Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
Глава 12
читать дальше Френсис резко обернулся и наваждение рассеялось. Улыбки, тихий разговор, льющаяся музыка и отблеск свечей на каменных стенах.
Что это было?
Мысленно возблагодарил Бога, что поддался порыву и сжег злополучный платок. Теперь не сомневался — в крошечном кусочке батиста притаилась нешуточная опасность. Парень с беспокойством покосился на разбушевавшуюся Лауру. Такой не видел даже в алкогольном опьянении. Пользуясь моментом, Томас обнял рыжую за плечи. Поцеловал в щеку, за ушком, обласкал длинную шейку. Неожиданно поведение любовницы разозлило до кровавых точек перед глазами.
Веселье же набирало обороты. Вот и Джулия, как заправская хищница нацелилась на Френсиса-жертву.
Увольте.
Под благовидным предлогом поспешил покинуть сумасшедшую компанию. Щелчок захлопнувшейся двери отрезвил, разогнал морок. Что натворил?! Как можно оставить Лауру без присмотра? На их сознание явно воздействуют!
Перехватив одного из слуг, что беспрестанно сновали туда—сюда и попросил вызвать рыжую красавицу. Та не заставила себя долго ждать. Выпорхнув, бросилась на шею и закружила в танце. Френсису не сразу удалось угомонить прелестницу. Присмотрелся. Румянец во всю щеку, лихорадочный блеск глаз. О, как расширен зрачок! Подсыпали что—то в еду или ментальное воздействие? Могла ли пробовать блюдо, что не ел он? Френсис напряг память. Овощное рагу и барашек. Салат не ел. Возможно, на листья попали галлюциногенные нитраты? Не смешно. Вино? Старое, отменного качества. Оглянулся по сторонам и увлек шалунью подальше от столовой. Вскоре голоса стихли. В голове окончательно прояснилась. Значит гипноз.
— Звал? Что случилось? — Проворковала девушка, провокационно поглаживая по груди. Не то, чтобы неприятно, но не характерно для одной отдельно взятой особы. Из лифа платья кокетливо выглядывал отороченный кружевом батист. Словно по наитию, выхватил платок и отбросил в сторону как ядовитую змею.
— А! — Лаура рванула следом, но англичанин перехватил и прижал к себе. Рыжая дико ругалась, кусалась и царапалась, но силы были не равны. Пришлось подчиниться. Удерживая одной рукой, второй щелкнул зажигалкой и метко бросил мерцающий огонек на ткань. Та вспыхнула, будто политая бензином. Лаура побелела, виски покрылись бисеринками пота. Ощущение будто внутренности пронзил раскаленный прут. Стискивая виски, девушка взвыла дурным голосом. Если б не крепкие объятия упала бы на плиты и забилась в мучительных судорогах. Пентаграмма на груди ощутимо нагрелась. Пространство вокруг пронзили черные нити. Они со звоном лопались, одна за другой, причиняя дополнительные страдания.
Френсис отчаянно прижимал девушку к себе и лихорадочно размышлял. Что делать? Как помочь? Вернется ли к нему ЕГО Лаура?
Тихий стон прошелестел над головами, на стенах мелькнули тени. Лаура сухо сглотнула и подняла голову. Боль исчезла, едва растворилась последняя черная нить, а следом навеянное платком наваждение. Ужас перед замком овладел сердцем с новой силой. Стало стыдно перед Френсисом. Попыталась робко отстраниться, но тот не позволил. Лишь крепче обнял.
— Ничего не нужно говорить. Я рад, что ты в порядке.
— Можно и так сказать. — Усталый надтреснутый голос более не походил на кокетливое журчание. Взгляд серебристых глаз потеплел.
Вдруг повеяло ужасным могильным холодом, промозглой сыростью и смрадом старого заброшенного склепа. Удушающий запах разлагающейся плоти едва не лишил сознания. Лаура теснее прижалась к парню, словно желая слиться с ним воедино. Неизвестно откуда взявшийся ветер путал волосы, рвал одежду, хлестал по лицу. Не в силах шелохнуться, словно обратившись безмолвным мрамором, стояли в центре завывающего сотканного из мрака и черных предзнаменований вихря. Сквозь окутавшую пелену ужаса, услышали тихую игру лютни. Печальный мужской голос запел древнюю балладу. В каждой ноте, каждом слоге звенела невыразимая тоска, нечеловеческое страдание.
Сегодня день рожденья Джейн,
Часы тяжелым боем
Сзывают всех, кто взят ей в плен,
И вот проходят роем
Красавцы Гроль, и Ральф, и Свен,
По сумрачным покоям.
Есть ли предел потрясению? Ветер почти утих, но что это?
Лаура глянула по сторонам и заиндевела от ужаса; закричала бы, если б Френсис не зажал рот ладонью. При первых звуках голоса неведомого певца с глаз упала пелена, и молодые люди увидели замок в реальном виде. Светлый просторный холл превратился в смрадный серый склеп. Ветхая, давно выцветшая ткань клочьями свисала на испещренных плесенью стенах. В разбитых окнах гудел ветер. Унылый пейзаж мертвой осени дополнял обстановку.
Не сговариваясь, Френсис и Лаура бросились в столовую. Приникли к мутной, растрескавшейся стеклянной двери и обомлели. Празднично убранный стол превратился в груду грубо сбитых досок, мишура — в гроздья седой паутины, а в разбитой глиняной посуде копошилось отвратительное месиво. Желудок сделал кульбит. Лаура позеленела.
— Мы этим все время питались?
— Мотыль — чистый белок. — Прошипел сквозь зубы Френсис. — Скажи спасибо, что не опарыши.
В полном трауре рыжая склонилась над ближайшей кадкой с давно почившим фикусом. Френсис зажмурился и стал глубоко дышать, что б не присоединиться. Внешне оставаясь невозмутимым, внутри содрогался от ужаса и омерзения. Сквозь призму «некачественных обедов», вид друзей и знакомых поразил на порядок меньше. Разбитная компания за столом обернулась группой отвратительных зомби. На одутловатых, покрытых черными пятнами шеях явственно выступали кровоточащие ранки от зубов вампира. От резкого запаха разложения кружилась голова. Страшные ламии жутко скалили длинные зубы, и адово пламя горело в пустых глазницах. Сюарилистичный пир возглавлял сухой, почерневший мертвец с клочьями грязно-белых волос, впавшими червивыми глазницами и ощеренной пастью. Нижняя челюсть выпирала вперед как у бульдога.
Призрачный голос не умолкал ни на мгновение.
И нежных дев соседних гор
Здесь ярко блещут взгляды,
Эрглен, Линор и ясен взор
Пышноволосой Ады, —
Но всех прекрасней Джен Вальмор,
В честь Джен звучат баллады.
Лаура издала стон раненой тигрицы. Не видя дороги из-за непрестанно льющихся слез бросилась в комнату Френсиса. Это помещение казалось единственным достойным укрытием. Лестница осыпалась камешками, кое-где отсутствовали ступеньки. И как только под ногами не провалилась?
Песня неотрывно следовала за ней.
Певучий танец заструил
Медлительные чары.
Пусть будет с милой, кто ей мил,
И вот кружатся пары.
Но бог любви движеньем крыл
Сердцам готовит кары.
Паутина с высушенными дрозофилами запуталась в волосах. Дверь без ручки наподдала плечом, та не выдержала напора и с шумом рухнула. Чудом увернувшись от столпа щепок и пыли, Лаура в отчаянии замерла меж смутно знакомых предметов. Внешний вид комнаты соперничал с ветхостью других помещений. И все же узнаваемо. Вон среди ветоши не до конца разобранная сумка. Косметичка на подоконнике.
Через минуту появился Френсис. Взмокший лоб, настороженный взгляд, тело готовое к атаке. Шутки закончились. Хрупкая надежда на положительный исход растаяла как призрачный сон.
Лаура всхлипнула, но Френсис упреждающе встряхнул за шиворот, как котенка.
— Не время для истерик. — Голос звучал непривычно глухо. — Если не выберемся в ближайшее время, нас сожрут.
— А вдруг подавятся?
— Умрем от голода или обезвоживания. Колодца в замке так и не нашел.
— По идее должен быть в подвале или во дворе замка. — Вытирая слезы тыльной стороной руки, выдвинула предположение француженка.
Френсис абсолютно прав. Нужно держать себя в руках.
— По идее — да, по факту — нет.
Дискуссию прервала зазвучавшая с новой силой мелодия. Лютня надрывалась буквально за спиной. Обернуться невыносимо страшно, поэтому сжавшись, втянув голову в плечи, слушали завершающие аккорды.
Да, взор один на путь измен
Всех манит неустанно.
Все в жизни — дым,
Все в жизни — тлен,
А в смерти все туманно,
Но ради Джен, о ради Джен,
И смерть сама желанна!
Последние ноты прозвучали с болью и тоской обреченного. Сердце в груди, словно в отклик сжалось, обливаясь кровью. Рука нашла руку и сжала похолодевшие пальцы.
Понимание пронзило стрелой. Сила в единстве. Но меж ними пропасть непонимания и ад взаимных обид. Френсис тряхнул головой. Пора расставить точки над «і».
— Ты простила меня?
Лаура вздрогнула. Спрашивать о чем речь нет нужды.
— А ты?
— Давно.
Тонкая улыбка как луч света пронзающий тьму.
***
Совместными усилиями отчистили один угол от пыли. Но прежде водрузили на место двери и подперли дубовым комодом. Единственный предмет мебели, что прилично сохранился. Смахнули пот со лба и устроились на сумках.
— Как рана? — Спросил Френсис, чтобы не молчать. Лаура прильнула к твердому плечу и вытянула вперед руку.
— Почти не чувствовала пока ты не напомнил. Что делать будем?
— В этом замке сложно распланировать будущее. Знаю только на рассвете замок мертв. Нужно попытаться выбраться в это время. Путь через пустыню не легкий, но единственный.
— Бог поможет.
— А сейчас лучше...
Шаги за дверью заставили настороженно переглянуться. Лаура побледнела и собралась потерять сознание от ужаса, но Френсис показал кулак. Последнее время парень действовал на нее как хороший стимулятор.
— Соберись.
Сердце выпрыгивало из груди. Шаги остановились по ту сторону двери. Легкий стук и радостный голос Аманды, заставили вздрогнуть и вцепиться в друг друга мертвой хваткой. Все же подобная обстановка любого храбреца введет в транс.
— Лаура? Френсис? Вы здесь? Можно войти?
Паники застилала разум. Френсис опомнился первым. Вскочил и бросился к кинжалу Кибелы. Одним прыжком оказался у двери и вырезал "знак запрета и отрицания". Все пять чувств вопили об опасности. Татуировка на руке запылала.
— Лаура, что случилось?
В воздухе повисла напряженная тишина. У Лауры окончательно сдали нервы. Сжав ладонями уши, закричала:
— Пошла вон, тварь! Видеть тебя не хочу и подельников твоих!
Рокот прокатился коридором. Ветки сухих деревьев застучали в забытые досками окна.
— Знаете? Вы все знаете! — Голос любимой подруги преобразился до неузнавания. Такая ненависть и злоба. Другие оттенки исчезли. Лаура нахохлилась и поспешила вооружиться канделябром. Да чуть поржавел, но действовал столь же радикально. — Это к лучшему. Так сложно сдерживать жажду, когда рядом ходит сосуд горячей крови.
— Переходи на растительную пишу. Тебе не мешает сбросить пару килограммов.
Разъяренный вой сменился стремительной атакой. Хлипкое дерево задрожало под напором нечеловеческой силы. Дверь вот-вот падет к ногам. В это же мгновенье вспыхнули древние письмена. Лауру дернуло вперед — сила пентаграммы присоединилась к защите. Раздался дикий крик дьявольской злобы и боли, переходящий в ужасный вой. Глиняный кувшин пошел трещинами и острым дождем осыпался на щербатые каменные плиты. Френсис подскочил к окну и повесил на выступающую доску церковную ладанку. Когда—то купил ее на Гробе Господнем. Реликвия не раз спала жизнь. Защитный круг закрылся.
Монстры не доберутся, но и сами не смогут выйти из комнаты. Видимо проклятый зомби не потерял соображение. Атака прекратилась так же внезапно, как и началась.
— Я не достаточно сильна, чтобы справиться с преградой. Но вам не уйти от судьбы!
Визгливый окрик заставил Лауру вздрогнуть и попятиться. От падения и травмы удержала крепкая рука. Слишком крепкая. Синяки останутся.
— Мы в ловушке.
Френсис мотнул головой, своей уверенностью подавляя панику в зародыше.
— Лишь до рассвета.
Она одна окружена
Тенями ей убитых
Дыханий много пьет она
Из этих трав излитых.
В ней — осень, ей нужна весна
Восторгов ядовитых.
@темы: "Из глубины веков"