Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
Глава 13.
читать дальше Сложно просыпаться в незнакомом месте, особенно если кто-то внимательно вглядывается в твое лицо. Фани резко открыла глаза и встретилась с удивленным взглядом мальчишки-подпаска. Чумазое лицо, сбитые в колтун вихры. Девушка сонно поморгала. Села и схватилась за голову. В висках стреляли молнии. Мальчишка фыркнул и на секунду исчез из поля зрения. Когда вернулся, в его руках оказался круглый глиняный кувшинчик. С добродушной улыбкой протянул нехитрое подношение. Все еще до конца не осознавая происходящее, дева послушно отпила глоточек. Молоко. Странное. Непривычный привкус и запах.
— Что это? — Сдержать брезгливую гримасу не получилось. Мальчишка обиженно фыркнул.
— Ну не амброзия, обычное козье молоко.
— Прости. Очень вкусно… но… — От охватившей неловкости позабыла все слова.
— Не привыкла к простой пище?
Похоже, такое объяснение казалось обычным. Окончательно проснувшись, Фани только теперь осознала, что так смущало все время. Краснощекий мальчишка одет в короткую тогу. Девушка нервно провела руками по собственному наряду. Легкий греческий шелк сменила тяжелая ткань с крупным рисунком. Поверх туники, изящно задрапированная стола, более широкая и длинная, понизу обшита плиссированной оборкой. Голубое с серым. На чуть примятой соломе свернутая подушкой палла — широкий древнеримский плащ. Прическа не слишком отличалась от простого греческого узла, никаких высоких «раковин» на веерообразном каркасе с накладками из искусственных волос как на древних гравюрах. На ногах — мягкие башмаки из цветной кожи, отделанные металлическими бляшками.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уразуметь — пролетела мимо. Причем в прямом смысле этого слова. И где теперь искать активный артефакт? Кто поможет?
Спросить бы, где очутилась, в каком году, столетии, но мальчишка решит, что прекрасная весталка лишилась разума. Придется вычислять самостоятельно. Сосредоточилась, призывая энергию. Нити силы присутствовали, но виделись так слабо, точно на внутренний взор накинули плотную вуаль. Плохо дело, подле Александра вены земли ощущались сильнее. Внутренний источник на пределе. А если последние крохи магии растают… Нет, лучше не думать иначе впадет в панику.
К счастью подпасок решил вновь обратить на себя внимание. Приосанился, откинув голову назад и чуть покровительственно, спросил:
— Откуда ты, красавица? Сбежала от постылого мужа? — Мальчишка явно считал себя многоопытным обольстителем.
— М-м-м? — Неопределенно протянула девушка и отступила на пару шагов. Тут в голову пришла дельная мысль. — Проводи до города. Отстала от обоза, и теперь мои друзья, наверняка, с ума сходят от тревоги.
— Могу понять, потерять такой бриллиант! Ты же блондинка, жаль глаза не голубые, но все же оттенок похож на чистейший изумруд. Редкость!!!
Что можно ответить? Только ошарашено хлопать глазами!
— Только у меня денег нет…
— Никаких денег. Я принимаю плату только поцелуями!
Пришлось согласиться с местными тарифами, авансом чмокнув в щеку.
***
Оказалось, что ночь провела в долине неподалеку от полноводной реки. Погода стояла жаркая, но влажность и стойкий запах тины портили настроение. Идти к счастью довелось недолго. Перед глазами раскинулся полис, расположенный на семи холмах. Под ногами мощеная крапчатым пиперином улица. Невольно вспомнились вулканы мезозоя. Прошли арку. Архитектура поражала монументальностью, роскошной отделкой зданий, множеством украшений и стремлением к строгой симметрии. Вместо легких греческих колон — массивные стены и пилястры. С каждым шагом сердце тревожно сжималось, интуитивно знала, куда забросила судьба. Остановилась напротив базилики с тремя различными по высоте нефами. Последние сомнения исчезли, когда перед глазами открылось величественное строение — амфитеатр. Построенный с учетом природного склона для зрительских мест. Из-за внезапного головокружения, пришлось ухватиться за мальчишку-подпаска. Тот заулыбался и поспешил обнять за талию.
— Впечатляет, правда? Главная арена Великого Рима. Говорят, по окончанию постройки, чтобы не платить, строителей умертвили разными способами. Дважды в яблочко: деньги сэкономили и отдали богам кровавую жертву.
Стефани сухо сглотнула. Вот попала, так попала. На стенах сооружения яркой краской сияла надпись: «Мы жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых».
Судя по восторженным крикам, на арене разворачивалось грандиозное действо. Мальчишка притопывал от нетерпения, не слушая слабые протесты, потянул за плащ. Пробраться внутрь никто не препятствовал, похоже, наоборот — проблематично покинуть это место. Очумевшие от жары и многочасового дежурства, солдаты проводили колоритную парочку скучающим взглядом. Пастушок пробормотал что-то себе под нос, сквозь многоголосый гам Фани не разобрала. Вопросительно поднятые брови проигнорировал, махнул рукой и скрылся в неизвестном направлении. Снизила плечами. Работая локтями, наступив на пару ног и заслужив гневные окрики, пробилась вперед к каменным «поручням». Вид открывался прекрасный. Арена как на ладони. Но…
Крики, свист, скрежет железа о железо, оглушили, а стоило приглядеться — свет померк перед глазами.
Внизу, глотая столп красноватой пыли, сражались гладиаторы. Высокие, сильные мужчины бились не на жизнь, а насмерть. Только так можно понять кровавую муть в отчаянных глазах.
Несколько столетий назад, когда Рим только начал долголетнюю экспансию, обреченных пленников не убивали сразу, а заставляли с мечами в руках сражаться около свежевырытой могилы. К восторгу скучающих зрителей выживал сильнейший. Вот и сейчас отдавая должное памяти «погребальным играм», умелые воины яростно скрестили оружие. Один, коренастый, смуглый брюнет использовал два меча, отказавшись от шлема и щита. Одетый в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, на бедре — поножи. Второй облачен в чешуйчатый доспех, шлем с полями, без гребня. В руках сжимал круглый кавалерийский щит средних размеров. Лоснящиеся от пота тела покрывали глубокие ссадины и почти черные гематомы. Фани отвернулась.
Меж рядами сновали ланисты?, судя по выкрикам, держали ставки. К одному из них подбежал знакомый подпасок. После яростного спора деньги перекочевали из рук в руки.
В первых двух рядах под ткаными тентами восседали сливки общества. Рабы разносили меж ними яства и напитки. Толстяк в ярко-красном плаще, забавляясь, бросил огрызком прямо на арену театра. Мгновение промедления стало решающим. Замешкавшийся воин с хриплым стоном упал лицом вниз. Порыв ветра донес сладковатый запах растекающейся крови; он въедался под кожу, кружил голову, вызывая тошноту. Человеческое ожесточение злонамеренно преследует сквозь время и пространство. Или это проклятие Черной дюжины? Восторженные крики зрителей слились в один навязчивый гул. Перед глазами поплыло.
***
Кто-то нежно похлопал по щекам. Холодные капли оросили чело. Фани с трудом открыла глаза. Яркое солнце больно резнуло по сетчатке.
— Очнись, госпожа. Я принесла воды. Эта жара доконает кого угодно.
Несчастная путешественница медленно села, поджимая под себя ноги. Подле узрела улыбчивую прелестницу в простой, но чистой одежде. Незнакомка ласково улыбнулась, поддерживая за плечи. В руки сунули грубо выделанную глиняную миску с прозрачной чуть сладковатой родниковой водой.
— Кто ты?
— Юлия. Я танцовщица. Развлекаем с подругами высокую публику, пока меняют декорации на арене. Стою неподалеку, гляжу — ты побледнела и стала падать.
— Спасибо.
— Ты не здешняя? Говор больно чудной.
Фани неловко поерзала. Какие кругом любопытные люди.
— Я… гречанка. Нинон. — «Только бы в собственных именах не запутаться. А то с меня станется забыться в самый неподходящий момент».
Танцовщица кивнула и помогла подняться.
— Пойдем, сейчас начнут казнить преступников. Они из небольшого селения неподалеку. Люди говорят, прятали заговорщиков.
Пустой желудок сделал кульбит. Новая знакомая нахмурилась.
— Лучше себя чувствуешь? Что-то ты позеленела. Беременная?
— Ага. — Ухватилась за спасительную мысль бедняжка. — Я бы ушла, но боюсь, толпа не пропустит.
На арену медленно выводили львов.
— Хотя стоит попробовать…
Следовало поторопиться. Зажав рот рукой, ринулась вон, не разбирая дороги. Отдавливая благородные ноги, толкая в аристократические плечи и слушая отнюдь не великодушные речи. Юлия задумчиво смотрела вслед.
На арене разворачивалось ужасающее зрелище: пошатываясь, вышел изможденный старик. От длительного голодания лицо почернело, а из-за мрачной зловонной тюрьмы, почти ослеп. Рядом рыскали некормленые, злые хищники. Но и они брезговали непривлекательными костями. Вжикнула стрела и вонзилась в тощее бедро. Хлынувшая кровь заставила хищников утробно зарычать. Шерсть на загривке стала дыбом. Мгновение и нападение льва оставили на теле страшные раны. Кожа иссиня-черными клочьями свисала на белеющих костях. Понюхав, лев брезгливо тряхнул лапой и отошел. В небо неподвижно уставились остекленевшие, подернутые пленкой катаракты тоскливые глаза мертвеца.
***
— Нинон! Постой!
Легконогая Юлия бежала следом, только давняя закалка позволила не сбавить темп и догнать пугливую «гречанку». Мгновение позже лицезрела малопривлекательную сцену. Бледная до синевы блондинка мучительно переживала желудочные судороги. Высокий белый лоб блестел бисеринками пота. Девушка привалилась к стене и жалобно застонала.
— Ничего не спрашивай, а то буду биться в истерике. — Пригрозила она. Плясунья покладисто кивнула.
— Не привыкла к таким зрелищам? Сперва действительно воротит, но потом многие входят во вкус. Хотя дети и старики… это слишком.
Фани испуганно покосилась на излишне проницательную девушку. Знакомство с древними женщинами в последний раз чуть не стоила жизни, поэтому откровенничать не спешила.
— Проводить тебя?
Блондинка невольно дернулась. Юлия вдруг тихо засмеялась:
— От мужа скрываешься или от правосудия?
Бесята в лучистых глазах, подтолкнули к ответу.
— От претендента в мужья.
Фани решила, что с законом лучше не заигрывать; знаниями традиций Древнего Рима не блистала. Помнила лишь, женщина никогда не могла похвастаться равными правами с мужчиной.
— Такую красавицу, наверное, на части раздирают, а сердце не свободно? Что ж поделать: мы чтим главу фамилии, послушны и страдаем по той же причине. — Сочувственно кивнула Юлия.
«А это идея»
— Мы тайно сговорились…
Что-что, а любовные истории Фани сочинять умела. Благо современно телевидение вдохновляло бесконечными сериалами. Быстро состряпала слезливую историю, в завершении которой римлянка не сдержала слез.
— Мою сестру силой выдали замуж, но сердцу не прикажешь. Она умерла в первую брачную ночь. Приняла яд.
— Я тоже хотела, но любимый в последний момент выбил чашу из рук. Сказал, пока человек жив, есть надежда…
— Ах. Как красиво, точно в старинной песне!
Влекомая жалостью, танцовщица предложила разделить кров и еду, но прежде оценить по достоинству знаменитые римские термы.
Бани занимали огромную территорию. Фани с удивлением узнала, что в понятие «баня» входят так же огромные сады, другие территории для культурного отдыха и площадка для «древнеримского фитнеса». Само помещение купальни отделано мрамором и мозаикой. Одежду оставили в раздевалке; рабы должны были привести ее в порядок. Дородная матрона-распорядительница предложила насладиться зрелищем спортивных соревнований, но Юлия потянула к длинным деревянным лавкам, чтобы смазать тело ароматными, густыми маслами.
«Водные процедуры» начались с неприятного — купания в холодной воде, затем девушки переместились в чуть теплый бассейн и, наконец, вошли в парилку.
Древний спа-салон расслабил и настроил на благодушный лад. В непринужденной беседе, Фани узнала приблизительные «временно-пространственные» координаты. Ее встретил Вечным Рим. Примерно за восемьдесят лет до рождества Христова. Смутно помнилось, что в это время кто-то кого-то завоевал; где-то рядом проходил со своими сентенциями Цицерон и... Вообще история не ее конек.
«А значит: ориентируемся на обстоятельства»
Возлежа подле стола и пощипывая сладчайший виноград, Фани слушала пространный рассказ о неком молодом человеке из благородной семьи, которого ждет блестящее будущее. О том, какой он чуткий и ласковый, пусть даже среди злопыхателей и слывет неженкой. Имя царапнуло сознание, но только с третьего раза дошло о ком собственно речь.
— Как зовут, говоришь? — Бледнея, переспросила она. Юлия с удовольствием прищурилась, лаская голосом каждую гласную.
«Один раз случайность, второй — совпадение, а третий? Пусть лучше третьего раза не будет»
— Но…
— Да, знаю: мечтать о взаимности сына претора глупо. — С грустной улыбкой отмахнулась Юлия. — Хоть по меркам нобилитета его семья небогата, но десять лет назад его дяди были консулами. Жаль, что судьба так несправедлива. Вначале умер Марий, а через два года во время бунта убит Цинна. С тех пор как войска Суллы взяли Рим, Цезаря стали преследовать неудачи. Последнее время он скрывается в Малой Азии. Посещает друзей только инкогнито.
Хотела добавить еще что-то, но умолкла, прикусив язычок. Фани сделал вид, что не заметила и поспешила придумать следующий вопрос:
— А… но…
— Думаешь, безусый юнец не вправе отвечать за действия фамилии? Увы, диктаторы рассуждают иначе.
Неопределенное мычание, Юлия восприняла за согласие.
— Достаточно косвенных улик о сговоре с противниками, а тут двойная родственная связь. С одной стороны Марий и партия популяров, с другой — Цинна и свадьба на его младшей дочери Корнелии. Жаль отказался развестись.
— А разве он женат?
— Да. В семнадцать лет связал судьбу с Корнелией. А знаешь, как зовут его дочь? Юлия! Это знак судьбы!
— Запутанная история.
«Я понимаю, что ничего не понимаю»
— Мы были близки всего раз, и вряд ли когда-нибудь милый вспомнит обо мне. Но мечтать-то не запретишь? Знаешь, он был самым юным жрецом Юпитера. Наверное, на этом поприще стал бы знаменит. Окаянный Сулла, проклятые интриги.
Помедлив юная танцовщица, вдруг предложила:
— Сегодня в доме одного очень уважаемого человека будет пир. Я приглашена танцевать. Хочешь, пойдем со мной!
— И в каком качестве попаду на симпозиум? — Засомневалась Фани. Но сбить Юлию с толку было сложно. Глаза горели азартом. Она вскочила и стала расхаживать перед лежанкой вперед-назад.
— На чем играешь?
«На нервах»
— Увы. Музыкальный слух хуже, чем у любого придорожного пня.
Неодобрительное покачивание головы. «Гречанка» неловко заерзала. Стало стыдно из-за собственной бесполезности. Вот так компрометирует весь народ искусства.
— Танцуешь?
— Немного.
Подозрительный прищур глаз, заставил поежиться. Смущенно почесав переносицу, Фани решила продемонстрировать скудные умения. Оглянулась на снующих рабов. К счастью те слишком заняты, чтобы праздно пялиться. Деревянные плошки из-под слив, приспособила под кастаньеты. Перед глазами пролетели романтичные уроки фламенко. Это случилось во время поездки по Андалузии. Не самый благополучный квартал, крыша дома, звездное небо и одинокая гитара. Закрыла глаза, чтобы вспомнить ритм тикающих часов. Память возвращала забытые картины, унося в вихре эмоций и непревзойденной палитре танца. Тело вспоминало все фигуры. В конце зажглась так, что исполнила сумбурную помесь сальсы и самба. Непривычный симбиоз произвел впечатление. Римлянка восторженно захлопала в ладони.
— Никогда не видела ничего подобного. — Потом по-деловому прищурилась и решительно добавила. — Напоешь мелодию. Подберу на лире и смогу аккомпанировать.
А блондинка впервые пожалела, что не посещала уроки танцев… живота. Вот выберется из этой неразберихи, несомненно, восполнит белые пятна классического обучения.
***
Многое унаследовали римляне от греков. Однако любовь к роскоши стала определяющей доминантой. Мощеные улицы города украшали фонтаны, искусно оформленные источники: вода лилась то из разинутой пасти льва, то из опрокинутого сосуда с сидящим на нем петухом.
Нарядные, благоухающие красавицы стояли перед дверями белоснежного дворца. Иначе назвать это изящное строение не поворачивался язык. Внешне «домус» походил на небольшую крепость. На улицу выходили глухие стены, но стоило пройти входной портик и короткий коридор, попадаешь в атриум — главное помещение в доме. Фани замерла около домашнего алтаря с изображением Весты и бюстами предков в специальных нишах. Стены покрыты вычурной росписью, а пол и колоны — цветной мозаикой. Оставалось восхищенно хлопать глазами. На мгновение показалось… Нет. Это все иллюзорные «обманки». Картины и предметы архитектуры нарисованы так, что кажутся объемными, живыми. Убранство парадных помещений дополняли изделия из стекла и бронзы: треножники и курильни; канделябры в форме раскидистого дерева, фигуры человека и фантастического существа; в дверях — ручки-кольца с рельефным изображением Медузы-Горгоны, отвращающей зло.
Суровый слуга тронул за плечо и попросил не путаться под ногами. Фани вздрогнула и поспешила войти в атриум. Скудное освещение, шедшее откуда-то сверху, созвало причудливые тени. В центре высился неглубокий облицованный мрамором бассейн с дождевой водой. Четыре колоны поддерживали крышу. Здесь собрались гости. Пышные одежды, сложные прически, золотые украшения. Вокруг обеденного стола — три ложа. Каждое вмещало по трое мужчин. Женщины сидели на стульях. Под стеной низкие мраморные столики с посудой для гостей: тут и столовые сервизы из серебра, чаши, кубки. Меж гостями молчаливыми тенями сновали рабы-виночерпии.
— Пойдем. — Танцовщица подтолкнула куда-то вбок. Незамеченные высоким собранием, вышли во дворик с внутренней колоннадой. Восхищая взор, там благоухал великолепный сад с величественными статуями. Неподалеку стояла изящная плетенная из ивовых прутьев мебель.
— Место уюта и тишины. — Бросая плащ на кресло, пропела римлянка. — Тут мы отрепетируем выступление.
Время пролетело незаметно. Вот уже настал час выступления Юлии. Под звуки бубна девушка не просто плясала, а жила танцем, писала картины, рассказывала историю. Тело приобрело гибкость змеи, пластичность ртути. У Фани появилась паническая мысль: после такого шедевра ее освищут или… что там делали в Риме?
«Палец вниз?»
Тем временем рабы потушили большинство светильников. От курильниц шел тяжелый запах аромомасел. Новоявленная подруга взяла в руки инструмент и удалилась в тень. Заиграла знакомая, чуть интерпретированная мелодия.
С каждой минутой Фани нервничала все больше. Выйти не решалась. В какой-то момент, распорядитель вытолкнул ее в центр атриума, шепнув напоследок:
— Ничего не бойся. Просто танцуй.
Закрыв глаза, девушка потянулась за мелодией. Плыла и текла, точно речка. Если б только голова не кружилась от резких дурманящих запахов. Сколько прошло времени не скажет никто, только звон стекла и резкая боль в стопе, неожиданно отрезвили. Фани остановилась. Вокруг царило безумие. Потные, разгоряченные вином мужики, пусть и знатного происхождения, с грубыми шуточками бросали под ноги стеклянные чаши. Осколки летели во все стороны. Скоро не стало места куда ступить.
— Танцуй! — Кричали гости. Хозяин, восседавший на возвышении, властно махнул рукой. Дескать, слушай, что тебе говорят.
Фани попятилась. С ума сошли! Не хватало ноги покалечить. Однако толпа неумолима. Обернулась на Юлию. Более бледная, чем обычно танцовщица только развела руками. Судя по всему такое развлечение было обыденным. В душу закрались нехорошие сомнения.
— Ну уж нет!
Слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Какой-то чрезмерно услужливый вскочил и попытался силой заставить ступить на острое крошево. Фани извернулась змеей и, проскользнув под локтем, пнула нахала пониже спины. Не ожидая подобной подлости, римлянин растянулся во весь рост. Из рассеченной кожи хлынула кровь. В это же мгновение девушка поняла: пора бежать!
Дикой кошкой заметалась меж колонн, в тщетных поисках выхода. Вдруг из тени вышел высокий, светлокожий, чуть сухощавый молодой человек. В черных живых глазах искрился смех. Тога ниспадала мягкими складками из-за распущенного пояса. Он мягко поодхватил под локоть и толкнул в сторону хозяйской спальни.
— Там не станут искать. Чуть позже помогу выбраться из дома.
Хоть бы знать почему вдруг послушалась. Возможно все дело в дрежелюбной интонации, а может статься интуитивно знала — иного выхода нет. Оставаться незамеченной помогли погашенные светильники и изрядно выпитое. Фани проскочила в указанную дверь. Почти все пространство заполонило ложе. Под стеной стояли сундуки и столики для светильников. Девушка юркнула в тень.
Почти в тоже мгновение в комнату вошел чужак. Хозяин красться в собственную опочивальню не станет. Стал шуршать по углам, благо света моловато, чтобы заметить сжавшуюся в углу девушку.
— Нашел? — Голос Юлии поразил до глубины души. Мужчина вздрогнул, резко обернулся и едва слышно выругался. — Быстрее. Пока все заняты поисками этой дурехи, сможем незаметно исчезнуть. Наркотик из курильни скоро выдохнется.
Замок с очередного сундука сорвали вместе с железной накладкой. Вещи посыпали на пол. На самом дне лежал продолговатый предмет, завернутый в шелковую ткань. Фани едва не вскрикнула. Нити сили вокруг заискрили от неведанной мощи. Весь спектакль ради кражи артефакта неслыханной силы? Не думая о последствиях, вскочила на ноги. От неожиданности, вор упустил сверток. Ткань развернулась и по мраморным плитам покотился наконечкик копья. Бросились к магическому раритуту одновременно с мужчиной. Пальцы едва не смокнулись на острие. Фани совсем позабыла о Юлии. Зря как оказалось. Римлянка с неожиданной силой вцепилась в волосы и дернула едва не лишив скальпа. Блондинка беспомощно распласталась на полу. Вор ловко ухватил наконечник тканью, сунул за пазуху, подбежал к двери и осторожно выглянул.
— Кончай ее.
Фани дернулась в сторону, но изящная ножка плясуньи прибольно наступила на тонкие пальцы. Взвыв от резкой боли, вероятная жертва ударила наослеп. Вскочила, с удовольствием припечатала и добавила пару раз. Из сломанного носа Юлии потекла бурая в темноте кровь. Стон удивления, ярости и мучительного страдания звучал как музыка. Что-то вжикнуло в миллиметре от уха, блондинка едва успела уклониться. Второй нож все же рассек плечо. Благо рана неглубокая, но от этого не менее болючая. Расклад явно не на стороне несчастной путешественницы во времени. Но сдавать не в ее характере. Фани поспешила занять удобную для драки позицию.
______________
Ланисты - Суть их деятельности заключалась в том, что они находили на невольничьих рынках физически крепких рабов, причем желательно военнопленных и даже преступников, выкупали их, обучали всем премудростям, необходимым для выступлений, а затем сдавали в аренду всем желающим устроить гладиаторские бои.
читать дальше Сложно просыпаться в незнакомом месте, особенно если кто-то внимательно вглядывается в твое лицо. Фани резко открыла глаза и встретилась с удивленным взглядом мальчишки-подпаска. Чумазое лицо, сбитые в колтун вихры. Девушка сонно поморгала. Села и схватилась за голову. В висках стреляли молнии. Мальчишка фыркнул и на секунду исчез из поля зрения. Когда вернулся, в его руках оказался круглый глиняный кувшинчик. С добродушной улыбкой протянул нехитрое подношение. Все еще до конца не осознавая происходящее, дева послушно отпила глоточек. Молоко. Странное. Непривычный привкус и запах.
— Что это? — Сдержать брезгливую гримасу не получилось. Мальчишка обиженно фыркнул.
— Ну не амброзия, обычное козье молоко.
— Прости. Очень вкусно… но… — От охватившей неловкости позабыла все слова.
— Не привыкла к простой пище?
Похоже, такое объяснение казалось обычным. Окончательно проснувшись, Фани только теперь осознала, что так смущало все время. Краснощекий мальчишка одет в короткую тогу. Девушка нервно провела руками по собственному наряду. Легкий греческий шелк сменила тяжелая ткань с крупным рисунком. Поверх туники, изящно задрапированная стола, более широкая и длинная, понизу обшита плиссированной оборкой. Голубое с серым. На чуть примятой соломе свернутая подушкой палла — широкий древнеримский плащ. Прическа не слишком отличалась от простого греческого узла, никаких высоких «раковин» на веерообразном каркасе с накладками из искусственных волос как на древних гравюрах. На ногах — мягкие башмаки из цветной кожи, отделанные металлическими бляшками.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уразуметь — пролетела мимо. Причем в прямом смысле этого слова. И где теперь искать активный артефакт? Кто поможет?
Спросить бы, где очутилась, в каком году, столетии, но мальчишка решит, что прекрасная весталка лишилась разума. Придется вычислять самостоятельно. Сосредоточилась, призывая энергию. Нити силы присутствовали, но виделись так слабо, точно на внутренний взор накинули плотную вуаль. Плохо дело, подле Александра вены земли ощущались сильнее. Внутренний источник на пределе. А если последние крохи магии растают… Нет, лучше не думать иначе впадет в панику.
К счастью подпасок решил вновь обратить на себя внимание. Приосанился, откинув голову назад и чуть покровительственно, спросил:
— Откуда ты, красавица? Сбежала от постылого мужа? — Мальчишка явно считал себя многоопытным обольстителем.
— М-м-м? — Неопределенно протянула девушка и отступила на пару шагов. Тут в голову пришла дельная мысль. — Проводи до города. Отстала от обоза, и теперь мои друзья, наверняка, с ума сходят от тревоги.
— Могу понять, потерять такой бриллиант! Ты же блондинка, жаль глаза не голубые, но все же оттенок похож на чистейший изумруд. Редкость!!!
Что можно ответить? Только ошарашено хлопать глазами!
— Только у меня денег нет…
— Никаких денег. Я принимаю плату только поцелуями!
Пришлось согласиться с местными тарифами, авансом чмокнув в щеку.
***
Оказалось, что ночь провела в долине неподалеку от полноводной реки. Погода стояла жаркая, но влажность и стойкий запах тины портили настроение. Идти к счастью довелось недолго. Перед глазами раскинулся полис, расположенный на семи холмах. Под ногами мощеная крапчатым пиперином улица. Невольно вспомнились вулканы мезозоя. Прошли арку. Архитектура поражала монументальностью, роскошной отделкой зданий, множеством украшений и стремлением к строгой симметрии. Вместо легких греческих колон — массивные стены и пилястры. С каждым шагом сердце тревожно сжималось, интуитивно знала, куда забросила судьба. Остановилась напротив базилики с тремя различными по высоте нефами. Последние сомнения исчезли, когда перед глазами открылось величественное строение — амфитеатр. Построенный с учетом природного склона для зрительских мест. Из-за внезапного головокружения, пришлось ухватиться за мальчишку-подпаска. Тот заулыбался и поспешил обнять за талию.
— Впечатляет, правда? Главная арена Великого Рима. Говорят, по окончанию постройки, чтобы не платить, строителей умертвили разными способами. Дважды в яблочко: деньги сэкономили и отдали богам кровавую жертву.
Стефани сухо сглотнула. Вот попала, так попала. На стенах сооружения яркой краской сияла надпись: «Мы жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых».
Судя по восторженным крикам, на арене разворачивалось грандиозное действо. Мальчишка притопывал от нетерпения, не слушая слабые протесты, потянул за плащ. Пробраться внутрь никто не препятствовал, похоже, наоборот — проблематично покинуть это место. Очумевшие от жары и многочасового дежурства, солдаты проводили колоритную парочку скучающим взглядом. Пастушок пробормотал что-то себе под нос, сквозь многоголосый гам Фани не разобрала. Вопросительно поднятые брови проигнорировал, махнул рукой и скрылся в неизвестном направлении. Снизила плечами. Работая локтями, наступив на пару ног и заслужив гневные окрики, пробилась вперед к каменным «поручням». Вид открывался прекрасный. Арена как на ладони. Но…
Крики, свист, скрежет железа о железо, оглушили, а стоило приглядеться — свет померк перед глазами.
Внизу, глотая столп красноватой пыли, сражались гладиаторы. Высокие, сильные мужчины бились не на жизнь, а насмерть. Только так можно понять кровавую муть в отчаянных глазах.
Несколько столетий назад, когда Рим только начал долголетнюю экспансию, обреченных пленников не убивали сразу, а заставляли с мечами в руках сражаться около свежевырытой могилы. К восторгу скучающих зрителей выживал сильнейший. Вот и сейчас отдавая должное памяти «погребальным играм», умелые воины яростно скрестили оружие. Один, коренастый, смуглый брюнет использовал два меча, отказавшись от шлема и щита. Одетый в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, на бедре — поножи. Второй облачен в чешуйчатый доспех, шлем с полями, без гребня. В руках сжимал круглый кавалерийский щит средних размеров. Лоснящиеся от пота тела покрывали глубокие ссадины и почти черные гематомы. Фани отвернулась.
Меж рядами сновали ланисты?, судя по выкрикам, держали ставки. К одному из них подбежал знакомый подпасок. После яростного спора деньги перекочевали из рук в руки.
В первых двух рядах под ткаными тентами восседали сливки общества. Рабы разносили меж ними яства и напитки. Толстяк в ярко-красном плаще, забавляясь, бросил огрызком прямо на арену театра. Мгновение промедления стало решающим. Замешкавшийся воин с хриплым стоном упал лицом вниз. Порыв ветра донес сладковатый запах растекающейся крови; он въедался под кожу, кружил голову, вызывая тошноту. Человеческое ожесточение злонамеренно преследует сквозь время и пространство. Или это проклятие Черной дюжины? Восторженные крики зрителей слились в один навязчивый гул. Перед глазами поплыло.
***
Кто-то нежно похлопал по щекам. Холодные капли оросили чело. Фани с трудом открыла глаза. Яркое солнце больно резнуло по сетчатке.
— Очнись, госпожа. Я принесла воды. Эта жара доконает кого угодно.
Несчастная путешественница медленно села, поджимая под себя ноги. Подле узрела улыбчивую прелестницу в простой, но чистой одежде. Незнакомка ласково улыбнулась, поддерживая за плечи. В руки сунули грубо выделанную глиняную миску с прозрачной чуть сладковатой родниковой водой.
— Кто ты?
— Юлия. Я танцовщица. Развлекаем с подругами высокую публику, пока меняют декорации на арене. Стою неподалеку, гляжу — ты побледнела и стала падать.
— Спасибо.
— Ты не здешняя? Говор больно чудной.
Фани неловко поерзала. Какие кругом любопытные люди.
— Я… гречанка. Нинон. — «Только бы в собственных именах не запутаться. А то с меня станется забыться в самый неподходящий момент».
Танцовщица кивнула и помогла подняться.
— Пойдем, сейчас начнут казнить преступников. Они из небольшого селения неподалеку. Люди говорят, прятали заговорщиков.
Пустой желудок сделал кульбит. Новая знакомая нахмурилась.
— Лучше себя чувствуешь? Что-то ты позеленела. Беременная?
— Ага. — Ухватилась за спасительную мысль бедняжка. — Я бы ушла, но боюсь, толпа не пропустит.
На арену медленно выводили львов.
— Хотя стоит попробовать…
Следовало поторопиться. Зажав рот рукой, ринулась вон, не разбирая дороги. Отдавливая благородные ноги, толкая в аристократические плечи и слушая отнюдь не великодушные речи. Юлия задумчиво смотрела вслед.
На арене разворачивалось ужасающее зрелище: пошатываясь, вышел изможденный старик. От длительного голодания лицо почернело, а из-за мрачной зловонной тюрьмы, почти ослеп. Рядом рыскали некормленые, злые хищники. Но и они брезговали непривлекательными костями. Вжикнула стрела и вонзилась в тощее бедро. Хлынувшая кровь заставила хищников утробно зарычать. Шерсть на загривке стала дыбом. Мгновение и нападение льва оставили на теле страшные раны. Кожа иссиня-черными клочьями свисала на белеющих костях. Понюхав, лев брезгливо тряхнул лапой и отошел. В небо неподвижно уставились остекленевшие, подернутые пленкой катаракты тоскливые глаза мертвеца.
***
— Нинон! Постой!
Легконогая Юлия бежала следом, только давняя закалка позволила не сбавить темп и догнать пугливую «гречанку». Мгновение позже лицезрела малопривлекательную сцену. Бледная до синевы блондинка мучительно переживала желудочные судороги. Высокий белый лоб блестел бисеринками пота. Девушка привалилась к стене и жалобно застонала.
— Ничего не спрашивай, а то буду биться в истерике. — Пригрозила она. Плясунья покладисто кивнула.
— Не привыкла к таким зрелищам? Сперва действительно воротит, но потом многие входят во вкус. Хотя дети и старики… это слишком.
Фани испуганно покосилась на излишне проницательную девушку. Знакомство с древними женщинами в последний раз чуть не стоила жизни, поэтому откровенничать не спешила.
— Проводить тебя?
Блондинка невольно дернулась. Юлия вдруг тихо засмеялась:
— От мужа скрываешься или от правосудия?
Бесята в лучистых глазах, подтолкнули к ответу.
— От претендента в мужья.
Фани решила, что с законом лучше не заигрывать; знаниями традиций Древнего Рима не блистала. Помнила лишь, женщина никогда не могла похвастаться равными правами с мужчиной.
— Такую красавицу, наверное, на части раздирают, а сердце не свободно? Что ж поделать: мы чтим главу фамилии, послушны и страдаем по той же причине. — Сочувственно кивнула Юлия.
«А это идея»
— Мы тайно сговорились…
Что-что, а любовные истории Фани сочинять умела. Благо современно телевидение вдохновляло бесконечными сериалами. Быстро состряпала слезливую историю, в завершении которой римлянка не сдержала слез.
— Мою сестру силой выдали замуж, но сердцу не прикажешь. Она умерла в первую брачную ночь. Приняла яд.
— Я тоже хотела, но любимый в последний момент выбил чашу из рук. Сказал, пока человек жив, есть надежда…
— Ах. Как красиво, точно в старинной песне!
Влекомая жалостью, танцовщица предложила разделить кров и еду, но прежде оценить по достоинству знаменитые римские термы.
Бани занимали огромную территорию. Фани с удивлением узнала, что в понятие «баня» входят так же огромные сады, другие территории для культурного отдыха и площадка для «древнеримского фитнеса». Само помещение купальни отделано мрамором и мозаикой. Одежду оставили в раздевалке; рабы должны были привести ее в порядок. Дородная матрона-распорядительница предложила насладиться зрелищем спортивных соревнований, но Юлия потянула к длинным деревянным лавкам, чтобы смазать тело ароматными, густыми маслами.
«Водные процедуры» начались с неприятного — купания в холодной воде, затем девушки переместились в чуть теплый бассейн и, наконец, вошли в парилку.
Древний спа-салон расслабил и настроил на благодушный лад. В непринужденной беседе, Фани узнала приблизительные «временно-пространственные» координаты. Ее встретил Вечным Рим. Примерно за восемьдесят лет до рождества Христова. Смутно помнилось, что в это время кто-то кого-то завоевал; где-то рядом проходил со своими сентенциями Цицерон и... Вообще история не ее конек.
«А значит: ориентируемся на обстоятельства»
Возлежа подле стола и пощипывая сладчайший виноград, Фани слушала пространный рассказ о неком молодом человеке из благородной семьи, которого ждет блестящее будущее. О том, какой он чуткий и ласковый, пусть даже среди злопыхателей и слывет неженкой. Имя царапнуло сознание, но только с третьего раза дошло о ком собственно речь.
— Как зовут, говоришь? — Бледнея, переспросила она. Юлия с удовольствием прищурилась, лаская голосом каждую гласную.
«Один раз случайность, второй — совпадение, а третий? Пусть лучше третьего раза не будет»
— Но…
— Да, знаю: мечтать о взаимности сына претора глупо. — С грустной улыбкой отмахнулась Юлия. — Хоть по меркам нобилитета его семья небогата, но десять лет назад его дяди были консулами. Жаль, что судьба так несправедлива. Вначале умер Марий, а через два года во время бунта убит Цинна. С тех пор как войска Суллы взяли Рим, Цезаря стали преследовать неудачи. Последнее время он скрывается в Малой Азии. Посещает друзей только инкогнито.
Хотела добавить еще что-то, но умолкла, прикусив язычок. Фани сделал вид, что не заметила и поспешила придумать следующий вопрос:
— А… но…
— Думаешь, безусый юнец не вправе отвечать за действия фамилии? Увы, диктаторы рассуждают иначе.
Неопределенное мычание, Юлия восприняла за согласие.
— Достаточно косвенных улик о сговоре с противниками, а тут двойная родственная связь. С одной стороны Марий и партия популяров, с другой — Цинна и свадьба на его младшей дочери Корнелии. Жаль отказался развестись.
— А разве он женат?
— Да. В семнадцать лет связал судьбу с Корнелией. А знаешь, как зовут его дочь? Юлия! Это знак судьбы!
— Запутанная история.
«Я понимаю, что ничего не понимаю»
— Мы были близки всего раз, и вряд ли когда-нибудь милый вспомнит обо мне. Но мечтать-то не запретишь? Знаешь, он был самым юным жрецом Юпитера. Наверное, на этом поприще стал бы знаменит. Окаянный Сулла, проклятые интриги.
Помедлив юная танцовщица, вдруг предложила:
— Сегодня в доме одного очень уважаемого человека будет пир. Я приглашена танцевать. Хочешь, пойдем со мной!
— И в каком качестве попаду на симпозиум? — Засомневалась Фани. Но сбить Юлию с толку было сложно. Глаза горели азартом. Она вскочила и стала расхаживать перед лежанкой вперед-назад.
— На чем играешь?
«На нервах»
— Увы. Музыкальный слух хуже, чем у любого придорожного пня.
Неодобрительное покачивание головы. «Гречанка» неловко заерзала. Стало стыдно из-за собственной бесполезности. Вот так компрометирует весь народ искусства.
— Танцуешь?
— Немного.
Подозрительный прищур глаз, заставил поежиться. Смущенно почесав переносицу, Фани решила продемонстрировать скудные умения. Оглянулась на снующих рабов. К счастью те слишком заняты, чтобы праздно пялиться. Деревянные плошки из-под слив, приспособила под кастаньеты. Перед глазами пролетели романтичные уроки фламенко. Это случилось во время поездки по Андалузии. Не самый благополучный квартал, крыша дома, звездное небо и одинокая гитара. Закрыла глаза, чтобы вспомнить ритм тикающих часов. Память возвращала забытые картины, унося в вихре эмоций и непревзойденной палитре танца. Тело вспоминало все фигуры. В конце зажглась так, что исполнила сумбурную помесь сальсы и самба. Непривычный симбиоз произвел впечатление. Римлянка восторженно захлопала в ладони.
— Никогда не видела ничего подобного. — Потом по-деловому прищурилась и решительно добавила. — Напоешь мелодию. Подберу на лире и смогу аккомпанировать.
А блондинка впервые пожалела, что не посещала уроки танцев… живота. Вот выберется из этой неразберихи, несомненно, восполнит белые пятна классического обучения.
***
Многое унаследовали римляне от греков. Однако любовь к роскоши стала определяющей доминантой. Мощеные улицы города украшали фонтаны, искусно оформленные источники: вода лилась то из разинутой пасти льва, то из опрокинутого сосуда с сидящим на нем петухом.
Нарядные, благоухающие красавицы стояли перед дверями белоснежного дворца. Иначе назвать это изящное строение не поворачивался язык. Внешне «домус» походил на небольшую крепость. На улицу выходили глухие стены, но стоило пройти входной портик и короткий коридор, попадаешь в атриум — главное помещение в доме. Фани замерла около домашнего алтаря с изображением Весты и бюстами предков в специальных нишах. Стены покрыты вычурной росписью, а пол и колоны — цветной мозаикой. Оставалось восхищенно хлопать глазами. На мгновение показалось… Нет. Это все иллюзорные «обманки». Картины и предметы архитектуры нарисованы так, что кажутся объемными, живыми. Убранство парадных помещений дополняли изделия из стекла и бронзы: треножники и курильни; канделябры в форме раскидистого дерева, фигуры человека и фантастического существа; в дверях — ручки-кольца с рельефным изображением Медузы-Горгоны, отвращающей зло.
Суровый слуга тронул за плечо и попросил не путаться под ногами. Фани вздрогнула и поспешила войти в атриум. Скудное освещение, шедшее откуда-то сверху, созвало причудливые тени. В центре высился неглубокий облицованный мрамором бассейн с дождевой водой. Четыре колоны поддерживали крышу. Здесь собрались гости. Пышные одежды, сложные прически, золотые украшения. Вокруг обеденного стола — три ложа. Каждое вмещало по трое мужчин. Женщины сидели на стульях. Под стеной низкие мраморные столики с посудой для гостей: тут и столовые сервизы из серебра, чаши, кубки. Меж гостями молчаливыми тенями сновали рабы-виночерпии.
— Пойдем. — Танцовщица подтолкнула куда-то вбок. Незамеченные высоким собранием, вышли во дворик с внутренней колоннадой. Восхищая взор, там благоухал великолепный сад с величественными статуями. Неподалеку стояла изящная плетенная из ивовых прутьев мебель.
— Место уюта и тишины. — Бросая плащ на кресло, пропела римлянка. — Тут мы отрепетируем выступление.
Время пролетело незаметно. Вот уже настал час выступления Юлии. Под звуки бубна девушка не просто плясала, а жила танцем, писала картины, рассказывала историю. Тело приобрело гибкость змеи, пластичность ртути. У Фани появилась паническая мысль: после такого шедевра ее освищут или… что там делали в Риме?
«Палец вниз?»
Тем временем рабы потушили большинство светильников. От курильниц шел тяжелый запах аромомасел. Новоявленная подруга взяла в руки инструмент и удалилась в тень. Заиграла знакомая, чуть интерпретированная мелодия.
С каждой минутой Фани нервничала все больше. Выйти не решалась. В какой-то момент, распорядитель вытолкнул ее в центр атриума, шепнув напоследок:
— Ничего не бойся. Просто танцуй.
Закрыв глаза, девушка потянулась за мелодией. Плыла и текла, точно речка. Если б только голова не кружилась от резких дурманящих запахов. Сколько прошло времени не скажет никто, только звон стекла и резкая боль в стопе, неожиданно отрезвили. Фани остановилась. Вокруг царило безумие. Потные, разгоряченные вином мужики, пусть и знатного происхождения, с грубыми шуточками бросали под ноги стеклянные чаши. Осколки летели во все стороны. Скоро не стало места куда ступить.
— Танцуй! — Кричали гости. Хозяин, восседавший на возвышении, властно махнул рукой. Дескать, слушай, что тебе говорят.
Фани попятилась. С ума сошли! Не хватало ноги покалечить. Однако толпа неумолима. Обернулась на Юлию. Более бледная, чем обычно танцовщица только развела руками. Судя по всему такое развлечение было обыденным. В душу закрались нехорошие сомнения.
— Ну уж нет!
Слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Какой-то чрезмерно услужливый вскочил и попытался силой заставить ступить на острое крошево. Фани извернулась змеей и, проскользнув под локтем, пнула нахала пониже спины. Не ожидая подобной подлости, римлянин растянулся во весь рост. Из рассеченной кожи хлынула кровь. В это же мгновение девушка поняла: пора бежать!
Дикой кошкой заметалась меж колонн, в тщетных поисках выхода. Вдруг из тени вышел высокий, светлокожий, чуть сухощавый молодой человек. В черных живых глазах искрился смех. Тога ниспадала мягкими складками из-за распущенного пояса. Он мягко поодхватил под локоть и толкнул в сторону хозяйской спальни.
— Там не станут искать. Чуть позже помогу выбраться из дома.
Хоть бы знать почему вдруг послушалась. Возможно все дело в дрежелюбной интонации, а может статься интуитивно знала — иного выхода нет. Оставаться незамеченной помогли погашенные светильники и изрядно выпитое. Фани проскочила в указанную дверь. Почти все пространство заполонило ложе. Под стеной стояли сундуки и столики для светильников. Девушка юркнула в тень.
Почти в тоже мгновение в комнату вошел чужак. Хозяин красться в собственную опочивальню не станет. Стал шуршать по углам, благо света моловато, чтобы заметить сжавшуюся в углу девушку.
— Нашел? — Голос Юлии поразил до глубины души. Мужчина вздрогнул, резко обернулся и едва слышно выругался. — Быстрее. Пока все заняты поисками этой дурехи, сможем незаметно исчезнуть. Наркотик из курильни скоро выдохнется.
Замок с очередного сундука сорвали вместе с железной накладкой. Вещи посыпали на пол. На самом дне лежал продолговатый предмет, завернутый в шелковую ткань. Фани едва не вскрикнула. Нити сили вокруг заискрили от неведанной мощи. Весь спектакль ради кражи артефакта неслыханной силы? Не думая о последствиях, вскочила на ноги. От неожиданности, вор упустил сверток. Ткань развернулась и по мраморным плитам покотился наконечкик копья. Бросились к магическому раритуту одновременно с мужчиной. Пальцы едва не смокнулись на острие. Фани совсем позабыла о Юлии. Зря как оказалось. Римлянка с неожиданной силой вцепилась в волосы и дернула едва не лишив скальпа. Блондинка беспомощно распласталась на полу. Вор ловко ухватил наконечник тканью, сунул за пазуху, подбежал к двери и осторожно выглянул.
— Кончай ее.
Фани дернулась в сторону, но изящная ножка плясуньи прибольно наступила на тонкие пальцы. Взвыв от резкой боли, вероятная жертва ударила наослеп. Вскочила, с удовольствием припечатала и добавила пару раз. Из сломанного носа Юлии потекла бурая в темноте кровь. Стон удивления, ярости и мучительного страдания звучал как музыка. Что-то вжикнуло в миллиметре от уха, блондинка едва успела уклониться. Второй нож все же рассек плечо. Благо рана неглубокая, но от этого не менее болючая. Расклад явно не на стороне несчастной путешественницы во времени. Но сдавать не в ее характере. Фани поспешила занять удобную для драки позицию.
______________
Ланисты - Суть их деятельности заключалась в том, что они находили на невольничьих рынках физически крепких рабов, причем желательно военнопленных и даже преступников, выкупали их, обучали всем премудростям, необходимым для выступлений, а затем сдавали в аренду всем желающим устроить гладиаторские бои.
@темы: "роман", "проза", "Маска"
-
-
14.02.2012 в 20:34-
-
15.02.2012 в 12:56-
-
26.02.2012 в 10:52-
-
27.02.2012 в 11:30