Нить прошлого 9-10

[Akane_Kimiko]

Глава 9.

— Времени почти нет. Слушай и не перебивай.
Эмоциональный хрип, плавно перешедший в жалобный всхлип, был ему ответом. Посчитав данный звук за положительный ответ, Принс быстро заговорил.
— Выйдешь через боковую лестницу. Она в конце коридора. Спустишься в подвальное помещение. На входе — бронированные двери с электронным замком. Замок простенький, электроника допотопная. Замкнешь его как—нибудь. Я тут приготовил пару твоих “штучек”. Понадобятся. — С этими словами он сунул ей в руки миникомпьютер и узкую пластиковую коробку серого цвета. — Запомни самое важное — четвертая дверь налево… повтори.
Линда с молчаливым недоумением разглядывала предметы в руках.
Похоже на мой миником. На паде такая же царапина. А тут сбоку написано заветное имя. То есть, выцарапано в пьяном угаре. Держите меня четверо… мой миником. Откуда?!!!
Я в шоке? Нет, не просто в шоке… В ШОКЕ!!!
Не замечая ответной реакции, Принс нетерпеливо потряс ее за плечи.
— Повтори!
Не тормози. Только не тормози!
— Четвертая дверь налево… Откуда?…
— Молчи и слушай. Наручники с электрической защитой. Не хватайся голыми руками. В правом внутреннем кармане МВК—40. — Несколько бесконечных мгновений он пристально, с непонятным сожалением смотрел в зеленые глаза. — Прости меня… пожалуйста.
— За что?
Есть за что.
— За все.
Линда открыла рот, но задать следующий вопрос так и не смогла. Слишком много их накопилось. Она окончательно растерялась. За дверью отчетливо слышались голоса. Они то удалялись, то приближались вновь. Лицо Принса было непривычно серьезным.
— Ты только верь мне, ладно?
С этими словами, он рывком поднял девушку на ноги, с каким—то отчаянием прижался холодными губами к щеке и вытолкнул наружу. Линда покачнулась, но устояла на ногах, вцепившись рукой в наличник двери.
Где лестница? Какой коридор? О чем он говорил? Кажется, нужно найти какие–то двери. Какие двери? Необходимо сбросить это оцепенение! Сейчас ворвется взвод полиции с электорошокерами и сделает мне короткое замыкание. Кстати, а почему меня преследует полиция, а не местная охрана? Так, об этом я потом подумаю. Сейчас необходимо двигаться вперед.
Опираясь плечом о стену, Линда медленно похромала в конец коридора.
Почему так много людей? Все смотрят. Или только чудится? Да какое там “чудится”, я же, наверное, выгляжу, как жертва кораблекрушения времен Вселенского потопа. Какой бесконечный коридор и столько яркого света. Видно каждую царапинку на лице, каждую пылинку на одежде. Как страшно. До дрожи.
— Эй ты! Стой! — От резкого крика подогнулись и задрожали колени. Не слушая и не оборачиваясь, Линда бросилась вперед. Откуда только силы взялись?
Глупо было надеяться, что меня не найдут. Не так уж трудно вычислить место приземления. На руку сыграла неожиданность и четкость действий Принса. Такое ощущение, что он все продумал заранее? Что за странная мысль? Черт, не о том нужно сейчас думать, не о том!
На бегу открыла миником. К счастью, он был включен, все необходимые программы загружены.
Даже больше чем нужно. Скорее всего, дело рук Принса. Предусмотрительный мерзавец. Спасибо ему. Вирусы. Вот и мои любимые программы. Слава тому гению, который придумал… электронные замки и бронированные двери…А—а—ай…
Лестница в подвал состояла из нескольких пролетов. Последний из которых, Линда преодолела кубарем, чудом не сломав себе шею и не разбив хрупкий аппарат. Сверху грохотали тяжелые шаги. Слышалось тяжелое дыхание. Девушка пулей влетела в подвал, захлопнув дверь почти перед самым носом полиции, одновременно включая инфракрасный порт и загружая в систему самый грубый, но самый быстроскачиваемый вирус. Секунда и… все электронные замки, подключенные к единой системе, были намертво заблокированы. Отборный мат с другой стороны двери подсказал, что это единственный вход в подвальное помещение. Линда тяжело осела на каменный пол и прижала руку к сердцу. Казалось, оно готово было вырваться из груди.
Оторвалась. Надолго ли?
Единственное, что полиция могла сделать — это взорвать двери. Или яростно бить по ней кулаками, чем собственно и занималась на данный момент. Или просто подождать… Система безопасности быстро отловит и уничтожит нежелательную программу. Двери откроются примерно через десять—пятнадцать минут.
Руки—ноги дрожали. Зубы выбивали нервную дробь. Ссадины жгло огнем. Темнота черным покрывалом окутывала со всех сторон. Но маленькая победа грела душу.
Пусть это безумие закончиться . прямо сейчас.
Закурить бы или выпить. Курить хочется больше, но я где–то посеяла сигареты.
Усилием воли девушка заставила себя встать и пойти вперед, освещая дорогу монитором миникома. Тумблер находился где—то снаружи. Просить преследователей включить свет было как—то неловко.
Четвертая дверь налево. Какое “лево” он имел ввиду?
Линда тоскливо оглядела полукруглое помещение с несколькими коридорами, три из которых уходили куда–то влево. А если не придираться, то все четыре.
Лабиринт Минотавра. Стоп. Миником. Помещение лучше просканировать тепловизором. Так, эта точка, наверное, я. Эти хаотичные блики, скорее всего — мыши. Или крысы… или… ТАК. Что—то есть. А что вообще—то я ищу? МВК—40. Интересно, почему здесь? Почему меня должны ждать в закрытом, черном подвале с драгоценным аппаратом в руках? И почему Принс просил прощения? Не похоже на него…
Очень кстати вспомнились слова Миллисенты: “Ты не должна вернуться из путешествия. Должна тихо исчезнуть. Как дым.”
Неужели ловушка? Сама себя в нее загнала. Дура доверчивая! С другой стороны: зачем тогда спасал? Слишком сложно. У меня скоро мозг закипит! Необходимо время, чтобы все хорошенько обдумать. А времени как раз и нет!
Немного поплутав в коридорах, натыкаясь на стены и заворачивая в тупики, Линда обнаружила нужное помещение. Темнота здесь казалась густой жижей, которая обволакивает со всех сторон, таит в своих глубинах что—то страшное и отвратительное. Девушка, дрожа как осиновый лист, вошла на цыпочках в небольшое помещение. Из—за отсутствия света оно, казалось, уменьшилось до размера миникома. Трясущимися руками подняла над головой скудный источник света, стараясь осветить как можно большую территорию. В дальнем углу, около экзопластиковых канализационных труб темнела бесформенная куча. Именно от нее шло тепловое излучение. Линда невольно отступила обратно в темноту. Тело не выказывало агрессии, более того — вообще не проявляло признаков жизни. Однако страшно от этого было не меньше. С минуту девушка уговаривала себя подойти ближе. Еще минуту раздумывала, а зачем ей вообще нужно это тело?
Принс говорил обыскать карманы. Зачем было прятать мой МВК–40 в чужой карман? Придется осмотреть. Ой, не могу! Вдруг он действительно мертвый! О чем это я? Вдруг он живой. То есть, он точно живой, иначе б его не обнаружили тепловые датчики. Кто это вообще?
Последняя мысль подтолкнула шагнуть вперед и посветить потенциальному трупу в лицо. Четкая линия подбородка, тонкий нос, изящно изломленная линия бровей, закрытые глаза, обрамлённые длинными ресницами, губы … такие нежные, иногда властные.
— Принс? Что здесь происходит, черт побери! — Взвизгнула девушка, идентифицировав в полуживом монстре своего прекрасного возлюбленного. Хотя сейчас прекрасным его назвать можно было с большой натяжкой. Правая сторона лица — залита кровью. Похоже, рассечена бровь. На бледной шее глубокий порез. Запекшиеся темные сгустки крови в спутанных волосах. Такое ощущение, что его, схватив за волосы, били головой о пол. Тело неестественно вывернуто и вытянуто. Принс висел на руках, словно на средневековой дыбе. Его окровавленные и опухшие запястья стягивали наручники, которые крепились к массивному крюку возле труб. Линда почувствовала, что ей становится дурно.
Не время терять сознание. Вот вернусь в свое милое спокойное время и…Что же с тобой произошло? Кто тебя так? Уж точно не Миллисента. Силенок маловато.
Дрожащими пальцами Линда открыла пластиковую коробку. Отыскала лазерные кусачки, тонкие полоски пропластика для заземления и резиновые перчатки. Принс здорово все продумал.
Стоп…Как Принс? А это кто? Тоже… Принс?! Второй? Мне и одного более чем достаточно. Я не пьяна. Ничего не нюхала, не глотала, не кололась. Что происходит? Один человек в двух местах? И, Милли… Нет, о ней, лучше вообще не думать. Итак, двое одинаковых людей. Как их различить? Манера поведения? Одежда? На ЭТОМ… посмотрим…тот же грязный джемпер, те же джинсы. Вот это место он пытался застирать в туалете, но видимо, какой—то мазут. Только хуже размазал. Так ужасно ругался. Итог: данный Принс мой. А тот чей? Выглядел он как—то… Не могу подобрать слов…Словно я уже видела его таким. Давным–давно. Весь затянутый в кожу. Высокий, сильный, красивый. Хищник. Но Принс не носит подобные вещи. Он же метросексуал, а не гонщик. Значит, второй — подделка? Бред…
Мысли летали как всполошенные птицы. Тем временем, руки проворно гнули тонкий пропластик, скручивали оголенные провода и зажимали кусачками контакты. Несколько раз, когда стальные части кусачек соприкасались непосредственно с наручниками, проскальзывали искры. Тело Принса дергалось. Раз за разом, он получал дополнительный удар током. Ладони в прорезиненных перчатках вспотели, дрожащие пальцы не могли удержать тонкие пластины пропластика, и всю операцию приходилось начинать заново. Пугало обилие крови. В какой–то момент девушка сняла и отбросила вон раздражающие перчатки. Дело пошло быстрее. Вот что—то тихо звякнуло, и наручники открылись. Парень тяжело рухнул на бетонные плиты. Линда с трудом перевернула его на спину. Прижалась ухом к груди. Сердце стучало тихо и неравномерно. Дышал он сипло, с каким–то булькающим звуком.
Ты ведь не собираешься умереть? Только не на моих руках. Это было бы слишком мелодраматично. Тем более, я еще не надавала тебе по физиономии за все художества.
Она осторожно вытерла с губ запекшуюся кровь.
У какого зверя поднялась рука на такую первозданную красоту? Может статься, он где–то рядом…
Одинокая мысль заставила зубы выбивать нервную дрожь, руки затряслись сильнее.
— Все будет хорошо, миленький. Все будет хорошо … любимый. Ты только держись, ладно? Будь противным, язвительным и злобным, но… живым! Пожалуйста! — Шептала она без остановки, лихорадочно обшаривая карманы Принса, пока, наконец, не нашла МВК—40. Волна дикого облегчения накрыла с головой.
Все. Финиш. Больше никогда не буду путешествовать во времени. Лучше жить на помойке. Прибор нужно активировать. Что там я делала в прошлый раз? Так это сюда. Это так… Ввести дату. Дата…Ничего не забыла? Мой миником!
Линда поставила активированный аппарат на грудь бесчувственного парня и потянулась за миникомпьютером. Не удержала равновесие, завалилась на спину, неловко взмахнув руками в воздухе и задела кистью наручники. Острая боль прошла по нервам к сердцу. Пальцы рефлекторно сжали железное соединение. Еще один удар, еще и еще. Сбоку послышался нарастающий свист. Вспышка света и давящая тишина. Но этого Линда уже не видела. Она была без сознания.
***
Темно, жутко и холодно. Глаза и рот закрыты липкой лентой. Девушка в полусидящем положении. Руки неестественно вывернуты назад. Тихие шаги туда—сюда отзываются громом в голове, заглушая все остальные звуки. Стук собственного сердца отдает в висках.
Ничего не вижу, но слышу, как кто—то подошёл и склонился надо мной. Тело саднит. Особенно горло и запястья. Мне настолько плохо, что даже уже не страшно.
Кто—то наклонился настолько близко, что чувствуется теплое дыхание. В нос ударила смесь мускусного запаха пота, кисловатой крови и что–то еще… похоже — оружейная смазка.
Меня мутит. Однако рот закрыт, а значит нужно держаться, иначе можно захлебнуться собственной блевотиной. Что происходит? Кто это? Где я? Может просто страшный сон? Бред воспаленного сознания? Возможно, именно так начинают действовать информационные мутации на психику?
Человек резко поднимается и неожиданно наносит удар по голове. Затем ещё и ещё. Кровь от раны заливает глаза, попадает в нос, затрудняя дыхание.
Я задыхаюсь, захлёбываюсь кровью. Своей собственно кровью. Больно. Как же больно… Значит не очередной кошмар.
Но вот всё прекратилось. Ни ударов, ни тяжёлого дыхания. Осталась только острая боль, волнами разливающаяся по телу. В душе поднимается горечь и отчаянный страх.
И все же это была ловушка. Но зачем так жестоко?
Нарастающая паника затмевала дикую боль. Девушка выгнулась всем телом, попытаясь вырваться, закричать. А он смеётся. Смеётся язвительным, холодным, ненормальным смехом, от которого болезненно сжимается сердце и пропускает удар. Мучитель вновь подходит ближе, нагибается и нежно проводит по щеке тыльной стороной ладони. Линда вздрагивает. Очень хотелось отпрянуть, отвернуться, закрыть лицо руками… но руки связаны, тело затекло и приносило дополнительные страдания. Все что оставалось — смериться и терпеть. Изверг наслаждался животным ужасом, упивается им, словно вампир кровью своей жертвы.
Боль, словно тонкая, но невероятно прочная нить связывает меня, лишая движения, обвиваясь вокруг тела, соединяясь с каждым нервом. Неловко дергаю головой в бессознательном желании заставить кровь исчезнуть с лица. Почему я никак не теряю сознание? Пожалуйста, пусть я ничего больше не буду чувствовать…
На шее появляются аккуратный, тонкий порез. Это как своеобразная метка. Он так делает со всеми. Это часть игры.
Кровь повсюду: на мне, вокруг меня, я тону в ней.
Из горла вырывается хриплый, протяжный вой. Так стенает попавшее в капкан дикое животное.
Когда волк попадает в западню, он отгрызает себе лапу. Желание обрести утерянную свободу сильнее физической боли. Смогла бы я так? Нет. Я боюсь боли. Чувствую, как к коже вновь прикасается холодный металл.
Аккуратная, тонкая линяя на предплечье. По периметру всего тела расцветают алые цветы. Девушка только слегка вздрагивает. Ей вдруг становится всё равно, что с ней происходит. Финал очевиден.
Только бы поскорее закончилось.
Вдруг со рта резко срывают скотч. Кожу обожгло огнем. Глоток спертого воздуха больно царапнул сухой рот и глотку. Девушка дернулась, судорожно глотая воздух.
— Имя. — Неожиданно потребовал палач.
— Любое? — Прохрипела Линда и не узнала собственный голос. Так бы звучал голос столетнего пропойцы со всеми известными заболеваниями дыхательных путей.
— Твое! — Яростный рык оглушал.
Сумасшедший. Я попала в лапы к сумасшедшему. Его сознание затуманено жаждой убийства. В нем нет ничего человеческого, только звериные инстинкты. Причем зверя бешеного. Для которого главное — укусить.
— Зачем? — Еле слышно.
— Назови!
Да пошел ты…
— Заставь.
Дикий рык и удар. Ножом. В руку. Послышался характерный хруст. Сознание стало проваливаться в долгожданное забытье.
Неужели конец? Я же еще столько всего не сделала… не успела… Какая разница? Не все ли равно? Почему жизнь ушла на второй план? Почему я смирилась? Надо было жить полной жизнью, наплевав на обстоятельства. А так — не успела. Как жаль… А теперь умираю. В глазах пустота, а тело медленно падает в вечную тьму.
Скрипнула дверь, послышался цокот каблуков. Из—за поворота появилась Миллисента Вудворд. Взглянув на растерзанное тело девушки, она невольно побледнела и поспешила отвернуться.
— Сколько можно ждать? Не наигрался еще? Я вернулась за тобой.
— С ней интересно играть. Она сопротивляется, хочет жить. Ей больно. Мне нравится, когда больно.
— Прекрати, противно слышать. — Миллисента содрогнулась. Она не раз видела опытный образец в деле, но все еще не могла привыкнуть к этой дикой жажде крови.
Какого черта меня охраняет больной на всю на голову маньяк? Мутация начисто съела его мозг. Порченый товар.
— Когда–нибудь я и с тобой поиграю.
Женщина вздрогнула и машинально сжала в кармане плоскую коробочку.
— Я тебя первая пристрелю. Где Принс? Слышишь меня, уродец?
— С ним было скучно. Я оставил его в подвале, как ты и просила.
— В каком подвале? — Милли похолодела, невольно бросая взгляд на окровавленную пленницу.
Черт. Черт. Черт. Если ты причинил ему вред, я снесу тебе голову. И смерть не будет быстрой и легкой.
— Что с ним?
— Живой. Скучно.
— Хватит. Пристрели ее и найди Принса. Нужно доставить его в больницу.
Что на меня нашло? Как я могла натравить на самое дорогое, что есть у меня в жизни, это дикое животное?
— С ним было скучно.
Миллисенту затрясло от бессильной злобы. Она выхватила из кармана плоскую коробочку и нажала несколько кнопок. Собеседник взвыл нечеловеческим голосом и упал на колени, раздирая себе грудь ногтями.
— Теперь тебе не так скучно, тупая скотина? Опыт провалился. Опытный образец совершенно не контролируемый. Значит — подлежит немедленному уничтожению. Последний раз спрашиваю, куда ты девал Принса?
Убил. Убил же. И как теперь жить? Для чего? Все было неправильно с самого начала. Но должен оставаться шанс. Если б не было шанса, я б уже не дышала. Он мой воздух, моя жизнь, смысл моего существования. Как я могла довериться этому безмозглому куску мяса? Что же делать? Но в первую очередь нужно утилизировать отработанный материал. Прощай, Белинда Фокс, и ты, опытный образец №3467906…
***
.Говорят, что когда человек умирает, у него перед глазами проносится вся жизнь. Чушь! Все, что я сейчас вижу — это темнота…
***
Боль в теле то отступала, то возвращалась вновь, изредка обостряясь приступами тошноты. Сил открыть глаза не было, из груди вырывался неприятный свистящий хрип.
Где я?
Мир вокруг просыпался. Ощущения в основном болезненные. Навязчиво пищала какая–то аппаратура. Сухой воздух неприятно раздражал слизистую. Или нет, слизистую раздражал не воздух, а тонкие трубки, по которым поступал этот воздух.
Который теперь час? Как болит голова.
Мысли текли вяло, с неохотой. Совсем рядом кто–то плакал. Причитая сквозь всхлипы.
— Ты ведь не умрешь, правда? Ты не можешь оставить меня одного. Одиночество слишком жестокое наказание. Даже для меня. Что мне делать? Знаешь, я давно не молился, а за эти последние дни не переставал взывать к небесам. Проснись. Ты только проснись, мне больше ничего не нужно…
Кто это? Голос, как будто, знакомый. Но ассоциации не самые приятные. Нужно открыть глаза и посмотреть. Веки свинцовые. Не могу. Огромное, нечеловеческое усилие и… Узкая полоска света. На большее пока нет сил. Ужасно хочется спать.
***
Гнетущее чувство беды сковало сердце. Темные размытые коридоры смазаны, словно кадры старого черно–белого кинофильма. Поворот — один, второй, третий. Когда же закончиться этот бесконечный лабиринт? Темно и жутко. Мрак давит, появляется ощущение, что кто–то прячется за твоей спиной. Оглядываюсь. Никого. Последний рывок. Небольшое пустое помещение. Недостроенное или давно пустующее. Отбитая штукатурка с мокрыми подтеками. За разбитым окном — кровавый закат. Или это не закат вовсе? Возможно, отражение кровавых луж на полу? В одной из них я утопаю по щиколотку. Такое ощущение, что мутная багряная жидкость просачивается сквозь обувь и неприятно холодит кожу ног. Что—то мелькнуло перед глазами. Что это? То тут, то там возникает полупрозрачный силуэт девушки. Лицо в тени. Она молчаливо протягивает ко мне руки, плачет, но не говорит ни слова. Я понимаю, что она хочет сообщить что–то очень важное. Я кричу, но с ужасом осознаю, что голос пропал. Мы словно отгорожены друг от друга прозрачным стеклом. От отчаяния душа рвется на куски. Хочется выть и плакать. Девушка прижимает прозрачные руки к груди. Из глаз льются кровавые слезы. Капли медленно стекают по лицу, попадая на белое одеяние, оставляя ужасные следы. Почему–то эти бурые пятна на платье заставляют сердце сжиматься от боли. Меня трясет. Я кричу и…
… с криком просыпаюсь. В первое мгновение свет больно режет глаза. Я ничего не вижу, но продолжаю кричать, все еще находясь под впечатлением страшного кошмара. Пытаюсь сесть, но мешает капельница. Чьи–то теплые руки обнимают и пытаются уложить обратно. Я сопротивляюсь, но сил нет, и я вновь откидываюсь на подушку.
— Принс. Наконец ты проснулся. Я уж думал… я бы сошел с ума.
Прекрасные черные глаза с усталой поволокой многодневного беспамятства с трудом сфокусировались на бледном, обеспокоенном лице Джереми Фокса.
— Где я?
Это мой голос? Словно больной астмой прокуренный бомж.
— Это Центральная лечебница. Ты пробыл без памяти почти четыре дня. — Он запнулся.
Врач говорил, что еще день комы и мозг умрет.
— Ткани еще не восстановились. Кости тоже. Открытая черепно–мозговая травма. Отсюда и кома. Особенно пострадали ребра, одно пробило легкое. Тебе придется полежать какое–то время в барокамере.
Принс машинально коснулся панели жизнеобеспечения на своем сферическом ложе. Тонкие катетеры впрыскивали в кровь лекарства. Другие брали кровь на анализ, подавая данные на главный компьютер.
Ненавижу больницы.
— Что произошло? Как я здесь очутился?
— Тебя, мой дорогой, какого–то дьявола потянуло на приключения. Что произошло — не знаю. У меня сложилось впечатление, что ты лег под танк. Тебя обнаружили в городской квартире без памяти, в крови. На груди — активированный МВК–40. Я беспокоился… — Последние слова Джереми сказал значительно тише, но совершенно серьезно.
Ты даже не можешь представить насколько сильно. Впервые за столько лет, я почувствовал, что у меня в груди есть сердце.
Принс не ответил, но чуть заметно поморщился и закрыл глаза.
— Настолько беспокоился, что взломал мое жилище?
Когда же ты меня оставишь в покое?
— Нет, тебя нашел не я. У тебя удивительный домашний компьютер. Такое ощущение, что это машина тоже в тебя влюблена. Просканировала состояние здоровья, забила тревогу, фактически спасла твою жизнь.
— Надо будет купить ей пару новейших плат. В благодарность. Вместо цветов.
— У нас большие проблемы. На институт наложен штраф, приостановлены все проекты и разработки. ВСЕ, понимаешь? Кто–то слил полиции секретную информацию. Помнишь дело №23476? Руководителем была Белинда Фокс. Ее вызвали на допрос в отделение социальной полиции, но она не явилась. Дома не показывалась, на звонки не отвечала. Тогда ребята нагрянули в институт с ордером на обыск и арест. Зашли в кабинет… А там: битая посуда, разбросанные бумаги, кровавые отпечатки. Содом и Гоморра. Мне предъявили обвинение в пособничестве, сокрытии преступницы, чуть ли не в убийстве.
Я думал, что Линда — ходячая катастрофа? Я недооценил ее возможности. Черт, куда теперь угодила эта неугомонная?
— Что с Линдой?
— А кто это?
Почему тебя это интересует? Ты что–то знаешь? Без толку сейчас спрашивать.
— Дважды не спрашиваю.
— А что с твоей содержанкой, спросить не желаешь?
— Не интересует.
— Она пропала вместе с опытным образцом. Твоя лучшая модель — №3467906.
— Туда и дорога. Где Линда?
— Ты же не спрашиваешь дважды.
— Не зли меня.
Прости, любимый, но некоторые вещи тебе знать не следует.
— Тебе не стоит поддаваться эмоциям. Сейчас твоя нервная система не в самом лучшем состоянии.
Принс вздрогнул и испытывающее посмотрел на Джереми Фокса. Он одновременно хотел и не хотел знать ответ на свой вопрос.
— У меня?. — Он не договорил, голос предательски дрогнул. Джереми попытался взять его за руку, но наткнулся на яростный взгляд и поспешно отпрянул.
— Да, у тебя — начальная стадия мутации. Твои гены сопротивляются, но структура крови изменилась. Ты не должен беспокоиться по этому поводу.
— Да что ты говоришь.
На что я надеялся? Видел же, что делает остаточный вихрь с людскими генами. Остается только молиться.
Он так и поступил, хотя сказать по правде, слова, которые он обращал к Господу, не встречались ни в одном молитвеннике и вряд ли когда—нибудь туда попадут. Однако Джереми Фокс не разделял его отчаяния. Скорее наоборот, он был в весьма приподнятом настроении.
— У тебя есть силы на язвительный тон? Значит — идешь на поправку. Я рад.
— Ты действуешь на нервы.
— У меня скоро будет лекарство. Почти стопроцентная вероятность выздоровления. Я не дам тебе умереть. Ты слишком дорог для меня.
— Прекрати, а то меня стошнит.
Какое к черту лекарство? От мутаций нет лекарств и спасения нет.
— Не делай такое скорбное лицо. Не хорони себя преждевременно.
Принс не ответил, лишь раздраженно фыркнул.
— Я…
— Со мной должна быть Линда. Ты знаешь. Что с ней? Она пострадала?
Принс непроизвольно стиснул зубы. Его бесила беспомощность, отсутствие информации и собственно сам, Джереми Фокс.
Столько эмоций. Не похоже на хладнокровного юношу, которым я всегда его знал.
— Она мертва. Никаких помех больше.
Бывают в жизни моменты, когда сердце в груди леденеет. Чувства притупляются или исчезают вовсе. Это случается, когда организм пытается защититься от шока, психологической травмы, от чего–то по–настоящему страшного. Именно это сейчас и произошло с Принсем. Он не вздрогнул, не побледнел. Его невероятно красивое лицо осталось все таким же безучастным. Он неопределенно махнул рукой и прикрыл глаза.
— Случается и такое.
Джереми с трудом подавил вздох облегчения.
— Как вышло, что вы вместе попали в прошлое?
Старый лис. Все ты знаешь. Из–за своей хитрости сам себя за хвост укусишь.
— Не такое уж и прошлое. Разница всего в несколько лет. Линда неудачно активировала пробную модель. Сам не знаю, что произошло. Я бы не стал рисковать своими генами ради такого сомнительного предприятия.
— Взбалмошная девчонка. Вся в своего папочку–кровопийцу. Была б умнее, осталась бы живой и при деньгах. Но у нас, видите ли, принципы!
— Я устал. Голова раскалывается. Позови доктора.
— Не злоупотребляй обезболивающими. Вредно.
— Ты это говоришь человеку, которому грозит скорая и мучительная смерть от неврожденной мутации? А у тебя, оказывается, есть чувство юмора.
— Я не позволю тебе умереть.
Увы. Над смертью никто не властен.
— Все, аудиенция закончена. Хочу спать. Уходи.
Принс закрыл глаза, игнорируя неуверенное покашливание. Джереми раздражал одним своим присутствием.
Убирайся. Достал. Лучше быть лысым, толстым и уродливым, чем терпеть это душащее обожание.
—
Выздоравливай, любимый. Потерпи совсем немного. Лекарство на подходе.
***
Сон пришел как—то незаметно. Знакомые темные коридоры. И снова я блуждаю по ним. Что я ищу или кого? Вновь пустое помещение. Я уже был здесь прежде. Такое же, как и в прошлый раз, хотя нет, есть различия. Больше воды. Словно снаружи идет сильный дождь, а в доме прохудилась крыша. Вода стекает по стене тонкими ручейками, собираясь на полу в кровавые лужи. В центре, они сливаются в одно небольшое озерцо. Ноги немеют, но нужно двигаться вперед. Зачем? Кому нужно? Уж точно не мне. Передо мной возник тот же силуэт. Девушка похожа на призрак. Черты лица смазанные, но я узнаю ее. Линда? Платье на груди залито кровью. Пятно расплывается все больше и больше, словно ткань скрывает ужасную рану. Что ты хочешь мне сказать? Почему снишься? Ты жива или мертва? Скажи, что, черт возьми, с тобой происходит?!!
Острая боль в груди вырвала из оков сна. Принс резко сел, откинув стеклянный купол барокамеры. Голова кружилась, холодный пот бисеринками покрывал лоб. Дыхание было частым и поверхностным, словно после долгого бега.
Я должен знать. Обязан. Или просто сойду с ума…










Глава 10.

Два месяца спустя

Привычная комната. Знакомый силуэт. Даже багряные лужи на полу превратились в обычный антураж. Если б только не кровавые слезы на бледном лице Белинды. Если б только не эта ноющая боль в сердце.
Сколько еще ты будешь меня мучить?!
Принс рывком сел на кровати и тихо зашипел: ребра отозвались глухой болью. Странный сон повторяется с завидной регулярностью. Ночь в ночь. Парень устало потер виски и встал с кровати. Валяться дольше нет смысла. Теперь он не уснет. Бессонница стала неотъемлемой частью жизни.
Буквально вчера его, наконец, выписали из госпиталя. Тяжелое состояние усугублялось прогрессирующей генной мутацией. Кости отказывались срастаться, голова не переставала болеть, а обезболивающие не помогали. Оставаясь внешне эталоном красоты, Принс неумолимо гнил изнутри.
Ко всему можно привыкнуть. Если б не этот муторный надзор врачей и навязчивая забота Джереми Фокса.
Принс давно просек нездоровый интерес к своей персоне. Поэтому глава института вызывал у парня стойкое чувство омерзения, берущее корни в далеком детстве. В связи с этим, он изо всех сил демонстрировал исключительно гетеросексуальные наклонности.
Увы, последние события сблизили их.
Жизнь любого человека состоит из точек. Точка — зачатие, точка — рождение; первый вздох, первый крик и так до последней минуты. В этот список входит и первая боль, которую в любом случае испытает каждый. Объединяясь, точки образуют условную прямую, составляющую жизненный путь человека. Он пересекается множеством других, полупрозрачных прямых, создавая бесчисленные перекрестки — возможные варианты развития событий…
Так, где же она, та самая точка? Где тот самый перекресток из—за которого все пошло наперекосяк? Где я допустил ошибку? Обычными вопросами в пустоту здесь не обойтись. Нужна четкая логика, подробнейший анализ. Обычно я действую рационально, но. Где—то произошел сбой. Его нужно вычислить. Привести систему в первичное состояние. Пока не стало слишком поздно…
Итак, когда же произошла фатальная осечка, приведшая к тому, что я, словно загнанный волк—одиночка, смиренно жду своего конца? Когда согласился на тот проклятый всеми богами проект? Связался с ней? Или намного раньше?
Принс не включая свет, пошел в кухню выпить воды. Руки дрожали. Взял из холодильника бутылку и сел на высокий крутящийся стул. Вчера позвонил Джереми и срывающимся от волнения голосом объявил, что можно начинать лечение. Сказал, они имеют достаточное количество сыворотки, чтобы приглушить течение болезни. Полностью излечиться можно будет спустя год. Причины столько странного действия лекарства — под строжайшим запретом. Это вызвало дополнительные вопросы.
Что происходит? Джереми не стал бы ставить на мне эксперименты. Боится попортить шкурку. Тогда зачем скрывать? Незаконно? Когда это смущало? Если б существовало лекарство от мутации, мистер Фокс автоматически стал бы самым богатым человеком на планете. Открытие спасло бы гибнущую цивилизацию. Ведь рано или поздно мутирующие гены окончательно сотрут человечество с лица земли.
Логично предположить: волшебного снадобья не существует. Зачем же врать? Думает, воздействовать на меня таким способом или я излечусь силой самовнушения? Полная ерунда. Я не боюсь умереть. Я много сделал. Хорошего и плохого. Плохого все же больше…
Принс невесело усмехнулся. Его жизнь средоточие противоречий.
И все же, что произошло с Линдой? Никаких известий. Как в воду канула. Такое ощущение, что про нее внезапно забыли. Как стертый файл. Еще эти чудовищные сны. Чувствую, что медленно, но верно схожу с ума. Совсем я раскис.
Бледный рассвет способствует меланхолии.
Звонок домофона прервал тягостные раздумья. Принс раздраженно хмыкнул. Слишком рано для визитов. Не потрудившись накинуть на обнаженный торс рубашку, прошел к двери. Ввел гостевой код, даже не спрашивая, кто это и что нужно в пять часов утра. Доступ в квартиру открыт. Через несколько мгновений звякнул лифт, и внутрь вошел Джереми Фокс. Он выглядел уставшим, но невероятно счастливым.
— Можно начинать лечение. — С порога объявил он.
— Трудно было потерпеть до утра?
О, моя злобная капризуля!
— Вещество быстро теряет свои свойства. Его нужно вколоть в течении получаса после того как… После получения.
— И у кого изъяли?
— У носителя.
— Я уже прошел курс терапии. — Принс отвернулся и прошел в гостиную.
Не могу на него смотреть, так и хочется дать в морду.
Джереми грустно вздохнул.
В неразделенной любви есть определенная прелесть. Но на первых порах…
— Существующая терапия полная ерунда по сравнению с этим. — Он указал на небольшой кейс из титана закрытый на кодовый замок. — Мне не терпится начать эксперимент. Через месяц тебя должны перестать мучить головные боли и бессонница. Вот увидишь, все у нас будет хорошо!
Помечтай. Особенно про “нас”.
Принс подозрительно покосился на кейс. Его лицо выражало крайнюю степень скептицизма.
Твоя благодарность должна быть безгранична. Только мы найдем способ консервировать это лекарство, одна ампула будет стоить больше, чем небольшой спутник.
— Садись. А лучше ляг. Не знаю, как отреагирует организм. Возможен болевой шок. Ты первый, кто испытает на себе это чудо.
Так. С этого места подробнее. Я подопытная крыса? Ну, уж нет.
— Вколи сначала себе.
— У меня всего одна доза.
— Как удачно.
— Не доверяешь?
— Нет.
— Предоставить гарантии?
— Хм?
Джереми достал из кейса какие—то бумаги и мини—диск. Принс подозрительно просмотрел первые два листа. Ничего интересного, так сжатое собрание сочинений современных фантастов о волшебной панацее, которая способна спасти мир, восстановить первичную структуру генов и прочее… прочее…
— В моем возрасте не читают сказки на ночь. Но спасибо за попытку.
— Информация, ясное дело, не полная. То, что тебя может заинтересовать, строго засекречено.
— Органическое соединение или синтезированное?
Вот упрямец.
— Формулу ты не увидишь.
— Не думаю, что мне стоит бросаться в новую авантюру. Я стар и как видишь — болен.
Кто говорил, что нужно хвататься за соломинку? Сколько мне осталось год, два, пять? Не хочу отравить последние минуты жизни слащавой надеждой.
— Не будь глупцом. Это поставит тебя на ноги. Обещаю.
Играем открытыми?
— В чем твоя выгода? Ручным псом я больше не буду, не мечтай.
— Ты самый дорогой для меня человек. Молчи! — Грозно добавил он, увидев как Принс, раздраженно замахал руками. — В моей жизни лишь двоих я любил больше собственной жизни. Одна давно мертва. И я буду землю рыть, но не позволю тебе меня покинуть. Иначе жить больше незачем.
Черт. Не хотел говорить. Довел таки. Ну что, твое решение?
Принс опустил голову и закрыл глаза. Правда была удушающей, но все объясняла.
В жизни существуют всего несколько вещей, способных изменить историю. Власть, ненависть, месть и зависть. Их окружает черная бездушная аура. Ужасная сила способна рушить любые преграды, но вела в некуда.
И только любовь, одна—единственная из этого ряда движущих мир вещей, несет в себе ауру света. Своей силой она способна вырвать душу из ада. Стоит ли верить? Наверное.
Согласившись с самим собой, Принс лег на диван и протянул руку для инъекции. Джереми вынул шприц, наполненный странной тягучей субстанцией багряного цвета.
— Что это? — Нахмурился парень, руку ему не дал убрать Джереми, впившись пальцами в локоть.
— Лекарство. — С этими словами Фокс сделал укол в вену. Минута, две, три… Вдруг Принс взвыл от резкой оглушающей боли. Острыми иглами прошлась она по нервам. Мышцы резко сократились в мучительных судорогах.
— Черт!
Знал, что будет больно. Но придется потерпеть. Оно того стоит, парень, поверь.
Тело покрылось бисеринками пота. Кожа горела.
Больно! Больно!! Как же больно!!!
— Если это какой–то яд. С того света тебя достану!
Джереми усмехнулся.
Ты, кого хочешь достанешь. И не только с того света…
— Попробуй расслабиться. Глубоко дыши. В обморок падать не собираешься? Твои бедные гены претерпели слишком большую нагрузку за последние недели.
Даже если Принс хотел что–то сказать в ответ, то не смог. Боль острыми приступами продолжала атаковать тело. Мышцы сводило, как при столбняке, было тяжело дышать. Джереми опустился на колени возле дивана и сжал вспотевшую ладонь. Сейчас это единственное, что можно было сделать.
Несколько часов мучений закончились долгожданным полуобморочным сном. Джереми Фокс чувствовала себе не менее измотанным.
Слава Богу, отторжение не произошло. Он будет жить…

Спустя несколько недель.
Принс шел по длинному коридору института к лифтам. Он похудел, стал бледнее обычного, из—чего смахивал на готичного принца, но явно шел на поправку. Первые инъекции приносили столь мучительные боли, что главе института приходилось попеременно то умолять, то угрожать, чтобы заставить Принса принять очередную дозу. Однако с каждым разом приступы длились все меньше. Со временем боль перестала быть такой острой. Со временем, стала даже терпимой.
Хоть я и не чувствую особых изменений, анализы показывают положительную прогрессию.
Пробегающая мимо лаборантка сунула в руки стопку бумаг. Рабочая обстановка, кипа бумаг, совещания и собственные разработки, помогали хотя бы днем отвлечься от насущных проблем.
Я просто должен знать, что за дрянь принимаю. Я просто спинным мозгом чую двойное дно. А интуиции привык доверять с детства.
Принс никогда бы не признался даже самому себе в банальном, чисто человеческом любопытстве. К тому же обстановка таинственности заводила до невозможности. Джереми оставался молчаливой скалой. Влюбленной, но непоколебимой. Принс испробовал множество приемов и решил, что пора действовать напролом.

Некоторое время назад….
Наступало время очередной инъекции. Вот—вот явиться Джереми Фокс. Сделает укол, попадая в вену как заправская медсестра, а взамен потребует немного крови на анализ. Равноценный обмен. Но прежде нужно сделать один звонок.
Как не убегай от прошлого. Рано или поздно оно тебя настигнет.
— Ты звонил недавно. Есть новости?
— И да, и нет. — Растягивая гласные, насмешливо ответствовали на другом конце провода.
— Что ты узнал?
— Совесть не грызет? Заставляешь социальную полицию работать на себя частным образом. Редкое нахальство.
— Ты для меня навсегда останешься мелким, неудачливым воришкой… продвинувшимся по карьерной лестнице.
— Все такая же язва.
— У меня мало времени.
— А у меня масса…
— Сколько?
— О, мы, наконец, перешли на деловой язык?
— Быстрее.
— А во сколько ты оценишь каторжный, фактически, непосильный труд бывшего подчиненного?
— Двадцать центов.
— Мда. Скуповат ты стал.
— Добавить пару нулей?
— Как минимум восемь.
— Семь.
— Эй, мы не на аукционе.
— Шесть.
— Черт. Согласен! Умеешь ты уговаривать.
— И?
— Биочип все еще активирован. Мы засекли сигнал.
— Значит — жива?
— Это ничего не значит. Просто биочип активирован.
— Откуда поступает сигнал?
— А позолотить ручку?
— А челюсть сломать?
— Эй—эй! Все–таки я соцработник!
— Думаешь, у соцработников кости не ломаются?
— Тяжелый ты человек, Паркер. И чувство юмора у тебя на слабенькую троечку.
— Терпение тоже не бесконечно.
— Ладно, не злись. А то на твоем красивом личике появятся ранние морщины.— Ехидно засмеялся собеседник, но вдруг перешел на деловой, почти суровый тон. — Скину тебе на “мыло” координаты. Местоположение объекта найдешь сам. По моим данным там пустырь, но… Очень близко к вашему таинственному институту. Может, ты узнаешь больше моего.
— Как?
— Все такой же юзер?
— У меня ручной хакер.
Был. Нет, черт возьми — есть!
— Загрузишь в компьютер данные и вычислишь через спутник точные координаты.
— Есть шанс, что она жива?
— Шанс всегда есть. С другой стороны был у нас случай… Даже не знаю стоит ли тебе рассказывать.
— Ну?
— При загадочных обстоятельствах пропал один большой человек. Подключили даже нас. Его искали—искали и нашли. руку в биологическом растворе. Чип действовал, а человек был давно мертв.
— Идиот.
— Не бери в голову! Когда я получу денежки?
— После выполненной работы.
— Ностальгия. Вспоминая тебя, я всегда вспоминаю именно эту фразу.
Бронированная дверь предупреждающе мигнула приборной панелью. Принс мгновенно нажал отбой и бросил телефон в ближайший ящик. На большее времени не хватило. В лабораторию вошел Джереми Фокс. Его темная аура и масленый взгляд подавляли на подсознательном уровне. Принс стиснул зубы.
Чувствую себя школьницей, которую заловил эксгибиционист. Вроде бы еще не маньяк, но уже страшно.
— Мы одни? — Оглянулся по сторонам Джереми.
Принс одарил его тяжелым взглядом.
— Да. Но ненадолго. У меня много работы. Давай быстрее свою дрянь.
— Мутация сказывается на твоих манерах.
— Скорее на нервах. И это общеизвестный факт.
— Ты называешь “дрянью” то, что мир через несколько лет будут звать…
— Манной небесной? Даром свыше?
Скажи еще, что я задолжал тебе собственную жизнь. Черт. А так и есть.
— Чувствуешь, как затягивается петля на шее, поэтому брызжешь ядом?
Принс побледнел. В черных глазах сверкнула ярость.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я спасаю твою жизнь. Единственно, что для тебя ценно. Ты прошел длинный путь, чтобы собрать воедино свой внутренний мир. А я помогаю тебе выжить физически…
— Ну и?
Имел бы совесть, давно б отблагодарил.
— Мы могли бы…
— Без авансов. Сначала, я должен убедиться, что болезнь отступила и больше не вернется.
Помечтай. Лучше я оставлю институт, город и эту страну. Хм. Хорошая мысль.
Джереми торжествующе улыбнулся, но разговор продолжить не рискнул. Принс и так проявил чудеса лояльности. Он вынул из знакомого кейса шприц и знаком приказал парню закатать рукав. Парень тяжело вздохнул. Снял пиджак и расстегнул манжет…
Знакомая острая боль скользнула по венам. Со временем острота чувств притупляется, но первое мгновение выдержать было непросто.
— Ты в порядке?
Этот вопрос Паркер слышал день ото дня. Но сегодня, вопреки обычному, парень прикрыл глаза и навалился на стол, процедив сквозь зубы.
— Включи кондиционер. Мне что—то нехорошо.
Джереми поспешил к пульту. Пластиковая коробочка почему–то лежала в отдалении, на столе лаборантки. На мгновение повернулся спиной и. Этого хватило, чтобы тонкие ловкие пальцы подменили один шприц на точно такой же. Принс вытер пот со лба и упал на крутящийся стул.
— Джереми, оставь как есть. Мне уже лучше. Спасибо.
Мистер Фокс обеспокоенно нахмурился, но ничего не сказал. Вернулся к столу. Забрал шприц и положил в кейс. Закрыл на все замки.
— Ты сильно бледен. Может, пойдешь домой? Тебе нужно больше отдыхать.
— Исключено. Есть работа.
— Держись. — С этими словами Джерми похлопал его по плечу и вышел из лаборатории. Принс медленно встал и закрыл дверь на кодовый замок.
Мне действительно не мешало б отдохнуть. Я устал. Смертельно устал.
Справившись с накатившей слабостью, парень отнес драгоценную добычу к своему столу. Добыл несколько капель субстанции. Разделил на порции. Промыл шприц специальным раствором. Одну порцию растер по полупрозрачной пластине и вставил в сложный аппарат. Он должен был разложить вещество на составляющие, чтобы определить род вещества. Капнул на стекло микроскопа. Остальное добавил в пробирки с различными реактивами.
Понадобилось несколько часов, чтобы предварительные данные подтвердились. Все больше и больше увлекаясь, Принс разглядывал диаграмму на компьютере. Данные были неожиданно шокирующие. Он сверил получившиеся сведения с распечаткой, которую ему ранее предоставил Джереми. Похоже, старик не врал. Это вещество имело антитела на все виды мутаций. Более того, развивало у больного человека стойкий иммунитет. Настоящее сокровище. Однако структура этой субстанции наводила на определенные мысли.
— Кровь. Не синтетическая. Живая. Этого просто не может быть. Неужели вырастили образец с настолько измененным геномом? Но как? Это же невероятный прорыв в генетике. Кто мог курировать столь невероятный проект? Хм… Даже представить не могу. Нет у нас столь талантливых генетиков. Может просто выкрали образцы?
Интересно, можно ли умереть от любопытства?
Парень откинулся на спинку стула и сжал виски. Как в их узком научном мире могли разработать столь гениальную смесь? Или врожденная аномалия?
Черт, хотел бы я иметь такую аномалию. Теперь понятно, почему Джереми стремиться сохранить все в тайне. Это открытие воистину бесценное. И как все просто. Остался один главный вопрос: “кто донор”?
Компьютер “мяукнул”: выскочило окно электронной почты. Принс пробежался глазами по сообщению. Скопировал и загрузил данные, а пока компьютер просчитывал возможные варианты, перевел со своего счета на другой, некую сумму денег.
Несколько минут и новое сообщение: “Котик, с тобой приятно иметь дело. Обращайся.”
Компьютер высветил результаты поиска.
Далеко ходить не придется.
Похоже, то, что его интересует находиться совсем рядом. На нижних ярусах института. Закрытые лаборатории. Мало кто знает, что там происходит. Он имеет высокий уровень допуска, так как является членом совета, но в засекреченные лаборатории мог войти только в короткий период времени, когда извращался над человеческими генами с помощью остаточных вихрей МВК–40. В это время он почти жил в институте. Неделями не покидал лабораторию. В какой–то момент даже научился видеть в людях лишь “мясо”. Подопытными были преступники, чье уголовное дело грозило высшей мерой наказания. Им предлагался выбор. Выбор между быстрой смертью и медленной. Выживаемость была минимальна. Так появлялись человекообразные монстры с мутирующими генами, со стертой памятью и значительно снизившимся интеллектом; но зато с непомерной жаждой крови, без страха смерти и чувства самосохранения. Исследования закончены. Опытные образцы отправлены на апробацию в горячие точки планеты. А временный пропуск изъят.
Последний образец, не самый удачный, почему—то остался в институте. Вопрос, почему он встретился Принсу на дороге жизни в другом времени, так и остался открытым.
Итак, нужно проникнуть в нижние лаборатории. Если б я был хакером. Проблема не была бы такой уж сложной. А так… Линда, мне не хватает твоих навыков. Будь только жива. Я не хочу, чтоб от тебя осталась посиневшая рука в формалине.
Принс поежился.
Что же делать? Подумаем логически. Кто имеет полный допуск ко всем помещениям в этом институте? Джереми. Отпадает. Кто еще?
Мучительные раздумья так ни к чему не привели.
Может тряхнуть старыми связями и найти какого–нибудь взломщика? Хм… Похоже, я впадаю в маразм. Господи, дай идею!
Замок в лабораторию повторно звякнул. Вошла лаборантка. Вариант “с обложки”: высокая, длинноногая, с копной блестящих волос. Она дружелюбно, с долей сожаления улыбнулась Принсу. Те времена, когда она питала какие–то иллюзии, давно миновали. У нее хватило ума не доводить парня до крайности. В итоге они почти подружились. То есть, когда она в очередной раз предлагала принести кофе с пончиками, Принс кивал, а не одаривал взглядом убийцы.
— Мистер Паркер… — Она замялась и заметно покраснела. Принс нахмурил брови.
Только вякни про свидание, вечер вдвоем или другую подобную муть.
— Хм?
— Не подумайте! Я ничего такого…
Если подумает, что клеюсь — вылечу с работы! Черт! Как с ним бывает тяжело.
— Вы не могли б одолжить свою карточку доступа? — Закрыв глаза, скороговоркой выпалила она. — Я верну через час. Максимум через два!
Пожалуйста! Наконец встретила нормального парня. Только бы не упустить! Я такой сюрприз ему устрою. Ах!
В этот раз многозначительное “Хм..” прозвучало с другим оттенком. Слова девушки навели на определенные мысли.
— Понимаете… я…
— Не интересует.
Девушка поникла, в глазах заблестели слезы. Принс раздраженно отмахнулся.
— Причины не интересуют. Бери.
Люди должны помогать друг другу.
— Правда? — Лаборантка недоверчиво улыбнулась. Вместо ответа Принс достал бумажник и бросил на стол кусочек пластика. — Спасибо. Спасибо большое… огромное… Вы даже не знаете, как меня выручили! Я для Вас… Я Вас…
— Вот только не надо меня запугивать. Иди. А то передумаю.
— Да… да… Я скоро… Спасибо…
— Можешь не торопиться. — Милостиво усмехнулся он. Лаборантка сделала судорожное движение, словно хотела кинуться ему на шею, но наткнувшись на убийственно—холодный взгляд, поспешно ретировалась.
***
Принс тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Нужно придерживаться плана. Он вошел в лифт и нажал на цифру “сорок семь”, стоявшую особняком на панели.
Сколько бы ты не убегал от прошлого. Рано или поздно оно тебя догонит. Сколько сил было положено, чтобы забыть, чтобы вычеркнуть. И вот приходит время, когда нужно вспоминать… Так как от этого зависит не только твоя жизнь, но и жизнь близкого тебе человека. Столько усилий впустую… Может, нужно было просто смириться и жить дальше?
Так, достаточно лирики. Нужно сосредоточиться. Итак… операция “Вторжение”. Начнем.
При виде самого прекрасного мужчины в институте, молоденькая секретарша приосанилась. Щечки покрылись предательским румянцем, глазки заблестели, а ручки судорожно сцепились в край стола. Принс натянуто улыбнулся. Как зовут эту девчушку он, конечно, не помнил. Секретарей Джереми менял как перчатки. Все барышни как на подбор — худенькие черноглазые брюнетки. Этот факт раздражал более всего.
— М—м—мистер П—п—паркер? Я могу чем—то помочь?
Парень наклонился к столу. Все ближе и ближе. Девушка задрожала, как всполошенная лань перед лицом хищника. Пристальный взгляд бархатных глаз сводил с ума.
— Вы к мистеру Фоксу? Вам назначено… — На пол посыпались документы, ручки и мелкие канцелярские принадлежности. Она потянулась к коммутатору, но руку перехватили.
В нашем деле главное — внезапность.
— Но… — Несчастная овечка не могла противиться матерому волку. Этот мужчина источал ауру агрессивной сексуальности. Принс улыбнулся, как улыбается сам дьявол и медленно поцеловал каждый пальчик.
— Я без доклада, дорогуша. По личному делу. Как только освобожусь — я твой. И никого не пускай в кабинет.
Девушка медленно кивнула. Принс чмокнул ее в нос и еще раз улыбнулся.
Прости, дорогуша, но сегодня ты моя… жертва.
***
Приоткрытая дверь не скрипела. Толстый ковер скрадывал звук шагов. Легкое дыхание и стук сердца не привлекали внимание. Принс быстро осмотрел все плоские поверхности, сканируя на наличие личного пропуска. Увы, глава института не страдал излишней беспечностью.
Что ж, я и не думал, что будет просто.
Джереми Фокс бездумно стоял у окна. В руках у него давно остывшая чашка кофе. Поэтому он не услышал, как к нему подошли. Вплотную. Сильные руки Принса обхватили его сзади за плечи. Глава института вздрогнул, хотел обернуться, но ему этого не позволили. Чуть насмешливый, чарующий голос произнес:
— Строишь планы по захвату мира?
Нет. Мне достаточно покорить тебя.
Прежде, чем Джереми опомнился или, не дай Боже, ответил на ласку, опытные гибкие пальцы бывшего “щипача” обшарили все внутренние и внешние карманы. Мгновение, и тонкая, единственная в своем роде, пластиковая карточка исчезла в рукаве. Так проворно не действовал ни один фокусник. Принс отступил в сторону и тоже уставился в окно.
— Что это было?
— Дружеские объятия.
А ты садист, любимый. Всегда это знал.
— Пьян? Или….
Парень непроизвольно отступил еще на пару шагов.
— Лечение изматывает до невозможности. Ты оказался прав. Я хочу отдохнуть несколько дней. Даш добро? — Игривый голос вдруг стал серьезным. — Мне нужно время… подумать.
Джереми вздрогнул, испытывающее посмотрел на парня. Не похоже на шутку.
Не верю… Или это сон? Если так, то я не хочу просыпаться…
Не говоря больше ни слова, Принс покинул кабинет.
Осталось охмурить секретаршу и с ее помощью вернуть карточку. Скопировать коды доступа сумею и сам.

@темы: "роман", "Нить", "фантастика"