Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
Глава 21
читать дальше Знакомо-незнакомая библиотека встретила промозглой прохладой и тишиной. Мало что изменилось за века. Разве что мебель соответствует времени, да и стеллажи иные — широкие доски-ниши для футляров рукописей. Огромные сундуки, оплетенные цепями, хранят в утробах драгоценные пергаментные книги. Густой слой пыли ровным покрывалом укутал поверхности. Порошинки играли на свету, а по углам седыми гроздьями нависала паутина. Лишь на ближайшей книжной полке небрежно смели сор. Слева четкий отпечаток маленькой ладони. Вопиющее безобразие. Такая коллекция на вес золота!
Окинув «богатство» алчным оком ученого, Френсис бросился вперед. Дрожащими пальцами погладил футляры и, чихая от поднявшейся пыли, осторожно открыл один из них.
Лаура зажгла сальные огарки в закопченных подсвечниках — в комнате даже днем царил полумрак, и рванула к сундукам с толстенными фолиантами. Дергая за проржавевшие цепи, раздраженно размышляла:
«Как же это убрать?»
Звякнули ключи, крякнул тяжелый замок, и крышка с натужным скрипом открыла подбитый мягкой тканью деревянный зев.
— Лорд Вальмор откуда-то достал ключи. Он в замке ориентируется как в родном доме.
— Не хочу об этом думать.
Решительно оборвала опасное словоблудие рыжая, и с головой зарылась в древнейшие свитки, написанные корейским ксилографическим письмом, пергаменты с греческими письменами, и редчайшие китайские печатные книги 11 века.
— С ума сойти. Никогда не думала, что увижу такую коллекцию. Жаль утянуть пару-тройку изданий нельзя. Сколько знаний утеряно, переврано и забыто!
Англичанин согласно хмыкнул. Поднял голову. Взгляд остановился на кожаном переплете. Присмотрелся внимательней. Дыхание замерло в груди.
— «Завещание Соломона».
Протянул руку к единственно чистой книге. Немного потрепанный гримуар со страницами неестественно-багряного цвета, точно впитали живую кровь. На первой же древнегреческим шло повествование, как царь Соломон получил власть над демонами при помощи магического кольца, подаренного архангелом Рафаилом. Сложные пентаграммы, длинные ритуалы и путаные объяснения.
— Это наиболее давний экземпляр из тех, что мне известно. Судя по всему, не копия. Такой перечень зодиакальных деканов был распространен в дохристианском Египте. Сколько же лет этой книге?
Заметив, как заблестели глаза парня, рыжая нахмурилась. Тихий шелест, почти шепот. Двойные листы - бифолии жадно тянулись к рукам, ластились, заманивали точно живые. Золотая окантовка с вставками из драгоценных камней зловеще оскалилась; даже на вид острые застежки, приготовились впиться в длань. Невольно вспомнилось, что такие вещи наделены своеобразным разумом и питаются кровью хозяина, а чужака и вовсе могут извести.
«Не стоит забывать, где мы находимся и в чем наша миссия»
— Брось. Не люблю колдовских книг. От них миазмами исходит зло.
С чувством пихнула под локоть. Книга выскользнула из рук и с шумом рухнула на пыльный мрамор. Черная обложка выгнулась, точно подстреленная птица раскинула крылья. В комнате задрожали огни, ухо уловило утробное шипение.
Из средины гримуара выпал потертый, неровно оборванный сбоку пергаментный лист. Написанные тонким женским почерком строки скакали, набегали друг на друга, расплывались кляксами.
— А вот это совсем интересно.
«Летом появились ромалы. Вдалеке от основного табора плелась повозка «оскверненной». Никто не говорил, кто там сокрыт, только плевались и отрицательно мотали головой. Днем цыгане выполняли мелкую мастеровую работу, а вечером устраивали под высокие костры и разноголосое пение, веселые празднества. Женщины сидели отдельно от мужчин, а загадочная «отверженная» и вовсе за чертой временного поселения, прикрыв лицо грязной тряпкой.
Да, изгоем оказалась женщина. Весьма редкое явление для вольного народа. Она зябко куталась в лохмотья и никогда не поднимала глаз. Мне стало любопытно, спросила девчонку, что показывала мне давеча цветные бусы: кто это и за что ее из табора изгнали.
«Ведьма она»
Я хихикнула, свекровь моя ненавидела и считала ромалов исчадиями ада. А тут такие слова. Меж тем бесхитростная продолжала рассказ.
«Барон силой выдал замуж приблудную сироту. А она ни детей не родить, ни хозяйство поднять, ни ласковое слово молвить. Муж и стал поколачивать, а вскоре и вовсе полюбил другую. Вот злобная и провела скверный обряд старых богов. От нечистых получила туго завязанный мешок с разными гадами. Открыла торбу в кибитке мужниного семейства и всякая мерзость расползлась по углам, уцепилась за каждого, младенца не пощадила. Гадость обернулась эпидемией холеры на все поселение. Раньше табор втрое больше был. Вот барон и наказал: везем на исконную землю, чтобы предать очистительному огню»
«Если ведьма знает, что ждет верная смерть, почему не сбежит? Охраны никакой нет»
«Не может. Крепко держит ее барон»
«Но как?»
«А это уж, госпожа, не твоего ума дело. Не подходи к ней близко, чтоб свой проклятый дар на тебя не перекинула»
Сказала и ушла. Только больше вопросов появилось. Увы, дальше гулять мне не позволили, появился слуга и передал, что меня разыскивает свекровь. Ждали мужа с новыми гостями. Господи, дай спокойно пережить нашествие!»
— Что скажешь?
В глазах Френсиса горел темный огонь. Лаура попыталась незаметно пропихнуть зловещий гримуар под стеллаж.
— Наверное, именно в эту ночь муж довел молодую жену до грани. Вот не хотела говорить, что все мужики рогатые животные, но сама жизнь расставила акценты.
— Кто мы?! — Обиделся за все мужское племя благородный лорд.
— Козлы. — Не очень уверенно предположила рыжая нахалка.
— И я?
— Нет, ты у меня лев… горный.
***
Синхронный шелест пергамента, да размеренное дыхание тревожили мертвую тишину книг. День промелькнул как единый вздох. Солнце растаяло за горизонтом, оставляя на пути кровавый шлейф заката, догорели свечи. Молодые люди теснились у последнего трепетного огонька. С трудом оторвавшись от драгоценных изысканий, вышли из библиотеки замка, чтобы никогда не вернуться вновь.
Настораживало, что за целый день старик Вальмор ни разу не объявился. Невольные герои старились гнать тревогу прочь. Дважды спускались в главный зал, но натыкались на горестные фигуры домочадцев. Выходили во двор, но там острой занозой врывался в уши скорбный вой плакальщиц. Оставалась капелла, но…
Не хотелось бы остаться в мрачном логове упыря без прикрытых тылов. Тем более информацией по упокоению старый лорд делился весьма неохотно.
Так и пребывали в напряженном неведении о грядущем до глубокой ночи. Мрачная атмосфера давила стотонной плитой. Вспомнив наставления старшего в команде, вернулись в отведенную наверху комнату. Вещи остались лежать на прежних местах. Видимо комнату не использовали. Лаура устроилась у окна, здесь меньше ощущался смрад, что въелся в замковые стены. Френсис вернулся на лежанку и прикрыл воспаленные глаза.
«Чего мы ждем? Что предстоит пережить? И есть ли шанс выбраться…»
Старинный медный колокол мелодично отсчитывал время. Рыжая прислушалась, невольно считая. Почему-то сердце забилось в груди испуганной птицей . Не дурное предчувствие, что-то на порядок выше и… страшнее.
Неожиданно темнота в комнате ожила.
Она дышала и пульсировала, ненавидела и жаждала отомстить неудачу прошлой ночи. Лаура сухо сглотнула. Накатывал привычный ужас. Такое же опасное сплетение мрака поглотило Адама. Когда-то. В другой жизни. Дрожащая девушка чувствовала, как сжимаются на шее ледяные костлявые пальцы. С каждой секундой сильнее сжимая горло, не позволяя вздохнуть или взывать о помощи. Холодный пот покрыл виски. Под ногами зашевелилось противное месиво из маленьких осклизлых тел. Хоботки, жала, остроконечные челюсти впивались, куда могли достать.
Так не бывает!
От невидимых рук шел неистовый холод, он обжигал и калечил. Дикая боль пронзила позвоночник острой молнией. Сделав нечеловеческое усилие, несчастная жертва рванулась и закричала. Так кричит смертельно раненое животное, когда на него в очередной раз нацеливается дуло винтовки охотника. Девушка упала, ударившись плечом острый край табуретки.
И вдруг осознала: никто, и ничто больше не удерживает. Нервно провела руками по ногам. Насекомых как небывало.
Может, задремала, приснился кошмар? Саднящее горло говорило об обратном. Рядом слышалось мерное дыхание заснувшего Френсиса. Пытаясь унять волны паники, рыжая глубоко вздохнула и посчитала до десяти… до двадцати… На ста семидесяти шести рекомендации психологов решила считать недейственными. Тихонько встала, преодолев неукротимое желание растолкать любовника. Походила из угла в угол и, наконец, остановилась у широкого буфета. На нижней полке заманчиво сверкало венецианское зеркало. Повертела, любуясь изысканной рукояткой. Заглянула в серебристые, чуть подернутые пылью глубины. Слишком темно. Зажгла масляную лампаду. И вот… На бледной коже явственно выступали фиолетовые пальцы. Рыжая едва не выронила драгоценную вещицу. Не хватало для большего куражу разбить зеркало.
Значит не сон. Чему удивляться?
Внезапно комнату озарило кровавое марево. Оно всполохами возникало то тут, то там. Будто зарница иль отблеск пламени. На мгновение заполоняло пространство и вновь стихало. Смертельный трепет кровавой розой зацвел в груди. Комната закружилась перед глазами в лихорадочном танце. Француженка неловко дернулась, проливая горючее масло лампады на пол, едва не получив ожоги. Дрожа, затоптала видимые на полу искры. Еще одного пожара им не пережить. Страхи оживали с невероятной силой. Паника ядовитой лентой пробегала по позвоночнику, вонзалась в нервы, сводила с ума. Горло перехватывало, казалось, вот-вот задохнется или в безумии будет кричать, и кричать. Пересохшие губы беззвучно хватали воздух. Сбоку, вне зоны видимости, послышалось зловеще шипение. Лампада качнула, меняя радиус освещения. С дальнего угла исходило люминесцентно-синий свет. С каждой минутой все больше заполняя комнату. Знакомые поверхности искажались, точно стирая грань между реальностью и миром иных. Сверкающий пурпурными искрами туман принимал различные формы, пока не взвился под потолок очковой коброй. Длинный раздвоенный язык все чаще сверкал меж ощеренных острых зубов. Снизу медленно поднимался густой сизый туман. Он разрастался и пульсировал, поглощая все на пути. Француженка отступала, пока не коснулась спиной мягкой шероховатости гобелена. В нос ударило обжигающее, зловонное дыхание. Изморозь покрыла стены, масло в лампадах высохло и почернело.
«Это конец»
Увесистая оплеуха опалила щеку. Рыжая вздрогнула и очутилась на полу в объятия встревоженного, взлохмаченного Френсиса. Англичанин испуганно вглядывался в едва различимые при свете луны черты.
Горячие слезы катились по щекам. Девушка растерянно огляделась. Ничего. Звуки ночи врывались в распахнутое окно, заглушая шумное дыхание парня и едва сдерживаемые всхлипы самой Лауры.
Что за напасть?
Вздохнула, уткнувшись лицом в плечо парня.
— Когда все это закончиться? Я так устала.
— Прости, родная, что втянул и…
— Так легла карта. В той ситуации ты не мог действовать иначе, не изводи себя понапрасну.
— Попробуешь поспать?
— Нет. Не засну больше.
Френсис не стал рассказывать, как буквально вырвал из призрачного огня извивающееся в муках тонкое тело. Как стекала по щеке кровавая слеза. Как дрожали руки, и билось сердце.
Разбудила яростная боль в руке и сильный аромат асфодели. Он обволакивал, заставлял ясно мыслить и быстро реагировать. Собственной кровью начертал вокруг Лауры четыре символа жизни и знак самой Кибелы. Ламия не посмела зверствовать в присутствии своей богини.
Еще днем пришел к выводу, что их преследовала мятущаяся душа ведьмы. Кто не слышал легенду про «огненную змею»? Так искореженный дух вампира ищет ритуальную жертву. Прежде чем «подняться», ему необходимо высосать жизненную энергию. Приходит во сне под видом прекрасной девушки или юноши и за ночь любви выпивает несчастного досуха.
В очередной раз случайно спасены.
Френсис взглянул поверх рыжей головы на первые нити нового дня. Несколько часов прошли незаметно: удалось немного подремать, но не достаточно, чтобы полностью восстановить силы. Пророчество старика Вальмор начинало сбываться.
За дверью послышались шаркающие шаги. Френсис резко поднял голову и до боли стиснул руку девушки. Стук, сдержанное покашливание и в комнату вошел долгожданный лорд… или его тень. Сдал старик. Руки мелко дрожат, волосы свисают неопрятными серыми клочьями. Так выглядят, когда готовятся вот-вот проститься с бренным миром.
— Время пришло. Демоны беснуются с невероятной силой. Этой ночью обозленная сущность упыря погубила пятнадцатилетнюю девчушку. Молоденькая конопатая крестьянка. Ее нашли на рассвете. Одежда и волосы сожжены, тело сморщенное, как у тысячелетней мумии. Никто ничего не видел и не слышал.
— О, Боже!
— Началась паника?
— Нет. Тут к такому привыкли. Поторопитесь. Жду вас в саду.
Умывались, одевались и завтракали в траурном молчании. Первой не выдержала француженка.
— Видел прошлой ночью?
— Кого?
— Призрак ведьмы. Прошлой ночью Джен пыталась убить тебя, а этой — меня.
— Понятно, почему домочадцы держаться вместе и спят по очереди.
— Стоило спалить ее вместе с замком еще в те года.
— Готова? Поставь сумку на место, в капелле помада и пудреница тебе не пригодиться.
***
У огромного ветвистого дуба нетерпеливо поджидал последний потомок угасающего рода. Знакомое дерево. Запомнилось еще со времен первого посещения замка, только тогда оно было расколото молнией. В первое мгновение Лауре показалось, что вновь видит туманный призрак. Вздрогнув, цепко ухватила Френсиса за локоть.
— Время не терпит. — Прервал любование природой лорд Вальмор и, махнул, приглашая следовать за собой.
Живой, просыпающийся от зимней спячки сад пьянил суровой красотой. Занимая небольшое пространство, примыкал к внешней стене. Серые камни красиво увиты виноградом и диким шиповником. В глубине притаилась крошечная беседка. Вокруг нее на аккуратных квадратных участках по сортам росли всевозможные травы: мята, базилик, сельдерей, розмарин, мать-и-мачеха, ромашка. Душистые цветы: розы и лилии обнимали пышные кусты смородины и природный лабиринт из малинника — сеть извилистых, переплетающихся дорожек.
За густыми кронами плодовых деревьев ютилась маленькая, чуть покосившаяся капелла.
Много лет уж не переступала нога человека ее порог. Лорд остановился, освятил себя крестным знамением, глубоко вздохнул и шагнул вперед. Остановился в притворе, поджидая остальных.
— Что-то не припомню тут капеллы. — Задумчиво протянула Лаура. — Мы весь сад облазили в поисках лазейки для побега.
— Часовня сгорела в третью ночь после смерти Джен Вальмор. Огонь перекинулся на сад. С тех пор земля тала мертвой и не дала ни единого зеленого росточка.
Френсис подтолкнул девушку, так как та заслоняла проход. Скрипнули высокие потемневшие от времени деревянные двери.
Внешне небольшое здание типа базилики, оказалось неожиданно просторным внутри. Заметно, что романское ядро постройки достраивали, «одевая» готическим декором. Согласно старой англосаксонской традиции, при перестройке сохраняли часть прежнего здания: считалось, что лучше добавить несколько новых деталей, чем сносить почтенную старину и начинать все сначала. Присмотревшись, можно обнаружить фрагменты, относящиеся к различным эпохам; бок о бок находились части, созданные по совершенно различным планам, не имеющим между собой ничего общего.
Главный неф венчало великолепное сводчатое перекрытие. Когда-то он был украшен изящными фресками из житие Сильвестра I, теперь же от них остались только неуверенные мазки. Стены пресвитерия хранили историю земной жизни Богородицы. Разбитый пол украшен штучной мозаикой.
— Что мы должны делать? — Оглядываясь по сторонам, спросил англичанин.
— Немного терпения.
Зашипела свеча. В спертом воздухе сильно, до головокружения пахло ладаном.
Посреди капеллы на возвышении стоял гроб оббитый черным бархатом и дорогим кружевом с серебряной ниткой. На тугой маленькой подушке покоилась голова Джен Вальмор или Кассандры Сайлас. Такой ее знали молодые люди прежде. Казалось? она не умерла, уснула. Лицо не потеряло свежести и юной прелести. Волшебно красивые волосы золотым ореолом обрамляли точеные черты.
Подходя ближе, рыжая с отвращением и ужасом приметила, как с каждым шагом меняются черты покойницы. Фарфоровая кожа сереет и сморщивается, появляются глубокие морщинистые складки, перетекающие в покрытые струпьями кости.
Шарахнулась назад и вновь в гробу лежит красавица.
Ни жива, ни мертва, но продолжает истязать окружающих в смерти. Мерзкая аномалия, пария среди призраков и чудовищ.
Понятно теперь почему в капелле пусто. Никто не спешил преклонить колени в молитве. Люди, пряча взгляд, жались по углам.
Легкий шум сбоку привлек внимание. Лаура порывисто обернулась. Лорд Вальмор с помощью Френсиса доставал из ниши небольшие ящики. С грохотом отлетела крышка. На опилках возлежали гирлянды чеснока.
— За работу, ребятки!
читать дальше Знакомо-незнакомая библиотека встретила промозглой прохладой и тишиной. Мало что изменилось за века. Разве что мебель соответствует времени, да и стеллажи иные — широкие доски-ниши для футляров рукописей. Огромные сундуки, оплетенные цепями, хранят в утробах драгоценные пергаментные книги. Густой слой пыли ровным покрывалом укутал поверхности. Порошинки играли на свету, а по углам седыми гроздьями нависала паутина. Лишь на ближайшей книжной полке небрежно смели сор. Слева четкий отпечаток маленькой ладони. Вопиющее безобразие. Такая коллекция на вес золота!
Окинув «богатство» алчным оком ученого, Френсис бросился вперед. Дрожащими пальцами погладил футляры и, чихая от поднявшейся пыли, осторожно открыл один из них.
Лаура зажгла сальные огарки в закопченных подсвечниках — в комнате даже днем царил полумрак, и рванула к сундукам с толстенными фолиантами. Дергая за проржавевшие цепи, раздраженно размышляла:
«Как же это убрать?»
Звякнули ключи, крякнул тяжелый замок, и крышка с натужным скрипом открыла подбитый мягкой тканью деревянный зев.
— Лорд Вальмор откуда-то достал ключи. Он в замке ориентируется как в родном доме.
— Не хочу об этом думать.
Решительно оборвала опасное словоблудие рыжая, и с головой зарылась в древнейшие свитки, написанные корейским ксилографическим письмом, пергаменты с греческими письменами, и редчайшие китайские печатные книги 11 века.
— С ума сойти. Никогда не думала, что увижу такую коллекцию. Жаль утянуть пару-тройку изданий нельзя. Сколько знаний утеряно, переврано и забыто!
Англичанин согласно хмыкнул. Поднял голову. Взгляд остановился на кожаном переплете. Присмотрелся внимательней. Дыхание замерло в груди.
— «Завещание Соломона».
Протянул руку к единственно чистой книге. Немного потрепанный гримуар со страницами неестественно-багряного цвета, точно впитали живую кровь. На первой же древнегреческим шло повествование, как царь Соломон получил власть над демонами при помощи магического кольца, подаренного архангелом Рафаилом. Сложные пентаграммы, длинные ритуалы и путаные объяснения.
— Это наиболее давний экземпляр из тех, что мне известно. Судя по всему, не копия. Такой перечень зодиакальных деканов был распространен в дохристианском Египте. Сколько же лет этой книге?
Заметив, как заблестели глаза парня, рыжая нахмурилась. Тихий шелест, почти шепот. Двойные листы - бифолии жадно тянулись к рукам, ластились, заманивали точно живые. Золотая окантовка с вставками из драгоценных камней зловеще оскалилась; даже на вид острые застежки, приготовились впиться в длань. Невольно вспомнилось, что такие вещи наделены своеобразным разумом и питаются кровью хозяина, а чужака и вовсе могут извести.
«Не стоит забывать, где мы находимся и в чем наша миссия»
— Брось. Не люблю колдовских книг. От них миазмами исходит зло.
С чувством пихнула под локоть. Книга выскользнула из рук и с шумом рухнула на пыльный мрамор. Черная обложка выгнулась, точно подстреленная птица раскинула крылья. В комнате задрожали огни, ухо уловило утробное шипение.
Из средины гримуара выпал потертый, неровно оборванный сбоку пергаментный лист. Написанные тонким женским почерком строки скакали, набегали друг на друга, расплывались кляксами.
— А вот это совсем интересно.
«Летом появились ромалы. Вдалеке от основного табора плелась повозка «оскверненной». Никто не говорил, кто там сокрыт, только плевались и отрицательно мотали головой. Днем цыгане выполняли мелкую мастеровую работу, а вечером устраивали под высокие костры и разноголосое пение, веселые празднества. Женщины сидели отдельно от мужчин, а загадочная «отверженная» и вовсе за чертой временного поселения, прикрыв лицо грязной тряпкой.
Да, изгоем оказалась женщина. Весьма редкое явление для вольного народа. Она зябко куталась в лохмотья и никогда не поднимала глаз. Мне стало любопытно, спросила девчонку, что показывала мне давеча цветные бусы: кто это и за что ее из табора изгнали.
«Ведьма она»
Я хихикнула, свекровь моя ненавидела и считала ромалов исчадиями ада. А тут такие слова. Меж тем бесхитростная продолжала рассказ.
«Барон силой выдал замуж приблудную сироту. А она ни детей не родить, ни хозяйство поднять, ни ласковое слово молвить. Муж и стал поколачивать, а вскоре и вовсе полюбил другую. Вот злобная и провела скверный обряд старых богов. От нечистых получила туго завязанный мешок с разными гадами. Открыла торбу в кибитке мужниного семейства и всякая мерзость расползлась по углам, уцепилась за каждого, младенца не пощадила. Гадость обернулась эпидемией холеры на все поселение. Раньше табор втрое больше был. Вот барон и наказал: везем на исконную землю, чтобы предать очистительному огню»
«Если ведьма знает, что ждет верная смерть, почему не сбежит? Охраны никакой нет»
«Не может. Крепко держит ее барон»
«Но как?»
«А это уж, госпожа, не твоего ума дело. Не подходи к ней близко, чтоб свой проклятый дар на тебя не перекинула»
Сказала и ушла. Только больше вопросов появилось. Увы, дальше гулять мне не позволили, появился слуга и передал, что меня разыскивает свекровь. Ждали мужа с новыми гостями. Господи, дай спокойно пережить нашествие!»
— Что скажешь?
В глазах Френсиса горел темный огонь. Лаура попыталась незаметно пропихнуть зловещий гримуар под стеллаж.
— Наверное, именно в эту ночь муж довел молодую жену до грани. Вот не хотела говорить, что все мужики рогатые животные, но сама жизнь расставила акценты.
— Кто мы?! — Обиделся за все мужское племя благородный лорд.
— Козлы. — Не очень уверенно предположила рыжая нахалка.
— И я?
— Нет, ты у меня лев… горный.
***
Синхронный шелест пергамента, да размеренное дыхание тревожили мертвую тишину книг. День промелькнул как единый вздох. Солнце растаяло за горизонтом, оставляя на пути кровавый шлейф заката, догорели свечи. Молодые люди теснились у последнего трепетного огонька. С трудом оторвавшись от драгоценных изысканий, вышли из библиотеки замка, чтобы никогда не вернуться вновь.
Настораживало, что за целый день старик Вальмор ни разу не объявился. Невольные герои старились гнать тревогу прочь. Дважды спускались в главный зал, но натыкались на горестные фигуры домочадцев. Выходили во двор, но там острой занозой врывался в уши скорбный вой плакальщиц. Оставалась капелла, но…
Не хотелось бы остаться в мрачном логове упыря без прикрытых тылов. Тем более информацией по упокоению старый лорд делился весьма неохотно.
Так и пребывали в напряженном неведении о грядущем до глубокой ночи. Мрачная атмосфера давила стотонной плитой. Вспомнив наставления старшего в команде, вернулись в отведенную наверху комнату. Вещи остались лежать на прежних местах. Видимо комнату не использовали. Лаура устроилась у окна, здесь меньше ощущался смрад, что въелся в замковые стены. Френсис вернулся на лежанку и прикрыл воспаленные глаза.
«Чего мы ждем? Что предстоит пережить? И есть ли шанс выбраться…»
Старинный медный колокол мелодично отсчитывал время. Рыжая прислушалась, невольно считая. Почему-то сердце забилось в груди испуганной птицей . Не дурное предчувствие, что-то на порядок выше и… страшнее.
Неожиданно темнота в комнате ожила.
Она дышала и пульсировала, ненавидела и жаждала отомстить неудачу прошлой ночи. Лаура сухо сглотнула. Накатывал привычный ужас. Такое же опасное сплетение мрака поглотило Адама. Когда-то. В другой жизни. Дрожащая девушка чувствовала, как сжимаются на шее ледяные костлявые пальцы. С каждой секундой сильнее сжимая горло, не позволяя вздохнуть или взывать о помощи. Холодный пот покрыл виски. Под ногами зашевелилось противное месиво из маленьких осклизлых тел. Хоботки, жала, остроконечные челюсти впивались, куда могли достать.
Так не бывает!
От невидимых рук шел неистовый холод, он обжигал и калечил. Дикая боль пронзила позвоночник острой молнией. Сделав нечеловеческое усилие, несчастная жертва рванулась и закричала. Так кричит смертельно раненое животное, когда на него в очередной раз нацеливается дуло винтовки охотника. Девушка упала, ударившись плечом острый край табуретки.
И вдруг осознала: никто, и ничто больше не удерживает. Нервно провела руками по ногам. Насекомых как небывало.
Может, задремала, приснился кошмар? Саднящее горло говорило об обратном. Рядом слышалось мерное дыхание заснувшего Френсиса. Пытаясь унять волны паники, рыжая глубоко вздохнула и посчитала до десяти… до двадцати… На ста семидесяти шести рекомендации психологов решила считать недейственными. Тихонько встала, преодолев неукротимое желание растолкать любовника. Походила из угла в угол и, наконец, остановилась у широкого буфета. На нижней полке заманчиво сверкало венецианское зеркало. Повертела, любуясь изысканной рукояткой. Заглянула в серебристые, чуть подернутые пылью глубины. Слишком темно. Зажгла масляную лампаду. И вот… На бледной коже явственно выступали фиолетовые пальцы. Рыжая едва не выронила драгоценную вещицу. Не хватало для большего куражу разбить зеркало.
Значит не сон. Чему удивляться?
Внезапно комнату озарило кровавое марево. Оно всполохами возникало то тут, то там. Будто зарница иль отблеск пламени. На мгновение заполоняло пространство и вновь стихало. Смертельный трепет кровавой розой зацвел в груди. Комната закружилась перед глазами в лихорадочном танце. Француженка неловко дернулась, проливая горючее масло лампады на пол, едва не получив ожоги. Дрожа, затоптала видимые на полу искры. Еще одного пожара им не пережить. Страхи оживали с невероятной силой. Паника ядовитой лентой пробегала по позвоночнику, вонзалась в нервы, сводила с ума. Горло перехватывало, казалось, вот-вот задохнется или в безумии будет кричать, и кричать. Пересохшие губы беззвучно хватали воздух. Сбоку, вне зоны видимости, послышалось зловеще шипение. Лампада качнула, меняя радиус освещения. С дальнего угла исходило люминесцентно-синий свет. С каждой минутой все больше заполняя комнату. Знакомые поверхности искажались, точно стирая грань между реальностью и миром иных. Сверкающий пурпурными искрами туман принимал различные формы, пока не взвился под потолок очковой коброй. Длинный раздвоенный язык все чаще сверкал меж ощеренных острых зубов. Снизу медленно поднимался густой сизый туман. Он разрастался и пульсировал, поглощая все на пути. Француженка отступала, пока не коснулась спиной мягкой шероховатости гобелена. В нос ударило обжигающее, зловонное дыхание. Изморозь покрыла стены, масло в лампадах высохло и почернело.
«Это конец»
Увесистая оплеуха опалила щеку. Рыжая вздрогнула и очутилась на полу в объятия встревоженного, взлохмаченного Френсиса. Англичанин испуганно вглядывался в едва различимые при свете луны черты.
Горячие слезы катились по щекам. Девушка растерянно огляделась. Ничего. Звуки ночи врывались в распахнутое окно, заглушая шумное дыхание парня и едва сдерживаемые всхлипы самой Лауры.
Что за напасть?
Вздохнула, уткнувшись лицом в плечо парня.
— Когда все это закончиться? Я так устала.
— Прости, родная, что втянул и…
— Так легла карта. В той ситуации ты не мог действовать иначе, не изводи себя понапрасну.
— Попробуешь поспать?
— Нет. Не засну больше.
Френсис не стал рассказывать, как буквально вырвал из призрачного огня извивающееся в муках тонкое тело. Как стекала по щеке кровавая слеза. Как дрожали руки, и билось сердце.
Разбудила яростная боль в руке и сильный аромат асфодели. Он обволакивал, заставлял ясно мыслить и быстро реагировать. Собственной кровью начертал вокруг Лауры четыре символа жизни и знак самой Кибелы. Ламия не посмела зверствовать в присутствии своей богини.
Еще днем пришел к выводу, что их преследовала мятущаяся душа ведьмы. Кто не слышал легенду про «огненную змею»? Так искореженный дух вампира ищет ритуальную жертву. Прежде чем «подняться», ему необходимо высосать жизненную энергию. Приходит во сне под видом прекрасной девушки или юноши и за ночь любви выпивает несчастного досуха.
В очередной раз случайно спасены.
Френсис взглянул поверх рыжей головы на первые нити нового дня. Несколько часов прошли незаметно: удалось немного подремать, но не достаточно, чтобы полностью восстановить силы. Пророчество старика Вальмор начинало сбываться.
За дверью послышались шаркающие шаги. Френсис резко поднял голову и до боли стиснул руку девушки. Стук, сдержанное покашливание и в комнату вошел долгожданный лорд… или его тень. Сдал старик. Руки мелко дрожат, волосы свисают неопрятными серыми клочьями. Так выглядят, когда готовятся вот-вот проститься с бренным миром.
— Время пришло. Демоны беснуются с невероятной силой. Этой ночью обозленная сущность упыря погубила пятнадцатилетнюю девчушку. Молоденькая конопатая крестьянка. Ее нашли на рассвете. Одежда и волосы сожжены, тело сморщенное, как у тысячелетней мумии. Никто ничего не видел и не слышал.
— О, Боже!
— Началась паника?
— Нет. Тут к такому привыкли. Поторопитесь. Жду вас в саду.
Умывались, одевались и завтракали в траурном молчании. Первой не выдержала француженка.
— Видел прошлой ночью?
— Кого?
— Призрак ведьмы. Прошлой ночью Джен пыталась убить тебя, а этой — меня.
— Понятно, почему домочадцы держаться вместе и спят по очереди.
— Стоило спалить ее вместе с замком еще в те года.
— Готова? Поставь сумку на место, в капелле помада и пудреница тебе не пригодиться.
***
У огромного ветвистого дуба нетерпеливо поджидал последний потомок угасающего рода. Знакомое дерево. Запомнилось еще со времен первого посещения замка, только тогда оно было расколото молнией. В первое мгновение Лауре показалось, что вновь видит туманный призрак. Вздрогнув, цепко ухватила Френсиса за локоть.
— Время не терпит. — Прервал любование природой лорд Вальмор и, махнул, приглашая следовать за собой.
Живой, просыпающийся от зимней спячки сад пьянил суровой красотой. Занимая небольшое пространство, примыкал к внешней стене. Серые камни красиво увиты виноградом и диким шиповником. В глубине притаилась крошечная беседка. Вокруг нее на аккуратных квадратных участках по сортам росли всевозможные травы: мята, базилик, сельдерей, розмарин, мать-и-мачеха, ромашка. Душистые цветы: розы и лилии обнимали пышные кусты смородины и природный лабиринт из малинника — сеть извилистых, переплетающихся дорожек.
За густыми кронами плодовых деревьев ютилась маленькая, чуть покосившаяся капелла.
Много лет уж не переступала нога человека ее порог. Лорд остановился, освятил себя крестным знамением, глубоко вздохнул и шагнул вперед. Остановился в притворе, поджидая остальных.
— Что-то не припомню тут капеллы. — Задумчиво протянула Лаура. — Мы весь сад облазили в поисках лазейки для побега.
— Часовня сгорела в третью ночь после смерти Джен Вальмор. Огонь перекинулся на сад. С тех пор земля тала мертвой и не дала ни единого зеленого росточка.
Френсис подтолкнул девушку, так как та заслоняла проход. Скрипнули высокие потемневшие от времени деревянные двери.
Внешне небольшое здание типа базилики, оказалось неожиданно просторным внутри. Заметно, что романское ядро постройки достраивали, «одевая» готическим декором. Согласно старой англосаксонской традиции, при перестройке сохраняли часть прежнего здания: считалось, что лучше добавить несколько новых деталей, чем сносить почтенную старину и начинать все сначала. Присмотревшись, можно обнаружить фрагменты, относящиеся к различным эпохам; бок о бок находились части, созданные по совершенно различным планам, не имеющим между собой ничего общего.
Главный неф венчало великолепное сводчатое перекрытие. Когда-то он был украшен изящными фресками из житие Сильвестра I, теперь же от них остались только неуверенные мазки. Стены пресвитерия хранили историю земной жизни Богородицы. Разбитый пол украшен штучной мозаикой.
— Что мы должны делать? — Оглядываясь по сторонам, спросил англичанин.
— Немного терпения.
Зашипела свеча. В спертом воздухе сильно, до головокружения пахло ладаном.
Посреди капеллы на возвышении стоял гроб оббитый черным бархатом и дорогим кружевом с серебряной ниткой. На тугой маленькой подушке покоилась голова Джен Вальмор или Кассандры Сайлас. Такой ее знали молодые люди прежде. Казалось? она не умерла, уснула. Лицо не потеряло свежести и юной прелести. Волшебно красивые волосы золотым ореолом обрамляли точеные черты.
Подходя ближе, рыжая с отвращением и ужасом приметила, как с каждым шагом меняются черты покойницы. Фарфоровая кожа сереет и сморщивается, появляются глубокие морщинистые складки, перетекающие в покрытые струпьями кости.
Шарахнулась назад и вновь в гробу лежит красавица.
Ни жива, ни мертва, но продолжает истязать окружающих в смерти. Мерзкая аномалия, пария среди призраков и чудовищ.
Понятно теперь почему в капелле пусто. Никто не спешил преклонить колени в молитве. Люди, пряча взгляд, жались по углам.
Легкий шум сбоку привлек внимание. Лаура порывисто обернулась. Лорд Вальмор с помощью Френсиса доставал из ниши небольшие ящики. С грохотом отлетела крышка. На опилках возлежали гирлянды чеснока.
— За работу, ребятки!
@темы: "Из глубины веков"