже в уборные, девушка с ужасом констатировала: Линсей Фокс в больнице не было.
Это не может быть. Это дурной сон.
В состоянии полной прострации Линда вернулась в лифт, нажала на кнопку “один”, вжалась в угол и отчаянно зарыдала. Принс хмуро молчал, ибо, как все сильные мужчины, впадал в панику, видя энное количество воды.
На одном из этажей лифт внепланово остановился. В кабину вошла невысокая стройная девушка. Узкое бледное лицо, тонкий длинноватый нос, выразительные зеленые глаза. Она осуждающе покосилась на возможного виновника трагедии и демонстративно обернулась к Линде.
— Вам нехорошо? Позвать доктора или, — уничижительный взгляд в сторону, — охрану?
Белинда тоскливо взглянула на нее, хрюкнула и… стала странно икать, схватившись за ворот джемпера. В зеленых глазах плескался невыразимый ужас. С трудом удерживая равновесие, она качнулась вперед и судорожно вцепилась в незнакомку. Принс понял, что пора вмешиваться. Скрывая за ослепительной улыбкой нарастающее беспокойство, он попытался разжать побелевшие от напряжения пальцы Линды. С лица случайной попутчицы слетело всякое сочувствие. На руках обещали остаться синяки.
Развелось психов. Полнолуние скоро что ли?
— Простите, Бога ради! Это моя сестра… сводная. Она немного не в себе. — Парень сделал характерный жест рукой.— С ней такое случается. Вот едем на… процедуры.
— Как жаль…
А такая миленькая с виду.
— Родовая травма. — Насмешливо сверкнув глазами в сторону Линды, не удержался Принс от маленькой шпильки. Белинда, казалось, оглохла, онемела и потеряла ориентацию в пространстве. Перестав икать, она продолжала беззвучно открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Приди в себя! — Прошипел ей на ухо Принс. — Линда… Черт тебя дери!
Девушка тряхнула головой, словно силясь прогнать наваждение.
— Почему ты здесь? — Внезапно обратилась она к незнакомке. — Я ничего не понимаю! Как можно оправиться от родов так быстро? Что происходит в этой чертовой больнице?! — Незнакомка сочувственно улыбнулась Принсу.
Тяжело, наверное, панькаться с умалишенной. Какой самоотверженный парень. Я б так не смогла. Сейчас масса хороших лечебниц закрытого типа. Сдал и забыл.
— Я совсем недавно вышла замуж и не собираюсь ограничивать свою жизнь пеленками и горячими ужинами. В мире есть более интересные вещи. — Обольстительно улыбнувшись, обратилась она к внезапно побледневшему красавцу. — Честно говоря, никогда не хотела иметь детей, это так отрицательно сказывается на фигуре. Ну… вы понимаете?
Какой красивый и притягательный, при нем уровень ферамонов просто зашкаливает. Жаль, что у меня мало времени.
Линда пошатнулась и упала бы, если б Принс вовремя ее не подхватил. К счастью, двери лифта открылись, и они смогли выйти не только из узкого, колыхающегося пространства, но из больницы вообще. Мужчина подвел девушку к ближайшей скамейке, нежно привлек ее к себе, утешая. Линда отстранилась и опустила подбородок на сцепленные в замок руки. Долгое время она молчала, упорно разглядывая поникший на клумбе цветок .
— Это Линсей Фокс? — Прервал тягостное молчание Принс. Он понимал, что время для душевных разговоров не самое лучшее, но не видел другого выхода. Девушка с усилием кивнула.
Черт.
— Суррогатная мать?
— Нет.
— Может тебя удочерили?
— Нет.
— Клон? — Убитый взгляд в ответ. — Прости, но я ничего не понимаю. Она не рожала, ты — появилась. Если б я верил в колдовство.
— Наверное, она не моя мать. А мне всегда казалось, что мы удивительно похожи.
А ведь действительно похожи. Та дамочка — старше, более ухожена и явно не курит. Но сходство очевидно. Мистика какая—то. Или все же клон? Хм… не хотелось бы.
Вслух мужчина сказал другое:
— Интересно, что она там делала? Я имею ввиду, в больнице? Странное совпадение.
В мире нет случайностей, все предопределено. Возможно и на свои вопросы я найду ответы?
— Не знаю.
— На каком этаже она вошла?
— На десятом, кажется.
— Десятый этаж. — Принс прикрыл глаза, вспоминая расположение помещений. — Родовые боксы, операционные, палаты интенсивной терапии. — Он вскочил, как ужаленный. — Не бывает таких совпадений! Пошли назад. Быстро!
— Не пойду. Хватит с меня. Всю жизнь чувствовала себя брошенным ребенком, а тут и вовсе сиротой осталась.
— Нужно все выяснить до конца.
— Может, после этого я вообще сна лишусь.
— Ничего, хлебнешь коньячку — живо успокоит нервную систему.
— Я в завязке.
— Ну, тогда … займешься йогой.
— Йогой?
— Или тантрическим сексом. Зря сказал.
— Зря.
— Ничего не потеряно, пока не потеряно — все.
Принс стащил девушку с лавки и поволок обратно в храм здоровья и блекло—зеленой тоски. Хмурое лицо девушки выражало полное безучастие к собственной судьбе. Проскочив мимо уже знакомого старичка, сквозь стайку мило щебечущих медсестер, озабоченных пациентов и прочих больничных статистов, они вошли в лифт. В родильном отделении на лице Линды наконец проступили эмоции. В основном — негативные.
— Не могу… не пойду… боюсь. Я всю жизнь недоумевала, как в наше высокотехническое время могла произойти путаница с анализами? А теперь мне кажется…
— Что, возможно, неразбериху внесла сама? — Девушка с горечью кивнула. — Сейчас, наверняка, случиться что—то ужасное.
— Не бойся, я с тобой.
— Я слабо верю в твой ум и покровительство.
Нахалка депрессивная.
— Не стоит преждевременно себя накручивать. Во всем происходящем должна быть логическая закономерность. Даже в том, что мы тут… и в больнице, и в этом времени.
— Цитируешь мои статьи? А я думала, что кроме меня их никто так и не удосужился прочитать.
Возможно, я слишком строга к нему, и доброе понимание, не стало рудиментом в его циничном организме?
— Хм…
Дорогуша, неужто ты думаешь, что у меня есть время читать научный бред своих так называемых коллег? Я просто ляпнул первое, что пришло в голову. Но об этом тебе, конечно, лучше не знать.
Вдруг он увидел, как в конце коридора нервно вышагивает. Джереми Фокс… Неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника. Сотни тревожных мыслей пронеслись в голове.
Какого дьявола он здесь делает? Что происходит? Главное не впадать в панику. В конце концов, тут должна родиться его дочь. Эта семейка меня доконает.
Джереми Фокс, глава Научно—исследовательского института информационных нанотехнологий, безжалостный и деспотичный человек, двадцать семь лет назад был очаровательным парнем с живым, теплым взглядом. Да, почти тридцать лет назад, Джереми еще был человеком, а не бездушным бумажником с непомерной жаждой власти.
Принс почувствовал, как стремительно теряет чувство реальности. Куда делось его привычное пренебрежение миром? Схватил девушку за локоть, поспешно втиснул ее в узкую арку за электронной панелью объявлений. Предваряя вопрос, глазами указал в конец коридора. Линда тихонько выглянула. Сердце пропустило один удар.
Джереми …отец…
Чудесным образом помолодевший мистер Фокс, вытирал вспотевший лоб, тщетно пытаясь хоть что—то разглядеть сквозь матовые стекла в дверях родильной палаты. Мужчина волновался, как сопливый мальчишка. Он то комкал платок, вытягивая шею, то вдруг начинал нервно ходить от одной стены к другой. Молодые люди переглянусь. Такое странное поведение не вписывалось ни в один из сценариев.
Что здесь происходит?!
В коридорах больницы было необычайно тихо. Если б не мельтешащий будущий глава института, можно подумать, что этаж абсолютно пуст. Вдруг одна из бесконечных дверей резко открылась. Из нее выплыла Линсей Фокс и тучный пожилой доктор. Женщина не заметила мужа, так как что—то взволнованно втолковывала эскулапу. Толстяк вскинул голову, поправил очки, слова дамы его явно шокировали. Он что—то гневно ответил, откинул протянутую к нему руку. На стерильно—белую экзоплитку красиво спланировали новенькие кредитки. Линсей побагровела:
— Старый болван! Да она спит со всей округой, какая разница, кто…
— Линсей? Что ты здесь делаешь? — Властный баритон Джереми Фокса заставил Линду прижаться к теплой груди Принса.
Линсей Фокс бросила презрительный взгляд на мужа.
— Не тебе задавать подобные вопросы… хотя, пожалуй, я отвечу — моя лучшая подруга только что родила дочь моему мужу. Я просто не могла пропустить т—а—а—акое событие! Нужно это как—то отметить… по—семейному!
— Вновь смешивала антидепрессанты с виски?
— Если ты думаешь, что мой отец ничего не узнает, ты глубоко ошибаешься! Ты еще мечтаешь возглавить институт? Напрасно!!!
— На этот раз ошибаешься ты, дитя мое. — Донесся чей—то спокойный, уверенный голос. Белинда потрясенно мигнула. На сцене то ли трагедии, то ли фарса, появился новый персонаж. Может быть, самый колоритный из всех. Невысокий, сухопарый, с острыми, не лишенными привлекательности чертами лица. Он излучал властность, богатство и опасность. Его цепкий, тяжелый взгляд перебегал с одного лица на другое.
— Дедушка… — одними губами прошептала Белинда. Единственный человек, в любви которого она никогда не сомневалась.
Участники мизансцены изменились в лице. Маска сменила маску: злость на ликование, ликование на страх. Линсей поспешила к отцу. Под его крылом она чувствовала себя много уверенней.
— Все семейные барракуды на месте, или еще кого—то ждем? — Фыркнул Джереми. — Я сказал один раз, более повторять не буду. С Линсей у нас нет будущего. Я сделал глупость, согласившись на эту унизительную… сделку. Больше я не хочу быть пешкой в вашей игре.
— Эта игра принесла тебе неплохие дивиденды. — Хмыкнул старик и стал с видимым удовольствием раскуривать сигару. Доктор встрепенулся, открыл рот, чтобы сделать замечание, но, встретившись взглядом со знаменитым Моро, поспешно его закрыл.
— Вот что дети мои… ваши споры, ваши ссоры, ваши любовники—любовницы с этой минуты дело прошлого. У МОЕГО ребенка должна быть идеальная семья! Будьте уверены — я прослежу за этим.



Глава 8.

Мир и человек весьма забавные объекты исследования. Как меняется картина мира с точки зрения философии, религии или науки? Возможно, картина мира статична, а изменчива лишь точка зрения самого человека? Необъективно, непланомерно и совершенно неожиданно. Судьба — неизбежная случайность. Она заключена в характере. Исследованная жизнь не стоит того, чтобы ею жить. Все, что существует на свете, когда—то было мечтой. Скорее всего, разбитой.
Принс устало потер виски, последнее время мучительная мигрень стала постоянной спутницей. Он задумчиво наблюдал, как Линда планомерно пытается пробить затылком стену.
Если я начинаю рассматривать жизнь с философской точки зрения, значит понемногу схожу с ума.
— Прекрати.
Даже если голова деревянная, то мои нервы не железные.
— Скажи, что происходит? Нет, не так: почему все самое плохое происходит именно со мной? Почему любое “хорошо” в конце концов, оборачивается полным дерьмом? Почему у других людей синоним к слову “жизнь” — “радость“ или ”счастье”, а у меня “дерьмо, дерьмо, дерьмо”?
Я себе тоже этот вопрос задавал неоднократно.
— Заканчивай истерику.
Меньше знаешь — крепче спишь. Золотые слова. Но я отвлекся, а интермедия становится все менее понятной, но более захватывающей.
После слов Эрика Моро воцарилась звенящая тишина, казалось, присутствующие перестали дышать. На побледневших лицах Джереми и Линсей читался неподдельный ужас. Они нервно переглянулись.
— О чем ты, папа? — Осторожно спросила Линсей.
Или мне все это снится?!
— Я никогда не поверю в этот бред. — Джереми и Линсей заговорили одновременно и вновь переглянулись.
Старик хрипло рассмеялся, ударил себя по коленке и весело ответил:
— Здорово я вас уделал, а? Мне, конечно, много лет, но порода наша крепкая! Сильвия, может и любила тебя какое—то время, но дочь родила мне. И я счастлив, черт побери! — Он вытер платком внезапно увлажнившиеся глаза. — Я хочу, чтобы вы радовались вместе со мной. — Последние слова прозвучали как сухой приказ.
Черт побери, черт побери, черт побери.
Несчастный Джереми, на него страшно было смотреть. Ровно в эту минуту его уютный мир дал трещину. Еще вчера он имел все, что душа пожелает: деньги, положение, любовь, ребенка… Сегодня он понял, насколько глубоко ошибался. Человеку вообще свойственно ошибаться, и он пользуется этим свойством часто и с удовольствием.
— Этого не может быть!
Он рухнул в кресло и… зарыдал.
— Дочь в твоем возрасте?! Папа, ты сошел с ума!
— Следи за словами, дитя! Я не потерплю вольности. Все вопросы мы решим дома.
Линсей вздрогнула, невольно вспоминая папины методы воспитания.
В это мгновение над палатой у двери которой происходил разговор, зажегся красный фонарь, пронзительно завыли внешние датчики электронной панели. Коридор ожил, забурлил человеческим потоком. Туда—сюда метались доктора и медсестры, помощники в спецодеждах неслись с какими—то аппаратами, капельницами, пакетами с универсальной плазмой. Взволнованно переговариваясь между собой, персонал передавал друг другу какие—то данные. Дверь палаты ежеминутно открывалась и закрывалась.
Что происходит?
Старик Моро перехватил одного из санитаров и потребовал объяснений. Молодой мужчина почему—то съежился и отчаянно замотал головой. Но не дать ответ Эрику Моро было невозможно. В общем сумасшедшем доме Линда услышала обрывок фразы: “…я ни в чем не виноват…”
Но для Моро, по—видимому, было не важно, кто прав, а кто виноват. Он зашипел и наотмашь ударил паренька. Тот взвыл и бросился наутек, размазывая кровь по лицу. Линсей испуганно закричала, а Джереми бросился в палату. На пороге его остановил выходящий доктор.
— Она мертва. Мы бессильны что–либо изменить.
Пауза. Мертвая, холодная, пустая и страшная. Жизнь и смерть ходят рядом, но ничего не знают друг о друге. Возможно поэтому смысл сказанной фразы не сразу дошел до сознания.
Смерть — конец всему, некогда простить, некого прощать. Самые страшные сожаления, это сожаления около гроба. Невысказанное, несделанное так навсегда и останется невысказанным и несделанным. Уже. Никогда.
— Как это возможно? Сильвия молодая и здоровая женщина! Это же не Средневековье, в наше время женщины не умирают в родах!
С исказившимся от ужаса лицом, Джереми кинулся вперед и начал трясти за плечи перепуганного эскулапа.
— Роды прошли нормально, малышка здорова. Мать тоже здорова… была. — Пропыхтел доктор, отчаявшись вырваться.
— Я разнесу к чертовой бабушке вашу больницу!!! Как вы могли допустить такое?!
— Это не мы. поймите. она ушла по собственному осознанному выбору. Это не родовая горячка или временный психоз. Она просто не хотела жить.
Сейчас начнется ад. Я видел сломанную жизнь. Сломанный характер. Это была не живая женщина, а кукла, которой руководил опытный кукловод.
— Она не могла покончить с собой! — Вдруг вмешалась Линсей. — Вы же говорите о Сильвии! Если б этот слизняк, — она брезгливо указала на Джереми, — откинулся, я б не удивилась, но Сильвия.
Сильная, умная, страстная. Тут что—то не так. Однако бывает, что человек решается на самоубийство из инстинкта самосохранения. Черт бы тебя побрал, папочка, умеешь ты топтать судьбы солдатским сапогом.
У Джереми опустились руки, по щекам потекли слезы. Потухший, остановившийся взгляд.
Единственная, любимая. За что?
Он зашатался, схватился за голову, издавая ненормальный звериный вой. К нему медленно подошел старик Моро и влепил пощечину.
— Это семейное дело. Тут слишком много посторонних. — Глухо сказал Эрик Моро. — Вколите ему успокоительное. И мне тоже … дайте что—нибудь от сердца.
Краем глаза Принс увидел, как Линда сползла по стене и уткнулась лицом в острые коленки.
Как тяжело на сердце. Я думала, что жила в кошмаре. Нет, раньше мне просто было скучно. А вот сейчас начинается настоящий кошмар. Вся жизнь — карточная игра, проблема лишь в том, что пока ты собираешь козыри — она, оказывается, уже играет с тобой в шахматы.
Отказываясь что—либо понимать, Принс продолжал стоять все в том же углу, за тем же экраном. Линда в свою очередь была не в состоянии говорить, не чувствовала боль, даже слез не было. Все придет позже. Сейчас же ее сковал глубокий, парализующий шок. Принс переживал стресс иного рода: к экрану все время подходил кто—то из персонала, вводил запрос или просто перечитывал бегущие строчки.
Пора уходить. Все что нужно—ненужно мы узнали. Нам нельзя здесь находиться (он и сам толком не понимал где “здесь” — в больнице или вообще в этом измерении). А если нас кто—то обнаружит и вызовет полицию? Вот будет потеха в участке.
В одно безумное мгновение ему почудилось, как из палаты преждевременно почившей, ящеркой выскользнула… Миллисента Вудворд одетая рядовой медсестрой. Он открыл было рот, чтобы поделиться неожиданным открытием, но тут же захлопнул. Белинда не в состоянии воспринимать информацию адекватно.
Чт… Что это? Быть того не может… Не хочу знать, почему она здесь. Не хочу знать, кто еще. черт, но я узнаю!
Инстинкт подсказывал, что нужно действовать не мешкая. Он молнией бросился следом за ускользающей тенью, моля в душе, чтобы это была всего—лишь ошибка, случайное сходство, приступ галлюцинации, ранний маразм.
Только не Милли. Только не Милли..
Парень настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как резким движением впечатал Линду в стенку. Это вывело ее из состояния ступора, но понимания ситуации не добавило.
Принс низко опустил голову, стараясь держаться в тени. Перегруженный информацией мозг выдвигал гипотезы одну страшнее другой. Но фантазия ни шла ни в какое сравнение с реалиями жизни.
Вудворд. Все–таки она. Беда не приходит одна.
Миллисента, словно почувствовав преследование, резко обернулась. Сердце билось часто–часто. Принс возвышался над ней, словно почувствовавший кровь хищник. Бледное, злое лицо не предвещало ничего хорошего.
— Ты? Что ты здесь делаешь? Этот ублюдок Джереми мне настолько не доверяет? — Нервный смешок и быстрый взгляд по сторонам. Парень подошел почти вплотную. Уперся рукой в стену, пресекая попытки к бегству.
— Я бы хотел задать тот же вопрос. Что ты здесь делаешь, Милли? И главное: что ты делала в палате этой. Сильвии? Помогала реанимировать? Похвальная квалификация.
— Иди к черту.— Женщина поежилась. Она и не знала, что Паркер может быть таким угрожающе–опасным. Она привыкла контролировать ситуацию. Привыкла к ласковой улыбке, к медовому с перцем голосу. Этот брутальный незнакомец ее пугал.
— Я к нему заезжаю только по четвергам.
Похоже, он перестал меня опасаться. Люди легко теряют страх перед всем, что повторяется ежедневно. Дурак, стал сам себе врагом.
— Я не собираюсь тебе отвечать.
— А я не повторяю вопрос дважды.
— Думаешь меня напугать? Ударишь? Убьешь?
— Зачем мне напрягаться. ты же пушечное мясо. А оно долго не живет.
— Ты что–то знаешь, да?
— Например, что первые чертежи МВК принадлежат Линде Фокс? Или то, что она единственная, кто может понять наши истинные цели? Или то, что вы с Джереми два алчных бездаря, не способных спроектировать даже крышку от бутылки?
— Ты забываешься.
— Дорогуша, у меня для тебя небольшой сюрприз. Мы расстаемся. Навсегда. Было скучно, нудно и местами противно.
— Ах ты, сволочь. Ты меня не бросишь! Я не позволю.
— Хм. Попробуй.
— Я все знаю о тебе. Думаешь, диск с порнухой единственный мой козырь? Ошибаешься. Я знаю все. Понимаешь.. ВСЕ о твоей жизни, особенно о твоем НЕВИННОМ детстве. Как тебя звали ТАМ, “Вороном”?
Принс на секунду прикрыл глаза. Нет, сердце продолжало биться ровно, ярость не застилала глаза, однако мир вокруг трещал и рушился, словно состоял из стекла. А он уже успел позабыть за прошедшие годы это чувство. Страх загнанной лисицы.
Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и дают жить другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые сами не живут и другим жить не дают. Женщины большей частью принадлежат к третьему разряду. Но это не значит, что на них нет управы.
Резкое движение, и безжалостная рука сжимает Милли за горло. Тонкие красивые губы изломились в жестокой усмешке. Женщина захрипела, судорожно пытаясь разжать стальные пальцы.
— Тебе стоит меня опасаться.
— Нет, не надо. Уйди, я сама. — Свистящий хрип вырывался из внезапно пересохших губ Миллисенты. В светлых глазах плескался ужас, отчаяние и что–то еще. Принс удивленно прищурил глаза. Сзади почудился какой–то шорох. Хотел повернуться, но не успел.
Последнее, что он почувствовал: сокрушительный удар в затылочную область. Парень тяжело рухнул к ногам Миллисенты Вудворд. Та в свою очередь никак не могла отдышаться и все еще держалась за саднящее горло. На бледной коже явственно проступали багровые синяки.
Выбор из двух зол до добра не доведет.
— Его нужно забрать отсюда в безопасное место. Я знаю, о чем ты думаешь. Не трогай его. Мне он нужен живым.
— Не согласен.
— Ладно, поиграй слегка. Но без фанатизма.
— Назови имя.
— Принс.
— Я еще никогда не играл с особами королевской крови.
— Кретин. Он не голубых кровей, просто имя такое… примечательное. Я выйду первая. Подожди две минуты и забирай его.
***
Линда надеялась, что сбежавший парень вот—вот вернется и объяснит причины странного старта.
С ума сошел? В принципе, в истерике должна биться я, а не он. “Невроз – это неспособность переносить неопределенность.”— Говорил дедушка Фрейд. Может у него с нервами плохо? Надо бы найти его. Что—то на сердце неспокойно.
Вопреки собственным правилам, она решила пройтись, поискать беглеца. Она шла все быстрее и быстрее, пока не побежала. Сердце бешено стучало в груди. Адреналин заклокотал в крови. Может, хватит на сегодня потрясений? Или судьба решила одним махом отдать долг за десять лет тоскливой серости? Лестница наверх закончилась закрытыми двойными дверями. Угол справа вел в тупик. Куда ж он подевался? Лифты в другой стороне. Заглянула в ближайшие двери. Пустая палата. Жаль, что она не собака хотя бы по гороскопу — ориентировалась бы на нюх. Краем глаза заметила какое—то движение. Резко обернулась и столкнулась нос к носу с Миллисентой Вудворд. От неожиданности Линда вскрикнула и взамен получила увесистую оплеуху.
— Заткнись, идиотка!
Линда испуганно схватилась за щеку. В голове проносились сотни противоречивых мыслей: Это Миллисента? Что она здесь делает? Почему в таком виде? Откуда она знает о МВК–40? Что происходит, черт побери?!!
Последняя мысль, наконец, привела в чувство. Негнущимися пальцами она вцепилась в лацканы халата явно взвинченной женщины:
— Что ты здесь делаешь?
— Кто Вы? Что Вам от меня нужно! Да отпусти же… — В первый шоковый момент, Белинда, возможно, поверила бы и большей глупости, но сейчас шестеренки в голове закрутились—завертелись. Много чего не сходилось, белые пятна этой черной истории, просто кричали и вопили, требуя пристального внимания. Ясно одно — Миллисента Вудвордс не могла присутствовать в клинике на момент ее, Белинды, рождения. Девушка упрямо тряхнула головой и еще раз повторила вопрос, подталкивая побледневшую Милли к приоткрытой двери платы. Та, в свою очередь, отчаянно крутила головой, словно вот—вот на горизонте должен кто—то появиться. Кто—то очень важный… И этот кто—то появился. Из темного проема ведущего наверх, словно фантом, высунулась подтянутая мужская фигура в камуфляже и показала большой палец. В прозрачных глазах Миллисенты блеснуло холодное торжество. Вернув свое внимание Линде, она быстро втащила девушку в палату. От неожиданной перестановки сил, та едва устояла на ногах, да и уверенности заметно поубавилось. Что—то неуловимо изменилось в лице заклятой соперницы.
Стерильная пустота палаты способствовала разговору по душам.
— Идиотка, какая же ты идиотка… Что ты здесь делаешь? И с кем?
— Я первая спросила. — Испуганно и немного по—детски ответила Линда.
— Тебя спасаю … С минуты на минуту может появиться он, и тогда нам обоим конец!
Мне уж точно.
— Кто? Отец?.. Но он сейчас… — Линда поперхнулась словом “отец”
— Нет, не Джереми — Принс Паркер!
— Принс!? Причем здесь он?!
— Ты так еще ничего не поняла?! Все твои проблемы начались с него! И если ты сейчас же не уберешься отсюда — тут и закончатся, но не с лучшим результатом!
— Объясни толком! Я ничего не понимаю. Принс, Джереми… ты.. Как ты сюда попала?!!
— Ты сама меня послала.
— Что?!!! — взвизгнула Белинда и даже отступила на несколько шагов. — Быть того не может.
Чтобы я обратилась за помощью к Миллисенте Вудворд? С которой спал мой…ну пусть не мой… но все же. Никогда в жизни. Исключено!
— У нас мало времени. Ну ладно, слушай! Ты хотела восстановить карьеру, утвердить созданный тобою проект… так? Я ничего не путаю? — Скороговоркой выпалила Милли, проглотив все знаки препинания. У Линды перехватило горло. Она не смогла выдавить ни звука, лишь слабо кивнула. Милли нервно обернулась на стеклянные двери, там мелькала чья—то тень, и быстро продолжила рассказ.
— После твоего возвращения МВК—40 произвел эффект разорвавшейся бомбы. Об перемещении во времени мечтали ученые всего мира вот уже несколько сотен лет, а может и больше. Сколько было попыток, и только тебе удалось покорить время и пространство. Новый виток истории, где твое имя стоит в одном ряду с самыми выдающимися физиками. Деньги, почет, слава. Что еще можно пожелать? У тебя появилось все то, о чем ты всегда мечтала и даже то, о чем мечтать не смела. Но как все доверчивые люди, ты не учла один маленький нюанс. Не стоило скидывать со счетов Принса Лин Паркера; такой талантливый, почти гений. Он ведь работал над этим проектом побольше твоего, завершил его. Между нами говоря, трудился до кровавых мозолей. И это не метафора. Сам сложил. Гаечка к гаечке, винтик к винтику. Семь долгих лет жил только этим проектом. А тут раз — в сторону. Был гений, а стал рядовым работягой. Зависть штука серьезная. Он разработал гениальный план, как избавиться от тебя, сорвать лавры и собрать все сливки. Вдвоем с Джереми. Не удивляйся. Это долгая история. Не буду вдаваться в подробности, на это нет времени. — Она еще раз быстро оглянулась на двери. Вытерла тыльной стороной руки вспотевший лоб. — Показалось, кто—то сюда идет. — Объяснила она Линде.
— Никого нет. — Девушка была бледнее обычного. Сердце стучало в районе горла. Хотелось надавать себе оплеух. Хотелось просто заплакать. Хотелось забраться с головой под одеяло как в детстве. Но она приготовилась слушать дальше.
Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные. Ненависть — активное чувство недовольства, зависть — пассивное. Нечего удивляться тому, что зависть быстро переходит в ненависть.
— И что он придумал?
— Ты не должна вернуться из путешествия. Должна тихо исчезнуть. Как дым.
Никто искать не станет.
— К—к—как?!!! Что это значит?! — Линду затрясло от ужаса. Пусть это будет просто ночной кошмар и она вот—вот проснется. Пожалуйста!
— Сейчас тут будет полиция. Тебя схватят и обвинят в смерти Сильвии Дорен.
— Почему меня? Ведь Принс все это время был со мной.
Черт. Если он, тогда. кто подтвердить мое алиби?!
— На допросах решат, что ты помешана. Опасна для общества. А на медикаментах за решеткой еще никто долго не протянул. — Говоря это, Миллисента с жестоким наслаждением наступала на помертвевшую Линду и ткнула ее пальцем в грудь. Девушка отчаянно затрясла головой. Когда милое приключение стало столь подозрительным мероприятием? Когда все стало настолько плохо?
Глупая гусыня! Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хочешь МВК—40? Получи и наслаждайся! Хочешь попутешествовать? Перенесло ровно туда, где она может узнать все милые семейные тайны. Как она раньше ничего не заподозрила? И как легко Принс согласился на эту авантюру. И эта внезапная страсть. Хотя нет, страсть столь внезапно у него просыпается не впервые …Но, только в женщинах страсть зажигает огонь любви, у мужчин все значительно проще. Я окончательно запуталась. Ничего не понимаю и не хочу понимать!
Ее охватила безнадежная тоска. Такое чувство, словно по уши в топком болоте. И засасывает все глубже и глубже. Пот выступил на висках, еще немного и она заверещит во весь голос. Но одна мысль не давала покоя.
— Но почему… ты?
— Я хотела выйти за него замуж, нарожать красивых деток… штук пять или семь, а он…— Губы Милли задрожали — одним словом я тоже пострадала из—за него… Нас сплотила не дружба, нас сплотила — ненависть. Эта страсть сильнее всех прочих. Она мирила еще и не таких врагов, как мы с тобой. Время вышло. Мне нужно действовать согласно нашему контрплану.
— К—к—какому плану?
Милли выхватила из кармана тонкий пружинный стилет и прежде чем Линда успела среагировать — полоснула себя по ладони. Белинда взвизгнула и закрыла глаза, горячая кровь брызнула ей в лицо. Но это был лишь тихий писк по сравнению с тем визгом, который издала Миллисента. Она кричала, словно в агонии. Палата в одно мгновение наполнилась воем сирены и людьми. Линду схватили и куда—то поволокли. Ситуация стремительно менялась от плохой к ужасающей. Что делать?
Штрихкод. Господи! Я не готова к активным действиям. Мне нужно подумать! Слишком о многом…Но я же погибну. Могу умереть… вот так… затерянная во времени. Нет. Нет! Нет!!!
Инстинкт загнанного животного пульсировал в висках адреналином.
Бежать, бежать, любым способом, но бежать…
Извернувшись, она впилась зубами в чью—то руку. Рот наполнился металлическим привкусом крови. Чей—то крик. Удар. Снова удар, теперь по лицу. Она отлетела к стене. Кровавая пелена застилала глаза, все расплывалась. Вместо людей, мебели и других предметов обстановки, какие—то белые, черно—мутные пятна. Крик, гул, вой все смешалась в один жуткий клубок.
Двери. Нет — окно. Ну и черт с ним!
Линда действовала на уровне инстинкта выживания, разум отказывался что—либо понимать. Она бросилась к единственно возможному выходу — окну. Преследователи на миг расслабились. Десятый этаж. Куда ж ей деваться? А хочет болезненно издохнуть, то пусть. Экзопластик легко отмывается даже от крови и прессованных внутренностей. Девушка выскочила на достаточно широкий подоконник и бочком, осторожным приставным шагом, прошла влево. Решимости хватило на четыре шага. Дальше порыв ветра студивший голову, заставил посмотреть вниз. Сердце ухнуло в пятки, по спине прошел холодок, а коленки предательски задрожали. Она зажмурилась, понимая, что больше не сделает ни шага. Что же дальше. Тюрьма? Криокамера? Или клиника для умалишенных? Кто ж поверит, что она вернулась из будущего, чтобы исследовать свое горькое и, как оказалось, совершенно темное прошлое? Ответ на мучающий с детства вопрос только усугубил положение. Теперь вместо “почему”, вопрос стал “какого черта”? Так же прибавилось несколько проблем. Основную проблему нужно было решать немедленно.
— Я не полезу за этой идиоткой.— Послышалось со стороны окна.
— Да уж, с твоей–то комплекцией только по карнизам лазить. — Хохотнул кто–то рядом.
— Заткнись и включай робота.
— Может ее легче пристрелить?
После небольшой возни и сдержанного мата в проеме показалась откормленная физиономия полицейского.
— Не толкай меня, десятый этаж все же!
Откуда—то сбоку слышался отборный мат и щелчки разрядов электрических дубинок. На размышление секунды две, может меньше.
Может прыгнуть вниз. Я всегда одна. Никто плакать не станет. — По лицу потекли жгучие слезы. Стало нестерпимо жалко саму себя.— Неужели эта сволочь говорила правду? Принс. А я почти поверила, что не безразлична тебе…Что нужна тебе… Ввиду двуличия тебя можно считать невероятно многогранным. Всего один лишь шаг вперед, и больше никто не посмеет обидеть.
Но хорошо выпендриваться. Попробуй лишить себя жизни, когда жить очень хочется, и ты начисто лишена суицидальных наклонностей.
Как выяснилось.
— Помогите, хоть кто—нибудь, хоть раз… разочек!
Не секрет, что ты никому не нужен, секрет в том, что ты в этом еще и сомневаешься.
— Не думаю, что это будет один—единственный раз. — Из ледяного оцепенения ее вывел до боли знакомый голос. Он шел откуда—то снизу. Линда открыла глаза.
У меня галлюцинации? Этого просто не может быть… Как в дешевой мелодраме.
Этажом ниже. В открытом окне, перекинув ногу через подоконник, сидел Принс Лин Паркер. Лицо было напряженное, испуганное и злое. У Линды кровь застучала в висках. Совесть голосом Миллисенты Водворд кричала ей о поруганной чести, о попранных правах человека. О том, что лучше сгнить в застенках, чем принять помощь от этого лживого ублюдка, но…
Лучше быть бесхребетной, чем мертвой. А с тобой, змееныш, я еще поквитаюсь.
— Что делать?
— Осторожно опустись на живот и сползай. Я подхвачу тебя отсюда. Только не вздумай отпустить руки и ухнуть вниз.
Половина проблем возникает потому, что мы слишком быстро говорим “да” и недостаточно быстро говорим “нет”.
— Легче сказать, чем сделать.
Тут из окна к ней нетерпеливо потянулась мясистая мужская рука и попыталась схватить за шиворот. Линда отпрянула, не удержала равновесия и неуклюже съехала вниз, нещадно сбивая локти, бок, колени, ломая ногти и душевно приложившись челюстью. За мгновение до того, как на ее запястьях щелкнули наручники, сильные и уверенные руки Принса схватили ее за лодыжки и дернули вниз. Умереть от разрыва сердца она не успела из—за череды искрометных и продуманных движений парня. Дернул, подхватил и втянул в полутемное помещение. Неожиданное убежище при более детальном рассмотрении оказалось пыльной подсобкой.
Оказавшись в относительной безопасности, Линда рухнула на колени, но прочувствовав вздувающиеся, саднящие царапины перекатилась на более здоровый бок, чувствуя, что нервный срыв не за горами. Перетаскивание тушки из одного в окна в другое оказалось более травматичным, чем ее незапланированное самоубийство.
— Времени почти нет. Слушай и не перебивай.

@темы: "роман", "Нить", "фантастика"