Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
Глава 14.
читать дальше Наша жизнь — ни благо, ни зло: она вместилище того и другого, зависит все от нас самих и нашей, подчас, буйной фантазии.
Принс тенью соскользнул с кровати, стараясь не дышать. Пульс стучал в висках, каждый шорох казался эхом иерихонских труб. Обласканная девушка спала сладко и безмятежно. Уходить в некуда невыносимо, но обстоятельства решали за него. Совесть острыми зубами терзала сердце. Чувствовать себя мерзавцем он не привык.
Добрый человек не тот, кто умеет делать добро, а тот, кто не умеет делать зла. Я же какой—то личный демон. Малышка моя, я так виноват. Ты только выживи.
Мужчина черкнул пару пустых слов на листке блокнота и скрылся в ванной. Там дрожащими руками натянул одежду. Когда надевал куртку, едва не снес с узкой прозрачной полочки яркие, пузатые баночки с шампунями, кремами, какими—то загадочными притираниями. Вздрогнул как вор, виски вспотели. Из груди рвался то ли вздох, то ли всхлип. Только—только поймал счастливый билет, как он рассыпался тленом. Возможность все вернуть назад, так ничтожна мала. И вот: снова отступать, снова вонзать нож в спину любим… дорогому человеку. За каждый глоток счастья, двенадцать ведер боли, лжи, предательства и грязи. Неужели он заслужил все это?
Если бы Крот был жив… Он бы подсказал, не позволил упасть в яму со змеями, заставил задуматься...
Принс бросил последний взгляд на хрупкую фигурку поперек кровати. Вот и все. За спиной бесшумно закрылись стеклянные двери гостиницы. Предутренний воздух на Спутнике ласкал смешением цветочных ароматов, еще не зной, но уже и не рассветная прохлада. Легкий ветерок взъерошил волосы. Несколько шагов вперед, чтобы исчезновения не приметила вездесущая обслуга; парень настроил систему МВК—40 и нажал на ввод.
То, что устройство сработало неправильно, Принс понял буквально через секунду после активации. Тело мерзкими щупальцами опутала скользкая, плотная паутина, она забивала нос и рот, казалось, просачивалась сквозь поры и вскрывала вены. Каждый нерв пел песнь невыносимой боли. Вокруг зияющая пустота, как в кошмаре из далекого детства. Только леденящий ужас. Воздуха в легких все меньше и меньше, вдохнуть невозможно, горло сдавило стальным ошейником.
Умираю… Ничего не успел, не смог. Зачем жил? Нужно было… остаться.
Вакуум. Ничего. Никого. Никогда.
Принс с трудом вырвался из плотной черной пелены. Мышцы сводило судорогой, по спине и вискам обильно стекал холодный пот. Веки налились свинцом. Попытался открыть глаза, но не мог сфокусировать зрение. Ужасно хотелось пить.
Все же живой… Я рад? Скорее удивлен.
Сколько времени он так пролежал, не известно. Зрение постепенно возвращалось. Нещадно кружилась голова, во рту сухо как в пустыне.
Он видел небо. Неприветливое, свинцовое, готовое пролиться тяжелыми каплями. Каждая клеточка тела нещадно болела, каждый нерв жил собственной жизнью. Болезненный стон сорвался с губ. Попытался встать. Голова закружилась, тошнота скрутила желудок, его вырвало прямо на газон. Стало легче. Отдышался и, наконец, осмотрелся.
Где это я? Уж точно не на спутнике. Тут прохладно, да какое прохладно, чертовски холодно. Дождь недавно прошел — трава мокрая.
С третьей попытки поднялся на ноги. Мир закружился в ускоренном темпе. К счастью вокруг ни души. А то могли подумать, что хватил лишку или глотнул пару—тройку пси—веществ. Только бы не нарваться на социальную полицию. Узнать бы который теперь… час? месяц? год?
Пустой желудок мучительно сжимался, руки и ноги дрожали, голова раскалывалась. Кое—как доковылял до ближайшей лавочки и без сил рухнул на нее.
Полежать бы в теплой мягкой постельке минут так пятьсот. Милашка бы приготовила теплого молока с медом и корицей. Жаль реальность не любит сослагательное наклонение или это история не любит?
Прошло четверть часа, земля прекратила интенсивно вращаться и Принс, наконец, осознал, что находиться в собственном городе, буквально в двух шагах от родного института.
Всепроникающая энергия Времени движет каждого из нас без сожаления
в будущее, и в то время — бросает в неподвижное прошлое или иллюзию настоящего? Время обманывает Вечность. А посему: который час?
Порылся по карманам, но, похоже, айфон растворился в пространстве. Хорошо хоть дезактивированный МВК—40 остался.
В конце улицы появились два подростка на авио—скейтах. Демонстрируя друг другу приемы “высшего пилотажа”, пытались проскользнуть между отражателями ночных эхолокаторов и гало—ламп. Падение с высоты двух метров сопровождалось ехидным хохотом оппонента.
Стараясь идти ровно и не спотыкаться о собственные ноги, Принс приблизился к ним.
— Парни, какое сегодня число? — Голос прозвучал неожиданно хрипло. Принс прокашлялся и повторил вопрос. Ребята опасливо переглянулись.
— 17 апреля.
Принс скрипнул зубами.
— Год какой?
— 2152. — Пискнул самый маленький, запрыгнул на скейт и юркнул в ближайший проулок.
— Навигатор купи, наркоман проклятый. — Добавил второй, постарше, и шустро последовал за первым.
Значит, мы поженились позавчера.
Принс тяжело осел на землю и стиснул виски. Ему казалось, еще немного и он вновь потеряет сознание.
Что за ерунда? Почему меня выбросило обратно? Хотя, счастье, что выбросило. Никогда не думал, что возможен подобный эффект. Что это было? Сбой программы? Не смог преодолеть плотность пространства? Какой—то дополнительный пространственный прокол? Линда могла бы объяснить. Жаль с ней сейчас не поговоришь.
18 апреля Ученый совет утвердил смету на актуальные проекты и отклонил откровенно провальные. Тогда одна злобная девочка здорово поглумилась надо мною. Столько лет тяжелейшей работы пошло насмарку. Хотя, это же и ее проект. Мы с Джереми преследовали совсем другие цели. Так, не думать об этом.
17 апреля. Эта дата горчит на зубах. Что—то такое было. Но что? Cразу и не вспомнить.
Остаток ночи Принс провел на улице на жестких досках парковых лавочек в лучших традициях фриганизма. За время сытой жизни, он успел позабыть, как это ночевать под открытым небом. Почему—то именно сегодня вспомнился Крот. С годами из памяти стерлись черты его лица, но сердце помнило солнечный образ, теплую улыбку и молчаливую поддержку.
Брат, где ты сейчас? Надеюсь, ты счастлив.
Тусклые звезды над головой неожиданно ярко вспыхнули и затрепетали.
***
Не успел. Принс наткнулся на толпу зевак около жилого корпуса института. В уютных комнатах проживали ученые, не желавшие снимать\приобретать квартиру в городе. Короткий период и он так жил.
Главное, чтобы соседи не приметили.
Принс уткнулся подбородком в воротник. Черная дюрага, огромные в пол—лица очки, бесформенный дождевик самого паскудного оттенка. Аксессуары приобрел в ближайшем магазине. Качеством не радовали, зато внешность уродовали до неузнаваемости. Смешно в его возрасте играть в шпионов, но кто знает, что может произойти. Лучше перестраховаться. Мужчина притаился в тени, за деревом.
Во время увертюры, он имел счастье лицезреть самое себя в обнимку с какой—то смутно знакомой мадам. Ноги подкосились, сложно подобное вынести. Это даже не иррациональная реальность. Дичайший бред, словно крыша не тихонечко съезжает, а так конкретно крошиться.
И почему я не курю? Сейчас бы не помешало перекурить и прийти в себя.
Принс отвернулся и прислонился спиной к дереву, желая, словно древесная фея навеки слиться с природой. Десять минут передышки не прошли бесследно. Основное действо развернулось без него. Точнее с ним, но без…
И как это объяснить?
Принс—из—прошлого, актуальная дама сердца, Линда и толпа праздношатающихся, но ужасно любопытных о чем—то оживленно спорили. Белинда Фокс была бледна, но в глазах светилась отчаянная решимость.
— Что все это значит?
Принс—из—прошлого с заметным раздражением попытался покинуть окружение. Не тут—то было, девушка вцепилась пиявкой.
— Ты бросил меня одну в номере. Я даже не знаю твой номер телефона. Хорошо хоть счет оплатил. Что случилось? Объяснись. НЕМЕДЛЕННО.
Принс—из—прошлого нахмурился, словно что—то силился вспомнить. Красивое лицо помрачнело еще больше. Изящная бровь вопросительно изогнулась.
— Э… Фокс? Люси? Я все понимаю, дорогуша, но штат полностью укомплектован. Лаборанты мне уже не нужны.
Белинда побледнела еще сильнее, в глазах блеснули предательские слезы.
— Ты уже имя мое позабыл? Скоро.
— Эй, вызовите кто—нибудь охрану. — Вмешалась дамочка. – Знаю я таких. Любители концертов—на—публику. Концентрируют вокруг себя негативную энергию и изливают на окружающих. Вампиры. Нами манипулировать не получится! Я потомственная ведьма и умею отводить чары.
Принс—из—прошлого смерил подругу холодным взглядом.
— Прекращайте бесплатный спектакль, я тороплюсь.
— Милый, я знаю, где купить цветы низкорослого бамбука. Они цветут раз в сто лет, изгоняют нечисть и…
— Заткнись.
Линда мрачно сверкнула глазами, грубо оттолкнула соперницу и яростно поцеловала Принса. Нежностью здесь и не пахло: она неистово целовала, больно прикусывая, лаская кончиком языка кровоточащие ранки. Мужчина опешил и несколько секунд не сопротивлялся. Актуальная подруга пришла в себя значительно быстрее, с воплем раненой тигрицы, она вцепилась Линде в волосы и повалила на асфальт. Девушка не сопротивлялась, только старалась прикрыть лицо руками. Полные боли и отчаяния глаза искали взгляд Принса. Тот лишь брезгливо поморщился, скинул с плеча невидимую пылинку и, не оглядываясь, зашел в подъезд.
Девушек растаскивали чужие люди. С деланным сочувствием и тайной радостью, выслушивали истерические вопли одной и промокали коллагеновым био—платком кровавые ссадины на шее и руках другой. Все для того, что бы вечером за чашкой чая было, что рассказать супругу или супруге.
Когда душили его жену, он стоял рядом и все время повторял: “Ну потерпи, может, обойдется!”
Я думал это анекдот, а оказалось — проза жизни. Хочется побиться головой о дерево. Увы, нельзя привлекать внимание.
Принс закрыл глаза и прислонился пылающим лбом к шершавой коре. Ему больно за свое равнодушие, за унижение Линды и за глупость очередного безликого тела. Комок подкатил к горлу.
Это ведь первая ласточка. Будет хуже, любимая, будет хуже.
Он бы хотел забыть, но иногда память самое худшее наказание.
***
— Опять ты? Начинаем дешевый спектакль? Акт второй?
— Не такой уж дешевый. — Линда открыла сумочку и ткнула в лицо злющего парня гербовые бумаги. Принс—из—прошлого машинально взял их и мельком взглянул. Остолбенел и перечитал более внимательно. Еще раз и еще раз. Несколько минут пораженно молчал. Взглянул на девушку так, словно впервые увидел, стряхнул с руки очередную смутно—знакомую—мадам и демонстративно разорвал документы. В лицо не швырнул, ограничившись презрительным пожатием плеч.
— Дешевая подделка. Я не имею к этому творчеству ни малейшего отношения.
— У тебя странные шутки.
— Зато юмор тонкий и оригинальный. Отвали.
— Совсем недавно ты едва не на коленях умолял выйти за тебя замуж.
— Дорогуша, тебе стоит пройти тесты на счет мутации мозга. Ты явно не здорова.
— Я, наверное, сплю. Это не может быть правдой!
— Подсела на траву и теперь не знаешь в каком мире?
— Но я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю…
— Исчезни. Достала.
— Но ты же…
— Ты не в моем вкусе, дорогуша.
— Пожалуйста, не прогоняй меня. — Слезы лились из глаз непрерывным потоком. — Это слишком жестоко.
— У тебя совсем гордости не осталось?
— Я поверить не могу. Все твои слова — всего лишь шутка? Твои поцелуи — галлюцинации? А заверенные нотариусом документы — мираж?
— Эти документы заверены нотариусом?! Муниципальным нотариусом?
Принс побледнел, поднял несколько листов и стал изучать более внимательно.
— Как тебе удался этот фокус? Взятка? Гипноз? Что такого нужно было сделать, чтобы заверили на таком высоком уровне? Это же подсудное дело. Так далеко еще никто не заходил. У меня слов не хватает. Ты лишила меня возможности завести нормальную семью. Я сгною тебя в криокамере.
— Как ты можешь… после всего…
— Если ты ищешь сочувствие, дорогуша, то поищи его в словаре между “сифилисом” и “сукой”, где—то там.
Он был в ярости. Даже не так — готов был придушить маленькую лицемерку. А бить словами он умел всегда. Не мог ударить физически, так уничтожил морально. Странно, что Линда смогла его простить. На ее месте он бы не простил.
Может и она не простила до конца? Я не могу ее оставить в такой ужасный момент. Кроме меня у нее никого не осталось.
***
Почти сутки в придорожном отеле на краю города и многочасовое самокопание перевернули внутренний мир с ног на голову. Многое нужно было обмозговать, разложить по полочкам и, наконец, спланировать будущее. Их будущее. Пусть не безоблачное, но зато общее, скрепленное взаимным чувством.
Принс знал, где ее искать и примерно догадывался, что предстоит увидеть, но злости или брезгливости не чувствовал. Полутемное помещение дешевого бара с вечно прокуренным, спертым воздухом, грязным полом и не внушающими доверия посетителями.
Он застал ее где—то на тонкой грани между абсентом и коньяком. В изящных пальцах тлела сигарета. Еще немного и обожжет пальцы. Остекленевший, расфокусированный взгляд прикован к гладкой поверхности стола. Время от времени девушка издавала маловразумительные вскрики типа: “давай”, “еще немного”, “скоро край”, “розовая дрянь”.
— Тебе уже хватит. – Мягко сказал он, касаясь плеча. Линда со второй попытки обернулась и долго изучала его мутным взглядом.
— Ну, здравствуй, Белая Горячка. — Заплетающимся языком провозгласила она, опрокидывая в себя остатки коньяка и сметая локтем на пол пепельницу полную окурков. Мужчина остолбенел и замер на месте, тщетно пытаясь перезапустить внезапно зависший мозг. Девушка знаком велела официантке повторить заказ.
— Проходи, садись, коли пришла. Пить будешь? – Линда задумчиво потрясла бутылкой. — Или у вас, глюков, не положено пропускать стаканчик с объектом “проглючивания”? Я просто не в курсе ваших внутренних правил. – Задушевным голосом уточнила она. Принс осмотрел стул, сел и брезгливо протер замызганную поверхность стола салфеткой. Принесли заказ. Взглянув на свеженького посетителя, официантка подобралась как кошка в период весеннего гона.
— Близко не подходи, перегаром сносит. — Игриво промурлыкала она.
Принс не ответил, только раздраженно передернул плечами.
Начнем с малого, закончим – Армагеддоном.
Меж тем Линда продолжала буйствовать: азартно выкрикивая странные слова, смутно напоминавшие формулу расщепления атома. Любопытство взяло верх.
— Что там у тебя? — Прервал сумасшедшее бормотание Принс.
— Отойди, ты заслоняешь финишную прямую. Это же последний круг.
Парень озадаченно замолчал, пытаясь переварить фразу.
Сколько нужно выпить, чтобы гонять на столе зеленых чертей? Риторический вопрос. Завтра будет жуткое похмелье.
Пребывая все в той же задумчивости, вынул из вялых пальцев девушки остатки истлевшей сигареты и утопил в рюмке. Движением, доведенным до автоматизма, Линда закурила вторую. Принс поморщился.
— И что там? — Осторожно передвинув стул поближе, спросил он. Девушка недовольно дернула бровью.
— Поставила на зеленый, но розовый все время прижимает к краю.
Принс еще раз внимательно осмотрел гладкую поверхность стола.
У—у—у, как тут все запущено.
— Зачем я ставила на зеленую?
— Может, нужно было ставить на розовую?
Диалог двух сумасшедших.
— Так она фаворит. Не люблю фаворитов. И рожа, почти как у Принса. Вот смотри, носиком водит вправо — влево.
Хороший откат от абсента. Интересно, что она курит? Надеюсь не пси?
— Может кофе заказать?
— А может тебе пойти во—о—о—он к тем жлобам? Они пьют дольше, чем я.
— Не злись. Просто спросил. — Принс примирительно поднял руки. — А зеленый — аутсайдер?
— Нет, аутсайдер вон та синяя жаба.
Принс почувствовал легкое головокружение.
— И много поставила?
— Свою жизнь.
Принс почувствовал укол в сердце. Он нежно коснулся щеки девушки.
— Пойдем?
— Пойдем. — Неожиданно покорно согласилась она, правда попытки встать не делала. — Все равно жизнь под откос.
С этими словами она отключилась, звучно приложившись лбом о стол. Принс почувствовал, как в горле запершило.
— Не говори так. Все образуется.
Так больно, когда страдает свое, родное. Интересно, когда это недоразумение успело стать родной и близкой?
Дотащить невменяемое тело в среду обитания было не таким уж простым делом, как представлялось вначале. Время от времени тело оживало и с завидным упрямством мчалось сразу в нескольких направлениях.
Разумеется, он бы предпочел вернуться в свою квартиру с высокотехнологическими удобствами и Малышкой на подхвате, но сейчас по понятным причинам, выбирать не приходилось. Вновь дешевый номер: разбитый пол, унылое одноразовое синтетическое белье на кровати, стандартный набор на компьютерной панели услуг и крошечная ионовая душевая. Принс аккуратно положил посапывающую на его плече девушку на постель. Снял туфли, укрыл тонким одеялом. Внешний вид Линды настораживал. Судя по всему это ее первая пьянка до состояния “послезавтра”. Лоб покрывали бисеринки пота, лицо подпухло и приобрело нездоровый зеленоватый оттенок. Лучше б ее стошнило, а так токсины еще долго будут атаковать организм. Жаль, что нет под рукой нужных ингредиентов. Сам бы поставил капельницу и прочистил кровь. Увы, выбирать не приходилось, но и оставлять одну страшновато. С сомнением почесал затылок, тяжело вздохнул и стал смешивать антиалкогольный коктейль. Жуткая смесь, но к жизни возвращала моментально. Тело долго отказывалось проявлять признаки жизни. Легкие похлопывания по щекам и встряска всего организма результата не показали. Кувшин ледяной воды опрокинутый на голову, сработал быстрее. Поскрипывая и вздыхая как загнанная лошадь, девушка приняла положение сидя. Глаза оставались закрытыми, а в руки невидимая сила сунула высокий бокал со странно пахнущей бурдой. Не зная, на что нарывается, Линда послушно глотнула. Бледно—зеленое лицо в одно мгновение стало интенсивно зеленым, потом белым, потом пошло пятнами. Живенько подорвавшись на ноги, девушка бросилась в ванную. На долгое время унитаз стал предметом нежных объятий и горьких слез.
Спустя полчаса рыдающую девушку умыли и усадили на колченогий стул.
— Допей.
Зажимая рот рукой, она отчаянно замаха руками.
— Я не буду пить эту гадость, мне станет плохо!
— Хорошо тебе сегодня уже не будет в любом случае. – Заверил ее Принс.
— Я умру.
— Не умрешь. Выпей. Это лекарство.
— Лучше дай мне яду.
— Сначала — лекарство!
— Куда не плюнь, одни сплошные бонусы.
***
Похмельные сны не самая приятная штука в жизни. Линде стоило посочувствовать. Девушка беспокойно ворочалась, жалобно постанывая, меж бровей пролегла глубокая складка. Принс поставил стакан воды и порошок от головной боли. Завтра ей это сильно пригодиться. А ему пора в который раз потянуть за нить прошлого.
Вновь бросаю тебя, крошка. Но это последний раз – обещаю.
Когда исчезает то, что зло сейчас, немедленно наступит то, что зло завтра…
***
Принс Лин Паркер, наконец, определился с последовательностью действий, перестав сомневаться в своих силах. План красной линией проходил сквозь сердце. Было совершенно неважно, как такие множественные перемещения отразятся на его и так изрядно потрепанной иммунной системой. Долго размышлять о сложившейся ситуации не получилось.
Привычным движением активировал МВК—40. Пространственная нить энергией смешения, проткнула новый виток времени. В районе сердца Принс почувствовал ощутимый толчок. Свет померк, в ушах засвистел воздух, словно попал в аэродинамическую трубу. Нет, только не это. Только не эти ужасные временные вихри, несущие в некуда…
Нет ничего хуже перемен. Несущие, рвущие, вымораживающие, без принципа и надежд…
Мужчина очнулся в небольшой темной каморке с узким окном и кучей стеллажей, забитыми коробками до самого потолка. Принс задумчиво разглядывал слой пыли на верхних коробках и кружевное плетение паутинок по углам. По ощущениям он давно умер, причем, в результате длительного пережевывания и закатывания в пропластик. Запах незнакомого помещения казался до боли знакомым. Эдакий невыветриваемый букет из средств дезинфекции, боли и сладковатой крови. Последнее он не мог спутать ни с чем другим. В звенящей голове запоздало родилась мысль, что видимо “точка бифуркации”, действительно является лишь “точка”. И на данном этапе от него уже ничего не зависит. Сейчас, он должен следовать по течению. Ясно лишь одно. Нужно спасти Линду.
Мы как лента Мебиуса в сансаре крутимся.
С трудом, по стеночке, поднялся и на подгибающихся ногах покинул гостеприимное помещение. Больница жила собственной жизнью. Больные все так же охали, врачи все так же равнодушно на это взирали, сновали медсестры и деловито вышагивали санитары. Принс с трудом выпрямился и направился к лифтам. Этот сумасшедший дом скоро набьет оскомину, кто знал, что точкой бифуркации, будет точка надлома? Точно не он.
Прошел по коридору, свернул наугад и уткнулся носом в зеркальную стену, зачем только архитекторы запланировали ее посреди коридора? Наверняка они не ожидали, что в глубине холодного стекла Принс увидит знакомый силуэт.
Нет, это была не Линда, даже не Миллисента и не Джереми Фокс. Это был он сам. Точнее его бесчувственное тело, прикрытое до подбородка простыней. Тележку в неизвестном направлении катил экспериментальный образец прото—бойца, На уродливом лице, горели совершенно ненормальные глаза. Вот главная ошибка в эксперименте. Не может живой материал со своими фобиями, жаждой и извращенным мозгом быть только роботом. Промывай мозги – не промывай, но остаток остается, тот, что не смоешь даже на генном уровне. И сейчас это безумное чудище спустили с цепи и сняли жесткий ошейник.
Интересно, он запомнил меня или это обычная жажда крови?
Мелькнула иррациональная мысль.
Стоп. Так вот из—за чего я столько времени провалялся без сознания. Но не убил, значит либо помощь подоспела, либо приказ... не убивать. Черт. Так быть не должно.
Принс подобрался, как пантера перед прыжком. Он ясно представлял, что силы человека и генно—модулированного прото—бойца не равны, но оставить собственное тело на растерзание тоже не мог. К счастью данный образец не отличалась интеллектом, потому следить за ним не составило труда. Искусственно сработанный маньяк уверенно повернул тележку к грузовым лифтам. Принс задержался у табло. Похоже, его бездыханную тушку собираются сгрузить в подвал. Подумав немного, парень решил двинуться следом, но по лестнице.
Что—то сюжет смахивает на дешевенький ужастик.
Додумать мысль не удалось. Буквально в метре от него пронесся охранник, что—то неразборчиво выкрикнув по рации. Сердце пропустило один удар. Буквально через минуту со всех щелей, как тараканы при протравлении, хлынули полицейские в боевом обмундировании и бросились в сторону родильного отделения. Принс кинулся следом, но вовремя сообразил: не стоит так откровенно привлекать внимание. Подробности “шухера” лучше узнать у окружающих. Лестницей нашел нужный этаж, прошел внутрь, поближе к толпе, открыл рот, чтобы спросить… но…
Безумный взор. Капли крови на лице. Здравствуй, моя любовь…
Тонкая фигурка отчаянно вырывался из стальных рук, в какой—то момент ей это удалось. Она бросилась к окну, выскочив на тонкий гнущийся подоконник. Принс бросился на перехват, но пространство вдруг стало плотным, как гелиевая масса. Его не пустило. Это напугало значительно больше. Он не понимал, что происходит.
Ну раз в эту секунду помочь Линде нет возможности, нужно превратиться в законченного эгоиста и помочь самому себе. Я вернусь за тобой.
Бросив последний отчаянный взгляд на бестолково снующую группу у окна, Принс бросился к лестнице. Пролетев двенадцать этажей, он уткнулся носом в запертые железные двери на кодовом замке. Возможно, были и другие варианты, но Принс предпочел действовать напрямую. Все соотносительно грубо сработанной программы прото—бойца. Кому нужны интеллектуалы на войне? Пушечное мясо должно исполнять, а не философствовать о мудрости бытия. Паркер решительно постучал кулаком в дверь. Еще раз и еще раз. За дверью послышался легкий шорох. Он бы не заметил, если бы так отчаянно не пытался услышать.
— Опытный образец №3467906, код доступа ***, код активации вербального подчинения ***. Выполнять.
Долгие минуты тишины за дверью впились в напряженные нервы острыми иглами.
— Прото—боец, личный номер 3467906. Активация завершена. Жду распоряжений.
— Открой дверь и встань лицом к стене.
Дверной замок почти в тоже мгновение щелкнул и засветился зеленым. Принс потянул на себя дверь и вошел в подвальное помещение. Спецподвал больницы напоминал катакомбы: холодные каменные стены, сырой воздух, словно где—то подтекают трубы и слева бликающая лампочка. С правой стороны лицом к стене стоял “опытный образец генной модификации”. Даже так, в мыслях, Принс старался не очеловечивать свой эксперимент. Слишком страшно осознавать собственное падение. Внезапно проснувшаяся совесть и так не давала спать по ночам. Пусть так, пусть это всего лишь машина для убийства, а не когда—то живой человек, пусть и осужденный на смертную казнь. И сейчас завершающий этап исследования.
— Опытный образец №3467906, код доступа ***, код самоликвидации ***, без повреждения наночипа. Выполнять.
Ему хотелось отвернуться, хотелось покинуть помещение, но… Он участвовал в этом сначала и должен остаться до конца. Прото—боец медленно повернулся лицом и опустился на колени. Радужка почти закатилась под веко, изо рта потекла кровавая слюна наполовину с кровью. Здоровый организм изо всех сил сопротивлялся запрограммированной смерти. Громадные руки, обхватили голову. Послышался противный хруст. Тело тяжело рухнуло на землю. Осталось за малым. Принс подошел к мертвецу, достал из бокового кармана охотничий нож и надрезал кожу у основания черепа. Несколько лет назад, он собственноручно проводил операцию по вживлению наночипа. Психотропное влияние программирования и усиливающиеся воздействие информационных волн, вступили в конфликт, уничтожив остатки разума. Делая из жестокого преступника тупое животное с беспредельной жаждой крови. Уверенно вынул чип и спрятал во внутреннем кармане.
В моих руках несколько лет кропотливой работы многих людей. Многомиллионное вложение. Любимое детище Джереми Фокса… Пригодиться.
Кровь с рук Принс вытер о защитный комбинезон прото—бойца. Немного цинично, но ничего более подходящего под рукой не отыскать. Вынул из многочисленных карманов биомешок для ликвидации отходов и упаковал тело. Через два дня здесь останется только липкая лужица и та скоро высохнет.
Вдохнуть спокойно не получилось. Воздух вдруг стал плотным, словно желе. Реальность покачнулось. Принс почувствовал, как тело скручивает в диком приступе немыслимой боли. Перед глазами вспыхнули кровавые фейерверки, в ушах звенели сирены. Горло сдавило огненным жгутом, дышать становилось все труднее и труднее. Сознание, плоть до самой последней молекулы растворялось во времени и пространстве…
***
Линда проснулась с тяжелой головой, неимоверным усилием воли разлепила веки и попыталась сфокусировать зрение. После мучительных размышлений, поняла, что находиться явно не в своей квартире и не в своей кровати. Похоже на мотель. Можно выглянуть наружу и поискать вывеску. Рывок с кровати и…память услужливо подкинула недавние картины. Абсент, водка, коньяк… прямо из горла. Пожалуй, еще полежу…
А когда вспомнила причину пьянки, отчаянно скрутило желудок.
Новый этап жизни начался с отвратительного эксперимента…
Девушка едва успела добежать до ванной, где ее выворачивало наизнанку долго и мучительно. Ноги подгибались, никак не подняться. Скрутившись в комочек, Линда тихонько заскулила.
Ей вырвали сердце и растоптали грязными ботинками. Слезы не высыхали, то ли от болезненных спазмов в желудке, то ли от того, как невыносимо разрывается на куски сердце. Вскоре сил не осталось даже не всхлипы. Дрожали губы, дрожали от слабости колени, дрожало все внутри. А в груди — пугающая пустота, как будто вынули сердце и прижгли раскаленным железом. Сколько так пролежала, неизвестно. Ноги и руки из—за неудобного положения свело судорогой. Цепляясь за умывальник, кряхтя и охая, Линда встала, кое—как ополоснула лицо. На подгибающихся ногах вернулась в комнату и повалилась на убогую кровать.
Не буду думать об этом. Не буду… Иначе сойду с ума… По—моему я все же рехнулась.
Пространство вокруг уплотнилось и дивно преломлялось в разные стороны. Одна сторона комнаты стала походить на выпуклую сторону линзы.
Ой, а это что? Похоже на… Нет… не возможно…Так уже было. Но когда? Точно. Вспомнила.
Некоторые эксперименты с МВК—40 несли остаточные вихри, иногда даже появлялся пространственный разлом, который вел к сильным информационным выбросам. Но то, что происходило сейчас, с одной стороны похоже на преломление, с другой — нет. Такое впечатление, что пространство вокруг нее меняет структуру, зазывает по молекулам в какой—то иной временной виток. Страшно, нереально, но интригующе… Последнее, что удалось запомнить — яркий фейерверк перед глазами и оглушительный заряд острой боли, прошивший каждый нерв.
***
Дышать было сложно. Кислорода не хватало, как при быстром подъеме в горы. Такое ощущение, что воздух вокруг стал разреженным. Горло рвал сухой кашель. Вместо внятной речи — сухой хрип. Линда с трудом приподнялась на локтях. Обождала с минуту, поднялась на колени и замерла в позе “подыхающей собачки”. Перед глазами плясали черные точки. Голова отчаянно кружилась. Ощущения того, что все пережитое за последние сутки странно сместилось в сознание. Мелькали какие—то картинки. Из прошлого? Из будущего? Пьяный бред? Что было вчера? А год назад? Непонятно, запутанно, амбивалентно. Словно и не во сне, но и не во время бодрствования. Непонятное пограничное состояние шизофреника.
Девушка тяжело завалилась на манящий, прохладный пол, пережидая “пролетающие под потолком вертолеты”. Многолетняя закалка борьбой с абстинентным синдромом помогла. До состояния “жизнь мне улыбается” было далеко, но состояние “лучше б я умер вчера” — минуло.
Давно у меня не было такого похмелья. Где я?
Квартира смутно знакомая. Темно, только тревожно горит инфракрасным глазом система жизнеобеспечения. Ожил компьютер, выводит на экран какие—то данные двоичным кодом. Линда заинтересованно поднялась на ноги. Комната закружилась в усиленном режиме, но практика трехлетнего алкоголизма не позволила грохнуться обратно на колени.
— Голосовая активация. Свет. — Хриплый голос.
Такое впечатление, что пила месяц и даже не закусывала. Или закусывала модулирующим пси—веществом шестого поколения.
Полная иллюминация резанула глаза, девушка раздраженно зашипела.
— Черт. Дневной свет. Нет. Приглушенный.
Так, что тут у нас. Ограниченный доступ. Хм. Не люблю ограничений. Так, где тут ручное управление?
Линда неловко доковыляла до главной панели управления и рухнула на неудобный хромированный табурет. Пробежала пальцами по клавиатуре. Техника скоро стала послушна множественным командам. Удовлетворенно вздыхая, девушка огляделась и расположилась на модном кожаном диване.
Квартира Принса Лин Паркера. А где он сам? И что я здесь делаю в одиночестве? А вообще—то хозяин не гостеприимный. Забыл меня… совсем уставшую… прямо на полу, а сам исчез. Что за дела? И что за ?кипишь?
— Давление падает, сердечный ритм слабеет… — задумчиво расшифровала она нервное повизгивание домашнего компьютера. – Тревога.
Сказать, что она удивилась это ничего не сказать, точнее будет — “выпала в астрал”. Глупо хлопать глазами Линда могла бы долго, если б “Милашка” не активировала противопожарную систему и не окатила девушку ледяной водой. Свет погас и лишь в глубине квартиры, там, где была спальня, загорелся хоть и одинокий, но очень подозрительный огонек.
Что за креативное общение машины и человека? Хотя водичка ничего так… бодрит. Чего это “Милашка” меня в спальню зазывает?
Сомнительный цирк и несмешные клоуны начинали нервировать. Потому попыталась быстренько собрать мозг в кучу.
Логичнее всего пойти на свет, как бы странно это не звучало.
По дороге прихватила статуэтку человекообразного монстра в стиле “хай тек” и несмело вошла в спальню. На кровати под аккомпанемент молчаливой истерики домашнего компьютера дрых Принс Лин Паркер. Или не дрых? Линда осторожно приблизилось, поставив статуэтку на прикроватную тумбочку. То, что она увидела, заставило сердце испуганно сжаться в груди. Мужчина лежал, неестественно закинув голову. Не похоже на безмятежный сон. Губы синие и сухие, лоб обильно покрывали бисеринки пота, а желваки судорожно ходили под кожей. Вдруг Принс захрипел и выгнулся дугой. Девушка подлетела ближе. В минуту опасности она умела собирать волю в кулак и действовать максимально хладнокровно. Быстро подключила датчики домашнего доктора к сердцу, вискам и на запястье. “Милашка” без лишних напоминаний выводила на экран все данные о физиологическом состоянии, а так же все максимально возможные методы неотложной помощи и рекомендации по применению. Сердце билось с перебоями.
Линда рывком распахнула рубашку. Посыпались пуговицы. На груди парня расплывались подозрительные, дурно пахнущие черные пятна. Стараясь не задумываться об их происхождении, тем более, что Принс не ранен, Линда принялась за непрямой массаж сердца. Сил не хватало. В отчаянии, что есть мочи, ударила кулаком в область грудины. Хрустнули ребра. Компьютер запищал, показывая нормализацию сердечного ритма. Линда нашла аптечку и дрожащими руками ввела адреналин и биостимулятор с непроизносимым названием. Через несколько минут мужчина должен прийти в себя. В ином случае поможет только лечебная капсула и реаниматологи.
Отсчет времени отбивался кровавым пульсом в ушах. Принс вздрогнул, захрипел и с трудом открыл глаза. Расширенные зрачки, поверхностное дыхание и обильный пот. Да, плохи дела.
Пора паниковать?
— Принс. Ты меня слышишь? Как ты? Что ты чувствуешь?
Мужчина с трудом повернул голову, облизал сухим языком губы и еле слышно просипел.
— Серебристый кейс. Он тут под кроватью. Запаянный шприц с двумя кубиками… Сломай колпачок и введи все. — Дрожа всем телом, прикрыл глаза.
Линда не переспрашивала, даже не поинтересовалась, что за шнягу вкалывает. Густая субстанция более всего напоминала кустарное пси—вещество. Принс не похож на пси—зависимого, но его общее состояние сильно напоминало ломку наркомана.
Это была последняя более—менее сформированная мысль. Дальнейшие несколько часов слились в один ужасающий кошмар. Принса колотила дрожь, судороги рвали тело на части, он выл от боли и периодически терял сознание. Давление скакало, а сердце аритмично колотилось в груди. Линда дрожащими руками, ставила компресс на лоб, обтирала тело универсальной синтезированной жидкостью, вновь и вновь цепляла сорвавшиеся датчики домашнего доктора. Несколько раз порывалась вызвать медицинскую бригаду, но Принс словно чувствуя неладное, мертвой хваткой держал за руки не отпуская ни на шаг. Казалось, кошмару не будет конца.
— Спасибо. — В какой—то момент прошептал он, не открывая глаз. По вискам все еще струился пот. Черные круги под глазами и серая пергаментная кожа не вызывали оптимизма.
— Как ты?
— Жить буду. Наверное.
— Поспи. У тебя нервное и физическое истощение.
Покосившись на монитор, прочитала девушка.
Боже мой... Боже мой… Боже мой…
— Информационная волна была? Что говорят сейсмологические данные?
Умом тронулся. Самое время об этом думать.
— Какая ерунда у тебя в голове. Спи.
— В этот раз, тряханет сильнее.
— Ты бредишь, не пугай меня.
Принс слабо улыбнулся.
— У нас мало времени. Нужно поговорить.
— Но не тогда, когда ты хрипишь через силу и падаешь в обморок.
— Я это сделал.
— Что? С ума сошел? — Линда почувствовала все нарастающее раздражение. Последние сутки не способствовали развитию оптимизма.
Король мира… как минимум.
— Я смог обернуть пространство и время. Ты жива.
И что у него в голове твориться? Заглянуть бы в его черепную коробку хоть одним глазком… С другой стороны мои тараканы, его тараканы… нет лучше ничего не знать.
Принс попытался вновь упасть в обморок, но… Пронзительно завизжали информационные фильтры, пол заходил ходуном, по внешней стене поползла тонкая витиеватая трещина. Из встроенного в стену аварийного выхода выпала спасательная капсула. Линда вскочила на ноги, заметалась по комнате, вернулась к кровати и профилактически отхлестала по щекам. Не открывая глаз, мужчина сполз на пол и с помощью девушки перетек в капсулу. Она пристегнула его к креслу, переключив конструкцию “в положение лежа”. Самой пришлось устроиться прямо на полу.
— Достань из системного блока ядерный наночип. Код доступа…
— Да знаю я твой код доступа… уже…
Помню я, помню.
— Не хочу бросать Милашку одну. Таких друзей не бросают.
Линда только фыркнула.
Такое ощущение, что кому—то неудачно провели трепанацию черепа. Мозг потихоньку самоуничтожился. Повезло же вляпаться в дебри бесконечных человеческих загадок.
читать дальше Наша жизнь — ни благо, ни зло: она вместилище того и другого, зависит все от нас самих и нашей, подчас, буйной фантазии.
Принс тенью соскользнул с кровати, стараясь не дышать. Пульс стучал в висках, каждый шорох казался эхом иерихонских труб. Обласканная девушка спала сладко и безмятежно. Уходить в некуда невыносимо, но обстоятельства решали за него. Совесть острыми зубами терзала сердце. Чувствовать себя мерзавцем он не привык.
Добрый человек не тот, кто умеет делать добро, а тот, кто не умеет делать зла. Я же какой—то личный демон. Малышка моя, я так виноват. Ты только выживи.
Мужчина черкнул пару пустых слов на листке блокнота и скрылся в ванной. Там дрожащими руками натянул одежду. Когда надевал куртку, едва не снес с узкой прозрачной полочки яркие, пузатые баночки с шампунями, кремами, какими—то загадочными притираниями. Вздрогнул как вор, виски вспотели. Из груди рвался то ли вздох, то ли всхлип. Только—только поймал счастливый билет, как он рассыпался тленом. Возможность все вернуть назад, так ничтожна мала. И вот: снова отступать, снова вонзать нож в спину любим… дорогому человеку. За каждый глоток счастья, двенадцать ведер боли, лжи, предательства и грязи. Неужели он заслужил все это?
Если бы Крот был жив… Он бы подсказал, не позволил упасть в яму со змеями, заставил задуматься...
Принс бросил последний взгляд на хрупкую фигурку поперек кровати. Вот и все. За спиной бесшумно закрылись стеклянные двери гостиницы. Предутренний воздух на Спутнике ласкал смешением цветочных ароматов, еще не зной, но уже и не рассветная прохлада. Легкий ветерок взъерошил волосы. Несколько шагов вперед, чтобы исчезновения не приметила вездесущая обслуга; парень настроил систему МВК—40 и нажал на ввод.
То, что устройство сработало неправильно, Принс понял буквально через секунду после активации. Тело мерзкими щупальцами опутала скользкая, плотная паутина, она забивала нос и рот, казалось, просачивалась сквозь поры и вскрывала вены. Каждый нерв пел песнь невыносимой боли. Вокруг зияющая пустота, как в кошмаре из далекого детства. Только леденящий ужас. Воздуха в легких все меньше и меньше, вдохнуть невозможно, горло сдавило стальным ошейником.
Умираю… Ничего не успел, не смог. Зачем жил? Нужно было… остаться.
Вакуум. Ничего. Никого. Никогда.
Принс с трудом вырвался из плотной черной пелены. Мышцы сводило судорогой, по спине и вискам обильно стекал холодный пот. Веки налились свинцом. Попытался открыть глаза, но не мог сфокусировать зрение. Ужасно хотелось пить.
Все же живой… Я рад? Скорее удивлен.
Сколько времени он так пролежал, не известно. Зрение постепенно возвращалось. Нещадно кружилась голова, во рту сухо как в пустыне.
Он видел небо. Неприветливое, свинцовое, готовое пролиться тяжелыми каплями. Каждая клеточка тела нещадно болела, каждый нерв жил собственной жизнью. Болезненный стон сорвался с губ. Попытался встать. Голова закружилась, тошнота скрутила желудок, его вырвало прямо на газон. Стало легче. Отдышался и, наконец, осмотрелся.
Где это я? Уж точно не на спутнике. Тут прохладно, да какое прохладно, чертовски холодно. Дождь недавно прошел — трава мокрая.
С третьей попытки поднялся на ноги. Мир закружился в ускоренном темпе. К счастью вокруг ни души. А то могли подумать, что хватил лишку или глотнул пару—тройку пси—веществ. Только бы не нарваться на социальную полицию. Узнать бы который теперь… час? месяц? год?
Пустой желудок мучительно сжимался, руки и ноги дрожали, голова раскалывалась. Кое—как доковылял до ближайшей лавочки и без сил рухнул на нее.
Полежать бы в теплой мягкой постельке минут так пятьсот. Милашка бы приготовила теплого молока с медом и корицей. Жаль реальность не любит сослагательное наклонение или это история не любит?
Прошло четверть часа, земля прекратила интенсивно вращаться и Принс, наконец, осознал, что находиться в собственном городе, буквально в двух шагах от родного института.
Всепроникающая энергия Времени движет каждого из нас без сожаления
в будущее, и в то время — бросает в неподвижное прошлое или иллюзию настоящего? Время обманывает Вечность. А посему: который час?
Порылся по карманам, но, похоже, айфон растворился в пространстве. Хорошо хоть дезактивированный МВК—40 остался.
В конце улицы появились два подростка на авио—скейтах. Демонстрируя друг другу приемы “высшего пилотажа”, пытались проскользнуть между отражателями ночных эхолокаторов и гало—ламп. Падение с высоты двух метров сопровождалось ехидным хохотом оппонента.
Стараясь идти ровно и не спотыкаться о собственные ноги, Принс приблизился к ним.
— Парни, какое сегодня число? — Голос прозвучал неожиданно хрипло. Принс прокашлялся и повторил вопрос. Ребята опасливо переглянулись.
— 17 апреля.
Принс скрипнул зубами.
— Год какой?
— 2152. — Пискнул самый маленький, запрыгнул на скейт и юркнул в ближайший проулок.
— Навигатор купи, наркоман проклятый. — Добавил второй, постарше, и шустро последовал за первым.
Значит, мы поженились позавчера.
Принс тяжело осел на землю и стиснул виски. Ему казалось, еще немного и он вновь потеряет сознание.
Что за ерунда? Почему меня выбросило обратно? Хотя, счастье, что выбросило. Никогда не думал, что возможен подобный эффект. Что это было? Сбой программы? Не смог преодолеть плотность пространства? Какой—то дополнительный пространственный прокол? Линда могла бы объяснить. Жаль с ней сейчас не поговоришь.
18 апреля Ученый совет утвердил смету на актуальные проекты и отклонил откровенно провальные. Тогда одна злобная девочка здорово поглумилась надо мною. Столько лет тяжелейшей работы пошло насмарку. Хотя, это же и ее проект. Мы с Джереми преследовали совсем другие цели. Так, не думать об этом.
17 апреля. Эта дата горчит на зубах. Что—то такое было. Но что? Cразу и не вспомнить.
Остаток ночи Принс провел на улице на жестких досках парковых лавочек в лучших традициях фриганизма. За время сытой жизни, он успел позабыть, как это ночевать под открытым небом. Почему—то именно сегодня вспомнился Крот. С годами из памяти стерлись черты его лица, но сердце помнило солнечный образ, теплую улыбку и молчаливую поддержку.
Брат, где ты сейчас? Надеюсь, ты счастлив.
Тусклые звезды над головой неожиданно ярко вспыхнули и затрепетали.
***
Не успел. Принс наткнулся на толпу зевак около жилого корпуса института. В уютных комнатах проживали ученые, не желавшие снимать\приобретать квартиру в городе. Короткий период и он так жил.
Главное, чтобы соседи не приметили.
Принс уткнулся подбородком в воротник. Черная дюрага, огромные в пол—лица очки, бесформенный дождевик самого паскудного оттенка. Аксессуары приобрел в ближайшем магазине. Качеством не радовали, зато внешность уродовали до неузнаваемости. Смешно в его возрасте играть в шпионов, но кто знает, что может произойти. Лучше перестраховаться. Мужчина притаился в тени, за деревом.
Во время увертюры, он имел счастье лицезреть самое себя в обнимку с какой—то смутно знакомой мадам. Ноги подкосились, сложно подобное вынести. Это даже не иррациональная реальность. Дичайший бред, словно крыша не тихонечко съезжает, а так конкретно крошиться.
И почему я не курю? Сейчас бы не помешало перекурить и прийти в себя.
Принс отвернулся и прислонился спиной к дереву, желая, словно древесная фея навеки слиться с природой. Десять минут передышки не прошли бесследно. Основное действо развернулось без него. Точнее с ним, но без…
И как это объяснить?
Принс—из—прошлого, актуальная дама сердца, Линда и толпа праздношатающихся, но ужасно любопытных о чем—то оживленно спорили. Белинда Фокс была бледна, но в глазах светилась отчаянная решимость.
— Что все это значит?
Принс—из—прошлого с заметным раздражением попытался покинуть окружение. Не тут—то было, девушка вцепилась пиявкой.
— Ты бросил меня одну в номере. Я даже не знаю твой номер телефона. Хорошо хоть счет оплатил. Что случилось? Объяснись. НЕМЕДЛЕННО.
Принс—из—прошлого нахмурился, словно что—то силился вспомнить. Красивое лицо помрачнело еще больше. Изящная бровь вопросительно изогнулась.
— Э… Фокс? Люси? Я все понимаю, дорогуша, но штат полностью укомплектован. Лаборанты мне уже не нужны.
Белинда побледнела еще сильнее, в глазах блеснули предательские слезы.
— Ты уже имя мое позабыл? Скоро.
— Эй, вызовите кто—нибудь охрану. — Вмешалась дамочка. – Знаю я таких. Любители концертов—на—публику. Концентрируют вокруг себя негативную энергию и изливают на окружающих. Вампиры. Нами манипулировать не получится! Я потомственная ведьма и умею отводить чары.
Принс—из—прошлого смерил подругу холодным взглядом.
— Прекращайте бесплатный спектакль, я тороплюсь.
— Милый, я знаю, где купить цветы низкорослого бамбука. Они цветут раз в сто лет, изгоняют нечисть и…
— Заткнись.
Линда мрачно сверкнула глазами, грубо оттолкнула соперницу и яростно поцеловала Принса. Нежностью здесь и не пахло: она неистово целовала, больно прикусывая, лаская кончиком языка кровоточащие ранки. Мужчина опешил и несколько секунд не сопротивлялся. Актуальная подруга пришла в себя значительно быстрее, с воплем раненой тигрицы, она вцепилась Линде в волосы и повалила на асфальт. Девушка не сопротивлялась, только старалась прикрыть лицо руками. Полные боли и отчаяния глаза искали взгляд Принса. Тот лишь брезгливо поморщился, скинул с плеча невидимую пылинку и, не оглядываясь, зашел в подъезд.
Девушек растаскивали чужие люди. С деланным сочувствием и тайной радостью, выслушивали истерические вопли одной и промокали коллагеновым био—платком кровавые ссадины на шее и руках другой. Все для того, что бы вечером за чашкой чая было, что рассказать супругу или супруге.
Когда душили его жену, он стоял рядом и все время повторял: “Ну потерпи, может, обойдется!”
Я думал это анекдот, а оказалось — проза жизни. Хочется побиться головой о дерево. Увы, нельзя привлекать внимание.
Принс закрыл глаза и прислонился пылающим лбом к шершавой коре. Ему больно за свое равнодушие, за унижение Линды и за глупость очередного безликого тела. Комок подкатил к горлу.
Это ведь первая ласточка. Будет хуже, любимая, будет хуже.
Он бы хотел забыть, но иногда память самое худшее наказание.
***
— Опять ты? Начинаем дешевый спектакль? Акт второй?
— Не такой уж дешевый. — Линда открыла сумочку и ткнула в лицо злющего парня гербовые бумаги. Принс—из—прошлого машинально взял их и мельком взглянул. Остолбенел и перечитал более внимательно. Еще раз и еще раз. Несколько минут пораженно молчал. Взглянул на девушку так, словно впервые увидел, стряхнул с руки очередную смутно—знакомую—мадам и демонстративно разорвал документы. В лицо не швырнул, ограничившись презрительным пожатием плеч.
— Дешевая подделка. Я не имею к этому творчеству ни малейшего отношения.
— У тебя странные шутки.
— Зато юмор тонкий и оригинальный. Отвали.
— Совсем недавно ты едва не на коленях умолял выйти за тебя замуж.
— Дорогуша, тебе стоит пройти тесты на счет мутации мозга. Ты явно не здорова.
— Я, наверное, сплю. Это не может быть правдой!
— Подсела на траву и теперь не знаешь в каком мире?
— Но я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю…
— Исчезни. Достала.
— Но ты же…
— Ты не в моем вкусе, дорогуша.
— Пожалуйста, не прогоняй меня. — Слезы лились из глаз непрерывным потоком. — Это слишком жестоко.
— У тебя совсем гордости не осталось?
— Я поверить не могу. Все твои слова — всего лишь шутка? Твои поцелуи — галлюцинации? А заверенные нотариусом документы — мираж?
— Эти документы заверены нотариусом?! Муниципальным нотариусом?
Принс побледнел, поднял несколько листов и стал изучать более внимательно.
— Как тебе удался этот фокус? Взятка? Гипноз? Что такого нужно было сделать, чтобы заверили на таком высоком уровне? Это же подсудное дело. Так далеко еще никто не заходил. У меня слов не хватает. Ты лишила меня возможности завести нормальную семью. Я сгною тебя в криокамере.
— Как ты можешь… после всего…
— Если ты ищешь сочувствие, дорогуша, то поищи его в словаре между “сифилисом” и “сукой”, где—то там.
Он был в ярости. Даже не так — готов был придушить маленькую лицемерку. А бить словами он умел всегда. Не мог ударить физически, так уничтожил морально. Странно, что Линда смогла его простить. На ее месте он бы не простил.
Может и она не простила до конца? Я не могу ее оставить в такой ужасный момент. Кроме меня у нее никого не осталось.
***
Почти сутки в придорожном отеле на краю города и многочасовое самокопание перевернули внутренний мир с ног на голову. Многое нужно было обмозговать, разложить по полочкам и, наконец, спланировать будущее. Их будущее. Пусть не безоблачное, но зато общее, скрепленное взаимным чувством.
Принс знал, где ее искать и примерно догадывался, что предстоит увидеть, но злости или брезгливости не чувствовал. Полутемное помещение дешевого бара с вечно прокуренным, спертым воздухом, грязным полом и не внушающими доверия посетителями.
Он застал ее где—то на тонкой грани между абсентом и коньяком. В изящных пальцах тлела сигарета. Еще немного и обожжет пальцы. Остекленевший, расфокусированный взгляд прикован к гладкой поверхности стола. Время от времени девушка издавала маловразумительные вскрики типа: “давай”, “еще немного”, “скоро край”, “розовая дрянь”.
— Тебе уже хватит. – Мягко сказал он, касаясь плеча. Линда со второй попытки обернулась и долго изучала его мутным взглядом.
— Ну, здравствуй, Белая Горячка. — Заплетающимся языком провозгласила она, опрокидывая в себя остатки коньяка и сметая локтем на пол пепельницу полную окурков. Мужчина остолбенел и замер на месте, тщетно пытаясь перезапустить внезапно зависший мозг. Девушка знаком велела официантке повторить заказ.
— Проходи, садись, коли пришла. Пить будешь? – Линда задумчиво потрясла бутылкой. — Или у вас, глюков, не положено пропускать стаканчик с объектом “проглючивания”? Я просто не в курсе ваших внутренних правил. – Задушевным голосом уточнила она. Принс осмотрел стул, сел и брезгливо протер замызганную поверхность стола салфеткой. Принесли заказ. Взглянув на свеженького посетителя, официантка подобралась как кошка в период весеннего гона.
— Близко не подходи, перегаром сносит. — Игриво промурлыкала она.
Принс не ответил, только раздраженно передернул плечами.
Начнем с малого, закончим – Армагеддоном.
Меж тем Линда продолжала буйствовать: азартно выкрикивая странные слова, смутно напоминавшие формулу расщепления атома. Любопытство взяло верх.
— Что там у тебя? — Прервал сумасшедшее бормотание Принс.
— Отойди, ты заслоняешь финишную прямую. Это же последний круг.
Парень озадаченно замолчал, пытаясь переварить фразу.
Сколько нужно выпить, чтобы гонять на столе зеленых чертей? Риторический вопрос. Завтра будет жуткое похмелье.
Пребывая все в той же задумчивости, вынул из вялых пальцев девушки остатки истлевшей сигареты и утопил в рюмке. Движением, доведенным до автоматизма, Линда закурила вторую. Принс поморщился.
— И что там? — Осторожно передвинув стул поближе, спросил он. Девушка недовольно дернула бровью.
— Поставила на зеленый, но розовый все время прижимает к краю.
Принс еще раз внимательно осмотрел гладкую поверхность стола.
У—у—у, как тут все запущено.
— Зачем я ставила на зеленую?
— Может, нужно было ставить на розовую?
Диалог двух сумасшедших.
— Так она фаворит. Не люблю фаворитов. И рожа, почти как у Принса. Вот смотри, носиком водит вправо — влево.
Хороший откат от абсента. Интересно, что она курит? Надеюсь не пси?
— Может кофе заказать?
— А может тебе пойти во—о—о—он к тем жлобам? Они пьют дольше, чем я.
— Не злись. Просто спросил. — Принс примирительно поднял руки. — А зеленый — аутсайдер?
— Нет, аутсайдер вон та синяя жаба.
Принс почувствовал легкое головокружение.
— И много поставила?
— Свою жизнь.
Принс почувствовал укол в сердце. Он нежно коснулся щеки девушки.
— Пойдем?
— Пойдем. — Неожиданно покорно согласилась она, правда попытки встать не делала. — Все равно жизнь под откос.
С этими словами она отключилась, звучно приложившись лбом о стол. Принс почувствовал, как в горле запершило.
— Не говори так. Все образуется.
Так больно, когда страдает свое, родное. Интересно, когда это недоразумение успело стать родной и близкой?
Дотащить невменяемое тело в среду обитания было не таким уж простым делом, как представлялось вначале. Время от времени тело оживало и с завидным упрямством мчалось сразу в нескольких направлениях.
Разумеется, он бы предпочел вернуться в свою квартиру с высокотехнологическими удобствами и Малышкой на подхвате, но сейчас по понятным причинам, выбирать не приходилось. Вновь дешевый номер: разбитый пол, унылое одноразовое синтетическое белье на кровати, стандартный набор на компьютерной панели услуг и крошечная ионовая душевая. Принс аккуратно положил посапывающую на его плече девушку на постель. Снял туфли, укрыл тонким одеялом. Внешний вид Линды настораживал. Судя по всему это ее первая пьянка до состояния “послезавтра”. Лоб покрывали бисеринки пота, лицо подпухло и приобрело нездоровый зеленоватый оттенок. Лучше б ее стошнило, а так токсины еще долго будут атаковать организм. Жаль, что нет под рукой нужных ингредиентов. Сам бы поставил капельницу и прочистил кровь. Увы, выбирать не приходилось, но и оставлять одну страшновато. С сомнением почесал затылок, тяжело вздохнул и стал смешивать антиалкогольный коктейль. Жуткая смесь, но к жизни возвращала моментально. Тело долго отказывалось проявлять признаки жизни. Легкие похлопывания по щекам и встряска всего организма результата не показали. Кувшин ледяной воды опрокинутый на голову, сработал быстрее. Поскрипывая и вздыхая как загнанная лошадь, девушка приняла положение сидя. Глаза оставались закрытыми, а в руки невидимая сила сунула высокий бокал со странно пахнущей бурдой. Не зная, на что нарывается, Линда послушно глотнула. Бледно—зеленое лицо в одно мгновение стало интенсивно зеленым, потом белым, потом пошло пятнами. Живенько подорвавшись на ноги, девушка бросилась в ванную. На долгое время унитаз стал предметом нежных объятий и горьких слез.
Спустя полчаса рыдающую девушку умыли и усадили на колченогий стул.
— Допей.
Зажимая рот рукой, она отчаянно замаха руками.
— Я не буду пить эту гадость, мне станет плохо!
— Хорошо тебе сегодня уже не будет в любом случае. – Заверил ее Принс.
— Я умру.
— Не умрешь. Выпей. Это лекарство.
— Лучше дай мне яду.
— Сначала — лекарство!
— Куда не плюнь, одни сплошные бонусы.
***
Похмельные сны не самая приятная штука в жизни. Линде стоило посочувствовать. Девушка беспокойно ворочалась, жалобно постанывая, меж бровей пролегла глубокая складка. Принс поставил стакан воды и порошок от головной боли. Завтра ей это сильно пригодиться. А ему пора в который раз потянуть за нить прошлого.
Вновь бросаю тебя, крошка. Но это последний раз – обещаю.
Когда исчезает то, что зло сейчас, немедленно наступит то, что зло завтра…
***
Принс Лин Паркер, наконец, определился с последовательностью действий, перестав сомневаться в своих силах. План красной линией проходил сквозь сердце. Было совершенно неважно, как такие множественные перемещения отразятся на его и так изрядно потрепанной иммунной системой. Долго размышлять о сложившейся ситуации не получилось.
Привычным движением активировал МВК—40. Пространственная нить энергией смешения, проткнула новый виток времени. В районе сердца Принс почувствовал ощутимый толчок. Свет померк, в ушах засвистел воздух, словно попал в аэродинамическую трубу. Нет, только не это. Только не эти ужасные временные вихри, несущие в некуда…
Нет ничего хуже перемен. Несущие, рвущие, вымораживающие, без принципа и надежд…
Мужчина очнулся в небольшой темной каморке с узким окном и кучей стеллажей, забитыми коробками до самого потолка. Принс задумчиво разглядывал слой пыли на верхних коробках и кружевное плетение паутинок по углам. По ощущениям он давно умер, причем, в результате длительного пережевывания и закатывания в пропластик. Запах незнакомого помещения казался до боли знакомым. Эдакий невыветриваемый букет из средств дезинфекции, боли и сладковатой крови. Последнее он не мог спутать ни с чем другим. В звенящей голове запоздало родилась мысль, что видимо “точка бифуркации”, действительно является лишь “точка”. И на данном этапе от него уже ничего не зависит. Сейчас, он должен следовать по течению. Ясно лишь одно. Нужно спасти Линду.
Мы как лента Мебиуса в сансаре крутимся.
С трудом, по стеночке, поднялся и на подгибающихся ногах покинул гостеприимное помещение. Больница жила собственной жизнью. Больные все так же охали, врачи все так же равнодушно на это взирали, сновали медсестры и деловито вышагивали санитары. Принс с трудом выпрямился и направился к лифтам. Этот сумасшедший дом скоро набьет оскомину, кто знал, что точкой бифуркации, будет точка надлома? Точно не он.
Прошел по коридору, свернул наугад и уткнулся носом в зеркальную стену, зачем только архитекторы запланировали ее посреди коридора? Наверняка они не ожидали, что в глубине холодного стекла Принс увидит знакомый силуэт.
Нет, это была не Линда, даже не Миллисента и не Джереми Фокс. Это был он сам. Точнее его бесчувственное тело, прикрытое до подбородка простыней. Тележку в неизвестном направлении катил экспериментальный образец прото—бойца, На уродливом лице, горели совершенно ненормальные глаза. Вот главная ошибка в эксперименте. Не может живой материал со своими фобиями, жаждой и извращенным мозгом быть только роботом. Промывай мозги – не промывай, но остаток остается, тот, что не смоешь даже на генном уровне. И сейчас это безумное чудище спустили с цепи и сняли жесткий ошейник.
Интересно, он запомнил меня или это обычная жажда крови?
Мелькнула иррациональная мысль.
Стоп. Так вот из—за чего я столько времени провалялся без сознания. Но не убил, значит либо помощь подоспела, либо приказ... не убивать. Черт. Так быть не должно.
Принс подобрался, как пантера перед прыжком. Он ясно представлял, что силы человека и генно—модулированного прото—бойца не равны, но оставить собственное тело на растерзание тоже не мог. К счастью данный образец не отличалась интеллектом, потому следить за ним не составило труда. Искусственно сработанный маньяк уверенно повернул тележку к грузовым лифтам. Принс задержался у табло. Похоже, его бездыханную тушку собираются сгрузить в подвал. Подумав немного, парень решил двинуться следом, но по лестнице.
Что—то сюжет смахивает на дешевенький ужастик.
Додумать мысль не удалось. Буквально в метре от него пронесся охранник, что—то неразборчиво выкрикнув по рации. Сердце пропустило один удар. Буквально через минуту со всех щелей, как тараканы при протравлении, хлынули полицейские в боевом обмундировании и бросились в сторону родильного отделения. Принс кинулся следом, но вовремя сообразил: не стоит так откровенно привлекать внимание. Подробности “шухера” лучше узнать у окружающих. Лестницей нашел нужный этаж, прошел внутрь, поближе к толпе, открыл рот, чтобы спросить… но…
Безумный взор. Капли крови на лице. Здравствуй, моя любовь…
Тонкая фигурка отчаянно вырывался из стальных рук, в какой—то момент ей это удалось. Она бросилась к окну, выскочив на тонкий гнущийся подоконник. Принс бросился на перехват, но пространство вдруг стало плотным, как гелиевая масса. Его не пустило. Это напугало значительно больше. Он не понимал, что происходит.
Ну раз в эту секунду помочь Линде нет возможности, нужно превратиться в законченного эгоиста и помочь самому себе. Я вернусь за тобой.
Бросив последний отчаянный взгляд на бестолково снующую группу у окна, Принс бросился к лестнице. Пролетев двенадцать этажей, он уткнулся носом в запертые железные двери на кодовом замке. Возможно, были и другие варианты, но Принс предпочел действовать напрямую. Все соотносительно грубо сработанной программы прото—бойца. Кому нужны интеллектуалы на войне? Пушечное мясо должно исполнять, а не философствовать о мудрости бытия. Паркер решительно постучал кулаком в дверь. Еще раз и еще раз. За дверью послышался легкий шорох. Он бы не заметил, если бы так отчаянно не пытался услышать.
— Опытный образец №3467906, код доступа ***, код активации вербального подчинения ***. Выполнять.
Долгие минуты тишины за дверью впились в напряженные нервы острыми иглами.
— Прото—боец, личный номер 3467906. Активация завершена. Жду распоряжений.
— Открой дверь и встань лицом к стене.
Дверной замок почти в тоже мгновение щелкнул и засветился зеленым. Принс потянул на себя дверь и вошел в подвальное помещение. Спецподвал больницы напоминал катакомбы: холодные каменные стены, сырой воздух, словно где—то подтекают трубы и слева бликающая лампочка. С правой стороны лицом к стене стоял “опытный образец генной модификации”. Даже так, в мыслях, Принс старался не очеловечивать свой эксперимент. Слишком страшно осознавать собственное падение. Внезапно проснувшаяся совесть и так не давала спать по ночам. Пусть так, пусть это всего лишь машина для убийства, а не когда—то живой человек, пусть и осужденный на смертную казнь. И сейчас завершающий этап исследования.
— Опытный образец №3467906, код доступа ***, код самоликвидации ***, без повреждения наночипа. Выполнять.
Ему хотелось отвернуться, хотелось покинуть помещение, но… Он участвовал в этом сначала и должен остаться до конца. Прото—боец медленно повернулся лицом и опустился на колени. Радужка почти закатилась под веко, изо рта потекла кровавая слюна наполовину с кровью. Здоровый организм изо всех сил сопротивлялся запрограммированной смерти. Громадные руки, обхватили голову. Послышался противный хруст. Тело тяжело рухнуло на землю. Осталось за малым. Принс подошел к мертвецу, достал из бокового кармана охотничий нож и надрезал кожу у основания черепа. Несколько лет назад, он собственноручно проводил операцию по вживлению наночипа. Психотропное влияние программирования и усиливающиеся воздействие информационных волн, вступили в конфликт, уничтожив остатки разума. Делая из жестокого преступника тупое животное с беспредельной жаждой крови. Уверенно вынул чип и спрятал во внутреннем кармане.
В моих руках несколько лет кропотливой работы многих людей. Многомиллионное вложение. Любимое детище Джереми Фокса… Пригодиться.
Кровь с рук Принс вытер о защитный комбинезон прото—бойца. Немного цинично, но ничего более подходящего под рукой не отыскать. Вынул из многочисленных карманов биомешок для ликвидации отходов и упаковал тело. Через два дня здесь останется только липкая лужица и та скоро высохнет.
Вдохнуть спокойно не получилось. Воздух вдруг стал плотным, словно желе. Реальность покачнулось. Принс почувствовал, как тело скручивает в диком приступе немыслимой боли. Перед глазами вспыхнули кровавые фейерверки, в ушах звенели сирены. Горло сдавило огненным жгутом, дышать становилось все труднее и труднее. Сознание, плоть до самой последней молекулы растворялось во времени и пространстве…
***
Линда проснулась с тяжелой головой, неимоверным усилием воли разлепила веки и попыталась сфокусировать зрение. После мучительных размышлений, поняла, что находиться явно не в своей квартире и не в своей кровати. Похоже на мотель. Можно выглянуть наружу и поискать вывеску. Рывок с кровати и…память услужливо подкинула недавние картины. Абсент, водка, коньяк… прямо из горла. Пожалуй, еще полежу…
А когда вспомнила причину пьянки, отчаянно скрутило желудок.
Новый этап жизни начался с отвратительного эксперимента…
Девушка едва успела добежать до ванной, где ее выворачивало наизнанку долго и мучительно. Ноги подгибались, никак не подняться. Скрутившись в комочек, Линда тихонько заскулила.
Ей вырвали сердце и растоптали грязными ботинками. Слезы не высыхали, то ли от болезненных спазмов в желудке, то ли от того, как невыносимо разрывается на куски сердце. Вскоре сил не осталось даже не всхлипы. Дрожали губы, дрожали от слабости колени, дрожало все внутри. А в груди — пугающая пустота, как будто вынули сердце и прижгли раскаленным железом. Сколько так пролежала, неизвестно. Ноги и руки из—за неудобного положения свело судорогой. Цепляясь за умывальник, кряхтя и охая, Линда встала, кое—как ополоснула лицо. На подгибающихся ногах вернулась в комнату и повалилась на убогую кровать.
Не буду думать об этом. Не буду… Иначе сойду с ума… По—моему я все же рехнулась.
Пространство вокруг уплотнилось и дивно преломлялось в разные стороны. Одна сторона комнаты стала походить на выпуклую сторону линзы.
Ой, а это что? Похоже на… Нет… не возможно…Так уже было. Но когда? Точно. Вспомнила.
Некоторые эксперименты с МВК—40 несли остаточные вихри, иногда даже появлялся пространственный разлом, который вел к сильным информационным выбросам. Но то, что происходило сейчас, с одной стороны похоже на преломление, с другой — нет. Такое впечатление, что пространство вокруг нее меняет структуру, зазывает по молекулам в какой—то иной временной виток. Страшно, нереально, но интригующе… Последнее, что удалось запомнить — яркий фейерверк перед глазами и оглушительный заряд острой боли, прошивший каждый нерв.
***
Дышать было сложно. Кислорода не хватало, как при быстром подъеме в горы. Такое ощущение, что воздух вокруг стал разреженным. Горло рвал сухой кашель. Вместо внятной речи — сухой хрип. Линда с трудом приподнялась на локтях. Обождала с минуту, поднялась на колени и замерла в позе “подыхающей собачки”. Перед глазами плясали черные точки. Голова отчаянно кружилась. Ощущения того, что все пережитое за последние сутки странно сместилось в сознание. Мелькали какие—то картинки. Из прошлого? Из будущего? Пьяный бред? Что было вчера? А год назад? Непонятно, запутанно, амбивалентно. Словно и не во сне, но и не во время бодрствования. Непонятное пограничное состояние шизофреника.
Девушка тяжело завалилась на манящий, прохладный пол, пережидая “пролетающие под потолком вертолеты”. Многолетняя закалка борьбой с абстинентным синдромом помогла. До состояния “жизнь мне улыбается” было далеко, но состояние “лучше б я умер вчера” — минуло.
Давно у меня не было такого похмелья. Где я?
Квартира смутно знакомая. Темно, только тревожно горит инфракрасным глазом система жизнеобеспечения. Ожил компьютер, выводит на экран какие—то данные двоичным кодом. Линда заинтересованно поднялась на ноги. Комната закружилась в усиленном режиме, но практика трехлетнего алкоголизма не позволила грохнуться обратно на колени.
— Голосовая активация. Свет. — Хриплый голос.
Такое впечатление, что пила месяц и даже не закусывала. Или закусывала модулирующим пси—веществом шестого поколения.
Полная иллюминация резанула глаза, девушка раздраженно зашипела.
— Черт. Дневной свет. Нет. Приглушенный.
Так, что тут у нас. Ограниченный доступ. Хм. Не люблю ограничений. Так, где тут ручное управление?
Линда неловко доковыляла до главной панели управления и рухнула на неудобный хромированный табурет. Пробежала пальцами по клавиатуре. Техника скоро стала послушна множественным командам. Удовлетворенно вздыхая, девушка огляделась и расположилась на модном кожаном диване.
Квартира Принса Лин Паркера. А где он сам? И что я здесь делаю в одиночестве? А вообще—то хозяин не гостеприимный. Забыл меня… совсем уставшую… прямо на полу, а сам исчез. Что за дела? И что за ?кипишь?
— Давление падает, сердечный ритм слабеет… — задумчиво расшифровала она нервное повизгивание домашнего компьютера. – Тревога.
Сказать, что она удивилась это ничего не сказать, точнее будет — “выпала в астрал”. Глупо хлопать глазами Линда могла бы долго, если б “Милашка” не активировала противопожарную систему и не окатила девушку ледяной водой. Свет погас и лишь в глубине квартиры, там, где была спальня, загорелся хоть и одинокий, но очень подозрительный огонек.
Что за креативное общение машины и человека? Хотя водичка ничего так… бодрит. Чего это “Милашка” меня в спальню зазывает?
Сомнительный цирк и несмешные клоуны начинали нервировать. Потому попыталась быстренько собрать мозг в кучу.
Логичнее всего пойти на свет, как бы странно это не звучало.
По дороге прихватила статуэтку человекообразного монстра в стиле “хай тек” и несмело вошла в спальню. На кровати под аккомпанемент молчаливой истерики домашнего компьютера дрых Принс Лин Паркер. Или не дрых? Линда осторожно приблизилось, поставив статуэтку на прикроватную тумбочку. То, что она увидела, заставило сердце испуганно сжаться в груди. Мужчина лежал, неестественно закинув голову. Не похоже на безмятежный сон. Губы синие и сухие, лоб обильно покрывали бисеринки пота, а желваки судорожно ходили под кожей. Вдруг Принс захрипел и выгнулся дугой. Девушка подлетела ближе. В минуту опасности она умела собирать волю в кулак и действовать максимально хладнокровно. Быстро подключила датчики домашнего доктора к сердцу, вискам и на запястье. “Милашка” без лишних напоминаний выводила на экран все данные о физиологическом состоянии, а так же все максимально возможные методы неотложной помощи и рекомендации по применению. Сердце билось с перебоями.
Линда рывком распахнула рубашку. Посыпались пуговицы. На груди парня расплывались подозрительные, дурно пахнущие черные пятна. Стараясь не задумываться об их происхождении, тем более, что Принс не ранен, Линда принялась за непрямой массаж сердца. Сил не хватало. В отчаянии, что есть мочи, ударила кулаком в область грудины. Хрустнули ребра. Компьютер запищал, показывая нормализацию сердечного ритма. Линда нашла аптечку и дрожащими руками ввела адреналин и биостимулятор с непроизносимым названием. Через несколько минут мужчина должен прийти в себя. В ином случае поможет только лечебная капсула и реаниматологи.
Отсчет времени отбивался кровавым пульсом в ушах. Принс вздрогнул, захрипел и с трудом открыл глаза. Расширенные зрачки, поверхностное дыхание и обильный пот. Да, плохи дела.
Пора паниковать?
— Принс. Ты меня слышишь? Как ты? Что ты чувствуешь?
Мужчина с трудом повернул голову, облизал сухим языком губы и еле слышно просипел.
— Серебристый кейс. Он тут под кроватью. Запаянный шприц с двумя кубиками… Сломай колпачок и введи все. — Дрожа всем телом, прикрыл глаза.
Линда не переспрашивала, даже не поинтересовалась, что за шнягу вкалывает. Густая субстанция более всего напоминала кустарное пси—вещество. Принс не похож на пси—зависимого, но его общее состояние сильно напоминало ломку наркомана.
Это была последняя более—менее сформированная мысль. Дальнейшие несколько часов слились в один ужасающий кошмар. Принса колотила дрожь, судороги рвали тело на части, он выл от боли и периодически терял сознание. Давление скакало, а сердце аритмично колотилось в груди. Линда дрожащими руками, ставила компресс на лоб, обтирала тело универсальной синтезированной жидкостью, вновь и вновь цепляла сорвавшиеся датчики домашнего доктора. Несколько раз порывалась вызвать медицинскую бригаду, но Принс словно чувствуя неладное, мертвой хваткой держал за руки не отпуская ни на шаг. Казалось, кошмару не будет конца.
— Спасибо. — В какой—то момент прошептал он, не открывая глаз. По вискам все еще струился пот. Черные круги под глазами и серая пергаментная кожа не вызывали оптимизма.
— Как ты?
— Жить буду. Наверное.
— Поспи. У тебя нервное и физическое истощение.
Покосившись на монитор, прочитала девушка.
Боже мой... Боже мой… Боже мой…
— Информационная волна была? Что говорят сейсмологические данные?
Умом тронулся. Самое время об этом думать.
— Какая ерунда у тебя в голове. Спи.
— В этот раз, тряханет сильнее.
— Ты бредишь, не пугай меня.
Принс слабо улыбнулся.
— У нас мало времени. Нужно поговорить.
— Но не тогда, когда ты хрипишь через силу и падаешь в обморок.
— Я это сделал.
— Что? С ума сошел? — Линда почувствовала все нарастающее раздражение. Последние сутки не способствовали развитию оптимизма.
Король мира… как минимум.
— Я смог обернуть пространство и время. Ты жива.
И что у него в голове твориться? Заглянуть бы в его черепную коробку хоть одним глазком… С другой стороны мои тараканы, его тараканы… нет лучше ничего не знать.
Принс попытался вновь упасть в обморок, но… Пронзительно завизжали информационные фильтры, пол заходил ходуном, по внешней стене поползла тонкая витиеватая трещина. Из встроенного в стену аварийного выхода выпала спасательная капсула. Линда вскочила на ноги, заметалась по комнате, вернулась к кровати и профилактически отхлестала по щекам. Не открывая глаз, мужчина сполз на пол и с помощью девушки перетек в капсулу. Она пристегнула его к креслу, переключив конструкцию “в положение лежа”. Самой пришлось устроиться прямо на полу.
— Достань из системного блока ядерный наночип. Код доступа…
— Да знаю я твой код доступа… уже…
Помню я, помню.
— Не хочу бросать Милашку одну. Таких друзей не бросают.
Линда только фыркнула.
Такое ощущение, что кому—то неудачно провели трепанацию черепа. Мозг потихоньку самоуничтожился. Повезло же вляпаться в дебри бесконечных человеческих загадок.