Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
Легенда о богине…
читать дальше
На средиземноморском побережье Малой Азии, во Фригии, Кибела была окружена особым почетом как богиня плодородия, благополучия и здоровья. Она считалась покровительницей всего живого и отвечала за продолжение рода и вечное обновление природы после осеннее–зимнего умирания.
Изначально богиня была двуполым божеством по имени Агдистис. Буйным вихрем носилось оно по всей земле, уничтожая на своем пути все живое. Боги собрались на совет, дабы решить, что делать с бесчинствующим. Дионис вызвался усмирить нарушителя спокойствия. Превратил он ключевую воду в источнике в вино. Двуполый испил вместо чистой воды вина, опьянел и забылся беспокойным сном. Тогда Дионис привязал прочной веревкой детородный орган Агистиса к его же ноге и, когда божество проснулось, то резким движением оскопило себя. Из крови, упавшей на землю, выросло миндальное дерево.
Как-то раз Нана, дочь реки Сангар, собирала плоды миндального дерева. Один плод случайно попал в ее лоно, она забеременела и родила мальчика Аттиса. Со временем он превратился в юношу неземной красоты и Агдистис, ставший теперь только женщиной, влюбляется в него. Однако парень возжелал земную женщину, а не божество. Фригийский царь Мидас прочил красавца в мужья своей дочери Ии. В разгар свадьбы неожиданно явилась Агдистис и помрачила рассудок всем присутствующим. Обезумевший Аттис сам себя кастрировал, как это когда-то сделал его отец, ставший богиней Кибелой, и умер.
Агдистис раскаялась в своей ревности и стала упрашивать Зевса вернуть жизнь ее возлюбленному, но это оказывается невозможным. Тогда божество захоронило тело юноши в Пессинунте и учредило в честь него ежегодное празднество. Сама Агдистис превратилась в Великую матерь богов Кибелу.
Следуя традициям, жрецы Кибелы кастрировали себя по примеру Агдистиса и Аттиса. Культ богини-матери от фригийцев переняли римляне и чтили Кибелу как богиню плодородия. В поздний период Римской империи богиня олицетворяла космические, небесные силы. Жрецы-мужчины богини Кибелы в момент инициации кастрировали себя специальными, художественно украшенными щипцами. После кастрации они носили женские наряды и украшения, а на голову надевали диадемы или повязки из тканей, напоминающие тюрбан, которые служили дополнением женской прически. Частью культа Кибелы стал также обряд тауро-болиум — ритуал искупления грехов. Человека, над которым совершался обряд, сажали в яму, а наверху приносили в жертву быка или барана, чтобы кровь животного стекала вниз на грешника.
На сем историческую справку, позвольте закончить.
Храм Кибелы
Вспоминая о прошлом
Непостижимо устроен человек. Чего хочет, к чему стремиться? Думает, что знает. Уверен в целях и желаниях. Но… заблуждается вновь и вновь. Одно мимолетное мгновение кардинально меняет мировоззрение, мироощущение и понимание себя.
Так случилось и с Френсисом: молодым англичанином, любителем древности и мертвых языков. Тщательно продуманная экспедиция разделила жизнь на «до» и «после». В головокружительное путешествие сквозь врата истории вмешалась бездумная стихия. Истинный повелитель мира. С ним не совладать.
Или это неумолимый рок?
Хотелось бы забыть зловещее сердце храма Кибелы, но каждую ночь во сны приходят воспоминания.
***
Знойный день. Пустынная земля. И только единственный интерес: тайна давно забытой богини. Сколько сил положено, сколько часов и нервов потрачено ради призрачного шанса сделать себе имя. На полгода позабыл о любимых и родных, о работе и здоровье, о жизни и смерти, сосредоточившись лишь на ней. На карте заброшенного храма.
Именно сейчас проигнорировал вопрошающий взгляд черных глаз. Отвернулся. Сейчас не до праздных разговоров.
«А лучше никогда»
Щелкнул карабин. Под весом тела веревки натянулись. Спустился буквально на несколько метров, как вдруг… Земля содрогнулась, свет померк. Нависающая над колодцем скала со страшным грохотом обвалилась и увесистым обломком запечатала вход. Пыль и мелкий щебень посыпались на голову. Оглушенный, сбитый с толку и напуганный, Френсис в первую минуту молчаливо вглядывался в густой мрак под ногами и ледяную твердыню над головой. Осознание накрыло панической волной. Казалось, стены неудержимо надвигаются, наползают друг на друга. Вот-вот расплющат хрупкое человеческое тело. А воздуха становилось все меньше.
Час спустя взял себя в руки.
Единственное что осталось — спускаться на дно колодца и ждать спасательную команду. Лаура, невольная свидетельница трагедии, наверняка позвала на помощь. Двигаться было тяжело. Ноги скользили по холодным и мокрым уступам, руки тщетно искали выступы и щели. Мышцы напряжены до предела. Ссадин не счесть. Куда же ведет бесконечный тоннель? Неужто к центру земли? От более страшных предположений сердце невольно сдалось. Ногти царапнули по камням. Почувствовал, как внезапно ослабла страховка… Френсис не понял, как сорвался. Выступы пересчитал ребрами, саданул коленом об острый край и с болезненным стоном растянулся на гладкой плите. Удар вышиб дух, перед глазами заплясали кровавые точки. Несколько минут потребовалось, чтобы понять на каком свете находится. Жив ли вообще и целы ли ребра в частности?
Дыхание с шумом вырывалось из груди. Холодный пот выступил на висках.
«И как только не убился?»
Ушибы болели, пекли царапины, нещадно ломило в висках. Но жив.
«И то хлеб»
Фонарь при падении почти не пострадал, немного треснула внешняя оболочка. Свет. Драгоценность в глубинах земли. Без него погибнет на раз. Вначале ослепнет, сойдет с ума.
«Не думать. Скоро меня найдут»
Отлежавшись до озябших пальцев, осторожно поднялся на ноги. Проинспектировал тело на вопрос о переломах-вывихах-ушибах. Последнего оказалось в избытке. Особенно беспокоила распухающая лодыжка.
«И чего дома не сиделось?»
Френсис грустно улыбнулся. Стоило камню отделить небеса от зияющей бездны под ногами, как ощутил, осознал, прочувствовал, что храм Кибелы вовсе не беззаветная мечта. Солнце, свежий ветер, синяя высь и черные как безлунная ночь любимые глаза вот что включает личная Вселенная.
Сейчас же мир сузился до неизведанного ада. Стук сердца отдавал в ушах. Камни вздрагивали, готовые обвалиться в любую секунду. Вот так начинаешь ценить синицу в руках.
Фонарик на шлеме испуганно мигнул. Глаза ослепли от внезапно густой темноты и мгновенно вспыхнувшим светом. Камни вокруг засветились. Не сильно, но достаточно, чтобы прочитать возникшие огненные письмена на древне фракийском.
«Еще бы понимать что пишут»
Мертвые литеры давно исчезнувшего языка замерцали и преобразовались в стандартный греческий алфавит. Читая их, англичанин от силы понимал третью часть, но и этого хватило, чтоб испытать животный ужас.
Вершиться казнь. За женщину, за поруганную честь, за пренебрежение и спесь. За то, что позабыл как это «быть человеком».
— Да не виноват я! — Дрожащий возмущением голос отозвался от стен многократным эхом. Каркающие хрипы и скрипы доносились со всех щелей. Будто, все демоны подземелья потешаются над ним. Парень невольно поежился. Не стоило так орать, еще один обвал не пережить. Нужно мобилизовать все силы. Опускать руки не в его правилах.
С чувством приложился лбом о леденящий камень.
«Думай, вспоминай… Чертежи!»
О, их он выучил наизусть. Существуют и другие входы-выходы. Достаточно пройти лабиринт. Вспоминать о том, что на древнем пергаменте зловеще сияли затертые символы смерти или опасности (смотря как расшифровать) не хотелось.
«Нет безвыходных ситуаций»
В первую очередь необходимо найти источник. Фляги надолго не хватит, а без воды дольше трех суток не протянет. В подземелье средства связи не работали. Мобильный за ненадобностью оставил на поверхности, а рация оглушительно молчала.
Прихрамывая, побрел сквозь узкий тоннель в широкую пещеру-зал. Здесь можно было не протискиваться, не наклонять голову. Узкий луч как фокусник вытаскивал из темноты, то потрясающе прекрасный сталактит, то прихотливый узор сверкающих камней. Иной мир, другая реальность. Только продрог до костей и на душе неспокойно.
В конце зала, посредине виднелся довольно широкий коридор, который спускался под небольшим углом. Через сотню шагов «рукав» вильнул и раздвоился. Френсис выбрал тот, что шел по правую сторону. Несколько похожих переходов и англичанин наткнулся на грот с необычной пирамидой.
«Несомненно — рукотворная работа»
Грубо обтесанные камни прихотливой лестницей тянулись ввысь. На угловых выступах треугольником лежали предметы быта: бронзовые наконечники от стрел, ножи, керамическая посуда. У подножья возлежал интересный череп, похожий на кости давно исчезнувшего пещерного медведя и отлично сохранившаяся мумия шерстистого носорога. Останки животных охраняли вход в лабиринт.
От неожиданного открытия закружилась голова. На мгновение позабыл обо всех бедах и проблемах. Неужели неучтенная стоянка древних людей?
Впору возомнить себя Говардом Картером?
Скудный свет подозрительно затрепетал: то тускнел, то вновь набирался сил. Парень испуганно сорвал с головы шлем и проверил оборудование. Все же падение не прошло бесследно. Пришлось выключить фонарик и положится на оставшиеся пять чувств. Постоял, приноровившись к густой, всеобъемлющей черноте и держась за стену правой рукой, осторожно двинул вперед. Шагая подобным образом можно легко выбраться из паутины лабиринта. Вспомнить бы алгоритм точнее.
«А это что?»
Тупик. Слева и справа глухая стена. Спазм сдавил горло.
«Только не паниковать»
По логике здесь скрывается еще один поворот. Медленно попятился.
О том, что происходит нечто тревожное, догадался раньше, чем услышал тихое шипение. Шлепанье плоти о камень, осторожное касание гладких тел заставило заледенеть. Сердце пропустило один удар, а ноги отказались повиноваться. Фантазия подбросила фантасмагорические картины неминуемой катастрофы. Дрожащей рукой зажег свет. В первое мгновение ослеп. Сквозь слезящиеся глаза увидел зрелище достойное полотен Босха. Со всех сторон, сверху, снизу ползли змеи. Большие и маленькие. Светлые и темные. Первой до ног добралась верткая змейка чуть меньше метра в длину. Беленькая с черными игривыми пятнышками на спине. Ботинок не прокусила, но жадно обвилась вокруг лодыжки. Френсис сухо сглотнул. Офидиофобия? обеспечена до конца жизни.
Разноцветная рептилия, плюхнувшись откуда-то сверху, обмоталась вокруг шеи. Френсис нервно сбросил ее, но гадина в последний момент извернулась и уцепилась за кисть. Стиснув зубы, Френсис оторвал паразитку буквально с мясом. Горячая кровь брызнула во все стороны. На первых порах боли не чувствовал, только все сильнее накрывало черное марево.
Все прибывающие змеи не умещались и наползали одна на другую. Желудок совершил кульбит.
Неподалеку нервно переливалась красивая змейка. В отличие от остальных рептилий, она больше интересовалась соратниками, чем человеком. Ловко извернувшись, цапнула за голову зазевавшегося товарища. Медная спинка лоснилась от удовольствия: предстоял знатный ужин. Вздрогнув от отвращения, парень носком ботинка отшвырнул нахалку вместе с торчащим изо рта хвостом подальше. Та прерванный обед не оценила. Свернулась в плотный клубок, широко разомкнула пасть и угрожающе зашипела, выбрасывая голову в сторону испуганного наблюдателя.
«И зачем полез? Хоть бы все перегрызли друг друга… Ай!»
Враг неожиданно атаковал в голень и в шею. Френсис неловко взмахнул руками и, поскользнувшись на живой подвижной массе, упал в плотное цветастое кубло. Сотни острых зубов яростно впились в тело. Раздвоенные языки искали места получше. Парень старался прикрыть лицо. Отбиваясь от извивающихся агрессоров, с отчаянием понимал: выйти победителем уже не получиться. И тут почувствовал боль. Острую, обжигающую, пугающую до колик, до потери сознания. В воспаленном, встревоженном мозгу всплывали обрывочные знания о свойствах ядах и вариациях смерти от них. На висках выступили бисеринки пота. Сердце готово вырваться из груди. В солнечном сплетении сконцентрировался сосущий ужас. От него холодели руки и ноги, а во рту явственно чувствовался привкус желчи.
«Вот бесславный конец»
Сознание помутилось.
***
Френсис очнулся от неприятного смешения холода и жара. Спину немилосердно леденил камень, на котором лежал, а удушающий жар шел от десятка факелов, что окружали со всех сторон странным полумесяцем. Парень дернулся. Что-то мешало встать или хотя бы перевернуться на бок. Тело затекло, болело и чесалось. Особенно левая рука. Несчастная конечность полностью отекла. Невыносимо ломило в висках, мутило и морозило. Лимфатические узлы вздулись. На фоне этого вывих лодыжки почти не чувствовался. Шевельнулся, и резкая боль прострелила ногу до колена.
«Поторопился с выводами»
Сквозь слезящиеся глаза разглядел неясные танцующие тени. Они, то приближались, то исчезали вновь. Через несколько минут гул в ушах преобразовался в монотонное многоголосное пение.
Куда его занесло? Тошнота усиливалась. Помимо воли стон сорвался с сухих, потрескавшихся губ. Легкие шуршащие шаги и рта коснулся холодный край металлической чаши. Френсис жадно глотал остро пахнущий настой. Захлебывался, кашлял, но пить не прекращал. Старался не думать, что возможно глотает отраву иль наркотик.
«Пить»
Чтоб хоть немного облегчить сухость во рту, чтобы желудок перестал сжиматься в мучительных спазмах. Камень врезался в позвоночник. От бессилия хотелось орать, но уголки губ только судорожно подрагивали. На лоб положили мокрую тряпицу. Френсис слабо улыбнулся и прикрыл глаза.
«А ведь король-то голый»
Осознав ужасную реальность, рванул вверх, но крепкие веревки не позволил даже шелохнуться.
«И связан»
В ужасе распахнул глаза и осмотрелся.
Увешенная шкурами пещера. Воздух тяжелый, больше из-за благовоний в высоких, медных курильницах.
«И что прикажете делать?»
Краем глаза уловил чью-то тень. К нему низко наклонился бритый мулат. Деловито стер пот, сменил прохладную тряпицу и не слишком деликатно ощупал опухшую руку. Что-то пророкотал про себя и неодобрительно покачал головой.
— Прошу прощения, любезнейший! — Чувствуя себя совершеннейшим идиотом, обратился к незнакомцу Френсис и осекся, наткнувшись на яростный, ненавидящий взгляд. Англичанин подавился словами. Отпрянул бы, да куда уж деваться. Мужчина долго испепелял взглядом, потом нервно передернул плечами. Подошел ближе и знаками предложил еще отпить с медной миски. Побледневший Френсис подозрительно покосился на емкость, но совладать с обжигающей жаждой не смог. В такой ситуации даже яд покажется нектаром богов.
Отдышался и попытался принять более удобное положение. Острые камни оставляли ощутимые царапины на коже. Длины веревки хватило лишь на то, чтобы повернуть голову и чуть приподнять плечи.
Увиденное восхитило и ужаснуло одновременно. В округлой ярко освещенной факелами пещере находилось около двадцати человек. Женщины одеты в грубые домотканые рубахи до колен, мужчины щеголяли лишь в коротких штанах. Лица и волосы «дам» скрывали сетчатые тряпки-вуали. Торс сильной половины вычурно разрисован красной глиной. Экзотично выглядели вздутые животы с ритуальной татуировкой, в виде симметричных линий из отдельных рубцов-желваков. Френсис даже представить не мог чем нанесено подобное изображение. Уж очень специфические «бугорки», точно застарелые шрамы.
Вздрогнув, англичанин поспешно отвел глаза. Желчь подкатила к горлу. Слишком цивилизован для такого дикого членовредительства.
У противоположной стены в полумраке глубокой ниши возвышалась прекрасная белокаменная статуя с цветком в руке. Резец скульптора так искусно вырезал ветвистый безлистный стебель, усеянный лилейно подобными бутонами, что казалось, будто камень источает аромат: незнакомый, чуть пугающий, но неизъяснимо притягательный.
На мгновение показалось, что изваяние чуть повело плечами, будто озябнув, наклонила голову и улыбнулась. Френсис шумно втянул воздух и крепко зажмурился.
«Галлюцинации на фоне змеиных укусов или дали выпить что-то забористое?»
***
Тем временем старейшины вполголоса обсуждали случившееся. Беззубая старуха с трясущимися руками прошамкала о видении, об отмеченном богиней и что «не смертным спорить с богами».
Головы невольно повернулись в сторону древнего алтаря; старики недоверчиво и чуть недобро ощупали взглядом распятого полубессознательного юношу. Досталось бедолаге. Упав с небес, он скатился в ущелье змей. Благо ядовитых там отродясь не видали. Но болезненные укусы могли нести гнилую заразу. Чужака нужно отчистить как внешне, так и внутренне.
Если б не хрупкий белый цветок сверкающий божественным светом, неизвестного оставили б умирать на камнях. Повинуясь древним законам, их народ издавна избегает всего внешнего и чуждого. Старики четко помнили тот момент. В воздухе сильно запахло асфоделью, утрамбованная глина мелко вибрировала под ногами, неизвестно откуда взявшийся ветер завывал в переходах. Молодые пали ниц, а старики нервно переглянулись.
— Знак! — Прошамкала старуха и подняла вверх сухой палец. — Все должно быть по закону.
В любой народности существуют люди, совершающие ритуалы и обряды. В их племени этим сначала занимались главные охотники, затем старейшины, но, в конце концов, появилась особая прослойка населения — жрецы. Для проведения церемоний они проходили специальную подготовку. Их отбирали по особым параметрам, чтобы сильны не только телом, но и духом. С момента инициации, никто не смел видеть их лиц. Никогда не принимали пищу вместе с остальными, дабы не впитать с чужим дыханием скверну и жили отдельно — глубоко в пещерах.
«Настала пора послать за жрецом»
Старейшины сделали знак молодым девушкам, что стояли неподалеку. Старуха сняла с шеи незамысловатое украшение в виде овальной бляшки и протянула им.
— Позовите Старшего.
Девушки нервно переглянулись, но спорить не решились. Помедлив и прихватив факелы, легконого унеслись прочь.
— Теперь, слава богине, все будет хорошо.
Старуха-шептунья постучала разбитой клюкой, привлекая внимание толпы, откинула ногой отколовшуюся скалку, и громко провозгласила: богиня явила свою волю. Чужеземца следует очистить от скверны и провести Второй Великий Обряд.
***
Сквозь дрожащие ресницы Френсис настороженно наблюдал за оживлением среди местного населения. Что за народность? Не слыхал ранее, что пещеры Кибелы обитаемы. Судя по всему, развитие на уровне бронзового века. Абсолютная дикость. Такую и не встретишь уже… веков так десять-одиннадцать.
Люди громко смеялись, разговаривали и даже рискнули приблизиться к плоскому камню с замысловатыми письменами. Мелкий, но по-детски злобный карапуз исподтишка, кинул осколком гранита. Благо не попал, только чиркнул по алтарю.
Подозрительно активизировался приставленный к телу «абориген». Лопотал почти дружелюбно, сменил высохшую тряпицу на лбу и изобразил что-то смутно напоминавшее улыбку.
То, что готовиться нечто грандиозное Френсис понял не сразу. Вначале увели детей. Особо упрямых наградили шлепками по мягкому месту и строгим выговором. Потом принесли огромный чан и наполнили водой. Ведрами орудовали только молодые женщины с распущенными волосами, в странных веревочных одеждах. После того, как емкость наполнилась доверху, девушки, смочив руки, брызнули друг другу в глаза и, не оборачиваясь, покинули пещеру.
Вокруг сосуда поставили жаровни. На блестящие алым угли бросили остро пахнущие травы. Сизый дым заполнил пещеру так, что дышать невозможно. Френсис закашлялся. Слишком сладкие пары дурманили голову: среди цветника явно затесались наркотические зелья. Одно хорошо — под их действием ушибы почти не болели.
Еще один круг выложили из хвороста прямо на глине.
«Что за странные приготовления?»
Старуха, с помощью девушки-прислужницы, чертила на глиняном полу красноватой жидкостью какие-то символы. Что изображала, какое «чернило» использовала и для чего — неизвестно. Френсис старался абстрагироваться от нехороших ассоциаций с капитаном Джеймсом Куком.
Невзирая на дикую феерию в чувствах и сознании, серые глаза англичанина встревожено следили за происходящим, подмечали детали и анализировали.
«Надеюсь, в жертву меня не принесут»
Подогретая наркотиками фантазия тут же подкинула ярчайшую картину ритуала бога солнца и войны Уицилопочтли?. Ацтекские жрецы тоже любили приковывать пленника к каменному алтарю и вырвать из груди трепещущее сердце. Френсис тщетно пытался унять дрожь. В голове помутилось, к горлу подкатил ком. Иногда горе от ума, а точнее от энциклопедических знаний.
«Может прядь волос отрежут или… палец, как при инициации юношей в Океании», — с тоской подумал он, — «Часть тела не так жалко, как тело целиком. Все же это храм Кибелы, а не жестоких ацтекских божков».
Уговаривал себя, но зубы стучали все сильнее.
Где гарантии, что скрытые в вечных песках поселенцы, адепты именно фригийской богини, а не какой-нибудь еще?
«Смотрящий» наклонился над ним, потыкал пальцем в увеличенные лимфоузлы и озабоченно поцокал языком.
— Пить. — Хотел сказать, но сухое горло выдало лишь жалобное сипение. К счастью сиделка оказался сообразительный малый. Что-то недовольно пробурчал, но подал чашу со знакомым уже напитком. Стало значительно легче.
«Успокаивают. Вопящий агнец — дурная примета. На жертвенник нужно идти с благостной улыбкой. Если я раньше от ужаса не скончаюсь»
Группа музыкантов изобразила странный ритмический мотив. Сложно назвать музыкой мерное «бухание» по барабанам, тимпанам и том-томам — цилиндрическим ударным без струн. Племя стало в большой круг, каждый закрутился по собственной оси, издавая протяжное, заунывное «у-у-ум».
Один за другим «аборигены» стали прыгать через огонь, медленно обходить чадящий валежник и окунаться с головой в чан. С четвертой попытки до Френсиса дошел смысл ритуального действия. Очищение! Племя боится, что незнакомец наведет порчу или еще какую дурь. И таким образом пытается освободиться от всякой скверны, от вины и нравственного греха.
«А я уж подумал»
Облегчение накатило подобно океанической волне. Остро, трепетно и неизбежно. Как оказалось зря. Не стоит терять бдительность. Хотя, что поделаешь связанный по рукам и ногам?
Старейшина или шаман и кто там она у них по иерархии, неспешно приблизилась к алтарю. Встала сбоку и, завывая какие-то гимны, нанесла неглубокие, но болезненные порезы на предплечье, голени и под ключицами. В открытые раны с медлительностью заправского садиста втерла какой-то порошок.
По знаку подошли двое со странной ношей. Глядя на блюдо в их руках, Френсис почувствовал, как взмокли виски. На медной, блестящей поверхности шевелились толстые личинки каких-то экзотических паразитов. Все же он не биолог и не энтомолог, как Адам — класс, вид и подвид навскидку определить не может. Вот с кем стоило поменяться местами.
«Надеюсь, они не заставят глотать эту гнусь»
Парень отчаянно задергался в путах, но только рассек кожу на кистях и лодыжках. Боли даже не ощутил. Четверка мужчин с хмурыми лицами и тяжелыми подбородками по знаку старейшины зафиксировали его. Осталось только стонать сквозь стиснутые зубы, и бешено вращать глазами.
Несколько взмахов ножом и на предплечье расцвел кровавый цветок. Сквозь насечки на коже, чьи-то холодные, грязные пальцы затолкали упитанных личинок. От дикой боли Френсис периодически терял сознание. Лучше б не возвращался назад из мутной дурноты. Боль только усиливалась. Руку плотно спеленали веревочной тряпицей. Отвязали и на носилках из тонких веток перенесли вглубь пещеры. Факелы то угасали, то разгорались вновь. Тьма и свет, жар и холод. Боль, отчаяние, страдание.
Парня принесли в полукруглую пещеру с низкими сводами. По периметру возвышались грубо обтесанные гермы: закругленные столбовидные каменные стелы с вырезанными магическими надписями. Посередине залы возвышалась пирамидальная куча камней. Перед ней на разнообразной посуде из глины, меди и даже в деревянных мисках лежали остатки еды и питья. Среди этого дурно пахнущего разнообразия и водрузили несчастного парня. Англичанин уже не сопротивлялся. Ему хотелось закрыть глаза и умереть. Только бы прекратить это нескончаемую пытку. Он отчетливо ощущал, как личинка копошатся под кожей, как яростно поедают живую плоть.
Сколько прошло времени? Час, два или неделя?
Вязкие путы боли обвивали липкой паутиной. Она растягивала измученное тело в разные стороны, хватала за горло, бросала то в обжигающую лаву, то в ледяной омут. Черное марево накрывало с головой, и только нервные импульсы доказывали, что еще не в аду, еще живой, хоть жизни осталось на пятак. Стены пещеры нависали, сужались и давили. Отчаяние рвало сердце, точно все тепло мира забрал арктический холод бесконечности.
По чуть сверкающим стенам ползли яркие светлячки. Откуда они тут, под землей? Одни, два, три, целая колония. Стало почти светло. Читать можно. О чем только думает?
Вдруг на лоб упала горячая слеза. С усилием англичанин стер ее и поднес пальцы к глазам. Кровь?
«Агония? Горячечный бред?»
Капля за каплей с потолка лилась багровая жидкость. Сильный металлический запах вызвал рвотный спазм. Плечи намокли, волосы липки ко лбу, ресницы слипались. Кошмар наяву. Сильный запах асфодели заставил вздрогнуть. Френсис попробовал привстать, но тяжело повалился на спину. Головокружение усиливалось. На мгновение показалось, что губ коснулось чужое дыхание. Руки похолодели.
«Схожу с ума? Можно двинуться от всепоглощающей боли или буду первый в своем роде? Неужели это и есть моя кара? Так мучатся грешные души? Я в аду?»
Неожиданно к груди прильнуло гибкое женское тело. Губы прижались к губам. Дыхание смешалось. Тонкий аромат цветов заполонил пространство вокруг. Светлячки затанцевали хороводы, а на камнях засияли синим древние письмена.
Боль отступила. Тело налилось легкостью. Голова кружилась от избытка чувств. Нежных и волнительных, безмятежных и сладких. Ласки и поцелуи, как невесомое дуновение ветерка, как прикосновение лепестков к разгоряченной коже, как живительный глоток в знойный полдень. Эта безмятежно-сладкая игра нравилась все больше. Дрожь возбуждения сотрясала тело. Дыхание с шумом вырывалось из груди. Стон и вздох. Он таял, растворялся, исчезал и рождался вновь.
Нежный голос ласково шептал: чего ты хочешь?
«Жить, любить, найти себя»
«Дарую свою милость. Живи»
Погладив измученное предплечье, незнакомка исчезла в вихре белых острых лепестков. Френсис охнул и потерял сознание.
***
@темы: "Из глубины веков"