Ошибаюсь, обжигаюсь, Иду дальше, улыбаюсь!
Глава 3.
читать дальше Небесную лазурь затянуло тяжелыми башнеподобными облаками. Их основания едва не касались земли, а вверх терялся высоко вдали. Хлестнул резкий порыв ветра. Яркие молнии пронзили бескрайнее пространство над океаном. Черные волны бились о камни, пена шипела, отчаянно цепляясь за куски суши. Из пучины раздался тревожный вой какого-то животного. Земля мелко задрожала под ногами.
Первым в комнатушку ворвался кривой старик-солдат. Обычно бледное лицо покраснело, дыхание со свистом вырывалось из груди, глаза горели точно угли преисподней. Скрученные артритом пальцы стиснули разбитую клюку. Судя по боевому настрою, в любую секунду готов был воспользоваться ею как оружием. Веардин невольно сжался и отступил на шаг. Это не укрылось от пристального взгляда престолонаследника. Что-то неправильное проскальзывало во всей ситуации. Что-то он упустил из виду. Зафира раздирали противоречивые чувства. С одной стороны — иррациональная симпатия к бастарду, с другой — отчаянная ненависть. Дофин поморщился точно от резкой головной боли, мысленно призывая поклявшихся служить верой и правдой. Древний ритуал не позволит проигнорировать приказ. В отличие от сопровождавших его стражников. Те на крики принца никак не отреагировали, скорее всего, и в замок не вошли. Прохлаждаются, невежды.
«Ничего, вот вернемся в столицу и начнем разбор полетов»
Раз за разом хлопала дверь, пропуская затянутых в кожаные доспехи алф-уров. Коротко стриженные белоснежные волосы торчком стояли на затылках, на лицах серебряные маски. Такие же наручи и поножи. Ассасины. Лучшие из лучших. Солдаты синхронно упали на колено и, склонив головы, ждали дальнейших указаний.
— Не передумал?
— Перстень часть меня. — Не теряя хладнокровия, пояснил Веардин. Синие глаза чуть потемнели.
Взвинченный Зафир рассеял избыток скопившейся в крови магии по сторонам. Тонкие струйки воды заискрили с потолка на пол. Набирающий силу водный поток остановился, замерзнув в лед у ног безродного. Качнулся и рассыпался снегом. Снежинки на мгновение окутали все плотным одеялом и растаяли, точно их не было.
— Снимите с него кольцо!
Окрик заставил ассасинов очнуться от охватившего суеверного ужаса. Тревожно переглядываясь алф-уры, бросились к бастарду. Скрутили, швырнули на колени, но как не пытались, на какие ухищрения не шли — «Слеза Веты» оставалась недосягаема. При чужих касаниях сапфир таял, застывая на пальце вычурной татуировкой.
Принц едва волосы не рвал от отчаяния. Что, в конце концов, происходит?!
— Тут не обошлось без черного колдовства Алт Клуита. — Со знанием дела высказался старшина. И когда только вошел? — Магия крови. Водой и не пахнет. Подкидыш ваш, поди, из полукровок. Рирэши пользовать чужих жен завсегда рады, да только потомков не признают. Хуже бастардов презирают. Даже легенда какая-то бытует. По-малолетству слыхал, но подзабыл маленько.
Темное племя черноволосых и черноглазых детей пепла прославилось на весь Антай кровавыми, грязными, мертвыми ритуалами. Закрытая для всех страна земли пугала, вызывала ненависть и часто необоснованные толки.
Зафир с трудом удержал вздох облегчения. Диво так легко объяснить, а то на мгновение почудилось, что Веардин отмечен Ветой. Каков дурак: с чего бы Великая Мать примечала проклятого? В истории Новант-Нуур такого отродясь не бывало. Незаконнорожденных чурались, считалось, они привносили в семью несчастье до седьмого колена.
— Бастард и в стране пепла Алт Клуита — бастард.
В глазах солдат зажглось неприкрытое отвращение. Злая улыбка скользнула по бледным губам принца.
— Раз не получается снять, приму иные меры. Держите его крепче. А то промахнусь и снесу голову.
Понимание шоком отразилась на бледном лице сводного брата.
— Готов из-за просто украшения оттяпать полруки?
— Тогда отдай по-хорошему!
— Я устал повторять одно и то же.
Страх давно отпустил, осталось лишь сожаление. Прекрасные сапфиры сияли беспросветной тоской. Мелькнула крамольная мысль, а стоит ли спасать настолько испорченный мир? Может позволить Эфиру завоевать, смести и отчистить Антай?
«Нет. Прочь слабость. Ты не со мной!»
— Помни, я этого не хотел — ты вынудил!
Зафир обнажил меч и рубанул. Острие с характерным чваканьем вошло в живую плоть. Ни крика, ни стона. Лишь капель застучала по стертым половицам.
Старик-солдат невольно прикрыл глаза. За столько лет к животному привыкаешь, не то, что к алф-уру. Суеверный вскрик окружающих заставил обернуться. Отрубленная кисть брызнула во все стороны прозрачными каплями. Замерзла в воздухе и, кружа, вернулась на место. Сформировав с образовавшегося льда абсолютно новую руку. Глядя на такое чудо, даже дофин посерел лицом.
— Проклятья рирэш! Я не боюсь, не боюсь!
С каждым новым воплем, он вновь и вновь поднимал меч. Рубил, прокалывал, кромсал, но слышал только всплеск воды. Раз за разом тело регенерировало.
— Хватит. — Чуть хриплый голос Веардина остановил безумную феерию. — Мне не повредит твой меч, но это больно. По-настоящему больно.
— Почему?! Неужели проклятые кровососы настолько сильны?!
— Дети пепла не имеют ко мне никакого отношения.
Услышав развенчание собственной версии происходящего, старшина возмущенно воскликнул, чем привлек к себе ненужное внимание почти невменяемого престолонаследника.
— Все вон!
— Но…
Нечленораздельный вопль призвал высокую волну. Бушующая вода вымыла из комнаты всех лишних. Кое-кто скатился с лестницы, да и так и застыл неподвижной кучей.
— Что происходит? Кто ты?!
«Брат»
Веардин привычно опустился на водную перину.
— Только коэн может ответить на твои вопросы.
Зафир замолчал. Сжал виски и почти упал на узкую кровать.
— Что тебе известно?
— Вопрос не в том, что знаю я, вопрос в том, чего не знаешь ты.
— О чем ты?
— Прости. Не могу сказать. Это не твоя война, моя.
В растерянных серебристых озерах мелькнул страх. Мозг военного выдал несколько вариантов происходящего. Один другого хуже. Из объединяло единственное — бастард претендует на трон.
— Ты поедешь со мной в столицу. Не пробуй сбежать — все равно найду.
***
В ту знаменательную полночь было невероятно темно. Точно звезды прикрыли глаза, дабы не мешать таинству. Одежда, волосы и, кожа Веты сверкали голубыми искрами. Если б Веардин мог видеть себя со стороны, то понял бы, что подобному феномену подвержен и сам. Но он был слишком взволнован.
Женщина поманила сына вглубь полуострова. Идти было легко и приятно. Земля пухом стелилась под ногами, листва и жесткие травы нежно ластились, ночные цветы дарили дивный аромат, а ветер струился позади, словно внезапно возникшие крылья.
Вдруг деревья расступились, и перед глазами предстал выбитый в отвесной скале небольшой уютный грот. Юноша мог только диву даваться. С детских лет исходил эти тропы вдоль и поперек, но не встречал ничего подобного. Да и местные алф-уры никогда не упоминали, что поблизости есть храм Водной владычицы.
В глубине пещеры притаился древний алтарь. Кое-где осыпалась лепка, но это не умаляло общего величия. Под чуть покосившейся аркой восседала мраморная статуя Великой Матери с кувшином в руке. Из кувшина бил родник. Прозрачная ароматная вода манила своей сладостью и чистотой.
Стихия приказала сыну обнажиться и лечь на алтарь. Алф-ур безропотно подчинился. С тихим шелестом покровы упали к изножью, неслышные шаги вверх по узким стертым ступеням. Веардин неловко прилег, чуть поморщившись от холода камней. Неровности больно врезались в позвоночник, но он терпел.
— Закрой глаза. Будет не так страшно. Что бы ни случилось, помни — это для твоего же блага!
Стихия плавно перетекла из сходной с обычной для алф-ур ипостаси в бушующую водную воронку. Брызжущие во все стороны капли соединились в воздухе и замерзли, образовав круглые «монетки» с загадочными пиктосемисами. Они зависли в воздухе, пока из воды вновь не образовалась текучая женская фигура. В одном ей понятном порядке Вета выложила ледышки у подножья алтаря, два — на изголовье и еще несколько на энергетические точки на теле юного алф-ура, помогая прорваться внутренней силе и открыть, наконец, истинную сущность. Стоило кругляшам дотронуться до живой плоти, как они побагровели, и стали вверчиваться внутрь. Медленно. Один за другим. В том же порядке, в черном безлунном небе ярко загорались звезды. Пока над алтарем четкой линией не засияли семь ярких светил.
Вета опустилась на колени и, простирая над сыном руки, тихо запела. Никто из ныне живущих не помнил этот язык. Мелодичное, гортанное наречие, на котором говорили создатели Антай. С кончиков пальцем на юношу сыпались снежинки — белые, красные, желтые и серебристые. Каждая имела свой собственный, неповторимый узор.
Но вот тело Веардина мелко задрожало, из семи энергетических точек тонкой струйкой потекла кровь. Она заливала алтарь, стекала по ступеням и пачкала край одежды стихии. Красивые губы парня побелели, на сомкнутых ресницах сверкали слезы, а изнутри, сквозь тонкую кожу, рвался сверкающе-синий свет. Казалось, юношу вот-вот разорвет на части. Но вот на ранах вместо крови выступили прозрачные капли. Чистая родниковая вода. Истинная сущность. Алф-ур исчез вместе с пролившейся кровью. Остался Веардин — сын Веты, истинный повелитель стихий.
Юноша открыл глаза.
— Это больно.
— Не удивительно — ласково усмехнулась стихия — ты заново родился.
Веардин порывисто вздохнул и потерял сознание. Слишком сильное испытание пришлось пройти.
Вета укутала сына в мягкое покрывало.
— Даже в самый тоскливый осенний дождь не стоит забывать, что небо на самом деле голубое — нужно только немножко подождать. Отныне ты не просто властелин воды, ты и есть сама стихия.
***
Тишина накрыла Мэлгон. По деревенской привычке, чтобы сэкономить на свечах и дровах для камина, ложились рано. Обитатели замка давно уж спали, похрапывали новоприбывшие, и даже дофин блаженно посапывал на чуть отсыревших простынях. Военным людям не привыкать.
В саду торжествующе заревел дромеозаврид — видимо охота ночного зверя удалась на славу. Под весом его сородичей зашумели деревья. Голод гнал стаю ближе к жилью алф-уров.
Зашипев, погасла свеча на камине. Старый кот недовольно вякнул, потянулся и растворился в густой темноте.
В чердачной комнате в такт дыхания ветра тихо поскрипывали ставни, стучал жук-точильщик, в тщетной попытке найти съестное из угла в угол перебегали оголодавшие крысы.
Веардин спал неспокойно, то и дело перекатывался с боку на бок, сбил на пол одеяло, вскрикнул и резко сел. Дрожащей рукой вытер вспотевший лоб. Сон-воспоминание. Так ярко и подробно. Перед глазами еще стояли синие всполохи, сияние семи светил. Чтобы это значило? Предупреждение?
Ближайшее будущее не принесет добра и отдохновения.
Перенасыщенный эмоциями день закончился грядущей поездкой в столицу. После недолгого мозгового штурма дофин решил отвезти бастарда во дворец. В тщетной надежде: может филиду удастся отнять заветный перстень. Да и венценосному родителю стоит задать пару вопросов. Эту мысль в форме приказа Зафир донес до жителей крепости и до самого конвоируемого. Связывать по рукам и ногам, вопреки ожиданиям не стал, только потребовал не покидать комнату даже в случае стихийных бедствий.
«Чудиться или я слышу крик?»
Юноша бесшумно подошел к двери. Выходить или не выходить? Здравый смысл подсказывал не злить престолонаследника, но сердце требовало вмешаться и помочь.
Накинув рубаху, юноша скользнул на лестницу. В слабом свете догорающей лампады пред ним предстала омерзительная сцена. Подвыпивший старшина жадно тискал деревенскую девку. Обычно она не жила в замке, но когда в Мэлгон появлялись высокопоставленные гости, вызывалась прислуживать. Ключница сама не справлялась.
Может красноглазая красотка в тайне мечтала осчастливить прекрасного принца, но на деле попала в руки потрепанному жизнью алф-уру. Глотая слезы, дуреха тщетно пыталась прикрыть грудь. Жесткая оплеуха заставила упасть. Вскочить помешали широкие юбки и неловко подвернувшаяся нога.
— Руки прочь от нее! Она хорошая девушка и не принадлежит к касте «утешительниц»! — Закричал возмущенный до глубины души Веардин. Изнасилование в стране воды каралось смертной казнью. Для нужд тела были специальные места. Так называемые «дома утешения». — Я позову стражу! Вы ответите по закону!
— Я и есть твоя стража, наглый щенок!
Лицо мужчины покраснело от ярости. Пальцы судорожно искали эфес меча.
— Что за шум? — Голос Зафира мог соперничать с дикими ветрами севера. Участники мизансцены замерли, нервно подыскивая ответ.
— Я возвращаюсь. — Покорно опустив глаза, прошептал бастард. Благодарности он не ждал.
— Это все он! — Вдруг раздался звонкий девичий голос. Сын Веты удивленно вскинулся. Девица спряталась за широкой спиной ухмыляющегося старшины.
— Что? Кричал? — В словах принца звучала неприкрытая насмешка. — А ты спешила на помощь?
— Я? Не… но… Проклятый испортил нам свидание!
— Еще один звук в этой части крепости и собственноручно снесу голову, а ты… поборник добра и справедливости сам напросился на неприятности. Я предупреждал.
***
Ехать в клетке было тряско, холодно и неудобно. Тем более что и чашки воды никто не подал. Боялись черной магии земли. Несчастный Веардин без сил лежал на соломенной подстилке, вслушиваясь в глухое рычание тягловых трицератопсов. В горле немилосердно першило, жесткие солнечные лучи буквально выпаливали кожу, а тяжелые оковы оставляли на запястьях кровавые раны.
Зафир ускакал далеко вперед. Нетерпеливая кровь не позволяла тащиться вместе с обозом со скоростью полусонной гусеницы.
Сквозь толстые деревянные прутья в повозку влетела дурно пахнущая тряпка. Юноша лишь поморщился, на большее не хватило сил.
«Что за новое издевательство?»
Старшина не забыл из-за кого ночью лишился развлечения. Да и вызвать недовольство дофина не самое приятное дело. Всю дорогу он и желторотая солдатня всячески измывались над пленником. Чувствовали себя в своем праве — закон на их стороне.
Стойкий гул гнуса заставил приподняться на локтях. Так и есть, ужасный смрад привлек кусачих насекомых. Раззадорил их не шутку. К сухой, воспаленной коже отовсюду липли острые жала, лапки и хитиновые тела.
Превозмогая себя, перевернулся на живот и уткнулся лицом в руки. Многое пережил, переживет и это. Мир треснул и Веардин впал в зыбучее забытье. На краю сознания осталась ядовитая боль, холод онемевших рук и язвительный смех, жестоко врезающийся в уши.
***
Столицей Новант-Нуура был древнейший и красивейший стан. Здесь цвели фруктовые деревья, вился густой виноградник, пели звонкоголосые птицы и гуляли белые павлины. Под мраморными арками, в нишах таились широкие чаши с ключевой водой. Чудесным образом она всегда оставалась чистая и свежая. С высоты полета «костяных птиц» — птеродактилей, можно рассмотреть, как замысловато пересекаются улицы, воплощая рисунок звездного неба. В старинных свитках столицу называли «протостан» — первое появившееся на земле Воды поселение. В каждой из четырех стран Великих стихий было подобное. Станы располагались на одном меридиане и рассчитаны более чем на две с половиной тысячи жителей. В отличие от многих других селений, в протостанах существовали древние магические канализации, поэтому сточные воды благоухали цветами, скошенной травой и дождем. Домики с резными наличниками располагались в два ряда вдоль реки, образуя улицу, с площадью в центре. Каждое жилище предназначалось для проживания одной патриархальной семьи. Вместе с тем, подобная планировка — дом к дому — не давала возможности чужакам или грабителям без спросу проникнуть в столицу. По большому счету стан был одной громадной крепостью с толстыми внешними стенами.
Разнились столицы стихий не столько архитектурой, сколько частью звездного неба, в форме которой и были построены. Сложив все четыре части можно увидеть абсолютную карту Вселенной. Говорят, кто ею владеет, в силах найти путь в мир стихий.
Возможно, именно это искал проклятый Эфир, когда поклялся собрать четыре ключа Антай: кость земли — хризоберилл, слезу воды — содалит, дыхание ветра — адуляр и искру огня — корунд.
Ноздри пленника затрепетали, почувствовав пленительный запах воды, но, увы: такая желанная, сейчас недостижимо далека. Клетка последний раз подпрыгнула на ухабине и въехала на каменистый двор сквозь высокие двойные ворота, на вершине которых мерцал знак воды. Точно такой же треугольник, таился на груди Веардина. Обычно незаметный, в воде знак становился удивительно ярким.
Сын стихии то всплывал к свету жизни, то вновь обрушивался в черные пучины беспамятства. Кто-то о чем-то говорил, ходил вокруг, открывал и закрывал дверцы клетки. Бастарду казалось, что его зовут по имени, что-то спрашивают, ругают или сожалеют. Жесткая ладонь похлопала по щекам, сунула под нос нюхательные соли.
— Мне он нужен живым. Мертвые беседы не ведут.
Серые глаза престолонаследника опалили всех по очереди.
«Они нарушили прямой приказ»
Зафир жаждал крови. Немедленно. Заплечных дел мастера сегодня не скоро погасят жаровни.
— Ключница советовала в случае чего обрызгать его водой. — Неловко вмешался оруженосец.
«И мне абсолютно ЕГО не жаль»
С этой мыслью дофин рывком поднял безжизненное тело Веардина и не слишком бережно опустил в фонтан. Ледяной омут сомкнулся над головой. Взрыв брызг вознесся над изящным резным краем. Десяток золотых рыбок бросились во все стороны. А когда зеркальная поверхность вновь стала неподвижно-прозрачной, присутствующие увидели, как на дне медленно плыла ярко-синяя латимерия.
читать дальше Небесную лазурь затянуло тяжелыми башнеподобными облаками. Их основания едва не касались земли, а вверх терялся высоко вдали. Хлестнул резкий порыв ветра. Яркие молнии пронзили бескрайнее пространство над океаном. Черные волны бились о камни, пена шипела, отчаянно цепляясь за куски суши. Из пучины раздался тревожный вой какого-то животного. Земля мелко задрожала под ногами.
Первым в комнатушку ворвался кривой старик-солдат. Обычно бледное лицо покраснело, дыхание со свистом вырывалось из груди, глаза горели точно угли преисподней. Скрученные артритом пальцы стиснули разбитую клюку. Судя по боевому настрою, в любую секунду готов был воспользоваться ею как оружием. Веардин невольно сжался и отступил на шаг. Это не укрылось от пристального взгляда престолонаследника. Что-то неправильное проскальзывало во всей ситуации. Что-то он упустил из виду. Зафира раздирали противоречивые чувства. С одной стороны — иррациональная симпатия к бастарду, с другой — отчаянная ненависть. Дофин поморщился точно от резкой головной боли, мысленно призывая поклявшихся служить верой и правдой. Древний ритуал не позволит проигнорировать приказ. В отличие от сопровождавших его стражников. Те на крики принца никак не отреагировали, скорее всего, и в замок не вошли. Прохлаждаются, невежды.
«Ничего, вот вернемся в столицу и начнем разбор полетов»
Раз за разом хлопала дверь, пропуская затянутых в кожаные доспехи алф-уров. Коротко стриженные белоснежные волосы торчком стояли на затылках, на лицах серебряные маски. Такие же наручи и поножи. Ассасины. Лучшие из лучших. Солдаты синхронно упали на колено и, склонив головы, ждали дальнейших указаний.
— Не передумал?
— Перстень часть меня. — Не теряя хладнокровия, пояснил Веардин. Синие глаза чуть потемнели.
Взвинченный Зафир рассеял избыток скопившейся в крови магии по сторонам. Тонкие струйки воды заискрили с потолка на пол. Набирающий силу водный поток остановился, замерзнув в лед у ног безродного. Качнулся и рассыпался снегом. Снежинки на мгновение окутали все плотным одеялом и растаяли, точно их не было.
— Снимите с него кольцо!
Окрик заставил ассасинов очнуться от охватившего суеверного ужаса. Тревожно переглядываясь алф-уры, бросились к бастарду. Скрутили, швырнули на колени, но как не пытались, на какие ухищрения не шли — «Слеза Веты» оставалась недосягаема. При чужих касаниях сапфир таял, застывая на пальце вычурной татуировкой.
Принц едва волосы не рвал от отчаяния. Что, в конце концов, происходит?!
— Тут не обошлось без черного колдовства Алт Клуита. — Со знанием дела высказался старшина. И когда только вошел? — Магия крови. Водой и не пахнет. Подкидыш ваш, поди, из полукровок. Рирэши пользовать чужих жен завсегда рады, да только потомков не признают. Хуже бастардов презирают. Даже легенда какая-то бытует. По-малолетству слыхал, но подзабыл маленько.
Темное племя черноволосых и черноглазых детей пепла прославилось на весь Антай кровавыми, грязными, мертвыми ритуалами. Закрытая для всех страна земли пугала, вызывала ненависть и часто необоснованные толки.
Зафир с трудом удержал вздох облегчения. Диво так легко объяснить, а то на мгновение почудилось, что Веардин отмечен Ветой. Каков дурак: с чего бы Великая Мать примечала проклятого? В истории Новант-Нуур такого отродясь не бывало. Незаконнорожденных чурались, считалось, они привносили в семью несчастье до седьмого колена.
— Бастард и в стране пепла Алт Клуита — бастард.
В глазах солдат зажглось неприкрытое отвращение. Злая улыбка скользнула по бледным губам принца.
— Раз не получается снять, приму иные меры. Держите его крепче. А то промахнусь и снесу голову.
Понимание шоком отразилась на бледном лице сводного брата.
— Готов из-за просто украшения оттяпать полруки?
— Тогда отдай по-хорошему!
— Я устал повторять одно и то же.
Страх давно отпустил, осталось лишь сожаление. Прекрасные сапфиры сияли беспросветной тоской. Мелькнула крамольная мысль, а стоит ли спасать настолько испорченный мир? Может позволить Эфиру завоевать, смести и отчистить Антай?
«Нет. Прочь слабость. Ты не со мной!»
— Помни, я этого не хотел — ты вынудил!
Зафир обнажил меч и рубанул. Острие с характерным чваканьем вошло в живую плоть. Ни крика, ни стона. Лишь капель застучала по стертым половицам.
Старик-солдат невольно прикрыл глаза. За столько лет к животному привыкаешь, не то, что к алф-уру. Суеверный вскрик окружающих заставил обернуться. Отрубленная кисть брызнула во все стороны прозрачными каплями. Замерзла в воздухе и, кружа, вернулась на место. Сформировав с образовавшегося льда абсолютно новую руку. Глядя на такое чудо, даже дофин посерел лицом.
— Проклятья рирэш! Я не боюсь, не боюсь!
С каждым новым воплем, он вновь и вновь поднимал меч. Рубил, прокалывал, кромсал, но слышал только всплеск воды. Раз за разом тело регенерировало.
— Хватит. — Чуть хриплый голос Веардина остановил безумную феерию. — Мне не повредит твой меч, но это больно. По-настоящему больно.
— Почему?! Неужели проклятые кровососы настолько сильны?!
— Дети пепла не имеют ко мне никакого отношения.
Услышав развенчание собственной версии происходящего, старшина возмущенно воскликнул, чем привлек к себе ненужное внимание почти невменяемого престолонаследника.
— Все вон!
— Но…
Нечленораздельный вопль призвал высокую волну. Бушующая вода вымыла из комнаты всех лишних. Кое-кто скатился с лестницы, да и так и застыл неподвижной кучей.
— Что происходит? Кто ты?!
«Брат»
Веардин привычно опустился на водную перину.
— Только коэн может ответить на твои вопросы.
Зафир замолчал. Сжал виски и почти упал на узкую кровать.
— Что тебе известно?
— Вопрос не в том, что знаю я, вопрос в том, чего не знаешь ты.
— О чем ты?
— Прости. Не могу сказать. Это не твоя война, моя.
В растерянных серебристых озерах мелькнул страх. Мозг военного выдал несколько вариантов происходящего. Один другого хуже. Из объединяло единственное — бастард претендует на трон.
— Ты поедешь со мной в столицу. Не пробуй сбежать — все равно найду.
***
В ту знаменательную полночь было невероятно темно. Точно звезды прикрыли глаза, дабы не мешать таинству. Одежда, волосы и, кожа Веты сверкали голубыми искрами. Если б Веардин мог видеть себя со стороны, то понял бы, что подобному феномену подвержен и сам. Но он был слишком взволнован.
Женщина поманила сына вглубь полуострова. Идти было легко и приятно. Земля пухом стелилась под ногами, листва и жесткие травы нежно ластились, ночные цветы дарили дивный аромат, а ветер струился позади, словно внезапно возникшие крылья.
Вдруг деревья расступились, и перед глазами предстал выбитый в отвесной скале небольшой уютный грот. Юноша мог только диву даваться. С детских лет исходил эти тропы вдоль и поперек, но не встречал ничего подобного. Да и местные алф-уры никогда не упоминали, что поблизости есть храм Водной владычицы.
В глубине пещеры притаился древний алтарь. Кое-где осыпалась лепка, но это не умаляло общего величия. Под чуть покосившейся аркой восседала мраморная статуя Великой Матери с кувшином в руке. Из кувшина бил родник. Прозрачная ароматная вода манила своей сладостью и чистотой.
Стихия приказала сыну обнажиться и лечь на алтарь. Алф-ур безропотно подчинился. С тихим шелестом покровы упали к изножью, неслышные шаги вверх по узким стертым ступеням. Веардин неловко прилег, чуть поморщившись от холода камней. Неровности больно врезались в позвоночник, но он терпел.
— Закрой глаза. Будет не так страшно. Что бы ни случилось, помни — это для твоего же блага!
Стихия плавно перетекла из сходной с обычной для алф-ур ипостаси в бушующую водную воронку. Брызжущие во все стороны капли соединились в воздухе и замерзли, образовав круглые «монетки» с загадочными пиктосемисами. Они зависли в воздухе, пока из воды вновь не образовалась текучая женская фигура. В одном ей понятном порядке Вета выложила ледышки у подножья алтаря, два — на изголовье и еще несколько на энергетические точки на теле юного алф-ура, помогая прорваться внутренней силе и открыть, наконец, истинную сущность. Стоило кругляшам дотронуться до живой плоти, как они побагровели, и стали вверчиваться внутрь. Медленно. Один за другим. В том же порядке, в черном безлунном небе ярко загорались звезды. Пока над алтарем четкой линией не засияли семь ярких светил.
Вета опустилась на колени и, простирая над сыном руки, тихо запела. Никто из ныне живущих не помнил этот язык. Мелодичное, гортанное наречие, на котором говорили создатели Антай. С кончиков пальцем на юношу сыпались снежинки — белые, красные, желтые и серебристые. Каждая имела свой собственный, неповторимый узор.
Но вот тело Веардина мелко задрожало, из семи энергетических точек тонкой струйкой потекла кровь. Она заливала алтарь, стекала по ступеням и пачкала край одежды стихии. Красивые губы парня побелели, на сомкнутых ресницах сверкали слезы, а изнутри, сквозь тонкую кожу, рвался сверкающе-синий свет. Казалось, юношу вот-вот разорвет на части. Но вот на ранах вместо крови выступили прозрачные капли. Чистая родниковая вода. Истинная сущность. Алф-ур исчез вместе с пролившейся кровью. Остался Веардин — сын Веты, истинный повелитель стихий.
Юноша открыл глаза.
— Это больно.
— Не удивительно — ласково усмехнулась стихия — ты заново родился.
Веардин порывисто вздохнул и потерял сознание. Слишком сильное испытание пришлось пройти.
Вета укутала сына в мягкое покрывало.
— Даже в самый тоскливый осенний дождь не стоит забывать, что небо на самом деле голубое — нужно только немножко подождать. Отныне ты не просто властелин воды, ты и есть сама стихия.
***
Тишина накрыла Мэлгон. По деревенской привычке, чтобы сэкономить на свечах и дровах для камина, ложились рано. Обитатели замка давно уж спали, похрапывали новоприбывшие, и даже дофин блаженно посапывал на чуть отсыревших простынях. Военным людям не привыкать.
В саду торжествующе заревел дромеозаврид — видимо охота ночного зверя удалась на славу. Под весом его сородичей зашумели деревья. Голод гнал стаю ближе к жилью алф-уров.
Зашипев, погасла свеча на камине. Старый кот недовольно вякнул, потянулся и растворился в густой темноте.
В чердачной комнате в такт дыхания ветра тихо поскрипывали ставни, стучал жук-точильщик, в тщетной попытке найти съестное из угла в угол перебегали оголодавшие крысы.
Веардин спал неспокойно, то и дело перекатывался с боку на бок, сбил на пол одеяло, вскрикнул и резко сел. Дрожащей рукой вытер вспотевший лоб. Сон-воспоминание. Так ярко и подробно. Перед глазами еще стояли синие всполохи, сияние семи светил. Чтобы это значило? Предупреждение?
Ближайшее будущее не принесет добра и отдохновения.
Перенасыщенный эмоциями день закончился грядущей поездкой в столицу. После недолгого мозгового штурма дофин решил отвезти бастарда во дворец. В тщетной надежде: может филиду удастся отнять заветный перстень. Да и венценосному родителю стоит задать пару вопросов. Эту мысль в форме приказа Зафир донес до жителей крепости и до самого конвоируемого. Связывать по рукам и ногам, вопреки ожиданиям не стал, только потребовал не покидать комнату даже в случае стихийных бедствий.
«Чудиться или я слышу крик?»
Юноша бесшумно подошел к двери. Выходить или не выходить? Здравый смысл подсказывал не злить престолонаследника, но сердце требовало вмешаться и помочь.
Накинув рубаху, юноша скользнул на лестницу. В слабом свете догорающей лампады пред ним предстала омерзительная сцена. Подвыпивший старшина жадно тискал деревенскую девку. Обычно она не жила в замке, но когда в Мэлгон появлялись высокопоставленные гости, вызывалась прислуживать. Ключница сама не справлялась.
Может красноглазая красотка в тайне мечтала осчастливить прекрасного принца, но на деле попала в руки потрепанному жизнью алф-уру. Глотая слезы, дуреха тщетно пыталась прикрыть грудь. Жесткая оплеуха заставила упасть. Вскочить помешали широкие юбки и неловко подвернувшаяся нога.
— Руки прочь от нее! Она хорошая девушка и не принадлежит к касте «утешительниц»! — Закричал возмущенный до глубины души Веардин. Изнасилование в стране воды каралось смертной казнью. Для нужд тела были специальные места. Так называемые «дома утешения». — Я позову стражу! Вы ответите по закону!
— Я и есть твоя стража, наглый щенок!
Лицо мужчины покраснело от ярости. Пальцы судорожно искали эфес меча.
— Что за шум? — Голос Зафира мог соперничать с дикими ветрами севера. Участники мизансцены замерли, нервно подыскивая ответ.
— Я возвращаюсь. — Покорно опустив глаза, прошептал бастард. Благодарности он не ждал.
— Это все он! — Вдруг раздался звонкий девичий голос. Сын Веты удивленно вскинулся. Девица спряталась за широкой спиной ухмыляющегося старшины.
— Что? Кричал? — В словах принца звучала неприкрытая насмешка. — А ты спешила на помощь?
— Я? Не… но… Проклятый испортил нам свидание!
— Еще один звук в этой части крепости и собственноручно снесу голову, а ты… поборник добра и справедливости сам напросился на неприятности. Я предупреждал.
***
Ехать в клетке было тряско, холодно и неудобно. Тем более что и чашки воды никто не подал. Боялись черной магии земли. Несчастный Веардин без сил лежал на соломенной подстилке, вслушиваясь в глухое рычание тягловых трицератопсов. В горле немилосердно першило, жесткие солнечные лучи буквально выпаливали кожу, а тяжелые оковы оставляли на запястьях кровавые раны.
Зафир ускакал далеко вперед. Нетерпеливая кровь не позволяла тащиться вместе с обозом со скоростью полусонной гусеницы.
Сквозь толстые деревянные прутья в повозку влетела дурно пахнущая тряпка. Юноша лишь поморщился, на большее не хватило сил.
«Что за новое издевательство?»
Старшина не забыл из-за кого ночью лишился развлечения. Да и вызвать недовольство дофина не самое приятное дело. Всю дорогу он и желторотая солдатня всячески измывались над пленником. Чувствовали себя в своем праве — закон на их стороне.
Стойкий гул гнуса заставил приподняться на локтях. Так и есть, ужасный смрад привлек кусачих насекомых. Раззадорил их не шутку. К сухой, воспаленной коже отовсюду липли острые жала, лапки и хитиновые тела.
Превозмогая себя, перевернулся на живот и уткнулся лицом в руки. Многое пережил, переживет и это. Мир треснул и Веардин впал в зыбучее забытье. На краю сознания осталась ядовитая боль, холод онемевших рук и язвительный смех, жестоко врезающийся в уши.
***
Столицей Новант-Нуура был древнейший и красивейший стан. Здесь цвели фруктовые деревья, вился густой виноградник, пели звонкоголосые птицы и гуляли белые павлины. Под мраморными арками, в нишах таились широкие чаши с ключевой водой. Чудесным образом она всегда оставалась чистая и свежая. С высоты полета «костяных птиц» — птеродактилей, можно рассмотреть, как замысловато пересекаются улицы, воплощая рисунок звездного неба. В старинных свитках столицу называли «протостан» — первое появившееся на земле Воды поселение. В каждой из четырех стран Великих стихий было подобное. Станы располагались на одном меридиане и рассчитаны более чем на две с половиной тысячи жителей. В отличие от многих других селений, в протостанах существовали древние магические канализации, поэтому сточные воды благоухали цветами, скошенной травой и дождем. Домики с резными наличниками располагались в два ряда вдоль реки, образуя улицу, с площадью в центре. Каждое жилище предназначалось для проживания одной патриархальной семьи. Вместе с тем, подобная планировка — дом к дому — не давала возможности чужакам или грабителям без спросу проникнуть в столицу. По большому счету стан был одной громадной крепостью с толстыми внешними стенами.
Разнились столицы стихий не столько архитектурой, сколько частью звездного неба, в форме которой и были построены. Сложив все четыре части можно увидеть абсолютную карту Вселенной. Говорят, кто ею владеет, в силах найти путь в мир стихий.
Возможно, именно это искал проклятый Эфир, когда поклялся собрать четыре ключа Антай: кость земли — хризоберилл, слезу воды — содалит, дыхание ветра — адуляр и искру огня — корунд.
Ноздри пленника затрепетали, почувствовав пленительный запах воды, но, увы: такая желанная, сейчас недостижимо далека. Клетка последний раз подпрыгнула на ухабине и въехала на каменистый двор сквозь высокие двойные ворота, на вершине которых мерцал знак воды. Точно такой же треугольник, таился на груди Веардина. Обычно незаметный, в воде знак становился удивительно ярким.
Сын стихии то всплывал к свету жизни, то вновь обрушивался в черные пучины беспамятства. Кто-то о чем-то говорил, ходил вокруг, открывал и закрывал дверцы клетки. Бастарду казалось, что его зовут по имени, что-то спрашивают, ругают или сожалеют. Жесткая ладонь похлопала по щекам, сунула под нос нюхательные соли.
— Мне он нужен живым. Мертвые беседы не ведут.
Серые глаза престолонаследника опалили всех по очереди.
«Они нарушили прямой приказ»
Зафир жаждал крови. Немедленно. Заплечных дел мастера сегодня не скоро погасят жаровни.
— Ключница советовала в случае чего обрызгать его водой. — Неловко вмешался оруженосец.
«И мне абсолютно ЕГО не жаль»
С этой мыслью дофин рывком поднял безжизненное тело Веардина и не слишком бережно опустил в фонтан. Ледяной омут сомкнулся над головой. Взрыв брызг вознесся над изящным резным краем. Десяток золотых рыбок бросились во все стороны. А когда зеркальная поверхность вновь стала неподвижно-прозрачной, присутствующие увидели, как на дне медленно плыла ярко-синяя латимерия.
@темы: "Пламенеющий Антай"