Из глубины веков

Глава 7

Френсис глянул искоса на визави и вопросительно поднял бровь.
— А до этого мы крестиком вышивали?
Однако покорно плюхнулся на грязный пол. Плечи устало поникли. Последние дни выдались нелегкими. Лаура неуверенно присела рядом и потерла озябшие ступни. В подземелье замка странно преломлялся звук. Над головой то раздавалось многоголосное эхо, то свистел ветер, то слышалась капель.
— Кошмары пришли в первую же ночь. К утру воспоминания растворялись, но оставался страх. Нет — ужас. Всепоглощающий. Точно стоишь на краю пропасти, а сзади теснит враг.
— Какое образное мышление.
— Не смешно.
Френсис тяжко вздохнул, дескать: да, все по-настоящему грустно.
— Ты уже рассказывала о снах. Ближе к делу, меньше слов.
— Признаюсь, началось все с Джулии.
— Не с Адама?
— Нет. Теперь я вспомнила, каждую ночь мне снилось, как кто-то умирал. Страшной смертью. Первой приснилась Джулия, а спустя день я нашла ее в коридоре без сознания. С ней случился какой-то припадок. Подозревали все, вплоть до малярии.
— Джулия заболела? Не заметил.
Лаура почувствовала иррациональное раздражение.
— В этом и странность. Недавно умирала, а теперь «чирикает» аки соловушка.
Френсис фыркнул, но комментировать не стал.
— Кто следующий?
— Адам.
— А что на счет нас с тобой?
— Ничего конкретного. Только страх. Невообразимый. С не давних пор мучаюсь мыслью, можно ли получить разрыв сердца из-за ночных кошмаров?
— Не знаю. Если сердце слабое, то, наверное.
— Вот и я волнуюсь.
— У тебя проблемы с сердцем?
— Не было. Но прочитав медицинский справочник, нашла у себя симптомы инсульта, инфаркта и сердечной недостаточности. А еще меня преследуют привидения.
— Где ты призрак откопала?
— Он выходит на контакт в самое непостижимое время. Первые разы его не видела, только ощущала. Внезапно тянет промозглым холодом, точно спускаешься в склеп, да и запах соответствующий. Вокруг клубиться туман, посредине которого возникает сотканный из теней человек. Монах с тонзурой и в старинной потрепанной рясе. В первую минуту трудно разглядеть детали, точно смотришь на размытый водой акварельный рисунок, потом линии становятся четче, а цвета более насыщенные. Каждый раз он подходил все ближе и ближе, точно преодолевал невидимый рубеж. Его усилия словно выпивали из меня силы, и я едва не теряла сознание. Только в последний раз справиться смогла. Вдруг нахлынули воспоминания всех кошмарных ночей. Это слишком…
— Рассказывала кому-нибудь?
— Я похожа на дуру? — Разглядев, как зазмеилась ухмылка в уголках рта, с долей угрозы, поспешно добавила: — Не отвечай!
— Что в комнате?
— Никогда не перешагивала порог. Чувствовала дурной запах и слышала предсмертный крик. А еще…
— Интересно.
— Ты же не собираешься войти? По-моему на сегодня хватит острых ощущений.
Френсис пожал плечами и сделал шаг вперед.
— Мне просто любопытно. Куда идти?
— Ну, туда.
Парень зафыркал как разъяренный кот, взял свечу и осветил проход. Под аркой коридор раздваивался, низкий нависающий потолок резко уходил вверх. В напряженной тишине явственно слышался шум крыльев летучих мышей. Лаура поежилась и храбро спряталась за широкой спиной спутника.
— Может, спать пойдем? День был длинный, ты устал.
Укоризненный взгляд всколыхнул запоздалое сожаление. Девушка потупилась.
— Подожди здесь. Я быстро. — Шаг в глубину, шелест и злое чертыхание. — Какая дверь? Их тут три.
Рыжая поколебалась минуту и решительно ступила на пыльные камни.
— Иди за мной. Попытаюсь не ошибиться.
Ноги сами собой вели к неприметной угловой двери. Сразу и не заметишь. Дерево давно превратилось в пустотелую гнилушку, только ржавый железный остов кое-как удерживал ее от того, чтобы окончательно не рассыпаться прахом.
— Закрыта. — Полувозмущенно - полуоблегченно воскликнула Лаура.
— Во сне была открыта? — Догадался Френсис.
Рыжая неопределенно пожала плечами. Стопроцентной уверенности не было. Желание убежать и спрятаться под одеяло усилилось стократно. И чего ее сюда тянуло? Френсис же закусил удила.
— С каждым разом все увлекательнее. — Задумчиво пробормотал молодой человек, осматривая петли и замок. — Отойди.
Лаура заворожено хлопала ресницами. Чертыхнувшись сквозь зубы, англичанин сунул ей в руки свечу и решительно отодвинул в сторону под укрытие каменной колоны. Примерился и ударом ноги вышиб дверь. Доски с глухим хрипом раскрошились; туча пыли и сора поднялась в воздух, забиваясь в нос и рот, заставляя слезиться глаза. Молодые люди неподвижно замерли, но потом просто зашлись в кашле. Свеча погасла. Пришлось пережить несколько неприятных минут, пока девушка судорожно шарила по карманам в поисках зажигалки. Увы, на связке ключей обнаружили лишь крошечный фонарик. При свете уже в четыре руки искали пропажу. Свеча зашипела и со второй попытки нехотя зажглась. Странный синеватый отблеск создавал призрачные тени. Молодые люди сами себе казались приведениями. Отряхнуть столетнее крошево с волос и одежды не представлялось возможным. Френсис остановился и махнул рукой.
— Главное никому на глаза не попадаться, а то похожи на жертв землетрясения.
— Скорее на зомби, что сами выкопались из могил. — Сатанинский смех со странным завыванием взлетел под каменные своды. Лаура вздрогнула и непроизвольно втянула голову в плечи.
— Что это?
— Сказал бы, что воет ветер в окнах. Но откуда в подземелье окна и ветер в штиль?
— Зачем пугаешь?
Сдавленно просипела внезапно побледневшая девушка и судорожно заозиралась. От страха становилось трудно дышать, сердце стучало в висках.
— Скорее всего, один из коридоров ведет наружу, а между стеной полость для вентиляции. Пыль почти улеглась. Можем входить.
Лаура недоверчиво покачала головой, но спорить не стала. Решительно выпрямила спину и шагнула вперед. Миг помедлила и отпрыгнула назад. Резкий визг оглушил на мгновение; а вес хрупкого тела опустился на ногу зазевавшегося англичанина. Молодой человек проявил чудеса выдержки и лишь тихо устранился.
— С ума сошла, грациозная моя?
Шипение сквозь зубы единственное, что он себе мог позволить. Лаура же не слушала вовсе. Схватив за грудки, отчаянно потащила прочь. Ее ощутимо колотило. Пришлось двинуть плечом и отбросить прочь, но девушка не сдавалась. Повисла на руке и свистящим шепотом поведала:
— Бежим отсюда! Там светящиеся трупы!
Информация произвела локальный фурор.
— Ну, уж нет! — Решительно освободился англичанин. — Теперь уж не отступлю. Не трясись. Бояться нужно живых, а не мертвых.
— Не факт! Они сверкают как пришельцы из плохого фильма.
— У тебя буйная фантазия.
— Мне дурно! Я задыхаюсь от пыли и затхлости. Мне срочно нужен свежий воздух!
Френсис не повелся на провокацию.
— Никто тебя не держит. Уходи. Возьмешь свечу или фонарик?
Лаура представила, как бродит по замку одна-одинешенька. Перспектива вселяла такой животный ужас, что девушка мгновенно изменила решение.
— Лучше с тобой.
— Вот и ладненько.
Рыжая упреждающе вцепилась за рукав. Внутренности сводило, колени подгибались, а сердце билось где-то в пятках. Стиснув зубы, Френсис вошел первым, Лаура висела на плече неподвижным грузом; неловко запнулась о высокий порог, но глаза не открыла. Англичанин глубоко вздохнул и сосчитал до десяти, потом до двадцати, но душевный покой так и не наступил. Игнорируя онемевшее плечо, поднял свечу и осмотрелся. А посмотреть было на что.
Сама по себе комнатушка оказалась крошечной. Больше похожа на кладовую, чулан. Низкие своды визуально делали ее еще меньше. Почему-то парню вспомнились алхимические лаборатории средневековья. Показалось: стоит повернуть голову и увидит выложенного мозаикой гностического змея, а там бурлит котел с зельем. Оккультных знаков, магических печатей или символов видно не было. Зато у стен то ли стояли, то ли висели темные силуэты. Из-за толстого слоя пыли и осклизлой грязи идентифицировать «нечто» затруднительно. Приглядевшись, увидел, что грязь не грязь, а… желеобразная сеть? От нее исходило жуткое зеленовато-желтое сияние. Подошел ближе, разглядывая чудовищный кокон. Сквозь слизистый слой смутно угадывались человеческие черты. В голове зазвонили колокольчики. Где-то читал о подобном, что-то слышал. Но что? Следовавшая рядом Лаура издала жалобный стон. Девушка мелко задрожала, точно загнанное животное.
— Попытайся думать о чем-то отвлеченном. — Посоветовал Френсис. Предплечье все больше покалывало от недостатка притока крови.
«Может оглушить ее на время?» Мелькнула крамольная мысль.
— Я так надеялась, что это лишь сон, наваждение, больная фантазия.
— Как ты поняла, что это трупы? — Френсис пропустил мимо ушей заунывные причитания. Его охватил исследовательский интерес.
— Навскидку определила! У меня глаз-алмаз, точнее — рентген! Пятый раз говорю: снилось мне «это». Точнее не комната, а оболочка вокруг тел. Я не собираюсь в этом склепе вспоминать ночные кошмары! Так скоро заикаться начну!
— Странное вещество. Запах такой… черт! Не могу вспомнить!
— Асфоделью пахнет. Привет из царства Аида.
Френсис хмыкнул.
— Как, однако, подобран антураж. Ты освоилась? Смотри: тела в висячем положении поддерживает «паутина». Конец прикреплен… — Френсис посветил — …к балкам. Если это трупы, а не манекены, то состав вещества мумифицирует. Стоит посмотреть.
— Может не стоит?
— Ты бы не могла отлипнуть на минутку? Мне нужны две руки.
— Даже не надейся! — Непререкаемым тоном отбила Лаура, но подумав, предложила альтернативу: — Могу стоять за спиной и держаться за рубашку.
Нелицеприятное шипение предпочла не заметить.
Пользуясь охотничьим ножом, Френсис попробовал подцепить сетку. На удивление острие резало непонятную субстанцию как масло. Внимательно оглядел острие. Так и есть, на лезвии и рукоятке декоративные серебряные вставки. Нож взлетал в руках, делая аккуратные надрезы на желеобразных креплениях. Вот путы поддались, и первый кокон рухнул к ногам исследователя. Присел и тем же ножом, аккуратно откинул с воскового лица волосы.
— Труп совсем свеженький. Ни следа разложения. Странно откуда тогда слой пыли? Специально сверху припудрили?
— Это точно мертвец? — Лаура не вытерпела и выглянула из-за плеча. — Может летаргический сон? Надо зеркальце приставить.
Френсис возвел очи горе. Разрез от виска к щеке предотвратил дальнейшие вопросы.
— Есть носовой платок? Не хочу дотрагиваться руками. Хм, окоченение не наступило. Конечности не утратили гибкость. В теле нет ни капли крови.
Лаура брезгливо глянула на труп. Когда-то это был мужчина лет тридцати, высокий и ширококостный. Костюм походил на карнавальный — так одевались в середине 17 века, а может раньше. Бархат и шелк не потускнели, только набрали влаги. Кружево на жабо и манжетах ручной работы чуть запылилось.
— Что за странная фантазия одевать покойников в маскарадные костюмы или это актеры? Так сказать, раз умерли на сцене, то так в царство Аида и топайте.
Постепенно ужас шел на убыль. Все же вид трупов не слишком терзал взор эстета.
— Полцарства за патологоанатома. — Англичанин ее совершенно не слушал. Осторожно разрезал слой за слоем ткань на животе и внимательно осмотрел белесую кожу. — Невозможно! — С суеверным восторгом присвистнул он. — Наверное, вещество, в котором хранятся тела уникальный консервант. Никогда такого не видел. Надо взять немного на анализ. Блин, через пустыню без холодильной установки вряд ли довезем!
— Тебя только это волнует?
Френсис медленно встал на ноги и, дав знак Лауре следовать за собой, покинул убежище. Когда отошли порядочное расстояние, парень поделился сенсациионой информацией.
— Нет сомнений, что эти тела пролежали в подземелье минимум месяц!
— Это ты как определил?
— Интуиция. А если серьезно — пыль и паутина. Открытие века: нет сердечной активности, дыхания, максимальное расширение зрачка и отсутствие реакции на свет. Меня приводит в ступор иные факторы: за три часа тело коченеет, добавь промозглый холод подземелья, а у нас тело гибкое; через двенадцать часов — появляются трупные пятна, а живот вздувается от скопившихся газов, тут — никаких выделений, газов и...
Лаура стала судорожно хватать ртом воздух.
— Давай без физиологических подробностей, иначе меня стошнит.
— Короче: мертвец на труп по внешним параметрам не похож.
Вдруг рыжая с ужасом поняла: этот кошмар происходит на самом деле — вокруг реальное коконообразное кладбище и случайным путешественникам грозит смертельная опасность. Адам, бедный Адам! Неужели он в каком-то из этих «свертков»?
Француженка всхлипнула и бросилась вон из подземелья. Френсис не отставал. Следовало заглушить начинающуюся истерику на корню. Слишком много тайн хранит в себе замок, чтобы привлекать внимание к находке. Догнал девушку уже в холе. Схватил за руку и притянул к себе. Дрожащее, замерзшее тело вызывало жалость.
— Успокойся, это всего лишь пыль веков.
— Мы в логове маньяка и не можем выйти из замка! Что делать? Что делать?!!
— Во-первых, молчать. Замечала же странности в поведении наших друзей-приятелей. Во-вторых, сейчас пойдешь в свою комнату и ляжешь спать.
— Думаешь, реально после такого уснуть?
— Попытайся.
— Можно с тобой останусь?
— Я тебя правильно понял? — Недобро усмехнулся молодой мужчина. Лаура только рукой махнула.
«Кто прошлое помянет…»
— Мне безразлично как ты интерпретируешь мои слова, но я лучше буду изнасилована четыре раза, чем обмотана в безобразный кокон.
— Подозреваешь Аманду?
— Всех.
— А почему не меня?
— В моем сне — ты выжил.

…мосты подъемные и рвы
Замкнутые владенья,
Здесь ночью слышен крик совы,
Здесь бродят приведенья.
И странен вздох седой травы
В час лунного затменья…

@темы: "Из глубины веков"

---

Из глубины веков

Глава 6.

>
В серебристых глазах Френсиса вспыхнуло нешуточное беспокойство. Желваки заходили на щеках. Ему стоило больших усилий взять себя в руки.
— Это какая-то эпидемия! — В сердцах воскликнул он. — Не создавай панику. Возможно, в поисках букашек Адам забрел дальше, чем следовало. В лучшем случае уснул в уголке…
— А в худшем? — Затаила дыхание Аманда.
— Не будем пессимистами.
Лаура нервно покусывала губу. В благоприятный исход верилось все меньше и меньше. Как же не вовремя ворвалась пуэрториканка — теперь информацию у Френсиса не узнать.
— Поищем? Замок большой, но не безразмерный. Может, куда свалился и ногу сломал. — Беспокойство воздушно-капельным путем передалось и француженке. Душу кололо предчувствие беды. Тонкие пальцы непроизвольно теребили покрывало.
— Или голову. — Задумчиво протянул Френсис, но узрев побледневшее лицо Аманды, добавил. — Шучу. Идея хорошая. Подключим Тома и Джулию. Разобьемся на пары, прочешем замок и окрестности.
— Я пойду с Амандой! — Радостно отозвалась рыжая и попыталась вскочить, но пуэрториканка с Френсисом воспротивились в один голос.
— Ты останешься здесь.
— Почему?
— Просто так в обморок не падают. Лежи, набирайся сил.
— Да я полна энергии! Хоть сейчас в танец.
— Не стоит рисковать, — заботливо потрепала подругу по голове Аманда, — мы скоро.
— Не разговаривай со мной как с неразумным дитятей!
— Кто-то должен оставаться в лагере.
— Я умру со скуки!
— Почитай.
— Меня уже тошнит от книжной пыли!
— Пыль можно и вытереть.
— Я…
Взгляд Френсиса резанул как кинжал. Девушка прикусила язычок и послушно легла, чинно сложив руки на груди. Англичанин ни на секунду не поверил честным глазам и когда вышли с Амандой, запер дверь на два оборота.
— Сон — это здоровье. — Заговорщицки подмигнул он Аманде. Слабая улыбка была ему ответом.
По другую сторону двери Лаура невесело вздохнула. Предстояли бесконечно серые часы ожидания.
***
Сколько можно спать? Хорошо быть ленивцем или коалой. Дремлют большую часть жизни, и печаль их не берет.
«Жаль у меня так не получится»
Лаура вздохнула и перевернулась на другой бок. В комнате было затхло и сыро, точно в катакомбах, но сквозь призму последних событий рыжая не рисковала открывать ставни. Плюхнулась на спину и раскинула руки. Витиеватые трещины на потолке складывались в гидрографические знаки: то береговая линия, то отмели и мели, а вон русла рек и ручьев.
«Тоска зеленая. Вид и подвид — беспросветная»
При всем хроническом недосыпании, девушка убедилась, что сутки почивать невозможно. Проспав день, ночь встретила бодростью и энергией. Вот только что делать в одиночестве, под сладкое посапывание приятелей и кошек?
Аманда согласно всхрапнула.
Целый день заложники обстоятельств потратили на безрезультатные поиски. Френсис даже рискнул сунуться в подземелье. Правда зайти особо некуда — вход перекрыт упавшей балкой и камнями. Адам как в воду канул.
Перебивая друг друга, молодые путешественники строили самые невероятные предположения. На инопланетном вмешательстве, Лаура пала духом и отошла в сторонку. Это позволило внимательней рассмотреть хозяйку замка. Кассандра улыбалась, точно объевшаяся сливок кошка. Такое поведение настораживало. В какое-то мгновение Лауре показалось, что темный зрачок вытянулся. Девушка моргнула. Нет, померещилось.
Случайный тычок под ребра вывел из размышлений.
«Никаких сил терпеть»
Порыкивая от нахлынувшего раздражения, натянула одежду. Пуговицы не желали попадать в петли, одна туфля затерялась и никакие поиски не дали результатов, а в чулке образовалась внушительная дыра. И все это в кромешной темноте под срежет зубовный. Не хотелось будить Аманду: донельзя расстроенную девушку едва успокоили, влив насильственным путем лошадиную дозу транквилизаторов.
Вздрагивая при каждом шорохе, Лаура выскользнула из комнаты. Дверь тихо щелкнула. Девушка медленно шла вдоль бесконечного коридора. Каменные плиты холодили босые ноги. Свеча подрагивала в руке, отбрасывая фантасмагорические тени. Стук собственного сердца казался оглушающим грохотом. Позади чудилось чье-то зловонное дыхание. Лаура нервно обернулась. Кругом неподвижная тишина. Проклиная разыгравшееся воображение, француженка прибавила шаг. Заветная цель маячила впереди. Последние метры практически бежала. Прижавшись спиной к двери заклятого друга, постучала. Ответа не последовало. Забарабанила громче, предчувствуя — еще мгновение и начнет колотить ногами. Легкий шорох, приглушенное проклятие и щелчок ключа. В узкой щели показалась усталое, помятое и очень недовольное лицо Френсиса. Сомнений нет, минуту назад крепко спал и единственная мечта вернуться в сладкие объятия перин и подушек. Оглядев гостью с головы до пят, закатил глаза:
— Чем обязан?
— Поговорим? — Робкая улыбка разбилась о стену безучастия.
— Утром.
— Уже почти утро. Будешь держать на пороге? Я от холода ног не чувствую.
Парень машинально глянул вниз и удивленно поднял бровь.
— Новая мода?
— Не смогла найти туфлю в темноте.
— А зажечь свечу?
— Боялась разбудить Аманду.
— Жаль, что меня не боялась.
Легкая тень, набежавшая на лицо, дала понять, что шутку не оценил.
— Прости и впусти, наконец!
— Похоже, вламываться ко мне посреди ночи твое новое хобби. — Нехотя отступая, проворчал парень. Лаура живо протиснулась мимо, элегантно опустилась в ближайшее кресло и зябко поежилась.
— Сейчас бы не помешал глоточек коньячку или кофе, на худой конец.
Френсис раздраженно хлопнул дверью, и тоскливо поглядев на кровать, сел напротив. В серебристых глазах царил арктический холод. Большую неприязнь можно чувствовать только к человеку, который отнимает у голодного кусок хлеба.
— Весь во внимании.
— Ээээ…
— Убью.
— У меня появилась идея, куда запропастился наш любитель бабочек.
— Следовало догадаться, что безделье плохо скажется на твоих куриных мозгах. Не понимаю, почему своими идеями ты решила поделиться со мной, а не с дорогой подругой, Томом или Джулией? Я тебе не друг, не брат, не сват. По большому счету мне наплевать, куда пропал Адам и как сильно убивается Аманда. Я хочу спать.
— Да-да, роль угрюмого злодея — твоя любимая. — Махнула рукой на скрежет зубовный. — Мне нужен грамотный сообщник.
— Что?
— Замолкни и слушай, что скажу.
— Ты маленькая нахальная горгулья!
— Хоть гоблин.
— Эээээ…
Воспользовавшись замешательством противника, рыжая затараторила.
— Все дело во снах. Я почти уверена, что вижу прошлое-будущее-настоящее. Нужно убедиться и ты мне поможешь.
— Каким образом?
— Обследуем подземелья. — Игнорируя скепсис, добавила. — Прямо сейчас.
— Это все? Обратись к Тому, думаю, он с удовольствием составит тебе компанию. Заметь, я даже вежлив.
Дальнейшее действо можно охарактеризовать как циничная насмешка. Френсис демонстративно распустил шелковый пояс на халате, взбил подушку и сладко зевнул. Легкая ткань упала на пол, а парень зарылся в одеяло с головой. Лаура удивленно нахмурилась.
— Ты что делаешь?
— Сплю. Когда будешь уходить — захлопни дверь. Тут коты ночами шастают, а у меня на шерсть аллергия.
— А-а-а, то есть как «сплю»?!
— Ты все еще здесь?
— Френк, это важно. Если сны хотя бы отчасти правда, мы влипли в большие неприятности. Ты ведешь себя безответственно!
— Не зли меня.
Кулаки стиснули простыни, ткань жалобно затрещала. Лаура поежилась, но еще за дверью решила не отступать и не сдаваться.
— Потомственные лорды не бьют женщин. — Не очень уверенно предупредила она.
— Кто тебе сказал подобную чушь?
— Спешу напомнить, если вдруг подзабыл.
Терпение никогда не было в числе его добродетели. Френсис взвился на ноги и больно стиснул девушку за плечи. Лаура поморщилась, смаргивая невольную слезу.
— Раз настаиваешь, буду джентльменом и сопровожу до самой комнаты.
— Можешь избить, но проводи к подземельям!
— А можно? Или потом ядом заплюешь?
Девушка с холодной яростью продемонстрировала успевшие налиться синяки. Френсис смутился. Вечно доведет до красных мушек перед глазами.
— Прости. Не рассчитал силу.
— Пойдешь со мной?
— В качестве расплаты? — Френсис умел признавать поражение.
— Подземелья старинных замков хранят порой страшные секрет. Пока никто не путается под ногами нужно проверить догадку.
«Потомственный лорд» схватился за голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, страшновато засмеялся.
— Хоть бы раз направила свою энергию против кого-нибудь другого.
— Не могу. Среди моих врагов ты самый харизматичный.
— Убедила. Только перед очередной эскападой мне нужно выпить галлон кофе — глаза слипаются.
***
Бесшумно, в полнейшей темноте, неприкаянные странники спустились по широкой мраморной лестнице в освещенный лунным сиянием холл. Каменный зал казался пристанищем теней и призраков. После небольшой, но яростной перебранки заговорщики чиркнули спичкой. Витая свеча затрепетала в сильных пальцах.
— Может, без света обойдемся?
— К чему такая конспирация? — Раздраженно вопрошал Френсис, когда Лаура в очередной раз налетела на стул и простонала сквозь зубы проклятие. — У тебя мания преследования. Спальни на втором этаже. На цокольном можем хоть в барабаны бить.
— Враг не дремлет.
— Или чья-то паранойя.
— Я знаю, что делаю. Свети под ноги, а то тут как специально кто-то баррикады строил.
— Тебя ждали.
— Видимо да.
— Что так жаждешь увидеть в подземельях? Я там был с утра…
— Ты не знаешь то, что знаю я.
— Звучит загадочно. Предупреждаю. Если ничего нового не увижу, лучше б тебе по-быстрому удавиться.
— Как романтично. Меж двух огней: враждебный замок и верный враг.
— Заканчивай блистать остроумием.
— После того, как ты прекратишь занудствовать.
Привычно переругиваясь, дошли до самого холодного места в замке. Замешкавшегося парня, Лаура беспощадно подталкивала вперед. Неожиданно наткнулись на кучу строительного мусора. Едва протиснулись под упавшей балкой между мешками с цементом и банками с краской; прошли под аркой и уткнулись в заложенную до половины дверь.
Френсис постучал по пыльным камням носком кроссовка и с философским безразличием, поинтересовался:
— И что дальше? Учимся проходить сквозь стены?
Сверкнув глазами, Лаура отобрала скудный источник света; посветила на дверь и хмыкнула. Ловкие пальцы сняли замок, толкнули. Петли натужно заскрипели, застонали, посыпалась ржавчина. Вход приоткрылся сам собой. Френсис нахмурился. Утром дверь оставалась неподвижной, не смотря на усилия двух мужчин. Пока размышлял над странной аномалией, девушка осторожно спустилась по узкой винтовой лестнице без перил. Свеча дрожала в тонкой руке. Мужчина двинулся следом. Мелкие камешки сыпались из-под ног, вздымалась столетняя пыль, шаги гулким эхом возносились под каменные, нависающие точно крышка гроба своды. Рыжая подняла руку со свечой, пытаясь что-то разглядеть. Парень насторожено прищурился. В колыхающемся свете, густая паутина казалась жуткими лохмотьями старины; мрачные тени танцевали на стенах и терялись в непроглядной мгле. Лаура в сотый раз прокручивала в голове события сна.
«Если повернуть в правый коридор, то через двадцать шагов уткнемся в стену
с рельефным порталом»
Развернувшись на пятках, ринулась в нужном направлении. Чертыхаясь, Френис едва поспевал за ней.
«Вот оно»
Покрытая слоем пыли и паутины неровная, местами оббитая поверхность напоминала главный портал церкви Сан Петронио в Болинии. По спине пробежал неприятный холодок. Француженка до конца надеялась, что сны всего лишь игра воображения.
— Здесь. — Хриплым от волнения голосом поведала девушка. Френсис с сомнением оглядел сплошную стену в глубине портала.
— Какая странная архитектурная задумка. Наверное, века назад замуровали какое-то помещение. Может, бывшая тюрьма?
— Этот проход ведет в…
— Вообще-то вижу только глухую стену. Чьей головой будем долбить? Мне кажется твой череп более твердый. — Потер виски и серьезно добавил. — Пошли спать.
— Помолчи.
Примостив на уступе свечу, пошарила руками по стене. Бежали минуты, Лаура не сдавалась. Такому упорству можно позавидовать.
— Лук перед сном.
— Что? — По глазам было видно, что в мыслях девушка не здесь.
— От бессонницы помогает лук. Рецепт известный еще в Древнем Египте.
От удивления Лаура оступилась и грохнулась бы, если б не ухватилась за выступающий сбоку кирпич. С легким щелчком стена отъехала в сторону. Тучи пыли, песка вырвались из прохода и закружили вихрем. Свеча чудом не погасла, только слабо затрепетала как на сквозняке. Молодые люди отчаянно закашлялись, пытаясь протереть слезящиеся глаза. Сор осыпал с ног до головы. Кожа отчаянно зудела; одежду придется выбросить, а волосы мыть едваль не скипидаром. Несмотря на мелкие неприятности, рыжая наслаждалась триумфом.
Откашлявшись, Френсис тщательно провел пазы; осторожно шагнул внутрь, но девушка живо потянула его обратно.
— Поговорим?

@темы: "Из глубины веков"

---

---

Маски

Глава 16.

В густом лесу, неподалеку от селения гуннов, притаилось небольшое, но глубокое озеро в форме полумесяца. Темные воды питались подземными источниками. Посему, даже в середине лета течение несло прохладу. По зеркальной поверхности расходились широкие круги — то плескались толстые рыбины. Вкус воды необыкновенный. Сваренная на ней даже жидкая каша казалась амброзией.
Аттила сбежал по пологому склону, стащил обмотки и зашел в озеро по колено. Попробовал пальцем острие ножа и стал осторожно соскабливать бороду. Отвратительное занятие, да и сам процесс раздражает… не только кожу лица. Несколько раз умывался, шумно отфыркиваясь; чертыхался, ощупывая неизбежные царапины. Спустя полчаса на месте неопрятного неандертальца неопределенного возраста возник молодой человек лет двадцати с пронзительным взором живых черных глаз. На порезанном подбородке виднелась симпатичная ямочка.
На другой стороне озера купались востроглазые девицы и что-то шутливо кричали ему, махали руками и задорно хохотали. Ветер уносил слова в густые заросли осоки. В другой раз Аттила непременно подобрался бы поближе, но сейчас его интересовала иная добыча. Нежная кожа, глаза цвета молодой листвы и первородная необузданная сила. При воспоминании о Стефани, кровь быстрее побежала по жилам.
«Рано»
Вернувшись в селение, молодой мужчина призадумался: выбрать желанную девушку или веселую компанию? Измученную красотку нужно оставить в покое. Хотя бы на одну ночь. А чтобы справиться с накатившим искушением Аттила присоединился к мужчинам у костра. Оленина знатно подрумянилась. Жирные капли медленно скатывались на мерцающие алым угли. Аппетитный запах разносился над селением, раздражая рецепторы. Завыла голодная собака, из-за плетня поглядывали детские глазенки.
Смешанное с водой вино переходило из рук в руки, пока бурдюк окончательно не опустел. Веселье набирало обороты. На раскаленных камнях вспыхивали пучки «волшебной травы». Худосочный парень затянул старинную песню. Все радостно подхватили инициативу.
Лишь Аттила молчал. Предстояли долгие часы бдения.
***
Луна давно спряталась за тучи. Так бывает перед рассветом. Ночь тревожила пением сверчков и противным писком комарья. Темнота разбавлена лишь свистящим похрапыванием спящей старухи. Неподалеку фыркали и переступали с ноги на ногу животные. Фани перевернулась на другой бок. По шее что-то лезло. Какой-то малюсенький уродец планирует лишить сна? Девушка сонно смахнула мошку. Через мгновение нападение повторилось. И вот она уже изо всех сил отмахивается от назойливого противника. Вдруг… Пронзительное «ай» заставило бедную старушку нервно вскинуться и раздуть почти погасшие угли в очаге. Фани нервно отряхивалась сидя на шкурах и была похожа на блохастого пса. Шаркая, старуха поднесла зажженную лучину. Девушка огляделась.
Крик замер в горле.
На стенах, потолке, полу и что ужасно на шкурах копошилось великое множество жуков кроваво-коричневого окраса. По руке, от предплечья до кисти спускалась цепочка болезненных укусов. Некоторые из них Фани успела расчесать до крови.
— Чего орешь? Не видишь — клопы. Таких сотни в каждом доме. Спи. — Раздраженно фыркнула хозяйка лачуги и, зевнув, вернулась в кровать. Оцепеневшая блондинка не могла пошевелиться. Обратно не легла бы даже под страхом смерти. Но что делать прикажете?!
— Почему Вы их не травите? Это же…
«Не гигиенично? Опасно? Просто омерзительно?»
— Что «это же»? — Женщина окончательно рассвирепела. — Чтобы ты знала, бестолочь деревенская, эти тварюшки способны лечить змеиные укусы и болезни уха! А тебе и против истерии помогут! Если кусают больно, то заговор есть: «клопы вы, клопы, меня не кусайте. У вас зубы репяные, а у меня тело кремянное».
Фани подавилась стоном. Большей ереси в своей жизни не слыхала. На задворках сознания тренькнуло, что вера в медицинскую ценность клопов просуществовала вплоть до 18 века. А сейчас она могла с уверенностью сказать, что видит истоки этих диких суеверий.
«Вот теперь пора паниковать»
Понимая, что более не смокнет глаз, дождалась пока уснет старуха и выскользнула наружу. Свежий воздух показался сладостным. Ветер овивал воспаленные укусы. Ощущение «ползанья по коже» не оставляли. Очень хотелось искупаться. Ноги сами понесли к лесу. Еще днем старуха показала откуда бабы берут воду. Девушка точно помнила, где видела прозрачный источник. Вот уже деревья сомкнули над головой пышные кроны, колючий кустарник расцарапал то, что не доглодали клопы, но родник так и не встретился. Тропинка давно исчезла; под ногами путались высокие травы, а густой шиповник цеплял одежду. Краем уха услышала угрожающее шипение. Взлететь на нижнюю ветку огромного ясеня получилось само собой. Отдышавшись, вдруг увидела свет. Не отблеск костра, а процессия с факелами. Вспомнились давние знакомцы из черного лабиринта.
Любопытство погубило не только кошку. Фани неловко сползла с «насеста», окончательно ободрав локти и колени. Отломила длинный прут и, проверяя дорожку на присутствие змей, медленно направилась в сторону таинственных огней. Людей не увидела, а услышала. С каждым шагом звук усиливался. Непонятный протяжный гул вылился в замысловатую мелодию и переливистый свист. Пение, мрачные интонации, незнакомый язык вызвали дрожь. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику. Плохое предчувствие, кольнуло сердце. Знакомиться расхотелось. Блондинка затаилась как мышка.
Луна медленно выглянула из-за туч и оборвала песнопения на полуслове. Гробовая тишина резнула по натянутым нервам. Фани подползла ближе и, приподняв ветку, выглянула.
Среди леса, на небольшом, заросшем травой открытом
пространстве, полукругом стояло несколько человек в длинных бесформенных одеждах. Холодный предрассветный ветер доносил запах давно немытых тел и застаревших, гниющих болячек. В ногах мучителей распласталась маленькая фигурка. В прорехах рубахи виднелись тощие локти и ободранные коленки. Светлое пятно на фоне черной земли.
Фани по-пластунски преодолела последние метры и замерла за кустом боярышника. Разглядеть жертву не удавалось. Закралось нехорошее подозрение, что это ребенок. Под ложечкой неприятно засосало. Девушка понимала, что если «дикари» начнут убивать или калечить дитя, кинется на помощь. Двоих — троих еще осилит. Прочие добьют с особой жестокостью. Осталась призрачная надежда, что действо закончиться благополучно и все разойдутся по теплым клоповникам.
Съежившуюся жертву грубо поставили на колени. Руки связаны за спиной, а на голове — мешок. Несчастное создание жалобно замычало и попыталось извернуться. Тщетно, жестокие руки действовали уверенно. Сорвали мешок и освободили от кляпа. Надсадный кашель, испуганное поскуливание и то, как человечек озирался, заставило Фани пошарить в поисках палки. Земля забилась под ногти, дерн колол нежную кожу, но пальцы уверенно обхватили увесистый булыжник.
Один из палачей дернул страдальца за волосы, заставив запрокинуть голову, прошипел:
— Последний раз спрашиваю, куда девала оружие «Проклятых»?
— Я не видела даже… Не знаю о чем ты говоришь, человече! Убей или отпусти! Сил моих больше нет!
«Кто эта несчастная? За что ее?»
— Врешь, змея! Сейчас запоешь по-другому! Твой отец тоже все отрицал, но недолго.
— Он не виновен! Что вы с ним сделали, изверги?! — Сорванный голос дрожал. Несчастную колотило от ужаса, но глаз не опускала, давно отчаявшись вызвать хоть толику сострадания. Пощечина заставила завалиться на бок. Крик боли, как удар плетью. Слез не осталось. В груди разливалось глухое смирение. Так бывает, когда предчувствие смерти уже не обманывает.
— После того как извели детей в дальнем поселении, перешли в наше? Но мы не жалкие, как гунны-дикари. Наш род берет начало от великих посланцев света и тьмы! О приходе демонов нас предупредили великие друиды.
«Сколько пафоса. Страшно, когда во главе общества стоит фанатик»
— Нет. Вы заблуждаетесь! — Обреченно простонала жертва.
— Боги явили нам убийц, указав причину. С помощью меча вы околдовали и принесли в жертву сотню детей. «Месть пестрого демона»! Под таким именем ваш чудовищный поступок войдет в историю.
— Нет и еще раз, нет! — Истеричные нотки все больше проскальзывали в речи девушки. — Мы помогли людям — спасли от нашествия крыс! Нас обманули. Посулили хлеба и одежду, а в итоге прогнали взашей. Детей мы не трогали.
— Согласен, не дело обманывать человека, когда он славно потрудился. Твой отец с помощью меча избавил поселение от крыс, но потребовал непомерную плату — свитки древних великанов. Вы просчитались. Даже ценой жизни друиды будут хранить тайны богов.
— Это ложь. Мы просто ушли.
— Чтобы вернуться ночью и увести одурманенных несмышленышей. Вас видели. Свидетель на краеугольном камне «Перворожденных» клялся, что видел как мечом «Проклятых» вы секли их головы. Один за другим. А тела скидывали в болота. Соглядатай принес изгвазданный в тине кожаный браслет одного из погибших.
— Да, мы видели детей, но к их гибели не имеем никакого отношения. Они дико кричали, точно одержимые и бежали толпой в сторону ущелья. Внезапно с гор сошли потоки грязи и уволокли тела к болоту.
— Созналась, наконец! — С мрачным удовлетворением выплюнул предводитель.
— Нет! — Не слово — стон.
Вдруг от толпы отделился еще один и поднял с земли какой-то предмет.
— У тебя котомка моего племянника.
— Мы много дней питались одними кореньями, а там был хлеб!
Неподалеку угрожающе чернел мужской силуэт.
— Так… так… жалкие собаки на моей земле.
Вместе с группой вероятных убийц вздрогнула и Фани. С тихим вздохом прижала она круглый как картошка камень к груди.
«Аттила»
— Проклятый Атли! — Испуганные крики, перемежались со звуками обнажающейся стали. Вжикнула тетива лука. Неуловимым движением мужчина отразил стрелу, усиливая панику.
Те, что стояли ближе подхватили безропотную жертву под руки и метнулись в сторону лесной чащи. Только вопли помогли проследить направление. Остальные приготовились сражаться. Фани вскочила и заметалась, не зная, куда кидаться в первую очередь. Звон, скрежет и яростные проклятия навели на мысль, что влезать безоружной в кровавые разборки чревато. Легконогой ланью бросилась вдогонку за теми, что скрылись. Бежать, перепрыгивая через многочисленные препятствия, пришлось в кромешной тьме: густые кроны погасили луну и звезды. Что вело вперед, указывая путь, впоследствии так и не поняла.
Одна колючая мысль жалила острее тысячи обозленных ос — «не успеваю»!
Шум впереди резко оборвался, словно дико орущей жертве зажали рот рукой или… Что «или» думать не хотелось. Фани запнулась о сухой корень, и растянулась на земле. С безмолвным воплем, схватилась за лодыжку. Вечная травма, хоть бы раз упала на другую ногу. Несколько мгновений потратила, чтобы утихла первая волна острой боли. Душа рвалась вперед, но тело отказывалось повиноваться. Стиснув зубы, встала и медленно похромала вперед. Поплутав немного, вышла к обрыву.
«А вот и давнишние знакомцы»
Притаившись за деревом, Фани зорко оценила обстановку. Тот, что был повыше, выкатил откуда-то сбоку огромную бочку. Видимо, заранее припрятал, замаскировав от любопытных глаз еловыми лапами. Подтащил к краю и, установив, подпер камнями.
Но где же обреченная на смерть?
Вдруг нити силы зазвенели, мигнули. Тонкий звон потряс Вселенную. Будто оборвалась струна на гитаре. Блондинка почувствовала головокружение. Пошатнулась и сползла на землю, сжимая виски. Что с ней? Интуиция намекала на магическое истощение. Попыталась успокоиться и выровнять дыхание, воздействуя внутренней силой на измученные чакры. Ничего не получалось. Слишком долго она вдали от семьи, от Девятой звезды и силовых потоков родного мира.
Светила в небе устроили зловещий хоровод, а луна, сверкнув, поспешно скрылась за облаками. Фани несколько раз стукнулась лбом о шероховатую кору. Неожиданно резкая боль помогла сосредоточиться.
Пока девушка находила связующее звено с миром прошлого, мизансцена над обрывом резко изменилась.
Один из мужчин держал поникшую жертву за волосы, приставив к горлу кинжал. Второй проделывал таинственные манипуляции с бочкой: открыл крышку и пошурувал в ней толстой палкой. В ответ послышалось густое, многоголосное шипение. Фани буквально приросла к земле. Понимание реальности, сковало сильнее стальных цепей. Несчастную девушку за какие-то надуманные грехи, без суда и следствия собираются сунуть в бочку со змеями и скинуть с обрыва. Легкой смерти ей не видать.
За мгновение до неизбежного, Фани ринулась убийцам наперерез. На первых порах, противники не заметили стремительное движение, и лишь испуганный крик жертвы заставил обернуться. Шок действовал на руку. Блондинка не шла на сделку с совестью — била наверняка. Вскоре у ног валялись поверженные, и только сбитые костяшки напоминали о недавней битве. Адреналин все еще будоражил кровь, дыхание шумно вырывалось из груди, а пот заливал глаза. Фани вытерла лоб, оставляя грязную полосу. Шорох заставил обернуться. Костлявая девица испуганно трясла головой и пятилась к обрыву. Глаза распахнуты в немом ужасе, потрескавшиеся губы что-то безмолвно бормочут.
С ободряющей улыбкой Фани шагнула навстречу. В ответ полуживая незнакомка рванула прочь. Всклокоченный волосы, оцарапанный лоб и кипящая в воздухе агрессия не вызывали доверия. Мелкий щебень поехал под ногами, край кручи осыпался вниз, подхватывая в смертельные объятия убегающую девушку. Беспомощно взмахнув руками, точно пытаясь задержаться за воздух, незнакомка рухнула вниз.
Пальцы Фани в последний момент сомкнулись на кожаном ремешке сумки, удерживая на весу тощее тело. Рядом опасно накренилась бочка со змеями. Холодея от ужаса, Фани изо всех сил пыталась вытянуть сопротивляющуюся незнакомку. Увы, бессильная жертва точно взбесилась. Сквозь шум в ушах долетали страшные проклятия.
— Ужасная Немаин?! О, горе мне горе! Уходи! Моя душа принадлежит другим богам! Позволь умереть свободной!
Анализировать неожиданный приступ неблагодарности Фани не могла, не до того: время шло на секунды. Под тяжестью крестьянского тела, блондинку неумолимо тянуло в пропасть. Вспотевшие ладони скользили. Вот уже по грудь свесилась вниз. Инстинкты визжали. Еще мгновение и сверзиться вниз. Достойное окончание мучительного блуждания по прошлым векам. А дома ждет Фие или нет? Хотелось бы верить.
Шов сумки разошелся. Нитки рвались одна за другой. Одновременно с очередным завыванием насмерть перепуганной жертвы, упала бочка. Змеиный дождь посыпался на головы и плечи. Рывок сзади заставил выпустить из рук единственно связующее звено с извивающимся телом и отлететь в сторону. Несколькими ударами сердца после, Фани поняла, что безудержно плачет в крепких объятиях Аттилы. Того не слишком впечатлили реки слез. Поэтому лишь поморщился.
— Будет убиваться! Деваха дурного рода. Вместе с папашей знатно дурили головы людям: обещали вызволить от болезней и крыс, да только еще большей беды наделали. В прошлом году по ту сторону Рейна мор был великий, так они советовали пить «радужную» воду из соседнего болота. Мало кто выжил после такого лечения. В этот раз детей увели.
— И утопили в болоте? — Фани вспомнила проклятия убийц и содрогнулась. Неужто встала не на ту сторону? Может, помогала не жертве, а изуверу? Тогда незнакомку настигла Божия кара. Блондинка поежилась и нервно оглянулась на осыпавшийся край. Песок, глина и щебень недобро ощерились, точно злорадствуя и насмехаясь. Фани сухо сглотнула. Никакая сила не заставит ее глянуть вниз.
«Хотя если жива и нужна медицинская помощь…»
Аттила осторожно приблизился к краю и вытянул шею.
— В лепешку. — С мрачным удовлетворением объявил он. — Внизу острые камни. Заброшенные римские каменоломни. Ни шанса на спасение.
— Отойди. Край осыпается. — Голос звучал как надтреснутый хрусталь. Черные глаза встревожено посмотрели на поникшую блондинку.
— Все смертны. Кто раньше, кто позже — все там будем.
Однако великий воин совершенно не умел утешать. Фани побледнела под слоем грязи. Голова закружилась, а во рту появился привкус желчи.
«Все же что нас не убивает, делает нас сильнее»
После всего пережитого мировоззрение изменилось кардинально, будто повзрослела на десятки лет. Эти сцены еще долго будут преследовать в кошмарах. Пока же стоит затолкнуть воспоминания в самый дальний уголок.
— Ты так и не объяснил, куда пропали дети. Их убили?
— Не думаю. Скорее всего, продали в рабство. Так теперь многие на горшочек масла зарабатывают. Не знала что ли?
«Хм… про рабство я знаю все, про людскую доброту — значительно меньше»
— Зачем же ты их спасал? Пусть бы казнили по справедливости. — В человеколюбие верилось слабо. Злая усмешка подтвердила зародившиеся подозрения.
— Глупости говоришь. Не за людей сражался, за знания. Их семья Хранители древнего артефакта. Давно искал.
— Семью или артефакт?
— Обоих. Еще в детстве слышал истории про скифский меч. По легенде реликт обладает живой душой и тот, кто ним владеет, никогда не будет знать поражения в бою. То, что надо мне и моим людям. В неспокойное время живем. Пойдем.
Подхватил, будто матерчатую куклу и поволок по едва заметной тропинке назад в селение. Ноги подгибались и если б не сильная рука, Фани рухнула бы на итак изрядно сбитые колени. Кто знает, были ли бы силы подняться вновь? Только теперь обратила внимание на внешность дикого воина. Неопрятная борода канула в лету. Бледная кожа на упрямом подбородке, впалые щеки, но неукротимый огонь в глазах. Аттила оказался вполне симпатичным и молодым. А сразу и не скажешь.
«Как же редко мужчинам идет борода»
Дорога назад показалась в разы длиннее — сказывалось переутомление. Бесконечные овраги сменялись непроходимой чащей: кусты ежевики обнимали старые деревья, занимали все свободное пространство. Фани спотыкалась, падала, но сильная рука воина упорно подталкивала вперед.
На горизонте праздничной иллюминацией зажглась заря. Золотые, красные, сиреневые, лазурные всполохи прошили черноту умирающей ночи. Первые солнечные лучи вышивали на небе сказочный рисунок. Фани залюбовалась первозданной красой. Улыбка тронула губы, глаза-изумруды засверкали. Девушка высвободила руку и легко сбежала по склону вниз.
Вначале появился запах.
Острый, тяжелый, непередаваемо омерзительный. Такой ни с чем не спутаешь. Дух пролитой, мертвой крови. Еще не до конца проснувшееся солнце робко осветило печальную картину. Лесная прогалина вытоптана, взрыта мечами, усеяна трупами. Над ними роились мухи. Фани почудились жалобные стоны, но то было фантомным впечатлением. Черные очертание изломленных тел и дрожащая тишина.
— Чего замерла?
— Но… — Блондинка попятилась. Сколько еще крови предстоит узреть на пути становления? — Как же…
— А, эти. — Аттила почесал затылок, задумчиво оценивая фронт работы. — Сейчас быстренько землей засыплем.
«Все же что-то человеческое у него есть»
— А то зверье напрется и на приманку не купится. Завтра планируется большая охота.
«Хм…»
Работу закончили, когда солнце стояло уже высоко. Спину нещадно ломило. Шея, нос и руки покрылись красными солнечными ожогами. На ладонях поверх некрасивых цыпок, вздулись волдыри. Ногти сломаны, а волосы висели неопрятными сосульками. Сладковатый, тошнотворный запах смерти, казалось, въелся под кожу, а ощеренные лица мертвецов — отпечатались на сетчатке глаза.
В какой-то момент, Фани думала, что падет ничком на траву и прямо так заснет. Отлынивать никто не позволил. Несчастная блондинка носила камни и расчищала землю, выдергивая дерн.
— Здесь есть какой-нибудь ручей?
— Умыться бы не мешало. — Согласно кивнул Аттила. — Там за холмом небольшое озеро. Только говорят далеко заплывать опасно — русалки утащат.
Девушка устало кивнула. Русалки русалками, а запутаться в кореньях и водорослях легче легкого.
***
Водная гладь как манна небесная. Темные воды серебрились на солнце, манили долгожданной прохладой. Фани восхищенно всхлипнула. Как мало человеку нужно для счастья.
Аттила вынул из знакомого мешочка глиняный пузырек с дурно пахнущей смесью и сунул девушке в руки.
— Что это? — Оторопело спросила она.
— Мыло.
Фани с подозрением принюхалась и возмущенно уставилась на парня. Тот недоуменно пожал плечами.
— И что тебе не нравится? Старуха в жир и золу даже каких-то трав плеснула. Мойся, не забирай время.
Волосы после кустарного косметического средства стали еще грязнее, а кожу пекло точно после чрезвычайно жесткой щетки. Фани нырнула и выплыла на середину озера. Тут течение значительно холоднее. Яркое пятно привлекло внимание. Блондинка прищурилась, чтобы лучше разглядеть. Выше береговой линии, на солнышке стелился бело-красный цветочный ковер. Острый глаз выхватил белые бутоны, смутно напоминающие гвоздику. Позабыв все на свете, Фани коршуном кинулась к ним. «Мыльнянка» или как в детстве говорили «Собачье мыло». Зеленоватая пена от корней и цветков оказалась не столь пышной, как после парфюмированного мыла, но со своим делом справилась на «отлично». Блондинка почувствовала себя заново родившейся. Невдомек было, что за ней с все возрастающим интересом наблюдают черные глаза гунна. В душе он поклялся, что этой ночью прекрасная чаровница покорится ему.
***
— Какой дорогой мы идем?
— Мы обошли селение с другой стороны. Ты ж хотела смыть грязь в озере.
Фани безуспешно отбивалась от грубых заигрываний. В сердце закралась тревога. Ссориться не хотелось, изменять вредному супругу не хотелось вдвойне. Живой ум постоянно выискивал возможности отвлечь внимание разохотившегося противника.
Вдалеке показалось вспаханное поле. Длинная свежая борозда терялась за горизонтом. На плоском широком камне лежал потертый кожаный мешок. Аттила с любопытством развязал его. На ладонь высыпались немолотые зерна ржи и кусок черствого хлеба. Гунн разломил ломоть надвое и протянул неожиданную добычу блондинке. Фани подошла ближе, приняла подношение, с удивлением разглядывая растения. Взяла колосок и растерла между пальцами, принюхалась, потом брезгливо вытерла руку о подол.
— Не ешь этот хлеб.
Аттила недоверчиво покосился.
— Только нечестивцы выбрасывают хлеб.
Девушка покачала головой.
— Эти колосья заражены грибом. Хлеб, скорее всего, ядовит.
— Ядовит?
— Колосья побиты спорыньей.
— Чем?
Фани беспомощно огляделась. Зловещее словосочетание «алкалоид эрготинин» вряд ли произведет нужное впечатление. Попыталась упростить объяснение до минимума.
— Человек, отведавший отравленный спорыньей хлеб, не отвечает за свои действия. Этот паразит вызывает подавленное состояние, галлюцинации и навязчивый страх.
— Как дурман-трава? — Обрадовался Аттила и с большим интересом пригляделся к изуродованным колосьям. Фани мучительно пыталась вспомнить симптомы эрготизма?. Увы, химию и биологию изучала не столь углубленно как языки и литературу.
— От такой еды слепнут и умирают в муках! Тут и Святой Антоний? не поможет. Лучше всего спалить, чтобы зараза не распространилась на посевы.
— Похоже, бродяжка не лгала. Дети в действительности погибли под обвалом.
— О чем ты?
— О ком… о почившей девахе. Этот мешок я видел на плече ее отца-проходимца. Твой рассказ натолкнул меня на мысль. Последнее время многие люди стали подвержены «сумасшедшей пляске». Один человек увлекает за собой толпу. Поддавшиеся влиянию вопят, прыгают, пока не свалятся без сил. Рассудок окончательно покидает головы и часто несчастные гибнут на болотах или падают с обрыва. Возможно, так действует яд. Нужно колосья старухе показать, пусть проверит амбары. Не хватало из-за разгильдяйства потравить всю общину.
Аттила нахмурился и рванул вперед. Зловещую котомку завернул в собственную накидку. Когда до поселения гуннов оставалась сотня метров: уже виднелись крыши мазанок, внимание молодых людей привлек разъяренный старик у дороги. Потрясая клюкой, стоял он подле туши умирающей коровы и кого-то яростно проклинал. Подошли поближе. Фани с жалостью посмотрела на несчастное животное. Передние ноги были словно обрублены. Алая кровь окрасила траву, а крупные прозрачные слезы орошали сухую землю.
Чудовищные события последних дней, чередование опасности и чужих смертей уже не производили того впечатления. Оставляя лишь черную тоску в окровавленном сердце.
— Кто это сделал, старик?
Пастух только рукой махнул.
— То боги меня наказывают за гордыню. Один был с коровой в общине; теперь даже детям кружки молока не достанется.
— Кто посмел?
— Никто не виноват. — Покачал головой пастух. — Шел с коровой, да вдруг смотрю — отстала, захромала и завалилась на бок. Подбежал. Глядь — а заместо ног обрубки. Пошел по кровавому следу и нашел меч старинный.
На этом месте Фани и Аттила переглянулись. Воин подобрался, как тигр перед прыжком.
— Вот думаю, чем детей кормить, да что людям говорить. Где теперь скотину купишь?
— Будет тебе корова, пара овец, да монеты в придачу. Покажи меч.
Пастух недоверчиво покосился и тут, наконец, узнал собеседника.
— Атли?! Тебе — верю.
Старик нетвердой походкой зашел в море полусухого бурьяна, что рос неподалеку и вынул завернутый в полотно длинный предмет. Положил в ноги гунну и поклонился до земли.
— Этот меч древние скифы посвящала богу войны. То племя знает толк в оружии.
Аттила развернул ветошь, погладил потемневший клинок, обтер пучком травы от земли и, взмахнув, одним движением добил умирающую тварь. Блондинка и пастух только вздохнули.
— Долго этот меч был сокрыт в земле, а теперь небо дарует мне его для покорения всех народов! Я не забуду тебя, старик.
Пролежав много десятилетий в кургане прежнего владельца, украденный меч выглядел так, будто только с наковальни.
Острие уперлось в разогретую солнцем землю. По долам медленно стекали алые капли. Фани присела, и взглядом испрашивая разрешения, медленно погладила артефакт. Гордый собой и новым приобретением, Аттила милостиво кивнул. Руки девушки стиснули влажный от выпавшей росы эфес. Пальцы пробежали по острому как бритва клинку. Неведомый сплав был испещрен странными знаками. Сила буквально искрила, исходила волнами. От невероятно мощного магического излучения закружилась голова. Так бывает когда человек привыкший жить в задымленном мегаполисе, вдруг переехал в высокогорные районы Альп и не может надышаться свежим ветром. Кровь быстрее побежала по жилам. Еще немного и можно отрыть портал.
— Что это ты делаешь? Не смей!
Фани вздрогнула, когда меч буквально выдернули из алчущих рук. Кровавый росчерк украсил узкую ладонь. Девушка с изумлением глядела, как струйки крови скатываются по кисти, пальцам и питают потрескавшийся чернозем. Боль пришла через мгновение. Молнией прошила сердце. На рыхлой земле стал явственно проступать контур печати Соломона. Мир стремительно вращался. Реальность ускользала, точно в отражение на реке упала капля воды. Рев взбешенного гунна звучали точно сквозь слой ваты. Маг земли отлично прочувствовал движение потоков. Воин отчаянно не хотел выпускать из рук понравившуюся девушку, но переступить границу активированного перехода не мог. Последнее, что услышала исчезающая в пространстве Фани, был яростный вопль обманувшегося поклонника.
Темнота обступила со всех сторон. Осязаемая, удушающая, слишком плотная, что быть просто тьмой. Перед глазами полыхнула яростным огнем знакомая пентаграмма. Маленькая вначале, растягивалась на все большее пространство. Языки почти касались ног. Посредине, в столпе ярчайшего света стоял человек. Лица не разглядеть, лишь силуэт. Невидимый ветер рвал волосы и одежду, царапал кожу. Фани почувствовала, как ее выталкивает, разрывает надвое неведомая сила. Вдруг человек обернулся к ней и властно протянул руку. Времени на размышления не было. Блондинка ухватилась, как цепляется утопающий за хрупкую соломинку. Последнее, что запомнила — резкий рывок и ослепительная вспышка, бросившая в непроглядную пропасть беспамятства.
***
Навязчивый звук мерно въедался в мозг. Ресницы дрогнули. Раз. Другой. Инородное тело царапало сухое горло. Ни вздохнуть полной грудью, ни сглотнуть. Равномерное «пи» заставило разлепить воспаленные глаза. Белые сверкающие пятна через минуту слились в лилейный потолок, снежные простыни и сверкающую аппаратуру. Фани едва пошевелила рукой, но этого было достаточно, чтобы прибежал дежурный медперсонал. Укол в сгиб локтя, реакция зрачка, пальпация и бесконечные вопросы.
Девушка что-то неразборчиво мяукнула и вновь упала в объятия целительного сна. Размышлять, анализировать будет после.
Следующее пробуждение оказалось много приятнее. Если б только не этот навязчивый электронный писк. Фани привстала на локтях, невольно сорвав иглу капельницы. Не доверяя глазам, потрогала белоснежную наволочку, легкое одеяло. Многочисленные приборы мигали цифрами, диаграммами, кривыми. Блондинка сползла с кровати и шатаясь, босиком почапала к окну. Дрожащей рукой раздвинула жалюзи. Панорама ничего прояснила. Стриженая лужайка, бесконечный ряд стройных деревьев, ровные мощеные дорожки и длинные скамейки.
«Только бы время родным оказалось, а то с моим счастьем могу и в будущее махнуть»
Взгляд остановился на двери, ведущей в ванную. Щелкнув выключателем, вошла. Холодный свет и зеркальная поверхность заставили содрогнуться. Давненько не было возможности полюбоваться на собственное отражение. Лучше б и не видела. Обветренная кожа, давно немытые волосы и черные тени вокруг глаз. Это не считая синяков, ссадин и тугой повязки на плече. Жертва войны. Не меньше.
Фани решительно сдернула рубашку и шагнула под душ.
Мгновением позже из палаты послышались встревоженные голоса. В ванную сунула голову обеспокоенная медсестра. Заявление о том, что вставать еще слишком рано оборвалось на полуслове. Разъяренный взгляд изумрудных глаз сулил немедленную смерть тому, кто помешает.
— К Вам посетитель, мисс.
— Принесите халат, пожалуйста. Обещаю не задерживаться.
***
Посетитель стоял у окна. Высокий, черноволосый, мучительно родной. Фие или правильнее — Филипп ди Сальчи сильно похудел и осунулся. Но спина такая же прямая, высокомерно приподнятый подбородок и сокрытый черными очками взгляд. Рука от предплечья до кончиков пальцев туго перебинтована. Фани запахнула глубже халат и прошла к кровати. Филипп ди Сальчи резко обернулся. Молчаливо препарировал взглядом. Девушка поежилась. После всего пережитого, собственные невзгоды казались далекими, незначительными, надуманными. Осталось только: люблю, хочу, и будь что будет.
— Последнее время мы встречаемся только в больницах. Не самая веселая традиция.
— Что с рукой?
— Последствия ритуала. Знатно ты мне крови попортила. В прямом и переносном смысле этого слова.
— Я не буду ругаться. Даже не пробуй.
Филипп смущенно передернул плечами. Сложно казаться победителем, когда кругом виноват. Мучительный месяц заставил пересмотреть идеалы и поступиться принципами.
— Здорово тебя потрепало.
— Если не хочешь получить вазой промеж глаз, придумай комплимент получше.
— Тебя долго не было.
— Сколько?
— Месяц.
— Хорошо не год.
— Вчера пришли бумаги на развод.
Фани резко подняла голову. Грустная улыбка скользнула по бледным губам. Кто знал, что праведный гнев может ввергнуть в пучину страданий, пугающих приключений и всепоглощающего страха за собственную жизнь. А ведь всего этого могло и не быть.
— Подписал?
— Сжег.
— Что будем делать?
— Жить?
— Нельзя обманывать одного и пользоваться доверием другого.
— Что ты имеешь в виду? — Прозвучало хмуро и почти ревниво.
Фани насмешливо фыркнула и весело сверкнула глазами.
— Уж ночь наступила. Послушайте же сказку, мой падишах! В некотором царстве, в некотором государстве жили два знатных клана. Как и полагается в сказках, дома испокон веков враждовали. Проходили года, десятки лет, может сотни — ничего не менялось в королевстве. Ах, забыла сказать! В каждой сказке есть умный, суровый правитель. В моей он тоже присутствует. Долго думал мудрец, как примерить враждующее племя. Велосипед не выдумал. Решил объединить кланы магическим союзом. С магией не спорят, против крови не пойдешь, а приказы гроссмейстера, то есть правителя не обсуждаются.
— Кажется, я догадываюсь, о чем твоя сказка. О любви? О ненависти? О лжи?
— О равновесии мира.
— После путешествий ты стала мыслить глобально.
— Я зла на тебя. Сильно.
Граф сорвал очки, повертел в руках, бросил на прикроватную тумбочку и сел на кровать, отдавив супружнице ногу. После недолгой возни в палате воцарилась напряженная тишина.
— Как в плохой драме: полюбила одного, а замуж вышла за другого. Увы, трагедия закончилась фарсом — муж и любовник оказались одним и тем же человеком.
— Это лучший из возможных раскладов. Прости. Я не планировал. — Филипп тряхнул головой и стиснул тонкие пальцы девушки. Фани охнула и вырвала руку. — Первая встреча была совершенно случайной. Одно совпадение наложилось на второе. Потом звонок брата и я почему-то решил, что ты проверяешь будущего мужа «на вшивость». Это разозлило. Хотелось нанести ответный удар.
— Тебе удалось.
— Я не хотел, что бы с тобой приключилась беда. Все еще настаиваешь на разводе?
— Пары мастера печатей и мастера иллюзий слишком уникальны. Думаю, у нас нет выбора, придется как-то уживаться.
В черных зрачках парня мелькнуло облегчение, тонкая улыбка коснулась губ.
— Что с тобой произошло? Ты словно повзрослела.
— Жизнь, история, судьбы показали, что есть куда более страшные вещи, чем безразличный эгоистичный муж. Зато прошла инициацию. — В душе, девушка разглядела магическую татуировку чуть выше ключицы. — Так что я теперь совсем взрослая девочка.
— Рад, что ты не зацикливаешься на этом… недоразумении.
— Впредь, чтобы не возникало проблем, предупреждаю заранее: попытаешься врать, юлить и мне изменять — утоплю.
Недобрый огонек в глубине зеленых глаз дал понять, что девушка не шутит. Филипп примирительно поднял руки.
— Начнем знакомство заново?
— Будет сложно. У тебя очень противный характер.
— А у тебя — сплошной мед и сахар!
— И я о том же.
Глаза в глаза: скрестились оникс и изумруд, огонь и вода. Мгновение растянутое в минуту заставило сердца биться в унисон. Фани моргнула и неожиданно рассмеялась.
«Никогда не умела играть в «гляделки»
Шаловливо усмехнувшись, приникла к губам мужчины. Тот ответил на поцелуй жарко, страстно, ненасытно, будто бесконечно страдал от жажды и теперь, наконец, мог напиться.
За окном медленно проплывали пушистые облака.

_____________
Немаин1 («ужасная») — богиня войны в ирландской мифологии; ипостась богини Морриган.
призрак, сотканный из сизых теней и лунных ниток.

Эрготизм2 (от фр. ergot — спорынья) — отравление человека и животных алкалоидами спорыньи, попавшими в муку из зерен, зараженных склероциями, а также из-за передозировки препаратами спорыньи (например, гидротартрат эрготамина) при их длительном непрерывном приеме в больших дозах. Алкалоиды вызывают сокращения мышц; высокие их дозы приводят к мучительной смерти, низкие — к сильным болям, умственным расстройствам, агрессивному поведению.
Святой Антоний3 — преподобный (около 251, Кома, Египет — 356, Дейр-Мари) — раннехристианский подвижник и пустынник, основатель отшельнического монашества. День памяти — 30 января (17 января по старому стилю). Святым-покровителем жертв эрготизма считался Св. Антоний, так как лечением этих пациентов занимался Орден Святого Антония. В Средние Века в европейских монастырях накапливались значительные запасы зерна хорошего качества, и при начале эпидемии монастыри оказывали помощь страждущим.

Эпилог
Спустя два года

Родовое поместье ди Сальчи вот уже много веков являлось оплотом древних обычаев. Завтрак ровно в девять, в пять — чай, а ужин после восьми. Так бы продолжалась еще с сотню лет, если б в доме не появилась молодая хозяйка. Увы, прекрасная блондинка ненавидела традиции до кровной мести.
Филипп вяло гонял по тонкой фарфоровой тарелке печеный картофель. Серебреная вилка звякнула. Тонкая льняная салфетка упала на стол. Недобрый блеск глаз выдавал отношение молодого мастера печати к вновь саботированному ужину. Граф догадывался где искать суженую. Вот уже месяц Стефани пыталась научиться тонкостям конкура.
Манеж изрыт копытами, уставшая лошадь пыталась убежать от настырной наездницы. Филипп хмыкнул.
— Я приготовил тебе небольшой подарок на нашу годовщину. Хотел вручить во время ужина. Ты смешала все планы.
Молодая девушка попыталась вытащить ногу из стремени, но упрямая лошадь как бы в насмешку то и дело отходила, и Фани приходилось смешно прыгать следом.
— Убил Гроссмейстера и занял пост Главы? — Пропыхтела она, делая еще одну безуспешную попытку вскарабкаться в седло.
— М-м-м… Нет.
— Устранил всех конкурентов и теперь хочешь, чтобы я помогла прятать трупы?
— Еще раз в молоко.
— Нашел сказочную пещеру с сокровищами и теперь мне следует выманить дракона?
— Какая извращенная фантазия. — Филипп сжалился, придержал лошадь и стремя. Девушка вытерла со лба пот.
— Твой отец специально подсунул мне самое норовистое животное в конюшне. Надеется, что упаду и сломаю себе шею?
— Боже упаси! А вдруг вторая жена будет еще хуже, чем ты?
— Так что за подарок ты мне приготовил?
Филипп загадочно усмехнулся и вынул из кармана сложенный вчетверо листок. Девушка попыталась выхватить, но тот загадочно отстранился.
— Что за дурацкие игры?
— Пообещай не злиться, а испытать чувство глубокой благодарности.
— Постараюсь.
Бумага перекочевала из рук в руки. Фани внимательно изучила документ, даже подпись и печать нотариуса и чуть не сверзилась с седла.
— Ты — Ангел?! Да ты демон какой-то!
— Оксюморон?
Девушка раздраженно передернула плечами. В руках держала договор купли-продажи бойцовского клуба. Давнее детище. Фани до сих пор не смирилась с потерей.
— Я убью тебя! Столько проблем было из-за смены владельца клуба!
— Теперь не будет. Ты официально владеешь клубом М** и если пообещаешь не принимать участие в спаррингах, даже не буду контролировать.
Подумав, Фани тронула лошадь.
— У меня для тебя тоже есть подарок. Я — беременна.
— Тогда не стоит ездить верхом. — Шокировано протянул внезапно побледневший граф. Девушка легкомысленно махнула рукой.
— Не прямо сейчас. Скоро буду.
— Что это значит?
— Это значит, что и тебя пора чем-то занять.


08.05.2012 г.

@темы: "роман", "проза", "Маска"

---

Маски

Глава 15.


Старый дом встретил нежданного гостя скрипом половиц и чуть затхлой прохладой. Так пахнут нежилые помещения. Роскошь обстановки не сглаживала поселившейся пустоты. Говорят, много лет назад королева Виктория гостила здесь. Рисовала пейзажи. Сады, окружавшие поместье и, правда, выше всяких похвал. Листья фикуса черкнули по одежде. Один из них упал на пол и был безжалостно раздавлен каблуком.
Филипп ди Сальчи быстро пересек анфиладу комнат и едва постучав, вошел в полутемный кабинет. Гроссмейстер перебирал ветхие страницы инкунабулы. Кое-где рукописный текст почти не различался. Если б не специальный состав, коим пропитали книгу, бесценный раритет рассыпался прахом прямо в руках. Чело мужчины прорезали глубокие морщины.
— Зря покинул больницу. — Глава кивнул на высокое кресло напротив. — Чай, кофе?
— Нет времени на праздность. — Ди Сальчи удалось ответить на два вопроса одновременно. Гроссмейстер чуть поморщился от наглой бесцеремонности. Увы, таков молодой приемник.
— Мы справимся.
— Сомневаюсь. Три недели и никакого результата.
— Интересовался поисками? Думал жена для тебя обуза.
Парень и глазом не повел. Прекрасное лицо точно маска изо льда.
— Пробовал найти ее самостоятельно?
— Ничего не получилось.
— Значит, не старался.
Взгляд черных глаз полыхнул пламенем. Кончики волос заискрились.
— Я собираюсь самостоятельно рассчитать точки печати «Входа-выхода». Вы должны дать мне ключ от старой библиотеки.
— Ты должен дать клятву крови о неразглашении.
— Знаю.
— Вряд ли ты найдешь то, чего не знаю я.
— Посмотрим. Молодость умеет удивлять.
Тяжелый кулон на шее Филиппа подмигнул серебряными огнями звезде на пальце.
Глаза верховного Главы гневно сузились. Резко встал и знаком приказал следовать за собой. С тихим шелестом перевернулась страница инкунабулы, открывая древнюю гравюру с изображением полуженщины-полуцветка.


***
Умиротворяющая тишина давила на виски многотонной плитой. Невидимые в темноте стены наступали со всех сторон. Хотелось, сжавшись в комочек, забиться в щель. Фани скрипнула зубами. Нет, нельзя останавливаться. Паника главный враг! Внутренний будильник утверждал: с момента перемещения во времени и пространстве прошло самое большее два часа, по мироощущению же — целая вечность. Вперед, влево, вправо, вновь вперед. Только тонкое чутье границ мира, не позволяло сбиться с пути и кружить на одном месте.
Фани устало опустилась на камни, хлюпнула под ногами густая грязь, пальцы нащупали мох.
«Мда… ложе для избранных»
Несколько часов одинокой темноты неминуемо сведут с ума. И будет она скитаться как проклятый Богом Агасфер до скончания веков. В животе жалобно заурчало. Организм намекнул, что давненько пребывает без хлеба насущного. Перед мысленным взором проплыла тарелка с жарким, свежий салат и бокал божоле. Внутренности свело болезненной судорогой. Девушка приуныла. Вспомнилось, как знакомая активистка одного радикального течения взахлеб рассказывала о «попытке выживания» в девственном лесу. Утверждала, что питалась мотылем и жабами. Фани представила горстку маленьких извивающихся красных личинок на белом фарфоре. Есть перехотелось мгновенно.
«В путь»
Сделала несколько движений, чтоб разогнать кровь. Холод от камней пробрал до костей. В пещере градусов десять не больше. Мелькнула паническая мысль, что на улице, возможно, вовсю лютует мороз. Не всегда же будет везти с погодой. Но вот внимание привлек легкий шум.
«Что это? Голоса или… начинаются галлюцинации?»
Фани настороженно прислушалась. Неподалеку послышалось чье-то громкое проклятие, «вжик» металла о камень. Эхо немного сбивало с толку. Едва не подвернув ногу, девушка бросилась вперед. Пусть враги, безумцы, хоть какое-то живое существо! Даст Бог у них будет свет и глоток воды.
Бежала, мчала, неслась сломя голову. В кровь сбила колени, дважды запнувшись о порожки. Помимо воли стали закрадываться сомнения: воображение сыграло злую шутку. Но вот свет от полыхающего факела вонзился в сетчатку как кинжал. Фани зажмурилась, перед глазами расплывались разноцветные пятна.
— Кто здесь? — Зычный голос заставил вздрогнуть. Незнакомец приблизился. Неожиданно легкие шаги. Нетерпеливый вздох и незадачливую путешественницу дернули в сторону. Пострадавшее плечо отдало режущей болью. Проморгавшись от набежавших слез, блондинка узрела круглое скуластое лицо с приплюснутым, точно сломанным носом и пронзительными черными глазами. Незнакомец не был высоким и статным, скорее жилистым, но с возрастом грозил стать тяжелым, коренастым. Спутанная давно немытая шевелюра спадала до середины спины. Усы и борода в крошках, пыли и каких-то тонких веточках, словно мужчина продирался сквозь колючий кустарник. Одежда смутно напоминала римскую тогу, смущали штаны из оленьей кожи и свалявшийся мех какого-то животного вместо накидки.
— Ты кто? — Вскричали одновременно и удивленно замерли. Ответили как по команде.
— Стефани Бертье.
— Аттила, сын Монджака, единокровного брата правителя гуннов.
Фани захлопала глазами. Какой неожиданный экскурс в историю. Домой хочется все больше.
— Заблудилась?
Девушка с готовностью закивала. Мужчина разглядывал ее слишком пристально. Робкая улыбка не произвела должного впечатления. Благо девушка не знала, что выглядит как всклокоченный черт.
— По дороге разберемся. — Решил мужчина и, подхватив под локоть, потащил в неизвестном направлении. Фани едва успевала переставлять ноги. Шли, точнее, бежали недолго.
Небольшой коридор и арка привела в круглое помещение. Необработанные каменные стены еще хранили следы молотка и зубила. Мужчина с сожалением оставил факел во внешнем коридоре и знаком показал следовать за ним. В зале находилось несколько человек. Четверо мужчин и одна женщина, почти беззубая старуха. На плечах серые бесформенные хламиды, на ногах грубо сшитые башмаки. Хмурые лица обращены к огромному плоскому камню. Фани вздрогнула. Еще одной жертвенной церемонии ее нервы не выдержат. Побег исключил Аттила властно приобняв за плечи. Разоблачение в данную минуту им не грозило. По углам притаился мрак, ибо лишь масляная лампада у изголовья алтаря служила источником света. На широкой плоской каменной плите лежал изможденный мужчина в грязных пестрых лохмотьях, точно уличный скоморох или крысолов. Черными ручейками сбегали крупные слезы по вискам и тощей шее.
Запекшаяся кровь на руках и ногах наводила на мысль, что человека недавно истязали.
Старуха, пожевав губу, что-то прошамкала. Несчастный не сразу понял вопрос. К счастью его не торопили. Фани встревожено поглядывала на Аттилу, тщетно пытаясь понять, во что влипла на сей раз. Мужчина зловеще щурил глаза, но ничего не предпринимал.


— Признаешь свою вину?
В разговор старухи и несчастного страдальца вмешался тощий мужчина неопределенно возраста. Фани с ужасом отметила, что на одной руке у него не хватает двух пальцев. Судорожный всхлип.
— Я поведал все как на духу. Решайте сами, помнить обо мне, как о несчастном мученике или же вычеркнуть имя из хроник, как нечестивца и клятвопреступника. Братья, сия реликвия в нашей семье переходила из поколения в поколение, Льен давнишние хранители. А ваша жажда омыть артефакт кровью, приведет к войнам, мору и несчастьям!
— Не смей призывать проклятия! Ты лежишь на древнем алтаре друидов! Слова могут впитаться в магический рисунок лабиринта и изменить историю!
— Это было бы справедливо.
На тоскливое заявление люди отреагировали слишком уж агрессивно. Фани подалась вперед, но ее перехватили сильные руки.
— Не жилец он. В древние времена с таких спрашивали иначе.
На невысказанный вопрос будничным тоном ответил Аттила.
— Ворам вспаривали живот и душили на еще дымящихся кишках.
— Он же хранитель!
— Брешет, как собака. Только внутренний круг укрывает реликты. Этот голодранец обычный вор. А собаке — собачья смерть.
Девушка покачнулась. Богатая фантазия подкинула яркую картину жесткой мести. Атилла приложил палец к губам. Фани и не пыталась высказаться. Бесконечные перемещения, поиски активного артефакта и тоска по дому иссушали душу. Хотелось забиться в уголочек и как в детстве тихонько заплакать.
Хватка на плече стала болезненной.
Окружавшие мужчину люди зашептались, старуха согласно опустила голову и шагнула вперед. Пошамкав беззубым ртом, вынесла приговор:
— В древней саге говориться: в одну деревню пришел демон в человеческом обличии. Вместо одежды цветные лохмотья, складки капюшона скрывали голый череп. Нес он в руках кровавый жезл и косил чужие жизни направо и налево. Вступили в битву с нечистым двенадцать великих магов. Нелегко им было, но вырвали из рук страшное оружие. С тех времен Семья берегла артефакт как зеницу ока. Пока ловкий вор не покусился на святыню… Это и был твой дальний предок. Великие не оставляли надежду вернуть артефакт в укрытие, найти вора и покарать!
— Только друиды никогда не входили в число Великих семей. — Не удержался от ехидства Аттила.
«Как вы мне все надоели» тоскливо подумала Фани.
— Да будет так. — Поддакнули остальные.
Пленник вздрогнул, чело покрылось бисеринками пота, но покорно прикрыл веки.
Рот Фани, которая вознамерилась возмущенно заорать, жестко закрыли грязноватой рукой, остро пахнущей мускусом и потом. Девушка не хотела сдаваться. Извивалась, пиналась, кусалась… или пыталась кусаться. Воздух вокруг нее заискрил и тело сковало. Магия земли заключила строптивицу в надежный непробиваемый кокон. Дышать приходилось короткими поверхностными вздохами, так сильно сжимали ее невидимые каменные кольца.
Тяжело опираясь на клюку, шаркая ногами, старуха подошла вплотную к приговоренному, достала из складок одежды небольшую серебряную шкатулку и протянула верзиле со страшным шрамом на пустой глазнице. Исполнитель помог жертве подняться с камня и накинул на сутулые плечи длинный плащ.
— Пить.
«Кривой» достал из темноты бурдюк.
— Тут молодое вино.
Страдалец жадно припал к горлышку. Закашлялся и стал снова пить большими глотками. Алые капли стекали по подбородку. Никто его не торопил.
— Спасибо.
— Не дело измываться над обреченным. — Пожал плечами палач.
От почти угасающей лампады зажгли факелы. Сомкнув кольцо вокруг приговоренного, процессия один за другим направилась к выходу. Старуха затянула заунывную песнь на древнем языке франков, остальные охотно подхватили. Вскоре только далеко эхо напоминало о присутствии группы людей.
Фани почувствовала, как растворились путы. Ноги подкосились, и девушка неловко сползла на утоптанный глиняный пол. Чужая магия иссушала.
— Кто они?
— Не знаешь?
— Откуда?
— Представители союзных племен. Короли исповедуют христианство, а их общины тайно поклоняются старым богам.
— А ты?
— Нельзя отказываться от памяти предков. — Глаза подернулись дымкой воспоминания. — Как же я соскучился по родным лесам! По пирушкам и охоте на дикого зверя! По запаху свежевыделанных шкур, по лепешкам из чечевицы. Не видел родных несколько лет, но лица все время перед глазами. Проклятые римские собаки держали в заложниках. Чтобы усыпить бдительность пришлось вступить в легион. Ну, ничего память у меня хорошая. Припомню со временем былые обиды или я не сын своего отца.
— Пойдешь собирать армию? — В душе Фани понадеялась, что не подала сейчас хорошую идею великому завоевателю, тому, кого впоследствии назовут «Бич Божий».
— Всему свое время. — Задорная улыбка плохо сочеталась со свирепым лицом и встопорщенной бородой. Черные пронзительные глаза светились необыкновенным умом.
— Что те люди собираются сделать?
— Кровью запечатывают очень сильные амулеты. Невдомек им, что вены земли нужно укрощать, связывать и удерживать с помощью мощных энергетических накопителей. Нельзя ввергнуть в землю в первобытный хаос.
Фани подскочила на месте, как охотничья, учуявшая долгожданную добычу.
— Слышал об артефактах силы?!
— Что? — Откинул волосы с лица и потуже завязал хвост бечевкой. — А! Ты об источниках. Конечно, я ж потомок Великой семьи.
В далекие времена так называли разобщенные дюжины. В то время магические семьи еще не разделила вражда. Фани почувствовала, как слабеют колени. Приключения продолжаются.
Пока вполголоса переговаривались, следовали в некотором отдалении за группой заговорщиков.
— Зачем им уничтожать артефакт?
— Друиды думают, что умеют слышать землю.
— А на самом деле? — Фани даже остановилась. Тяжкий вздох был тому ответом.
— Я бы сказал: видит око, да зуб неймет.
Девушка невольно фыркнула. Действительно, лишь избранные могут пропустить через себя магию и удержать врата открытыми, но без помощи ключей-артифактов и заговоренных реликтов сделать это невозможно.
— Знаешь, как покинуть лабиринт? Поблизости есть город? — Подозрительный прищур внимательных глаз, как дуновение ледяного ветра. — Селение?
Сказано значительно тише. Пещера содрогнулась, на голову посыпался песок и мелкий щебень. Грозный воин оказался магом сущности или как говорят в народе — магом земли. Вода точит камень, но, увы — источник почти засох.
Мужчина призвал все еще горящий факел и уверенно двинул на выход. Фани засеменила рядом. Инстинкт криком кричал: «впереди ловушка»! Пока обдумывала предупредить или не предупредить, наперерез выскочил знакомый одноглазый детина с тяжелым мечом наперевес. Аттила чертыхнулся, и толкнул девушку себе за спину. Изящная ножка в башмаках из плохо выделанной кожи, поехала на скользком мху. Извернувшись, Фани ухватилась за пояс спутника. Упасть не упала, но едва не подставила под удар спасителя. Металл о металл высекал искры. Адреналин кипел в крови, пот заливал глаза. Блондинка вжалась спиной в каменную кладку. Более всего боялась снова помешать. Отчаянно хотелось закрыть глаза и заткнуть уши.
Удар, откат, подсечка и снова удар. Противники, тяжело дыша, на мгновение остановились. «Кривой» зло сплюнул.
— Знал, что кто-то подслушивает. Чуял что не одни! Даже вернулся проверить! —Длинноволосый гунн не спешил согласно жанру рычать в ответ и сыпать правдолюбивыми сентенциями. Аттила сражался жестко, сосредоточенно, в полном молчании. Только глаза полыхали безумием битвы.
Внезапный топот подсказывал, что скоро силы противника удвоятся. Утроятся. Сколько же их?!
Нежданные гости мгновенно сориентировались: вынули короткие римские мечи и кривые кинжалы, видать тоже трофейные. Фани забеспокоилась и рискнула вмешаться.
— Я умею сражаться. — Мужчина почесал бороду.
— Не путайся под ногами, только хуже сделаешь!
Противоречивые чувства закрались в душу. С одной стороны, Аттила наверняка знает что делает, с другой стороны не вмешаться, когда соратнику угрожает смертельная опасность — невозможно. Фани решила действовать по обстоятельствам.
— Враг! — Загрохотало многократное эхо. Стремительная атака. Кто-то уронил на пол факел и тот, рассыпая столп искр, покатился к ногам блондинки. Недолго думая та подхватила толстую палицу и с наслаждением опустила на черепушку ближайшего врага. Искры посыпались тому за шиворот. Запахло паленым волосом. С громким воплем отскочил он в сторону и наткнулся на меч. Глаза медленно остекленели. Тело, лишенное воли и сознания рухнуло на пол, подбивая еще одного врага.
Силы противников не равны. Лязг оружия, проклятия, брошенные сквозь стиснутые зубы. В миллиметре пролетел кинжал. Девушка присела и накрыла голову руками. Опасность подкралась незаметно. В полном смысле этого слова. Фани почувствовала, как ее вздернули за волосы. Ослепительная вспышка боли мгновенно привела в состояние первозданного бешенства. Сморгнув набежавшие слезы, извернулась змеей, и едва не лишившись скальпа, сломала нападавшему нос. Хрип вонзился в уши оглушающим грохотом, бурая кровь залила руки, оросила лоб. Силы осталось только на то, чтобы оттолкнуть подальше и боднуть головой мимопробегающего. Аттила бдительно выдернул ее из гущи противников, в полголоса скомандовав:
— Бежим!

Тело среагировало быстрее, чем разум постиг суть приказала. Уже набегу заметила, как гунн одним глотком впитал терракотовую нить силы и ударил. Камень над головой вздрогнул. Фани чертыхаясь, прибавила скорость. Позади сыпалось каменное крошево. Под ногами расходились огромные плиты, превращаясь в вязкое болото. Шум погони, вопли ужаса потонули в реве обвала.
Сильная рука рванула за шиворот; ноги взлетели над зыбкой поверхностью. Сколько времени плутали по черным кишкам неприветливого лабиринта, Фани так впоследствии и не вспомнила. Зато в память навсегда врезалось, как остро-свежий воздух ворвался в легкие, краски лета зацвели перед глазами, а теплый ветер смахнул беспрерывно льющиеся слезы. Остановиться и перевести дух Аттила не позволил. Осторожность на грани паранойи.
Вот уже по колено в сухой траве, дикие кустарники цепляют за одежду, а впереди — густой лес. Кроны сошлись над головой, тени путали дорожки. Казалось, войдешь и тут же столкнешься с древними народами: лесными дриадами, лешими и прочей нечестью.
Поляна возникла на пути ровно в ту минуту, когда ноги отказались слушаться. Руку выпустили из железных тисков, и девушка растянулась на колючей траве, споткнувшись буквально на первой же кочке. Почему-то это обстоятельство послужило последней каплей. Фани уткнулась зареванным лицом в ароматную мураву и душистые дикие травы и завыла дурным голосом. Увы, истерику пресекли так же мастерски, как и нападение недругов. Вверх за волосы и сильный удар по щеке.
Мир вокруг померк.
Когда Фани очнулась, то увидела неподалеку костер. Сухие дрова уютно потрескивали, искры взмывали вверх, а прозрачное пламя приковывало взгляд. Блаженство!
Если б не одно «но». Болело все. Особенно почему-то корни волос. Такое ощущение, что ее едва не скальпировали. Второе ощущение — онемевшая щека и знакомая со времен бойцовских турниров проблема. Скользящий удар железного кулака, похоже, выбил челюсть. Легкий привкус крови заставил насторожиться вдвойне. Ушиб или перелом? Попробовала рукой. Вроде бы ассиметрии лица не наблюдается. Хотя кто его знает!
— Очнулась? Прости, сгоряча не рассчитал силу. — Смущенный «неандерталец» то еще зрелище. Фани промолчала, но не из-за того, что нечего сказать, а потому, что не могла шевелить травмированной целостью.
Аттила бесцеремонно навис и прежде чем девушка успела испугаться, плюхнул холодно-слизкую массу на щеку. Аккуратно перевязал грязной тряпицей и удовлетворенно вздохнул.
— Дня три и даже синяк сойдет!
Оставалось только грозно засопеть, но из-за острой боли получилось жалобно. Мужчина сочувственно похлопал по плечу, едва не добавив к имеющимся травмам сломанную ключицу.
— Не переживай так. Знаешь, сколько раз мне челюсть ломали в легионе? Хочешь, расскажу древнюю былину великого народа гуннов? Это поможет развеять грусть.
Фани неоднозначно промычала и закрыла глаза. Аттила решил считать то согласием. Вытянул ноги к костру, с удовольствием потянулся и не забыл поплотнее укутать девушку в облезлую шкуру, служившую накидкой.
— Бабка как-то рассказывала, что несколько сотен лет назад жил король готов по имени Филимер. Его племя кочевало, осваивало новые земли. Однажды привел он свой народ в страну Ойум . Хотел основать селение, но союз матерей не одобрил. Много веков назад прекрасная поляна служила капищем для человеческих жертвоприношений. Женщины говорили, что строить город на костях дурной знак. Не будет благоденствия в племени. Не послушался их гордый король — построил поселение. Но что ни год то засуха; звери те места обходят стороной; рыба уходит на глубину, а самое страшное в том, что перестали рождаться дети. На скудные запасы нападали полчища крыс, а воронье пожирало то, что не уничтожила засуха. Совет матерей вновь обратился к правителю. Но не таков он был, чтобы легко признать свои ошибки. Разгневался Филимер на женщин. Решил, что колдуньи наслали проклятия на людей. Повелением своим изгнал их в пустыню на верную смерть. В черных песках измученных скиталиц встретили «нечистые духи», овладели ними и оставили жить подле себя. Вскоре пошли дети. Сильные, смелые, отчаянные. Так образовалось племя великих гуннов. Когда-нибудь мы с братом Бледой возглавим наш народ.
— А разве возможно совместное правление? — Прошамкала девушка. Мужчина хмыкнул.
— Это разумно. Один царь руководит гражданской жизнью, а другой — главнокомандующий. Я хочу воевать с Римской империей как дядя Роас. Это мое предназначение. Вот только добуду великий меч Марса.
«Так вот о каком артефакте шла речь. Знаменитая вещица»
Голос плавно перетекал из саги в легенду. Фани почти забыла про ноющую боль. Перед внутренним взором мелькали волшебные картины. Глаза слипались. Угревшись, девушка не заметила, как заснула.
***
Заливистая трель маленькой пестрой птички всколыхнула полусонную тишину. Ветер неспеша играл верхушками деревьев, колыхал травы. Спящая девушка недовольно поморщилась и завозилась под накидкой, сворачиваясь уютным калачиком. Солнце яркими бликами ласкало лицо. Становилось жарко. Похлопав заспанными глазками, девушка с усилием откинула «одеяло». Не без труда стянула повязку и потрогала пострадавшую челюсть. Тянущая боль не исчезла, но отек почти спал. Неподалеку заманчиво журчал ручей. Затекшее тело отказывалось слушаться. Кое-как доползла до вожделенной влаги и напилась. Гладкая поверхность отразила чумазую девчонку с всклокоченными волосами и громадной гематомой на пол лица.
«Красота»
— Проснулась? Я зайца изловил. Еще вчера силки поставил. Поднимайся и принимайся за работу. Нужно свежевать тушку и пожарить на углях мясо. Где-то в кошельке была соль.
Он развязал шнурок на небольшом мешочке и высыпал нехитрое имущество прямо на траву. В замусоленной тряпице и впрямь нашелся кусочек закаменевшей соли. Брезгливо поморщившись, Фани перевела взгляд на испуганно дергающееся животное и отрицательно закрутила головой.
— Неважно себя чувствую. Перед глазами все плывет. — Невнятно проговорила жертва военного произвола. Аттила, почесывая бороду, задумался.
— Поесть надо. Иначе откуда силы возьмутся?
— Вряд ли смогу жевать.
— Тогда пойдем к людям. Может, хоть молоко с кашей поешь. Собирайся. Еще куча дел.
— Каких?
Мужчина не ответил, только мрачно блеснул глазами. Фани невольно поежилась. Тяжелый взгляд грозил большими неприятностями.
Сборы не заняли много времени. Девушка переминалась с ноги на ногу. Она явственно представила, как на подгибающихся ногах будет форсировать непроходимые чащобы. Кошмарные фантазии прервал гунн, когда вывел из ниоткуда низкорослую каурую лошадку. Лохматые копытца, густая грива и заплетенный хвост. Блондинка погладила бархатную морду. Лошадь шумно дышала, тыкаясь в ладони выпрашивала лакомство.
— Прости. — Смущенно прошептала девушка. — Никакого гостинца нет.
Незаметно подкравшийся воин крепко обхватил за талию.
— Давай подсажу.
Сгрузив попутчицу на спину животного, как бездушный тюк, Аттила ловко запрыгнул следом. Не шелохнувшись под двойным весом, лошадка вяло пощипывала сухую траву. Фани неловко покачнулась, но ухватиться не за что. Седла нет, а о конскую гриву можно изуродовать руки. Не к такой выездке привыкла.
— Но! Пошла! — Зычный голос оглушил на одно ухо, а тряская рысь выбила дух. Фани казалось, что внутренности побывали в шейкере. Если б не стальные объятия, грохнулась бы на первой же кочке.
Рано или поздно всем мучениям приходит конец. Чувствуя знакомую конюшню, животное живее заработало копытами, радостному ржанию вторили животные из ближайших хозяйских построек.
Вообще-то Фани ожидала лицезреть лагерь похожий на тот, что видела во времена Александра Македонского. Гунны же кочевое племя? Видимо все же не настолько. Ни кибиток, ни телег, ни вольной воли. Вполне себе общинный строй. Около глиняных домиков-мазанок разбиты аккуратные огороды. Там буйствовала экологически чистая пища: бобы, горох, чечевица и репа. По периметру посеян лен, мак и конопля. Фани невольно фыркнула. В то время из конопли делали масло, крепкие веревки и плотную ткань.
Навстречу путникам выбежали босоногие чумазые дети, с любопытством хлопая глазами. Когда-то девушка читала, что гунны превосходят всех и всяк в жестокости и диких обычаях. Чего стоят, например, слухи о шрамировании лиц мальчиков, чтобы борода не росла; что фигуры у гуннов приземистые, а руки непропорционально длинные и живет племя как стая диких волков.
Путешественница с опаской оглянулась. Люди как люди. Старые, молодые, малые. Высокие и низкие, худые и толстые. Громкие голоса, смех. Вон женщина кормит грудью. Рядом старухи ощипывают диких уток.
Ну не «лучшие дома Парижа и Лондона», но и не твари подзаборные — конурой брезговали. Дикими растениями и сырым мясом не питались, вон какой запах идет от ближайшего очага. Не оседлые в полном смысле слова: о плуге и сохе понятия не имели. Вечные кочевники, но не цыгане. С детства привыкшие к холоду, голоду и жажде. Повсюду водят с собой стада, а семьи перевозят в повозках. Женщины ткут и шьют, нянчат и воспитывают детей. Одежда состоит из льняной туники и накидки из кожи зверей. На головах мужчин трофейный шлем или мохнатая шапка; дополняют одеяние гуннов — обмотки из козьей кожи. Такая обувь рассчитана не на долгие пешие переходы, а на дикий полет верхом на низкорослых мохнатых лошадках.
Спросите, откуда пришли, где родились? Они этого не знают. Счастливы ли они? Наверняка!
Аттила спешился. Посыпались приветствия, поклоны и дружеские похлопывания по плечу. Смех и улыбки. Этого человека здесь явно знали и любили. Лошадка покорно шла за своим хозяином, Фани безропотно ехала верхом. Сама себе казалась дивным трофеем.
Незаметно подошли к деревянному дому на окраине. На пороге их встретила премерзкая старуха в грязном тряпье. Запах убивал на подлете. Смесь давно не чищенной уборной и перекисшей капусты. Девушка заиндевела на пороге. Вдруг с ужасом подумала, что рядом с этими дикарями наверняка запаршивеет. Вот ужас-то! Тычок в спину вернул на грешную землю. Шаг вперед — как шаг в бездну. Узкий коридор с очагом посредине вел в две комнатки. В большей, судя по звукам, жили козы. Меньшая вмещала спальню, столовую и рабочее помещение. У дальней стены соломенная подстилка. Сверху на нее неаккуратной горой наброшены шкуры. В доме тускло горела лучина, а под самым потолком узкая щель слабо пропускала солнечные лучи. Как видно местная вентиляция, ибо при запахах, идущих с хлева, до утра можно и не дожить.
Старуха что-то недовольно прошамкала и ткнула в руки Фани берестовую коробочку. Девушка растерянно оглянулась на Аттилу и машинально взяла, отвязала веревочку, что служила замком. Внутри грязные пузырьки с мутными снадобьями перемежались с пучками остро пахнущих трав. Гунн незаметно подкрался и заключил в медвежьи объятия, выбивая из легких остатки воздуха. Зубы звонко клацнули и девушка, схватившись за ушибленную часть лица, глухо застонала. Воин смущенно отступил и потер переносицу.
— Прости — совсем позабыл о твоих боевых ранах. Намажь лицо этим и вон тем. — Длинный палец указал на пузырьки в лукошке. — Боль к утру пройдет. Отдохни. Обещаю — пока не поправишься, руки распускать не буду.
И опровергая собственные обещания, стал покрывать шею быстрыми горячими поцелуями. Фани поморщилась, нахохлившись, как воробей под дожем.
— Не нравлюсь? — Нахмурился мужчина. Борода угрожающе встопорщилась.
«Ни капельки. К тому же я глубоко замужем»
Однако правду сказать не решилась. В самом сердце дикого поселения нужен сильный, властный защитник. Замурзанная красотка не могла не заметить похотливые, откровенные взгляды. Похоже, права женщин и здесь учитывались в последнюю очередь. Или у гуннов царствие полигамии?
— Колючий как шиповник.
— Какое поэтическое сравнение. Точно сагу сказываешь. — Ласково вынул из блондинистых волос засохший листочек. — Правда, мать?
Фани в ужасе уставилась на беззубую старуху. Та тихо фыркнула и повернулась к глиняным горшкам. Погремела, пошуршала. Раздула огонь под закоптившимся котелком, вынула деревянную ложку и стала медленно помешивать. Остро запахло кашей. Фани старалась не смотреть за гигиеной приготовления пищи, а то, не смотря на сосущий голод, не сможет проглотить ни ложки.
Аттила, прихватив внушительный резак и точильный камень, вышел на улицу. Блондинка рванула следом, но старуха остановила.
— Куда собралась? Там попойка после удачной охоты. К старой Ульрихе не сунутся, но сама не хаживай. Даже Атли не всегда сможет поспеть. Поешь. Солнце уже высоко. Работа сама не сделается.
Смущенно поблагодарив, Фани подсела к импровизированному столу. На деревянном настиле дымилась миска овсяной каши. Пахло так, что слюнки потекли. В пищу явно добавили вересковый мед. Рядом плюхнулся круглобокий кувшин. Девушка села на колени и осторожно отпила. Странный вкус. Молоко не молоко. Черт знает что такое. Подозрительно принюхалась. Словно прочитав мысли, старуха насмешливо фыркнула:
— Это миндальное молоко. Поможет быстрее восстановиться. Ешь.
Фани зачерпнула ложкой густую кашу, закрыла глаза и быстро проглотила.
М-м-м-м-м…

____________________
Ойум 1 — Правый берег Днепра
Меч Марса 2 — По легенде этому мечу скифы приносили жертвы, в том числе и человеческие
Атли 3 — герой германо-скандинавского героического эпоса; исторический Аттила, гуннский король

@темы: "роман", "проза", "Маска"

---

Из глубины веков

Глава 5.

Час, второй… Ожидание затягивалось. Ужасно хотелось спать. Лаура включила полную иллюминацию и, прихватив тяжелый канделябр, стала осторожно выглядывать в коридор. Подкараулив, таким образом, Тома, попросила проводить до своей комнаты. Пока не захлопнула дверь, закрыв на два оборота, не оставляло ощущение: за спиной притаилось страшное. Чужая ненависть дышала в затылок. Странно, что Том ничего не заметил.
Накрывшись с головой, девушка истово читала пришедшие на память обрывки молитв.
«Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum…»?
Сердце вырывалось в груди. Где-то за окном утробно выла разъяренная кошка.
***
Из ласковых объятий сна Лауру безжалостно выдернула ужасная какофония звуков. Аманда в ванной фальшивым голосом напевала популярную мелодию. Рыжая выпуталась из одеяла и по-детски, кулачками, потерла глаза. Солнечные лучи разбросали по сбившимся простыням ярких зайчиков величиной с монету.
Этот отпуск запомнится надолго. Врагу не пожелаешь. Сумбурные кошмары прошлых ночей сменил бесконечный сон. Одно и то же серое видение, смысл которого ускользает с рассветом.
В дверь тихо постучали. Лаура завертела головой в поисках халата.
Зеркало намекнуло, что бледное с опухшими веками, заплаканное лицо вряд ли произведет благоприятное впечатление. Неизвестный был настойчив.
Похлопав себя по щекам, плотнее запахнув халат, открыла. В темном проеме сладко улыбалась Кассандра. Прекрасные дымчатые очи притягивали взгляд, точно гипнозом. Рыжая укусив себя за щеку, с трудом отвернулась.
— Доброе утро. Прости — немного не в форме. — Пробормотала девушка. Хозяйка замка милостиво кивнула.
— Можно зайти?
— Да-да, конечно. — Неприятный холодок пробежал по позвоночнику. Неловко поежившись, рыжая поспешно отступила в сторону. При свете дня волшебная красота Кассандры играла, будто бриллиант на солнце — всеми гранями. Молочная кожа сверкала как драгоценный шелк, уста полыхали как две капли крови. Пред этой девой сама царица Савская склонила бы голову.
Чисто женская зависть заполонила сердце рыжей. Ну, уж нет, не склонит она голову перед этой… Глаза в глаза, как стрельба из дуэльных пистолетов. Откуда только взялась сила духа. Легкое удивление промелькнула в дымчатых глазах.
— Как спалось? — В журчащем голосе слышалась насмешка.
— Древний замок располагает к полноценному отдыху. Романтичный флер, чистый воздух… — Лаура подивилась собственному лицемерию. — Всегда мечтала жить в галантные времена рыцарства!
Девушка присела в шутливом реверансе и пододвинула хозяйке стул.
— Боюсь, сонеты и баллады несколько приукрашивают тамошние обычаи. Чего стоит святая инквизиция. Дыба, «испанский сапог» и костер, наконец.
— Если мне не изменяет память, царствие изуверства началось позже. Я же восхищаюсь культом Прекрасной дамы, турнирами и рыцарским кодексом чести.
— Не верь бульварному чтиву, дорогая. По замкам ходили страшные сквозняки, рыцари месяцами не мылись и не выводили из бороды вшей, а дамой сердца восхищались ровно до того момента, пока она не ставала законной супругой. Впрочем, это качество мужчины пронесли до наших дней.
— Ты развенчиваешь идеалы. — Натянуто улыбнулась Лаура. Разговаривать с этой женщиной смерти подобно. Точно прогулка по кладбищу в окружении потерянных душ.
— Аманда говорила, ты увлекаешься археологией? Даже участвовала в раскопках?
— Когда это было! Давно былью поросло.
— И все же?
Рыжая хотела утвердительно кивнуть, как вдруг предупреждающий холод коснулся затылка. Точно чьи-то ледяные пальцы перебирают шелковистые пряди. Девушка вздрогнула и чуть срывающимся голосом сказала совсем не то, что планировала:
— Абсолютно безразлична. Да и в младые года интересовалась не мертвыми камнями, а живыми археологами.
Дамы натянуто улыбнулись друг другу.
— Хотела пригласить тебя с Амандой на прогулку к старому монастырю. Руины мало кто видел.
Лаура не дала себя провести.
— Никогда не стремилась в монастырь.
— Почему же? Вечером приятно размять ноги.
— Не люблю бродить в темноте.
— У нас будет свеча.
— Спасибо за приглашение, но… нет.
— Аманда говорила…
— За подругу решать не смею.
— И не заскучаешь?
— Почитаю перед сном. Библиотека в замке просто сказочная.
— Ну как знаешь. — На мгновение в прекрасных глазах Кассандры вспыхнула черная злоба. Лаура невольно отступила на шаг. Улыбка медленно сползла с лица. — Пожалуй, пойду. Завтрак через четверть часа.
Рыжая кивнула, не в силах выдавить ни звука.
Лишь только за Кассандрой закрылась дверь, строптивица почувствовала немыслимое облегчение. Аура прекрасной блондинки невероятно подавляет и если б не ледяной ветерок, овевавший затылок, наверняка согласилась бы на экскурсию. Интересно, какая конфессия построила монастырь посреди пустыни?
***
Когда Лаура спустилась в столовую, завтрак был в самом разгаре. Виновато улыбнувшись, скромно примостилась с краешка стола. Френсис впервые почтил вниманием честную компанию. На непроницаемом лице красавца задержала взгляд. Англичанин задумчиво помешивал кофе. Пленительная хозяйка замка то и дело склоняла к нему очаровательную головку и что-то мило щебетала. Парень натянуто улыбался, кивал и галантно подливал чуть остывший кофе из остроносого кофейника. Серебристый смех привел Лауру в состояние необъяснимой агрессии. Не в силах отвести глаз от щебечущих голубков методично терзала салфетку, пока от нее не осталось лишь горстка «конфетти».
— А где Адам? Не видела его со вчерашнего дня. — Вдруг спросила Аманда. В темных глазах пуэрториканки горела неподдельная тревога. Она испуганно вглядывалась в заиндевевшие лица друзей.
Лаура вздрогнула и неловко уронила вилку на пол. Кассандра промокнула губы и непринужденно улыбнулась.
— Спит, наверняка. Ночи напролет бродит по окрестностям в поисках… ох, простите, запамятовала. Жук какой-то редкостный. Живет только в этом поясе.
Смех неприятно резнул по натянутым нервам. Лаура облизнула пересохшие губы и перехватила настороженный взгляд Френсиса. Тот медленно качнул головой, призывая к молчанию.
— Ну, имена у питомцев Адама и впрямь зубодробильные, к тому же на латыни. — Подхватил англичанин. Кассандра благодарно улыбнулась.
— Прикажу оставить несколько сандвичей и кувшин с прохладительным напитком.
— Может он заболел? — Пуэрториканка не могла найти себе места. — Ночные прогулки на сквозняках до добра не доводят. Пойду к нему.
— Ничего с ним не случиться за тех пятнадцать минут, пока ты доешь завтрак. — Вмешал Том, гневно сверкая глазами. — Не сходи с ума. Ты огорчаешь госпожу Кассандру.
— Попробуй эти булочки, дорогая. — Поддержала его хозяйка замка. — Ешь, пока не остыло.
Лауре на мгновение показалось, что прекрасные глаза вдруг стали желтые, злые, точно весь ужас и вся мрачная мудрость веков сконцентрировались в по-кошачьи вытянутых зрачках. Аманда несколько секунд зачарованно смотрела на хозяйку замка. Мышцы лица расслабились, ресницы дрогнули. Тихо вздохнув, девушка сосредоточилась на еде. Глядя, как смуглые пальцы ухватили румяное яблоко, рыжая почувствовала: кусок застревает в горле.
Аманда никогда не ела яблок. Аллергия докучала с детства.
Болезненный пинок по голени заставил подскочить, и всполошено заозираться. Опасный прищур серых глаз Френсиса подействовал как ушат холодной воды. Рыжая поспешно схватила ложечку и зачерпнула желток. По вкусу живое солнышко напоминало картон. Аппетит пропал напрочь.
Девушка едва дождалась завершения торжественного мероприятия. Приятели о чем-то переговаривались, ели, пили ароматный кофе и тихо смеялись. Лаура чувствовала себя героиней немого кино: черно-белая картинка и вместо диалогов — проигрыш на фортепиано.
Из-за стола вышла первая. Пробормотала что-то и поспешила покинуть собрание. Пролетев анфиладу комнат, свернув коридором, остановилась. Ноги сами собой занесли в угловой кабинет под лестницей в башню. Полусгнившее, источенное жучком дерево ощерилось острыми щепками. Дверные петли проржавели и отчаянно скрипели. Тяжелый медный ключ с трудом проворачивался в замке. Лаура зашла, плотно прикрыв двери. Хотелось побыть в одиночестве, подумать, проанализировать. С каждой минутой ситуация в замке пугала все больше. Мрачное предчувствие близящейся беды сковывало душу.
Медленно прошлась вдоль пыльных стеллажей с тяжелыми фолиантами. Старинные, в тисненом кожаном переплете. В углу деревянный лубок со свернутым пергаментом. На круглом мозаичном столике разложена невероятная коллекция танагрских статуэток?. Лаура залюбовалась изящными терракотовыми фигурками. Одна в — диковинной шляпе, другая точно Афродита в раковине, а крайняя с оголенной грудью символизировала Флору. Чуть поодаль замерли в объятии, после долгой разлуки две подруги — Деметра и Кора. Странно, что к бесценному раритету относились так небрежно. Рыжая стала нервно расхаживать из угла в угол. Она безотчетно чего-то ждала.
Старинные часы звонко отсчитывали удары. Неподалеку послышался странный звук, будто вздох. Лаура резко обернулась. За окном мелькнула тень. Девушка приблизилась. По другую сторону стекла продолжали печально вздыхать. Ржавый шпингалет медленно щелкнул, резкий порыв ветра распахнул ставни. В лицо дохнуло могильным холодом и гнилостным разложением. Ком подкатил к горлу, перед заслезившимися глазами расплывалось. Чувствуя накатывающие волны смертельного ужаса, Лаура не могла шелохнуться, точно вдруг окаменела. На лице ни кровинки, а сердце буквально вырывается из груди.
В пустынно-мертвом саду, клубился густой серый туман. Посредине в вихре возникла высокая фигура. Неясно-дымчатая вначале, с каждой секундой становилась все более отчетливой. Девушка разглядела старинную монашескую рясу, подпоясанную простой бечевкой и потрепанный, латанный-перелатанный плащ. Лицо скрывали складки капюшона. В сухой руке длинная, крючковатая клюка. Незнакомец медленно поднял ее над головой и потряс, точно насылая проклятие. Помедлил и с силой ударил о землю. Гром сотряс замок. Каменный пол заходил ходуном.
Воспоминания нахлынули безудержной волной. Как наяву Лаура увидела сон, преследовавший каждую ночь. Пульсирующий мрак и спрятанное в нем чудище. Сотни, нет — тысячи рук тянутся из-под земли, хватают за ноги, рвут кожу крючковатыми когтями. В какой-то момент силы оставляют, каждый шаг дается с неимоверным трудом, дышать невозможно и что-то острое вонзается в солнечное сплетение, разрывая надвое. Неподалеку тоскливо выла соседская собака, умершая полгода назад.
Рыжая хрипло вскрикнула и схватилась за горло, ей показалась, что чья-то сухая рука и наяву пытается лишить жизни. Туман медленно проникал через оконную щель в комнату. Хватка на шее усиливалась. Захрипев, упала на жесткий ворс побитого молью ковра.
***
Сквозь дымку забытья Лаура почувствовала на щеке прохладную руку. Приоткрыла глаза и попыталась сфокусировать зрение. Картинка неудержимо расплывалась. Сморгнула слезы и тихо застонала. Горло саднило.
— Очнулась? — Услышала голос Аманды. Звук шел издалека, точно сквозь слой войлока.
— Похоже. — Равнодушный голос Френсиса диссонировал с легкими, уверенными, почти нежными движениями рук. Рыжая не открывая глаз, попыталась приподняться, но ее мягко уложили обратно.
— Лежи.
Знакомые властные интонации. В голове царит блаженная пустота. Открыв глаза, бестолково уставилась на извилистую трещину на потолке. Медленно повернула голову — раскрытая книга, газовый шарф на кресле, оторванная с одной «клипсы» гардина. Как очутилась в своей комнате? Кто тот добрый самаритянин, что нашел и бережно перенес на кровать? Вряд ли Аманда. В груди потеплело.
— Который час?
— Это все, что тебя волнует?
— Воды. В горле пересохло.
— Такие приступы пугают. Вспомни Джулию. — Поддакнула пуэрториканка, поднося к губам прозрачный запотевший стакан. — Раньше ты на здоровье не жаловалась.
— Наверное, от жары голова закружилась.
— Аманда, принеси, пожалуйста, чай. Мятный с веточкой валерианы или мелиссы. Кассандра как-то хвасталась, что у нее более полусотни сушеных трав. — Френсис ненавязчиво подтолкнул девушку к двери.
— А…
— Лимон тоже добавь, но подсласти медом.
Подруга согласна кивнула и наставительно помахала пальцем перед носом парня:
— Будь с ней!
— Слушаюсь, мой генерал. — Сарказм плескался в каждой букве. Едва закрылась дверь, Френсис тигром подскочил к озадаченной Лауре.
— Рассказывай.
— Что? — Невольно отпрянула та, натянув покрывало до подбородка.
— Не тяни, Аманда быстро возвратиться. Что произошло?
— Если кратко…
— С самого начала. — Черные глаза рыжеволосой опасно блеснули.
— Родилась в маленьком французском городке, на правом берегу…
— Лаура!
— Сам просил детализировать.
Укоризна в серебристых глазах заставила покраснеть. Девушка смущенно поерзала, поджимая под себя ноги.
— До того как потеряла сознание, ты разговаривала с Кассандрой?
— Нет — отдыхала в угловом кабинете.
— Где?
— На первом этаже, под лестницей. По-моему, когда показывали замок, упустили его из виду.
— Коридор к задней лестнице завален строительным мусором.
— Ну да, а меня зовут фея-крестная! Вы ж нашли меня там, — вглядываясь в заиндевевшие черты, неуверенно пожала плечами, — или… где?
— Здесь, под окном.
Девушка приоткрыла рот, помолчала, закрыла. Френсис не сводил пристального взгляда.
— Что произошло?
— Не уверена. Расскажу то, что помню, а ты делай выводы. Только учти — я в своем уме и твердой памяти!
— Да-да, конечно!
— Из столовой вышла через боковые двери, прошла в левый коридор, наткнулась на старинные двери. Вообще-то дурной тон шмыгать по углам без спроса, но я рискнула войти. Древняя обстановка. Думаю XII век. Нашла коллекцию танагрских статуэток. Надобно сказать Кассандре, что хранить их нужно при совершенно другой температуре и желательно под стеклом. Это же такая редкость!
Френсис вздрогнул, только сегодня утром прекрасная хозяйка рассказывала об этих статуэтках, дескать, жаль, что затерялись в веках.
— За окном зашумело, открыла ставни, выглянула, а там… Где Адам?
— Адама видела?
— Нет, но… наверное, это было… привидение… — Последнее слово произнесла свистящим шепотом. Зажмурилась, чтоб не видеть насмешки — …или потусторонние силы, которые охраняют… что-то…
— То, что ты в своем уме, помню, но гложут смутные сомнения.
— Сама не уверена. В голове все перемешалось. Я собираюсь покинуть замок в ближайшие часы. Надоел этот «хоррор». Нервы слабые.
— Из замка невозможно выйти.
— Ну, разумеется. Не пробовал смазать петли, прежде чем дверь открыть?
— Почти смешно. Я полночи искал Адама. Его нигде нет. Никто о нем слыхом не слыхивал. Удивительно, что Аманда вспомнила. Последнее время она сама на себя не похожа: ходит за Кассандрой хвостом и в рот заглядывает. Последнее, откуда у тебя эта милая вещица?
Из рук в руки перешло украшение из потемневшего серебра на длинной толстой цепочке. Старинный кулон в виде двух скрещенных треугольников. Рыжая озадаченно повертела в руках и, пожав плечами, вернула.
— Не мой стиль. Может Аманда уронила? Вкус у нее всегда страдал.
— Это не бижутерия. Уверена, что видишь впервые?
— Что б мне еще одного таракана в косметичке найти.
Френсис задумчиво покачал головой.
— Он выпал из твоей руки. Цепочка была плотно намотана на кисть.
Лаура с интересом поднесла руку к глазам и осмотрела, точно опасаясь найти какие-то тайные знаки.
— Может, пошутил кто?
— Например?
— Ты?
— Несомненно. Обычно я так и поступаю по четвергам. Незадача — сегодня вторник.
— Знаешь, что это?
— Пентаграмма.
— И это значит?..
Френсис тяжело вздохнул, но соблаговолил объяснить.
— Старинная вещь. Таким способом уже никто не делает цепочки. Процесс плетения давно механизирован, а тут явно ручная работа.
— Можно в общих чертах, без подробностей.
— Это алхимический знак — оберег от ламий и вампиров. Изображение артефакта видел в одном рукописном фолианте ХІІІ века. В документальной описи, упоминалось, что подобные обереги не дошли до наших дней. Понимаешь, что это значит?
— Ты сделал открытие века? Деньги делим пополам. Все же я тоже имею к нему отношение.
— Адама нигде нет! — Дверь хлопнула о стену. В комнату ворвалась всполошенная, встрепанная Аманда.
Лаура вздрогнула от неожиданности и переглянулась с Френсисом. Тот взглядом приказал молчать.
Похоже, о чае придется позабыть.___________________

1Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum…(лат.) - Отец наш, пребывающий на небесах, да святится имя Твое…

2 танагрские статуэтки - это полихромные терракотовые фигурки, которые изготовлялись в Греции, начиная с 4-го века до нашей эры. Апогея этот тип мелкой пластики достиг к 340-300 г. до нашей эры, когда они распространились по всему побережью Средиземного миря. Он исчез примерно в 200 г. до н. э

@темы: "Из глубины веков"

---

Маски

Глава 14.

___________________Мгновения решают все. Скрип механизма, шорох каменных плит и поток затхлого воздуха. Только молниеносная реакция бойца не позволила мгновенно ухнуть вниз, когда под ногами разверзлась черная дыра потайного хода. Фани ухватилась за скользкий край. Ногти противно скрипнули по мрамору. Звук острым ножом прошелся по воспаленным нервам. Извернувшись змеей, почти выбралась.
Увы, танцовщица не дремала.
В глазах римлянки горел фанатичный огонь первобытной ненависти. Не обращая внимания на безостановочно льющуюся кровь, изо всех сил ударила по рукам, едва не повредив тонкие пальцы. В глазах стоял кровавый туман. Дурманящие пары курильниц еще не до конца выветрились из головы. Ах, если б была доступна магия!
Еще один скрежет, Фани с ужасом поняла, что плита сейчас вернется на место. В лучшем случае ей отрежет руки, а в худшем… Инстинкты взвыли: нельзя падать в неизвестность. Тело отреагировала само. Прыжок в черную пустоту. Последнее, что видела торжествующую улыбку на лице танцовщицы.
Она падала и падала, чувствуя себя Алисой в кроличьей норе. Острые камни неожиданно вонзились в плечо. Защищая голову, похоже, сломала руку. Беспамятство навалилось удушающим черным покрывалом.
Откуда-то сверху обрушился столп воды. Ледяные капли заливали рот и нос. От неожиданности захлебнулась и отчаянно закашлялась. Мгновение позже поняла: плеснули из широкого деревянного ведра.
Судя по внутренним часам — прошло не так много времени.
Плечо пульсировало, кружилась голова, а во рту кисло-горький привкус крови и желчи. Затхло и холодно. Фани с трудом держала глаза открытыми, виски простреливали спазматические боли. Прошло несколько минут, прежде чем осознала себя в весьма затруднительном положении.
Обнаженная спина касается холодных камней, вдоль позвоночника, пробежало какое-то крупное насекомое, заставив содрогнуться от отвращения. Кисти закованы в тяжелые кандалы. Наручники приспособлены к неописуемому агрегату, смутно напоминающий дыбу. Похожую конструкцию видела в итальянском музее. Так в Древнем Риме наказывали нерадивых рабов. Пребывание в неведомом подземелье не вызвало вдохновения.
Измученное тело провисло на руках, разрывая кожу на запястьях. Пальцы ног едва касались пола. Несмотря на малый вес, мышцы свело от напряжения, а суставы отозвались отстрой болью. Рядом послышалось движение. Мозолистые палицы грубо схватили за подбородок. От резкой вспышки боли потемнело в глазах, едва вновь не потеряла сознание.
— Очнулась?
«Спорное утверждение»
С пересохших губ сорвался слабый стон. Перед глазами то расплывался, то вновь становился четким грузный мужчина в странном колпаке и кожаном фартуке. Еще один столп воды немного остудил голову, упорядочил мысли.
— Что происходит? Отпустите меня немедленно! Как вы смеете? — Жалобно проскрипела пленница.
Похоже, такие речи собеседнику случалось слышать и раньше. Мужчина презрительно хмыкнул.
— Глоток воды.
— Мало было?
Мужчина зачерпнул ведром из толстой бочки и с удовольствием перевернул над головой. Капли смешались со слезами. В пересохшее горло попало немного прозрачной «росы». Фани облизнулась, в тщетной попытке унять усиливающуюся жажду.
— У меня влиятельные друзья. — В конце проникновенной речи связки подвели.
— О, нужные связи не помешают блистать на сцене театра. Зрители будут в восторге.
— Что?
Блондинка непонимающе прищурила глаза. Искусство в Древнем Риме не носило такого сакраментально значения, как в Древней Греции. Монументальные сооружения сменили деревянные подмостки, трагедия и комедия уступили, пантомиме, балету и жанровым сценкам, где хор не вмешивался в действие. А лицедеями чаще всего становились вольноотпущенные рабы. Глядя на вселенское непонимание, написанное большими буквами на лице девушки, незнакомый враг хмыкнул и с видимым удовольствием разъяснил:
— Завтра планируют разыграть сцену «смерть весталки». Как думаешь, громко будешь кричать, когда железные шипы под хохот толпы вонзятся в нежную кожу?
— По-моему у нас разные представления о прекрасном!
— Публика жаждет зрелищ. А смерть легенды завораживает.
— Какая смерть? — Фани судорожно сглотнула, пытаясь унять подступающую панику. В висках застучало, по спине скатился холодный пот.
— На пороге царствия Оркуса? побудешь жрицей Весты. Мечта многих. Знаешь, как это будет?
В расширенных зрачках мелькнул садистский азарт. Если б не узы, Фани бежала бы от этого сумасшедшего сломя голову, позабыв о собственных боевых навыках. Пора подумать о спасении.
«Подошел бы ты поближе, красавчик»
— Нет. Я родом из других мест. — Чертово насекомое вернулось той же дорогой.
«Только бы не завизжать»
— Тогда слушай предысторию. Случилось это в разгар второй Пунической войны. Знатно тогда потрепало гордых легионеров. Ошеломленные натиском войск Ганнибала, римляне перепугались до смерти, когда в храме Весты погас огонь. Сама знаешь — дурной знак: предзнаменование великих бедствий для государства. По приказу разгневанного понтифика весталку, которая в ту ночь присматривала за огнем, высекли плетью. По легенде, красавица осталась жива. По обычаю в тридцать лет сложила с себя сан, став частным лицом, но замуж так и не вышла. — Похоже, палач попался на редкость словоохотливый. — Конечно, какое уж тут семейное благополучие, когда возраст преклонный и характер независимый. С младых ногтей жрицам оказывают величайший почет: таскают по Риму на носилках, в театрах предлагают лучшие места, а тела облачают в пурпур.
— С таким удовольствием смакуешь подвиги Ганнибала. Разве ты не римлянин?
«Как же ломит спина»
— Мой отец из Сиракуз. Город знаменитого Архимеда. Слыхала о таком? Великий математик. Пал от руки римского воина во время осады города. Не пожелал укрыться в доме, настолько был поглощен геометрической задачей, начертанной на прибрежном песке.
— Все ученые немного сумасшедшие. Послушай, может, освободишь меня? Посмотри: я маленькая и худенькая, а ты вон какой большой и сильный. Куда ж бежать-то?
Сделал вид, что задумался. Вытер вспотевшие ладони о живот.
— Что буду с этого иметь?
— Деньги?
— У тебя есть кое-что получше. — Злобная пустота в глубине глаз сменилась масляной похотью.
«Хоть бы кто-то проявил оригинальность»
— Цена подходит! — Улыбка чарующей Джоконды. Фани напряженно наблюдала за любым движением противника. Все мускулы звенели от напряжения. Точно пантера перед прыжком. Всего один шанс. Шаг, второй, третий…
— А ну стой! — Этот голос блондинка хотела услышать менее всего. За мгновение до свободы, в тесное помещение вплыла Юлия. Лицо по самые глаза скрывала повязка, но Фани безошибочно узнала «подругу».
— И что ты творишь? Забросил наши планы или плевать на собственную жену?
— Да ни о чем я не забыл. — Под взглядом разъяренной девицы, толстяк заметно стушевался.
— Чего ж губу раскатал на молодое тело?
— Да от нее не убудет! В сценарий пьесы всегда можно добавить казнь блудливой весталки. Так даже интереснее. — Повернувшись к побледневшей Фани, объяснил. — Не устоявшую перед соблазном девственницу, живьем закапывают в землю.
Несчастная пленница почувствовала во рту горечь желчи. Просто напасть какая-то! Почему во все времена ее пытаются убить с особой жестокостью? С другой стороны пресловутое «изуверство» древнего мира — нормальное дело для обывателей эпохи. Понятия «гуманность» сформировалось значительно позже, да и то не во всех умах.
Фани уронила голову на грудь. Перед глазами плясали кровавые точки. Вспомнилось, как проходила мимо храма весталок. Невысокое здание из белого мрамора с тремя изящными колоннами. Неподалеку массивные дома жриц. Заглянув через забор, увидела длинный плоский водоем, по краям которого цвели пышные розы, а по углам возвышались великолепные мраморные изваяния знаменитых служительниц.
Культ богини принадлежал к числу самых древних и значительных. Столетия назад негасимый огонь горел в круглой хижине, сплетенной из ветвей. Число жриц всегда неизменно. Шесть. Девочек выбирали из знатных семей в возрасте от шести лет. Обычно женщин не допускали к политике, весталки же могли оказывать нешуточное влияние. Существовала традиция, если на улицах или площадях города процессия весталок встречалась с осужденным на казнь, то преступника отпускали на все четыре стороны.
— Будет весело…
Фани встрепенулась. Измученный мозг на мгновение отключился и потерял нить рассуждения. Боевой дух возгорелся в груди с новой силой.
— Варвары! — Выплюнула девушка, теряя терпение, а заодно и благоразумие. — Интересно, чем я так провинилась перед тобой, Юлия, что ты решила убить меня не просто так, а с выдумкой?
— Не ты, так другая. — Пожала плечами танцовщица. Грациозно прошлась, перебирая тонкими пальчиками грозные железки на длинном, грубо сбитом столе. — А гречанок с детства не терплю. Послужишь идее великого Цезаря. Гордись, твоя жертва не напрасна.
— Ты специально познакомилась со мной?
Собственная наивность жгла не хуже каленого железа.
— Конечно. Нужна была марионетка, а где ее взять? В Риме меня каждая собака знает. А тут такая удача! Иностранка, да еще танцовщица! А как отплясывала. Сам Цезарь не мог отвести глаз. Вот за это умрешь… как ты сказала? С выдумкой!
— Ну и сука же ты.
Пару оплеух послужили воспитально-морализаторским моментом. Похоже, горе-палач стремился во всем угодить римлянке. Забыв о травмах, Фани взвилась, как укушенный бешеной собакой берсерк. Проворность не помогла толстяку увернуться от увесистых пинков. Казалось, озверевшая жертва готова отгрызть себе руки, чтобы кинуться убивать. Противники ошалело хлопали глазами, не решаясь приблизиться.
— Как смеешь поднимать руку на женщину! Слабосильный червяк с заниженной самооценкой!
Нога просвистела в сантиметре от цели. Легкие едва не взорвались от недостатка воздуха, но Фани ни на миг не прекращала отчаянные попытки вырваться и жестоко отомстить.
— Разве бил? Так поучил слегка уму-разуму. Видала бы ты мою мамашу, после того, как отец с ней «говаривал». Лицо походило на раздавленную сливу.
Неловкое оправдание ни на миг не утихомирили разбушевавшуюся фурию. Казалось, даже блондинистые локоны потрескивали от разрядов крошечных молний.
— Нашел чем гордиться! А ну подойти ближе, трус!
— Ага, сейчас! Жаль нельзя портить товарный вид, а то б подергалась у меня! Продать такую горячую штучку на арену смерти, на редкость удачная идея.
— А ты хотел отправить ее на невольничий рынок близ храма Кастора. Выручили бы всего несколько монет, а так нас ждет незабываемое зрелище. — Поддакнула Юлия. То ли сломанный нос, то ли неверность Цезаря не давали ей покоя.
Силы покинули внезапно. Азарт сменился апатией. Боль острой волной накатила с новой силой. Такое ощущение, что вывернули наизнанку, да так и оставили. Фани почувствовал тошнотворное головокружение надвигающейся паники. Ужас костлявой рукой сжал горло.
Словно гиена, почувствовавшая обессиленную добычу, танцовщица закружила вокруг полуобморочной девушки.
— А ты понравилась Юлию. Не зря меня терзали плохие предчувствия. Но копье того стоило. Не так ли?
Информация наше все. Не поднимая головы, блондинка чуть слышно спросила:
— Что это за артефакт?
— Этим копьем по легенде божество по имени Гор убил крокодила, в обличии которого скрывался убийца отца — Сет. Металл впитал божественную кровь и стал просто бесценным носителем энергии мироздания.
— Зачем оно Цезарю?
— Тебе это знать не обязательно.
— То есть тебе не сообщили. — Не удержалась от шпильки Фани. По злобной гримасе римлянки поняла, попала не в бровь, а в глаз.
Словно красуясь, Юлия вынула из-за пазухи знакомый сверток, повертела в руках наконечник копья и стала медленно расчесывать волосы. Фани глядела во все глаза. Удержаться от вопроса не смогла:
— Что ты делаешь?
— Я еще невеста. А этот обломок много лучше трофейного копья из амфитеатра.
— Не понимаю.
Римлянка закатила глаза.
— Если незамужняя девушка расчешет волосы копьем обагренным кровью убитого гладиатора, то вскоре выйдет замуж. Муж будет сильным и смелым, а дети — любимы богами.
— Ересь. — Недоверчиво фыркнула блондинка. Юлия бросила исподлобья недобрый взгляд, а голос звучал точно шипение кобры.
— Тело воина и копье символизируют единение двух начал: мужского и женского. То, что для омоложения богачи умываются кровью убитого гладиатора удивления не вызывает, а когда девушка волосы расчесала — тут же косые взгляды.
«Вообще-то про способы омоложения римских матрон я не в курсе»
Бдительность терять не следовало. Воспользовавшись минутным замешательством, Юлия бросилась пантерой и ловко перехватила ноги, повиснув всем телом.
— Давай.
Толстяк силой разжал Фани челюсти и влил в горло, резко пахнущее снадобье. Дабы не захлебнуться, пришлось глотать, кашлять и вновь глотать.
— А теперь подождем. Минут через десять смело можно отвязывать.
Блондинка с ужасом почувствовала, как терпнет тело. Сначала онемели пальцы рук, потом плечи, следом ноги. Такое ощущение, что по сегментам разрезают туловище. Сознание затуманилось. Пространство перед глазами пошло рябью.
«В Древнем Риме знают толк в наркотиках или… ядах?»
— Если повезет — умрешь раньше, чем начнется основное представление. — Сколько благожелания в словах. Пленница усмехнулась бы своей не завидной участи, но лицо словно одеревенело, даже моргнуть не смогла.
«Значит — яд. Вот теперь — конец»
***
По узким грязным улочкам бедного квартала шли двое: крепкий мужчина и тоненькая, юркая девушка с вуалью на лице. На плече толстяка висел длинный мешок перевязанный бечевкой. Странная парочка старалась держаться пустынных мест и затененных углов. Дважды сворачивали и упирались в тупик, ссорились, но возвращались и продвигались дальше.
Не успели подойти к задним постройкам амфитеатра, как на противоположной стороне остановились богатые носилки. Тонкая рука с длинными нервными пальцами медленно откинула полог. Черные глаза недобро прищурились.
***
Оказавшись в помещении, толстяк сбросил мешок на землю. Тихий болезненный стон был ему ответом. Юлия поспешила освободить пленницу из пыльной грязноватой ткани. Дезориентированная Фани попыталась привстать, но вновь упала, уткнувшись носом в грязную солому.
— Вставай. Нет времени с тобой возиться!
Нетерпеливо вздернули за шиворот. Девушка не понимала, на каком свете находиться. Прекрасные зеленые глаза подернуты дымкой дурмана. Тычки в спину заставили двигаться вперед. Вели, как овцу на убой. Коридоры сменились двориком. Жара опалила воспаленную кожу, пыль ворвалась в легкие; но все это не имело никакого значения. Голова кружилась все сильнее, солнце светило слишком ярко, хотелось пить до невозможности.
«Хоть глоточек дайте»
У приговоренного на смерть, должно быть последнее желание.
«Воды»
— Обожди немного, напьешься на том свете из чаши Прозерпины.
Сколько шли неведомо. Только вдруг в глаза ударил свет. Фани запнулась и увидела в широкую щель часть арены театра. Судя по крикам алчущей толпы, там шло кровавое действо. В голове прояснилось, но колени предательски задрожали. Рука на плече стискивала до синяков. Рев быка умноженный на женский крик заставил вздрогнуть.
На огражденной площадке стояла деревянная коробка. Здоровенный черный бугай время от времени наскакивал на нее, поднимал на рога и бросал, готовый раздавить хрупкую конструкцию многотонной тушей.
Фани вскрикнула, закрыла лицо руками и без сил опустилась на земляной пол. Юлия зачарованно следила за каждым передвижением.
Чуть поодаль, в тени навеса стоял хорошо одетый молодой человек. Ни пленница, ни ее тюремщики не заметили легких шагов позади. Удивленно поднятые брови, молния в умных глазах и мгновенное понимание ситуации. Мужчина отцепил пояс от излишне занозистого плетня и медленно пошел вглубь построек. На входе остались двое воинов в кожаных латах.
Очередная атака обезумевшего животного и из щелей ящика внезапно ручьем потекла кровь. Жертва уже не кричала. Песок жадно впитывала влагу.
— В середине человек?
Глухим голосом спросила Фани и пожалела, что открыла рот.
— Дочь Гелиоса и океаниды Персеиды, Пасифая воспитывалась в Колхиде как принцесса и вскоре была выдана замуж за критского царя Миноса. Правитель морской державы ежегодно жертвовал Посейдону лучшего быка в стаде. Однажды из пены морской вышло великолепное животное. Пожадничал Минос и пожертвовал Посейдону второго по красоте быка, разгневав тем самым бога морей и океанов. Обиженный таким пренебрежением, Посейдон в отместку сделал так, что Пасифая влюбилась в дивного быка. Сошедшая с ума от ужасной страсти, царица обратилась к знаменитому изобретателю Дедалу. После недолгих раздумий тот решил помочь. Ученый построил пустотелую деревянную корову, обтянул прочной шкурой, поставил на спрятанные в копытах колеса и выкатил на луг, где пасся бык Посейдона. Внутрь коровы через специальную складную дверцу залезла Пасифая. Вскоре ослепительно белый бык подошел и покрыл корову. Через некоторое время у царицы родилось чудовище с человеческим телом и бычьей головой — Астерий, прозванный Минотавром. Миносу пришлось заключить его в лабиринт, специально построенный тем же кудесником-Дедалом. Хотя я считаю, что это вовсе не Посейдон отомстил, а Афродита. — Задумчиво добавила Юлия.
— За что? — Одними губами прошептала пораженная до глубины души блондинка. Внутренности скрутило жгутом. Навалилось понимание, что актеры-смертники воплощают воистину ужасные сценарии. И ей предстоит стать одной из.
— За то, что Гелиос, отец Пасифае, открыл Гефесту глаза на измену Афродиты с Аресом.
Фани затрясло. Смотреть на арену не было сил. Вполне хватило душераздирающих криков.
— Хуже человека твари нет. Неужели можно радоваться страданиям невинных?
— На арену смерти невиноватые не попадают. А совсем скоро и я получу сатисфакцию! Ну, наконец-то!
Тяжелые шаги, приветствие приглушенным голосом. Появился стражник, что за несколько монет согласился обменять одну пленницу на другую. В пышных одеждах и с тиарой на голове подмену никто и не заметит.
— Деньги.
Тугой кошелек перешел из рук в руки.
— Обожди, пересчитаю.
Звон металла. Сердитое сопение танцовщицы. Фани почувствовала новый прилив дурноты. В ушах зазвенело.
«И чего дома не сиделось? Муж, видите ли, попался непорядочный… Убить не пытался — уже большой плюс»
Несчастную жертву передали из рук в руки как бездушную марионетку. Грубо дернули за волосы, чтобы в тусклом свете лучше рассмотреть черты. Встречающая сторона осклабилась щербатым ртом, довольно кивнул римлянке. Та быстро юркнула в конуру долженствующую представлять собой камеры и вывела тощую, грязную девчонку. Черные дорожки слез испещрили замурзанное лицо, на голых бедрах явственно проявлялись синюшные отпечатки пальцев и грязно-кровавые подтеки. Юлия всхлипнула, крепко обняла девушку и что-то зашептала ей на ухо.
— Что здесь происходит? — Тихий вкрадчивый голос мог так же звучать на симпозиуме, в сенате или среди легионеров.
Свояк Юлии нервно вытер вспотевшие ладони о край тоги и попятился, в панике оглянувшись на нахмурившуюся танцовщицу. Римлянка сильно побледнела, но в глазах горел огонь решимости и упрямства. Продажный стражник живо ретировался в личную коморку и с шумом задвинул засов.
— Приветствую тебя, повелитель. — Плясунья присела в изящном поклоне.
— Я задал вопрос. — Мужчина медленно подошел и ласково откинул со лба Фани спутанные локоны. Та недоверчиво моргнула.
— Она видела копье.
— Род Юлиев, к которому принадлежит моя семья, берет начало от богини Венеры, никто из нас не станет причиной бессмысленной смерти. Тем паче, когда дева так красива.
— Это наверняка, решающий для тебя фактор. — С горечью отметила римлянка.
— Не ревнуй. Ты навсегда останешься особенной. — Грустная улыбка заставила Юлию всхлипнуть. — Заварила ты кашу, дитя мое. Что ж теперь делать со свидетелями?
— Я хотела спасти сестру.
— И одновременно убрать возможную соперницу?
— Ты видел ее танец.
— Не я один. Все знатные мужи Рима были в доме патриция. Но лишь ты вздумала ревновать.
— Я не могла отправить сестру на смерть. Этой рассказала, что предстояло выдержать бедняжке. Пусть закон будет суров и справедлив для других. Сестру и так жизнь покарала мужем-пьяницей. Не хлопай глазами, — обернулась она к возмущенному толстяку, — о тебе говорю! И осудили ее не из-за случайного убийства, а из-за того, что сдалась властям.
— Понимаю.
— Кто для тебя Нинон?
— Никто. Для меня существует лишь одна женщина. Это моя жена. Сколько бы дев не целовал, но возвращаться буду только к ней. Прости и… смирись, наконец.
После этих слов Юлия засветилась точно ярко вспыхнувший факел. Подтолкнула Фани к мужчине.
— Уходите. А ты, гречанка, помни, лучше нам никогда не встреться в темном переулке.
Цезарь медленно кивнул и, подхватив пошатнувшуюся блондинку на руки, быстро вышел. Двое воинов следовали позади на некотором отдалении.
Вскоре в бараке остался только тонкий флер дорогих благовоний.
***
Юлия знаком приказала толстяку уходить вместе с сестрой. Медленно вынула из ножен короткий кинжал. Тусклое лезвие густо вымазано в какой-то вязкой субстанции. Танцовщица бдительно оглянулась и громко позвала стражника. Тот что-то проворчал, приоткрыл внутреннюю дверь и выглянул. Взмах руки и на обвислой щеке зацвел глубокий порез. Яд действовал очень быстро.
Все как пожелает повелитель ее сердца.
***
Солнце зло припекало. Искусанные губы покрылись кровавой коркой. Фани бережно опустили на подушки. Носилки, покачиваясь, двинулись в неведомые дали.
Думать, анализировать или просто поблагодарить сил не осталось. Сколько ехали сказать не могла. Фани бесконечно мутило, перед глазами плыло. Только нежная рука перебирала волосы и утирала со лба холодный пот. В какой-то момент Цезарь чуть не силой заставил выпить воды, потом еще и еще.
— Меня сейчас стошнит. — Жалобно мяукнула она.
— На то и рассчитано. Пей.
Носилки остановились ровно в тот момент, когда желудок решительно взбунтовался. Фани вывалилась наружу и едва успела упасть на край канавы. Болезненные кульбиты организма в присутствии красивого молодого человека непростое испытание для нервов. Хотя в какой-то момент стало уже все равно. В душе воскресла привычная тоска. Хотелось плакать и побыстрее убраться вон из города, из столетия и пространства.
Губ коснулась чаша с прохладной водой.
— Все образуется. — Тихий ласковый голос звучал как колыбельная. Фани горько вздохнула и удобнее устроилась в нежных объятиях.
«Приятно, когда о тебе заботятся»
Под ребра ткнулось что-то твердое. Девушка с сомнением оглянулась на парня, тот насмешливо фыркнул.
— Я не настолько плохо воспитан, моя дорогая. — Отмел он нелепые подозрения и протянул наконечник копья, завернутый в тряпицу.
Фани забыла, как дышать. Не веря в собственную счастливую звезду, дрожащими руками прикоснулась к святыне, чувствуя сердцем как близко избавление.
— Зачем тебе кусок копья? — Как можно более непринужденно спросила она, делая вид, что с интересом изучает неизвестный сплав. Цезарь скользнул затуманенным взором по предмету. Гораздо больше его интересовала прекрасная гречанка. Пикантные фантазии заставляли кровь течь быстрее по жилам. Ох, как она выгибает шейку, откидывает с лица непокорные пряди и прищуривает дивные изумрудные очи.
— Есть легенда, что хранитель сего предмета никогда не будет знать поражения на поле брани. Думаю, это вполне соответствует моим планам на будущее. Мое имя внесли в проскрипционные списки? и только благодаря ходатайствованию о помиловании друзей и весталок, вычеркнули из списков смертников.
— Можно рассмотреть поближе?
— А что мне за это будет? — Лукаво усмехнулся Цезарь. В глазах играли шальные черти. Недаром славился как покоритель сердец.
— Все что пожелаешь!
Парень оказался не промах. Пробормотав цветистый комплемент, стал покрывать быстрыми поцелуями шею и плечи. Застежки туники исчезали, словно по мановению волшебной палочки. Фани стойко игнорировала волну протеста, что поднималась в груди, вяло отвечала на все более жаркие ласки и в то же время тянулась к манящему свертку. Когда руки коснулись артефакта, показалось, что сверкнула молния и разверзлись небеса. По рукам пробежала первая искра магии. Пока Цезарь выцеловывал коленку, нетерпеливо развернула тряпицу и прижала древнюю реликвию к груди. Силы возвращались с каждым вдохом. Скоро магия звенела в воздухе. Синие, красные, золотые нити пронзили пространство. Невозможно оторвать глаз от этой красоты. Еще немного и сможет открыть врата. Возможно, в этот раз получится попасть домой?
За спиной Цезаря сгущался туман, несколько вихрей силы плели узорный орнамент. Ткань мира по миллиметру расходилась в сторону, в какой-то момент показалось, что в глубине мирозданья огнем горит очень знакомая печать Мастера. Высокий силуэт в центре сложносоединенной звезды острым стилетом прокалывает руку, так чтобы кровь стекала ровно на середину печати и расходилась ручейками по тонкой паутине хитросплетенного заклинания. Мгновение и все исчезло. В воздухе неподвижной аркой завис портал перехода. Прошептав что-то похожее, на «сожалею…», Фани пережала Цезарю точку на шее. Тот рвано выдохнул и мягко упал на бок. Времени оставалось только на то, чтобы вскочить и броситься в черную расщелину пространства. Вихрь на мгновение выбил воздух из легких. Временной виток уносил прочь. Только где же выход? Один пульсирующий мрак вокруг…
***
Стефани почувствовала, что лежит на чем-то холодном и мокром. Жива. Ее не поглотило, а вновь выбросило в неизвестность.
«Где я?»
Темнота сродни могиле. Да и запах соответствовал. Фани потрогала глаза, чтобы убедиться, что они открыты. Ощупала каменный, покрытый мхом пол, приподнялась на колени и нелепо взмахнула руками. Наткнулась на стену.
«Надеюсь, я не дожидаюсь казни в очередных казематах»
Старательно игнорируя нарастающую панику, встала, держась за стену и медленно пошла вдоль. На шею что-то капнуло. Невольно мазнула по гудящей голове и нащупала внушительную шишку. Есть надежда, что на затылке волосы мокрые не из-за в кровь разбитой головы. Старые травмы привычно пульсировали. А нет, вот локоть еще болит.
Перемещение во времени и пространстве, как всегда прошло почти удачно. Еще бы знать, куда занесло и есть ли шанс выбраться из этого лабиринта до того, как ослепнет.

___________________

1 Оркус – бог подземного царства в Древнем Риме (Аид)

2 Проскрипционные казни применялись в политической борьбе, для сведения личных счетов и как средство обогащения. Впервые в Древнем Риме проскрипции в 82 г. до н. э. осуществил Сулла. За выдачу или убийство проскрибированных назначалась награда (даже рабам), за укрывательство — казнь. Имущество казненных подвергалось конфискации и продаже с аукциона, их земли раздавались сулланским ветеранам, рабы проскрибированных отпускались на волю. Потомки жертв проскрипций лишались почетных прав и состояния, не могли претендовать на общественные должности и посты.

@темы: "роман", "проза", "Маска"

---

Из глубины веков

Глава 4.

Гулко звучат шаги под каменными сводами. Сквозняки воют, точно потерянные души. Стилизованные под факелы светильники мутно моргают с угрозой, что вот-вот погаснут. Лаура непроизвольно втягивает голову в плечи и ускоряет шаг. Дверь в малый зал приоткрыта. В закопченном камине жарко горел огонь. В высоком старинном кожаном кресле сидел Адам. Отблеск огня золотил волосы, бросал длинные тени. В светлых глазах плескалась невыносимая тоска.
«Судьба все время сталкивает нас»
Рыжая проказливо усмехнулась, подкралась и звонко «рявкнула» прямо на ухо. От неожиданности Адам вскрикнул, подскочил, крутанулся вокруг оси, сжимая кулаки. На лице нервно заходили желваки. Увидев Лауру, облегченно вздохнул и тяжело рухнул обратно в кресло.
— Надо бы избить тебя до синяков! Что за глупые шутки? – Хмуро проворчал он. Визави насмешливо присвистнула.
— И это говорит человек, который до слез сочувствует тараканам! Кто ты, и куда дел добряка—Адама?!
— Пф.
— С чего вдруг скучаешь в одиночестве?
— Думаю. А ты?
— Скукой маюсь. Замок странно действует на мою хрупкую психику. — Помолчав, более серьезно добавила: — Почему мы не уехали утром?
Тоскливая улыбка коснулась бледных губ.
— Ты задаешь правильные вопросы, но, увы, не тому, кто мог бы на них ответить. Прости, мне бы хотелось побыть одному.
— Почему это? Мешаю? Свидание?
— Кто о чем.
— И все же?
— Наваждение, граничащее с безумием. — Сказано скорее самому себе, чем собеседнице. Прочувствовав горечь слов, Лаура попробовала перевести разговор в шуточное русло.
— О, и кто та богиня, что свела с ума? Дай угадаю! Аманда спит. Я, хоть и та еще богиня, но точно свиданий не назначала. Джулия кроме Френсиса никого не замечает. К тому же подозреваю: она невинна не только телом, но и душой. Такие молчаливые ангелы до конца жизни заблуждаются, что детей находят в лепестках роз после поцелуя в щечку при свете полной луны. Остается гостеприимная хозяйка – Кассандра. Неужели я угадала? Друг мой, ты начисто лишен вкуса. Бледная тоненькая страшилка. И я отнюдь не преувеличиваю!
Увы, чаяниям не суждено сбыться. Адам насупился еще больше.
— Не мучь меня. Я единожды был с Кассандрой, но с тех пор как червь душу точит!
— Поразил Амур?
— Кошмары.
— Как прозаично! – Рассмеялась рыжая и упала на пуфик у ног расстроенного парня. — Рассказывай. Что за история?
Лицо Адама приобрело нездоровый оттенок. Широко открытые глаза остекленели и смотрели «сквозь». Девушка нахмурилась. Неужели и его проняло?
— Этот замок, — хрипло начал парень, — таит в себе слишком много и… Сны, как реальность. Меня убивали тысячи раз такими способами, о которых я ранее не подозревал. Возможно…
Голос оборвался. Адам схватился за горло и рванул воротник, точно тот вдруг стал слишком тесным. Лицо посинело, хрип вырывался из груди. Лаура бросилась на помощь. В какое-то мгновение показалось, что вместо пуговиц сдирает чью-то сухую ладонь.
— Что-то мне нехорошо. — Пожаловался Адам, сквозь сиплый кашель.
«Мне тоже»
Мрачно хмыкнула про себя девушка и не заметно вытерла руку.
— Может смена климата плохо влияет?
Глаза в глаза. Первой не выдержала Лаура. Опустив ресницы, быстро заговорила:
— Завтра же покинем замок. В крайнем случае, пешком уйдем.
— Если б все было так просто.
«Столько отчаяния. Словно уверен, что рассвет для него не наступит»
— Что ты знаешь?
— Не могу сказать.
— Не доверяешь? Почему? Из-за Фрэнка?
— Не в том дело. Совсем. Знаешь о повадках самки богомола в момент спаривания?
— М-м-м... Нет. А что она делает?
— Пожирает самца.
— Страсти какие. Бр-р-р.
— Душно. Думал жара не пробирается сквозь каменные стены.
— А тут и не… — Рыжая осеклась.
Парень пошатнулся, движения стали заторможенные, взгляд слишком тусклый, пронзительно-тоскливый. Словно сквозь силу поднял руку, коснулся лица Лауры, мазнул сухими шершавыми губами по виску. Ошарашенной девушке на мгновение показалось, что он… прощается? Дежавю.
— Пойду.
В дверях остановился и, не оглядываясь, попросил:
— Передай Френсису: пусть вспомнит древний храм и прикоснется к лилии.
— Что? Какой еще храм? Что-то не замечала за ним большой религиозности.
— Он поймет. Только не забудь. — С этими словами тихо прикрыл за собой дверь.
— Мир сошел с ума, а я и не заметила…
Продолжить мысль не успела.
Совсем близко раздался страшный крик. Еще никогда не слышала ничего подобного. Кровь стыла в жилах. Лаура порывисто бросилась к двери, но потом медленно отступила, судорожно прижимая ладонь к побелевшим губам. Безумный ужас костлявой рукой сжал горло. Противный липкий пот покрыл лоб, во рту пересохло. Несколько мучительных секунд не могла шелохнуться, точно заяц под кустом. В голове билась лихорадочная мысль. Вот-вот «страшное» ворвется в зал и… Что станет с ней? Без толку храбриться, когда судорогой сводит желудок. Но Адам. Он… Собрав волю в кулак решилась. Не дыша, на подгибающихся ногах подкралась к двери. Прислушалась. Ничего.
Дрожа всем телом, потянулась к изящно выгнутой ручке, но не успела коснуться, вскрикнула и резво отскочила в сторону. Серебряное украшение раскалено едваль не до температуры плавления. На пальцах мгновенно вздулись пузыри. Как ни странно боль привела в чувство. Сорвав скатерть, обмотала руку и с долей здоровой злости толкнула дверь. В холе царила странная, напряженная тишина.
Рыжая замерла на пороге и бдительно пригляделась. Ледяной страх вновь закрался в душу. Собравшись с силами, медленно вступила в полумрак. Не успела сделать и двух шагов, дверь за спиной с шумом захлопнулась, отрезая пути к отступлению. Завизжав как ведьма-банши, бросилась вверх по лестнице. Спотыкалась, падала, неведомая сила хватала за ноги и стаскивала назад. Но упорства было не занимать. Девушка вывернулась и бросилась к первой попавшейся двери.
— Откройте. Впустите меня! Убивают!
«Быстрее, пожалуйста, быстрее. Ведь там позади…»
В самом темном углу медленно растворялся густой черный туман. Пожалуй, он пугал почище истерзанного трупа. Непонятно, страшно, муторно.
***
Френсис встал с кресла и подошел к окну. Тонкий профиль позолотил закат. Светлые глаза сокрыты веером длинных ресниц. Бледное чело, высокие скулы. Точно скучающий Чайльд-Гарольд.
Вынужденное безделье выматывало. Унылый вид из окна: несколько высохших деревьев и кустов только усугубляли положение. Хотелось как можно быстрее вырваться из замка, нырнуть в привычный ритм жизни.
Если б все так просто. То, что замок необычный понял еще у ворот, а сейчас окончательно убедится. Прошлое не желает отпускать.
За дверью послышался топот, крики, шум. Парень нахмурился. Привык уже, что время от времени к нему ломятся с глупейшими идеями или нелепым разговором. Но вот в дверь забарабанили кулаками, потом ногой.
«Кому неймется? Неужто успели принять на грудь?»
Френсис не шелохнулся, досадуя на очередного посетителя. Стук не прекращался.
— Откройте. Впустите меня! Убивают! – Полный первозданнейшего ужаса голос Лауры заставил в мгновение ока подлететь и щелкнуть замком. Мимо пронесся рыжий ураган, едва не сбив с ног. Прежде чем прикрыть дверь, Френсис выглянул и повертел головой.
Никого и… ничего.
Обернулся. Испуганная, дрожащая, бледная. Так сыграть не сможет ни одна оскароносная актриса. Френсис прислонился спиной к двери, сложил руки на груди и стал ждать объяснений. В ответ — напряженное молчание, бегающий взгляд и тщетно подавляемая паника. Бровь парня вопросительно изогнулась. Лаура почувствовала, будто ее окатили холодной водой. Опомнившись от нахлынувшего безумия, поежилась под тяжелым, ледяным взглядом. Мозг лихорадочно искал выход из отчаянного положения. Лучше всего уйти, но переступить порог, чтобы вернуться во тьму, не могла. Пережитый ужас начисто лишил соображения, поэтому молчала, опустив глаза. Нахлынуло осознание, что впервые за два года остались наедине.
— Чем обязан?
— Это случайность.
— Что именно?
— Мое появление. Твоя комната оказалась ближе всего.
— И?
— Все.
— Уже уходишь?
Лаура скрипнула зубами.
— Не думаю даже. Слышал крик?
— Твой? Глухой бы не услышал.
— Не мой. На первом этаже под лестницей. Кто-то закричал.
Френсис озадаченно моргнул. Собравшись с силами, девушка попыталась объясниться.
— Мы беседовали с Адамом в малой гостиной. Ему вдруг стало нехорошо, решил немного полежать. Только лишь вышел за дверь, так заорал, будто попал в инфернальное пламя. Я выбежала следом за ним…
Насмешливая бровь взлетела вверх еще раз. Предательский румянец вспыхнул на скулах визави.
— Не сразу, — нехотя призналась девушка, — минут через пять. Решимости не хватило.
Голос сорвался на шепот. Рыжая сухо сглотнула, щеки вновь приобрели восковую бледность.
— Что с Адамом? — Нетерпеливо перебил Френсис.
— Не знаю. Не было никого. — Насмешливое «хмыканье» как острый нож по воспаленных нервах. — Это не смешно, это страшно. Еще и ладонь травмировала.
Для большей убедительности, продемонстрировала обожженные пальцы. Френсис удивленно моргнул. Присмотрелся, даже потрогал, и когда в ответ послышалось гневное шипение, покопался в рюкзаке и достал противоожоговую мазь. Давняя привычка носить при себе максимум необходимого.
— Как только ухитрилась? В камин прыгнула?
— Нет. Схватилась за дверную ручку.
— А выглядит так, будто за утюг. Не выдергивай руку, криво наложу повязку.
— Спасибо. — Неловкое молчание стало плохой традицией. Парень отвернулся.
— Пойду, разыщу Адама. Даже интересно, что за галлюцинации тебя преследуют.
Ответить рыжая не успела. Совсем близко раздался жуткий протяжный вопль. Столько боли и отчаяния, словно под пытками инквизиции вырывали сокровенную тайну. Лаура рухнула там, где стояла. Френсис едва успел ее подхватить.
Тонкие руки холодны словно лед, а дыхание еле слышно. Уложив девушку на кровать, подскочил к окну и высунулся почти по пояс. Его встретил молчаливый сумрачный вечер. Тяжелые тучи клубились над башнями. Точно не южная сторона, а дождливый Лондон. Тишина и покой, только ветер гонял по потрескавшейся земле сухой чертополох. Ужасный крик не повторился, но продолжал звучать в ушах.
Наваждение?
Слабый стон отвлек от мрачных дум. Девушка понемногу приходила в себя, привстала на локтях, но Френсис покачал головой.
— Лежи.
Выдернул из-под нее тонкое шитое гладью покрывало и укутал по самые уши.
— Ты слышал? Мне не показалась?
— Может зверь?
— Кричал человеческим голосом? Фэнтези на ночь почитываем?
— Всему есть рациональное объяснение. Существуют поющие барханы и...
— О, так мы среди песков, а я наивно полагала — в комнате замка! Прекрати разыгрывать из себя Фому Неверующего.
— Может Адам в курсе?
— Думаешь, это вопят дикие тараканы?
— Сарказм излишний.
— Прости. Нервы ни к черту.
— Что ты говорила, когда ворвалась сюда?
— В замке какая-то чертовщина происходит.
— Привидения? Родовое проклятие? Буйная фантазия?
— Можешь верить, можешь — нет. Когда выбежала в коридор, почувствовала сгусток абсолютного зла.
— Даже так?
— Смейся, смейся. Мы все это интуитивно чувствуем. Даже ты сидишь взаперти, как отщепенец какой-то. Адам дерганный. Ересь какую-то нес.
— Что говорил? — Френсис сложил руки на груди. Ох, как Лаура не любила этот жест.
— Точно не помню. Что-то о храме…
Парень вздрогнул и заметно побледнел. Нервно потер переносицу и стал ходить из угла в угол. Рыжая с нарастающей тревогой следила за каждым шагом.
— Не пугай меня!
— Повтори дословно, что он сказал. — Френсис с нечитаемым выражением лицо застыл посреди комнаты.
— Я… я не помню…
— Вспомни это важно.
Мгновение и навис как коршун над окровавленной жертвой.
— Бормотал что-то о богомоле, потом… потом… да не тряси меня! Сказал, пусть Френсис вспомнит о храме и… о каких-то там цветах. Уж, прости, сорт запамятовала! Да отпусти! Больно!
Применив запрещенный удар: ногтями по руке, резко высвободилась.
«Бешенный»
В отчаянии потерла наливающиеся синевой отметины на предплечье.
Тем временем Френсис изображал соляной столп. Глубоко задумчивый «соляной столп».
— Что за храм-то? — Нерешительно спросила девушка.
— Не твое дело.
— А чье? Адам на что-то намекал.
— Не имею понятия.
— Врешь. Ты жил с Адамом в каких-то дебрях.
— Сельве.
— Без разницы. Это было как раз после… — Девушка смущенно замолкла. Горло перехватило. К счастью парень был настолько занят собственными мыслями, что не заметил заминки.
— Постараюсь найти Адама. Сиди здесь и ничего не трогай.
Если бы не проклятый замок, ах, если бы не охвативший ужас, с удовольствием хлопнула дверью на подобную грубость. Сейчас же тихо прикусила язычок. Действовать стоит сообща.

… красивы замки старых лет,
Зубцы их серых башен
Как будто льют чуть зримый свет,
И странен он и страшен,
Немым огнем былых побед
Их гордый лик украшен…
(Бальмонт)

@темы: "Из глубины веков"

---

Маски

Глава 13.

Сложно просыпаться в незнакомом месте, особенно если кто-то внимательно вглядывается в твое лицо. Фани резко открыла глаза и встретилась с удивленным взглядом мальчишки-подпаска. Чумазое лицо, сбитые в колтун вихры. Девушка сонно поморгала. Села и схватилась за голову. В висках стреляли молнии. Мальчишка фыркнул и на секунду исчез из поля зрения. Когда вернулся, в его руках оказался круглый глиняный кувшинчик. С добродушной улыбкой протянул нехитрое подношение. Все еще до конца не осознавая происходящее, дева послушно отпила глоточек. Молоко. Странное. Непривычный привкус и запах.
— Что это? — Сдержать брезгливую гримасу не получилось. Мальчишка обиженно фыркнул.
— Ну не амброзия, обычное козье молоко.
— Прости. Очень вкусно… но… — От охватившей неловкости позабыла все слова.
— Не привыкла к простой пище?
Похоже, такое объяснение казалось обычным. Окончательно проснувшись, Фани только теперь осознала, что так смущало все время. Краснощекий мальчишка одет в короткую тогу. Девушка нервно провела руками по собственному наряду. Легкий греческий шелк сменила тяжелая ткань с крупным рисунком. Поверх туники, изящно задрапированная стола, более широкая и длинная, понизу обшита плиссированной оборкой. Голубое с серым. На чуть примятой соломе свернутая подушкой палла — широкий древнеримский плащ. Прическа не слишком отличалась от простого греческого узла, никаких высоких «раковин» на веерообразном каркасе с накладками из искусственных волос как на древних гравюрах. На ногах — мягкие башмаки из цветной кожи, отделанные металлическими бляшками.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уразуметь — пролетела мимо. Причем в прямом смысле этого слова. И где теперь искать активный артефакт? Кто поможет?
Спросить бы, где очутилась, в каком году, столетии, но мальчишка решит, что прекрасная весталка лишилась разума. Придется вычислять самостоятельно. Сосредоточилась, призывая энергию. Нити силы присутствовали, но виделись так слабо, точно на внутренний взор накинули плотную вуаль. Плохо дело, подле Александра вены земли ощущались сильнее. Внутренний источник на пределе. А если последние крохи магии растают… Нет, лучше не думать иначе впадет в панику.
К счастью подпасок решил вновь обратить на себя внимание. Приосанился, откинув голову назад и чуть покровительственно, спросил:
— Откуда ты, красавица? Сбежала от постылого мужа? — Мальчишка явно считал себя многоопытным обольстителем.
— М-м-м? — Неопределенно протянула девушка и отступила на пару шагов. Тут в голову пришла дельная мысль. — Проводи до города. Отстала от обоза, и теперь мои друзья, наверняка, с ума сходят от тревоги.
— Могу понять, потерять такой бриллиант! Ты же блондинка, жаль глаза не голубые, но все же оттенок похож на чистейший изумруд. Редкость!!!
Что можно ответить? Только ошарашено хлопать глазами!
— Только у меня денег нет…
— Никаких денег. Я принимаю плату только поцелуями!
Пришлось согласиться с местными тарифами, авансом чмокнув в щеку.
***
Оказалось, что ночь провела в долине неподалеку от полноводной реки. Погода стояла жаркая, но влажность и стойкий запах тины портили настроение. Идти к счастью довелось недолго. Перед глазами раскинулся полис, расположенный на семи холмах. Под ногами мощеная крапчатым пиперином улица. Невольно вспомнились вулканы мезозоя. Прошли арку. Архитектура поражала монументальностью, роскошной отделкой зданий, множеством украшений и стремлением к строгой симметрии. Вместо легких греческих колон — массивные стены и пилястры. С каждым шагом сердце тревожно сжималось, интуитивно знала, куда забросила судьба. Остановилась напротив базилики с тремя различными по высоте нефами. Последние сомнения исчезли, когда перед глазами открылось величественное строение — амфитеатр. Построенный с учетом природного склона для зрительских мест. Из-за внезапного головокружения, пришлось ухватиться за мальчишку-подпаска. Тот заулыбался и поспешил обнять за талию.
— Впечатляет, правда? Главная арена Великого Рима. Говорят, по окончанию постройки, чтобы не платить, строителей умертвили разными способами. Дважды в яблочко: деньги сэкономили и отдали богам кровавую жертву.
Стефани сухо сглотнула. Вот попала, так попала. На стенах сооружения яркой краской сияла надпись: «Мы жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых».
Судя по восторженным крикам, на арене разворачивалось грандиозное действо. Мальчишка притопывал от нетерпения, не слушая слабые протесты, потянул за плащ. Пробраться внутрь никто не препятствовал, похоже, наоборот — проблематично покинуть это место. Очумевшие от жары и многочасового дежурства, солдаты проводили колоритную парочку скучающим взглядом. Пастушок пробормотал что-то себе под нос, сквозь многоголосый гам Фани не разобрала. Вопросительно поднятые брови проигнорировал, махнул рукой и скрылся в неизвестном направлении. Снизила плечами. Работая локтями, наступив на пару ног и заслужив гневные окрики, пробилась вперед к каменным «поручням». Вид открывался прекрасный. Арена как на ладони. Но…
Крики, свист, скрежет железа о железо, оглушили, а стоило приглядеться — свет померк перед глазами.
Внизу, глотая столп красноватой пыли, сражались гладиаторы. Высокие, сильные мужчины бились не на жизнь, а насмерть. Только так можно понять кровавую муть в отчаянных глазах.
Несколько столетий назад, когда Рим только начал долголетнюю экспансию, обреченных пленников не убивали сразу, а заставляли с мечами в руках сражаться около свежевырытой могилы. К восторгу скучающих зрителей выживал сильнейший. Вот и сейчас отдавая должное памяти «погребальным играм», умелые воины яростно скрестили оружие. Один, коренастый, смуглый брюнет использовал два меча, отказавшись от шлема и щита. Одетый в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, на бедре — поножи. Второй облачен в чешуйчатый доспех, шлем с полями, без гребня. В руках сжимал круглый кавалерийский щит средних размеров. Лоснящиеся от пота тела покрывали глубокие ссадины и почти черные гематомы. Фани отвернулась.
Меж рядами сновали ланисты?, судя по выкрикам, держали ставки. К одному из них подбежал знакомый подпасок. После яростного спора деньги перекочевали из рук в руки.
В первых двух рядах под ткаными тентами восседали сливки общества. Рабы разносили меж ними яства и напитки. Толстяк в ярко-красном плаще, забавляясь, бросил огрызком прямо на арену театра. Мгновение промедления стало решающим. Замешкавшийся воин с хриплым стоном упал лицом вниз. Порыв ветра донес сладковатый запах растекающейся крови; он въедался под кожу, кружил голову, вызывая тошноту. Человеческое ожесточение злонамеренно преследует сквозь время и пространство. Или это проклятие Черной дюжины? Восторженные крики зрителей слились в один навязчивый гул. Перед глазами поплыло.
***
Кто-то нежно похлопал по щекам. Холодные капли оросили чело. Фани с трудом открыла глаза. Яркое солнце больно резнуло по сетчатке.
— Очнись, госпожа. Я принесла воды. Эта жара доконает кого угодно.
Несчастная путешественница медленно села, поджимая под себя ноги. Подле узрела улыбчивую прелестницу в простой, но чистой одежде. Незнакомка ласково улыбнулась, поддерживая за плечи. В руки сунули грубо выделанную глиняную миску с прозрачной чуть сладковатой родниковой водой.
— Кто ты?
— Юлия. Я танцовщица. Развлекаем с подругами высокую публику, пока меняют декорации на арене. Стою неподалеку, гляжу — ты побледнела и стала падать.
— Спасибо.
— Ты не здешняя? Говор больно чудной.
Фани неловко поерзала. Какие кругом любопытные люди.
— Я… гречанка. Нинон. — «Только бы в собственных именах не запутаться. А то с меня станется забыться в самый неподходящий момент».
Танцовщица кивнула и помогла подняться.
— Пойдем, сейчас начнут казнить преступников. Они из небольшого селения неподалеку. Люди говорят, прятали заговорщиков.
Пустой желудок сделал кульбит. Новая знакомая нахмурилась.
— Лучше себя чувствуешь? Что-то ты позеленела. Беременная?
— Ага. — Ухватилась за спасительную мысль бедняжка. — Я бы ушла, но боюсь, толпа не пропустит.
На арену медленно выводили львов.
— Хотя стоит попробовать…
Следовало поторопиться. Зажав рот рукой, ринулась вон, не разбирая дороги. Отдавливая благородные ноги, толкая в аристократические плечи и слушая отнюдь не великодушные речи. Юлия задумчиво смотрела вслед.
На арене разворачивалось ужасающее зрелище: пошатываясь, вышел изможденный старик. От длительного голодания лицо почернело, а из-за мрачной зловонной тюрьмы, почти ослеп. Рядом рыскали некормленые, злые хищники. Но и они брезговали непривлекательными костями. Вжикнула стрела и вонзилась в тощее бедро. Хлынувшая кровь заставила хищников утробно зарычать. Шерсть на загривке стала дыбом. Мгновение и нападение льва оставили на теле страшные раны. Кожа иссиня-черными клочьями свисала на белеющих костях. Понюхав, лев брезгливо тряхнул лапой и отошел. В небо неподвижно уставились остекленевшие, подернутые пленкой катаракты тоскливые глаза мертвеца.
***
— Нинон! Постой!
Легконогая Юлия бежала следом, только давняя закалка позволила не сбавить темп и догнать пугливую «гречанку». Мгновение позже лицезрела малопривлекательную сцену. Бледная до синевы блондинка мучительно переживала желудочные судороги. Высокий белый лоб блестел бисеринками пота. Девушка привалилась к стене и жалобно застонала.
— Ничего не спрашивай, а то буду биться в истерике. — Пригрозила она. Плясунья покладисто кивнула.
— Не привыкла к таким зрелищам? Сперва действительно воротит, но потом многие входят во вкус. Хотя дети и старики… это слишком.
Фани испуганно покосилась на излишне проницательную девушку. Знакомство с древними женщинами в последний раз чуть не стоила жизни, поэтому откровенничать не спешила.
— Проводить тебя?
Блондинка невольно дернулась. Юлия вдруг тихо засмеялась:
— От мужа скрываешься или от правосудия?
Бесята в лучистых глазах, подтолкнули к ответу.
— От претендента в мужья.
Фани решила, что с законом лучше не заигрывать; знаниями традиций Древнего Рима не блистала. Помнила лишь, женщина никогда не могла похвастаться равными правами с мужчиной.
— Такую красавицу, наверное, на части раздирают, а сердце не свободно? Что ж поделать: мы чтим главу фамилии, послушны и страдаем по той же причине. — Сочувственно кивнула Юлия.
«А это идея»
— Мы тайно сговорились…
Что-что, а любовные истории Фани сочинять умела. Благо современно телевидение вдохновляло бесконечными сериалами. Быстро состряпала слезливую историю, в завершении которой римлянка не сдержала слез.
— Мою сестру силой выдали замуж, но сердцу не прикажешь. Она умерла в первую брачную ночь. Приняла яд.
— Я тоже хотела, но любимый в последний момент выбил чашу из рук. Сказал, пока человек жив, есть надежда…
— Ах. Как красиво, точно в старинной песне!
Влекомая жалостью, танцовщица предложила разделить кров и еду, но прежде оценить по достоинству знаменитые римские термы.
Бани занимали огромную территорию. Фани с удивлением узнала, что в понятие «баня» входят так же огромные сады, другие территории для культурного отдыха и площадка для «древнеримского фитнеса». Само помещение купальни отделано мрамором и мозаикой. Одежду оставили в раздевалке; рабы должны были привести ее в порядок. Дородная матрона-распорядительница предложила насладиться зрелищем спортивных соревнований, но Юлия потянула к длинным деревянным лавкам, чтобы смазать тело ароматными, густыми маслами.
«Водные процедуры» начались с неприятного — купания в холодной воде, затем девушки переместились в чуть теплый бассейн и, наконец, вошли в парилку.
Древний спа-салон расслабил и настроил на благодушный лад. В непринужденной беседе, Фани узнала приблизительные «временно-пространственные» координаты. Ее встретил Вечным Рим. Примерно за восемьдесят лет до рождества Христова. Смутно помнилось, что в это время кто-то кого-то завоевал; где-то рядом проходил со своими сентенциями Цицерон и... Вообще история не ее конек.
«А значит: ориентируемся на обстоятельства»
Возлежа подле стола и пощипывая сладчайший виноград, Фани слушала пространный рассказ о неком молодом человеке из благородной семьи, которого ждет блестящее будущее. О том, какой он чуткий и ласковый, пусть даже среди злопыхателей и слывет неженкой. Имя царапнуло сознание, но только с третьего раза дошло о ком собственно речь.
— Как зовут, говоришь? — Бледнея, переспросила она. Юлия с удовольствием прищурилась, лаская голосом каждую гласную.
«Один раз случайность, второй — совпадение, а третий? Пусть лучше третьего раза не будет»
— Но…
— Да, знаю: мечтать о взаимности сына претора глупо. — С грустной улыбкой отмахнулась Юлия. — Хоть по меркам нобилитета его семья небогата, но десять лет назад его дяди были консулами. Жаль, что судьба так несправедлива. Вначале умер Марий, а через два года во время бунта убит Цинна. С тех пор как войска Суллы взяли Рим, Цезаря стали преследовать неудачи. Последнее время он скрывается в Малой Азии. Посещает друзей только инкогнито.
Хотела добавить еще что-то, но умолкла, прикусив язычок. Фани сделал вид, что не заметила и поспешила придумать следующий вопрос:
— А… но…
— Думаешь, безусый юнец не вправе отвечать за действия фамилии? Увы, диктаторы рассуждают иначе.
Неопределенное мычание, Юлия восприняла за согласие.
— Достаточно косвенных улик о сговоре с противниками, а тут двойная родственная связь. С одной стороны Марий и партия популяров, с другой — Цинна и свадьба на его младшей дочери Корнелии. Жаль отказался развестись.
— А разве он женат?
— Да. В семнадцать лет связал судьбу с Корнелией. А знаешь, как зовут его дочь? Юлия! Это знак судьбы!
— Запутанная история.
«Я понимаю, что ничего не понимаю»
— Мы были близки всего раз, и вряд ли когда-нибудь милый вспомнит обо мне. Но мечтать-то не запретишь? Знаешь, он был самым юным жрецом Юпитера. Наверное, на этом поприще стал бы знаменит. Окаянный Сулла, проклятые интриги.
Помедлив юная танцовщица, вдруг предложила:
— Сегодня в доме одного очень уважаемого человека будет пир. Я приглашена танцевать. Хочешь, пойдем со мной!
— И в каком качестве попаду на симпозиум? — Засомневалась Фани. Но сбить Юлию с толку было сложно. Глаза горели азартом. Она вскочила и стала расхаживать перед лежанкой вперед-назад.
— На чем играешь?
«На нервах»
— Увы. Музыкальный слух хуже, чем у любого придорожного пня.
Неодобрительное покачивание головы. «Гречанка» неловко заерзала. Стало стыдно из-за собственной бесполезности. Вот так компрометирует весь народ искусства.
— Танцуешь?
— Немного.
Подозрительный прищур глаз, заставил поежиться. Смущенно почесав переносицу, Фани решила продемонстрировать скудные умения. Оглянулась на снующих рабов. К счастью те слишком заняты, чтобы праздно пялиться. Деревянные плошки из-под слив, приспособила под кастаньеты. Перед глазами пролетели романтичные уроки фламенко. Это случилось во время поездки по Андалузии. Не самый благополучный квартал, крыша дома, звездное небо и одинокая гитара. Закрыла глаза, чтобы вспомнить ритм тикающих часов. Память возвращала забытые картины, унося в вихре эмоций и непревзойденной палитре танца. Тело вспоминало все фигуры. В конце зажглась так, что исполнила сумбурную помесь сальсы и самба. Непривычный симбиоз произвел впечатление. Римлянка восторженно захлопала в ладони.
— Никогда не видела ничего подобного. — Потом по-деловому прищурилась и решительно добавила. — Напоешь мелодию. Подберу на лире и смогу аккомпанировать.
А блондинка впервые пожалела, что не посещала уроки танцев… живота. Вот выберется из этой неразберихи, несомненно, восполнит белые пятна классического обучения.
***
Многое унаследовали римляне от греков. Однако любовь к роскоши стала определяющей доминантой. Мощеные улицы города украшали фонтаны, искусно оформленные источники: вода лилась то из разинутой пасти льва, то из опрокинутого сосуда с сидящим на нем петухом.
Нарядные, благоухающие красавицы стояли перед дверями белоснежного дворца. Иначе назвать это изящное строение не поворачивался язык. Внешне «домус» походил на небольшую крепость. На улицу выходили глухие стены, но стоило пройти входной портик и короткий коридор, попадаешь в атриум — главное помещение в доме. Фани замерла около домашнего алтаря с изображением Весты и бюстами предков в специальных нишах. Стены покрыты вычурной росписью, а пол и колоны — цветной мозаикой. Оставалось восхищенно хлопать глазами. На мгновение показалось… Нет. Это все иллюзорные «обманки». Картины и предметы архитектуры нарисованы так, что кажутся объемными, живыми. Убранство парадных помещений дополняли изделия из стекла и бронзы: треножники и курильни; канделябры в форме раскидистого дерева, фигуры человека и фантастического существа; в дверях — ручки-кольца с рельефным изображением Медузы-Горгоны, отвращающей зло.
Суровый слуга тронул за плечо и попросил не путаться под ногами. Фани вздрогнула и поспешила войти в атриум. Скудное освещение, шедшее откуда-то сверху, созвало причудливые тени. В центре высился неглубокий облицованный мрамором бассейн с дождевой водой. Четыре колоны поддерживали крышу. Здесь собрались гости. Пышные одежды, сложные прически, золотые украшения. Вокруг обеденного стола — три ложа. Каждое вмещало по трое мужчин. Женщины сидели на стульях. Под стеной низкие мраморные столики с посудой для гостей: тут и столовые сервизы из серебра, чаши, кубки. Меж гостями молчаливыми тенями сновали рабы-виночерпии.
— Пойдем. — Танцовщица подтолкнула куда-то вбок. Незамеченные высоким собранием, вышли во дворик с внутренней колоннадой. Восхищая взор, там благоухал великолепный сад с величественными статуями. Неподалеку стояла изящная плетенная из ивовых прутьев мебель.
— Место уюта и тишины. — Бросая плащ на кресло, пропела римлянка. — Тут мы отрепетируем выступление.
Время пролетело незаметно. Вот уже настал час выступления Юлии. Под звуки бубна девушка не просто плясала, а жила танцем, писала картины, рассказывала историю. Тело приобрело гибкость змеи, пластичность ртути. У Фани появилась паническая мысль: после такого шедевра ее освищут или… что там делали в Риме?
«Палец вниз?»
Тем временем рабы потушили большинство светильников. От курильниц шел тяжелый запах аромомасел. Новоявленная подруга взяла в руки инструмент и удалилась в тень. Заиграла знакомая, чуть интерпретированная мелодия.
С каждой минутой Фани нервничала все больше. Выйти не решалась. В какой-то момент, распорядитель вытолкнул ее в центр атриума, шепнув напоследок:
— Ничего не бойся. Просто танцуй.
Закрыв глаза, девушка потянулась за мелодией. Плыла и текла, точно речка. Если б только голова не кружилась от резких дурманящих запахов. Сколько прошло времени не скажет никто, только звон стекла и резкая боль в стопе, неожиданно отрезвили. Фани остановилась. Вокруг царило безумие. Потные, разгоряченные вином мужики, пусть и знатного происхождения, с грубыми шуточками бросали под ноги стеклянные чаши. Осколки летели во все стороны. Скоро не стало места куда ступить.
— Танцуй! — Кричали гости. Хозяин, восседавший на возвышении, властно махнул рукой. Дескать, слушай, что тебе говорят.
Фани попятилась. С ума сошли! Не хватало ноги покалечить. Однако толпа неумолима. Обернулась на Юлию. Более бледная, чем обычно танцовщица только развела руками. Судя по всему такое развлечение было обыденным. В душу закрались нехорошие сомнения.
— Ну уж нет!
Слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Какой-то чрезмерно услужливый вскочил и попытался силой заставить ступить на острое крошево. Фани извернулась змеей и, проскользнув под локтем, пнула нахала пониже спины. Не ожидая подобной подлости, римлянин растянулся во весь рост. Из рассеченной кожи хлынула кровь. В это же мгновение девушка поняла: пора бежать!
Дикой кошкой заметалась меж колонн, в тщетных поисках выхода. Вдруг из тени вышел высокий, светлокожий, чуть сухощавый молодой человек. В черных живых глазах искрился смех. Тога ниспадала мягкими складками из-за распущенного пояса. Он мягко поодхватил под локоть и толкнул в сторону хозяйской спальни.
— Там не станут искать. Чуть позже помогу выбраться из дома.
Хоть бы знать почему вдруг послушалась. Возможно все дело в дрежелюбной интонации, а может статься интуитивно знала — иного выхода нет. Оставаться незамеченной помогли погашенные светильники и изрядно выпитое. Фани проскочила в указанную дверь. Почти все пространство заполонило ложе. Под стеной стояли сундуки и столики для светильников. Девушка юркнула в тень.
Почти в тоже мгновение в комнату вошел чужак. Хозяин красться в собственную опочивальню не станет. Стал шуршать по углам, благо света моловато, чтобы заметить сжавшуюся в углу девушку.
— Нашел? — Голос Юлии поразил до глубины души. Мужчина вздрогнул, резко обернулся и едва слышно выругался. — Быстрее. Пока все заняты поисками этой дурехи, сможем незаметно исчезнуть. Наркотик из курильни скоро выдохнется.
Замок с очередного сундука сорвали вместе с железной накладкой. Вещи посыпали на пол. На самом дне лежал продолговатый предмет, завернутый в шелковую ткань. Фани едва не вскрикнула. Нити сили вокруг заискрили от неведанной мощи. Весь спектакль ради кражи артефакта неслыханной силы? Не думая о последствиях, вскочила на ноги. От неожиданности, вор упустил сверток. Ткань развернулась и по мраморным плитам покотился наконечкик копья. Бросились к магическому раритуту одновременно с мужчиной. Пальцы едва не смокнулись на острие. Фани совсем позабыла о Юлии. Зря как оказалось. Римлянка с неожиданной силой вцепилась в волосы и дернула едва не лишив скальпа. Блондинка беспомощно распласталась на полу. Вор ловко ухватил наконечник тканью, сунул за пазуху, подбежал к двери и осторожно выглянул.
— Кончай ее.
Фани дернулась в сторону, но изящная ножка плясуньи прибольно наступила на тонкие пальцы. Взвыв от резкой боли, вероятная жертва ударила наослеп. Вскочила, с удовольствием припечатала и добавила пару раз. Из сломанного носа Юлии потекла бурая в темноте кровь. Стон удивления, ярости и мучительного страдания звучал как музыка. Что-то вжикнуло в миллиметре от уха, блондинка едва успела уклониться. Второй нож все же рассек плечо. Благо рана неглубокая, но от этого не менее болючая. Расклад явно не на стороне несчастной путешественницы во времени. Но сдавать не в ее характере. Фани поспешила занять удобную для драки позицию.

______________
Ланисты - Суть их деятельности заключалась в том, что они находили на невольничьих рынках физически крепких рабов, причем желательно военнопленных и даже преступников, выкупали их, обучали всем премудростям, необходимым для выступлений, а затем сдавали в аренду всем желающим устроить гладиаторские бои.

@темы: "роман", "проза", "Маска"

---

Из глубины веков

Глава 3.

Полночь как чужая любимая незаметно подкралась в комнату. Сквозь сон Лаура почувствовала на щеке ледяное прикосновение. Оно обожгло не хуже пламени. Сбросить оковы Морфея оказалось непросто. Что—то далекое мурлыкало: «усни», но промозглый холод леденил тело, укутывал в иней, ветром хлестал по щекам. Краем сознание поняла: окно распахнуто, гардины развиваются точно в ураган. Рыжая открыла глаза и подорвалась.
Аманда сладко спит. С другой стороны кровати царил безмятежный покой, ни один волос не потревожила разбушевавшаяся стихия. Душу сковал панический ужас. Выбивая зубами дробь, бросилась Лаура к окну, чтобы закрыть, отгородиться, уберечь. Не успела шагнуть, как резкий, невыносимый трупный запах отбросил назад. Тошнота подступила к горлу, глаза слезились. Могильный холод пробрал до костей. Проявив чудеса упрямства, по стенке дошла до окна, и яростно зашипев, с титаническим усилием захлопнула ставни. Непослушными пальцами, едва не разрывая ткань, задернула гардины.
Буря мгновенно утихла.
Сжимая пальцами виски, медленно осела на каменные плиты и прислонилась к стене. Дыхание с шумом вырывалась из легких, точно бежала стайерскую дистанцию. Воцарившаяся мертвая тишина пугала не меньше неугомонной стихии. Стук сердца казался оглушительным грохотом. Вдруг почудился слабый всхлип, больше похожий на вздох. Обернувшись вполоборота, прислушалась. За дверью кто—то плакал. Рыжая взвилась на
ноги. Мгновение и бесцеремонно тормошит пуэрториканку за плечо.
— Аманда! Проснись сейчас же! — И затрясла с удвоенной силой. Бедняжка попыталась отмахнуться. Тщетно. Лаура вцепилась точно клещ.
— Отстань. С ума сошла? — Отчаянно зевая, возмутилась Аманда. — Ночь на дворе.
— За дверью кто—то стонет. — Свистящим шепотом поведала рыжая. — Мне страшно.
— Приснилось что—то? — Более спокойно поинтересовалась подруга, взбивая подушку, и приготовилась вновь заснуть. Увы, Лаура была на страже.
— Не смей дрыхнуть! В коридоре кто—то стенает! Выгляни, может, помощь нужна.
От подобного нахальства, сон как рукой сняло.
— Если это очередная глупая шутка!
— Не до розыгрышей.
Аманда прислушалась.
— Ничего не слышу.
— Глухая тетеря! Ладно, сама гляну. Только не спи!
Лаура нервно оглядываясь, на носочках подкралась к двери.
— Хорошо. — Тоскливо ответствовала подруга, поглубже зарываясь в одеяло. Затаив дыхание, Лаура повернула ключ и выглянула, готовая в любой момент дать стрекоча. В призрачном отблеске луны смутно различалась распростертая на полу хрупкая фигурка в белом одеянии.
— Кто здесь? — Тихим дрожащим голосочком, спросила Лаура. В ответ лишь слабый стон, похожий на плач раненной голубки. Почувствовав неладное, рыжая на помощь. В полубессознательном состоянии у стены лежала Джулия. По бледным щекам медленно стекали слезы.
— Лаура. Я знала… ты поможешь… — Слабый голосок англичанки дрожал и прерывался. Как—то отчаянно всхлипнула и обмякла.
— Жюли?! Что с тобой? Где болит? Что случилось? — Лаура попробовала поднять англичанку, но сил не хватило. Осталось бережно уложить голову себе на колени. — Аманда!
Пуэрториканка тотчас выбежала из комнаты и нервно причитая, помогла поднять бесчувственное тело и транспортировать на кровать. Свет отказывался включаться, свеча то и дело гасла. Но рыжее упрямство победило.
Лаура наклонилась, проверяя пульс, дыхание, реакцию зрачков на свет. Слегка похлопала по щекам. Джулия вздрогнула. С бледных губ сорвался хрип, девушка с трудом делала очередной вздох, словно что—то душило.
— Как думаешь, что с ней? — Громким шепотом спросила Аманду. — Может позвать кого—нибудь? Вдруг малярия или местная лихорадка? Вот будет здорово, если все сляжем.
— По—моему она делала все прививки.
— А если какая—то местная болячка, о которой наше здравоохранение даже не подозревает?
— Если что—то серьезное, то мы уже заразились. Поздно устраивать сцены. — Спокойствию Аманды можно позавидовать. Протирая виски одеколоном, она насмешливо смотрела на побледневшую и притихшую «Джинджер». — Плохо. Она все время теряет сознание. Пойди на кухню, приготовь мятный чай с лимоном.
— А…
— Быстрее. Никого не буди, спецназ пусть спокойно спит в своих кроватках. Сами справимся.
— Я мигом. — Лаура поспешила к двери, но столкнувшись с тьмой, вернулась за свечой. Длинные тени, причудливо изгибаясь, следовали за ней. Каменные стены дышали за спиной.
«Черт бы побрал мое человеколюбие»
Тем временем Аманда накинула на Джулию второе одеяло и укутала поплотнее. Попробовала растереть и согреть дыханием ледяные руки. С болезненным стоном, англичанка повернула голову на бок и пуэрториканка с ужасом заметила на тонкой шейке кровавый подтек и две крохотные ранки.
Аманда замерла, мгновенно вспомнив старые суеверия, легенды о вампирах. Перед глазами промелькнули нелицеприятные картины, почерпнутые из популярных фильмов ужасов. Запретив себе паниковать, взяла свечу и поднесла ближе, чтобы получше рассмотреть. Вдруг какое—то движение сзади заставило резко обернуться. Свеча в неловкой руке с тихим шипением погасла. Темнота вокруг испуганной девушки стала сгущаться, пульсировать, дышать. Ужас холодной рукой сдавил горло. Пальцы тщетно шарили в поисках спичек или зажигалки. На кровать с тихим, довольным муром вспрыгнула роскошная кошка.
***
С болезненной гримасой Лаура потерла виски. Сказывалась бессонница, умноженная на непрерывные треволнения. Остаток ночи рыжая провела в пустынном зале у пылающего камина. Живой огонь утешал, отгонял кошмары, тени и призраков.
После чашки крепкого чая и резко пахнущих капель, Джулия уснула сном праведника, Аманда примостила рядом. Вот так доброй самаритянке Лауре пришлось искать иное место для ночлега. Мелькнула мысль устроиться с Кассандрой, но неловко будить хозяйку и объяснять суть проблемы. И так свалились как снег на голову. Одну ночь можно потерпеть.
Смутное беспокойство, появившееся при виде неизведанного в этих краях замка, усиливалось с каждой минутой. Напряжение просто звенело в воздухе.
Несмотря на искренние заверения Аманды, вроде как у Джулии заурядный приступ мигрени, рыжая чувствовала подвох. Когда уходила, пуэрториканка попросила:
— Давай не будем распространяться об этом небольшом ночном происшествии.
— Почему? Вдруг ей вновь станет нехорошо и…
— Просто сделай так, как я прошу. У Джулии множество фобий и комплексов…
— Не вижу связи.
— Дай объяснить. Джулия давно влюблена во Френсиса. Сама знаешь, он не самый доброжелательный и понимающий человек на планете. Бедняжка не хочет выглядеть слабой, беспомощной развалиной в его глазах.
Рыжая, да и сама Аманда понимали — отговорка шита белыми нитками.
— Вообще—то мужчины обожают, когда женщины смотрят на них бараньим взглядом и взывают к светлым чувствам.
— Френсис не из этого числа.
С этим сложно поспорить.
— Забота, нежное участие смягчит черствое сердце. Возможно, начнет интересоваться, утешать. А там глядишь: влюбиться и жениться.
— Не морочь голову. Просто сделай это.
— Сурово звучит.
— Лаура!
— Ну, если настаиваешь. — Нехотя сдала позиции рыжая. Червячок недоверия, беспрерывно грыз изнутри. Объяснить иррациональный страх не могла, более того — самой себе боялась признаться: замок пугал до дрожи. А время, проведенное в одиночестве, только усугубило паранойю.
***
Едва розовощекая Аврора—зоря в сверкающих одеждах обняла край земли, на мраморной лестнице послышались шаркающие шаги. Мгновение позже в зал спустился Адам. Цветущее лицо обычно беззаботного энтомолога задумчиво, волосы всклокочены, точно парень позабыл о существовании расчески. Задники кроссовок стоптаны, поэтому шел, приволакивая ноги, боясь потерять обувь. Близоруко сощурившись, кивнул Лауре:
— Что—то ты рано сегодня.
Девушка поморщилась. Дежавю. Буквально вчера то же самое говорила Джулии сама.
— А я и не ложилась. – Мрачно сообщила рыжая, подавив зевок. – Ты в охоте за кусачими?
На самом деле значительно больше интересовало, осталось ли в замке хоть капля кофе. Вежливость же требовала поддерживать непринужденную беседу. Адам затравленно оглянулся, плюхнулся на ближайший стул, и, запустив пятерню в волосы, еще больше взлохматил прическу.
— Почти. Хочу понаблюдать за насекомыми в их естественной среде обитания. Не хочешь составить компанию?
— Извини, не очень.
— Жаль. Я многое мог бы тебе рассказать. — Прозвучало двусмысленно. Рыжая вновь почувствовала себя героиней второсортного фильма. Невольно навострила ушки.
— О ком?
— О чем.
— Думаю, твои усатые друзья не дадут заскучать. Не дело рушить симбиоз. – С ехидцей поддела рыжая, но быстро сменила гнев на милость. – Хотя прогуляться по замку весьма романтично. Только давай сначала позавтракаем. Умираю, так хочу кофе, очень много кофе.
***
Осматривая цокольный этаж, Лаура немилосердно скучала. Соглашаясь на прогулку, приблизительно знала чего ждать, но слушать бесконечный восторг, пространные разглагольствования надоело уже в первый час импровизированной экскурсии. Чувствуя непреодолимое желание придушить или хотя бы стукнуть Адама по темечку, девушка потрогала пыльный, выцветший штандарт.
«Знакомый герб. Френсис наверняка располагает нужными сведениями…»
— Ты только посмотри на этого красавца! – Рыжая подпрыгнула и чуть слышно чертыхнулась. Адам буквально рухнул ей под ноги. – В нем не меньше пяти сантиметров. Таракановых более трех тысяч видов, но наиболее распространены четыре. Их находили даже в отложениях палеозоя. Как задорно шевелит усиками.
Лаура содрогнулась от отвращения.
— Фу, не могу больше! – С яростным шипением раздавила мерзкое насекомое.
— Что ты наделала! – Убитым голосом прошептал Адам. С лица медленно сползали все краски. Рыжая равнодушно пожала плечами.
— Гадость эти твои тараканы. Жрут фекалии и переносят болезни. Не хватало подхватить дизентерию! – С чувством глубокого удовлетворения уничтожила еще парочку.
— Не все. Эти точно нет. Хватит, прошу тебя! – Тоскливая просьба заставила почувствовать себя, по меньшей мере, палачом. Бедный блондинчик едва не плакал. Для него всякое живое существо благословенье Божье, чудное творенье, которое по определению не может быть вредным или омерзительным. Увы, Лаура придерживалась кардинально противоположной точки зрения. С детства до дрожи брезговала всем, что ползает, извивается и шевелит усиками. На плач и скрежет зубовный, ответила едкой фразой, к счастью на французском языке. Адам смысл не понял, но презрительную интонацию уловил. Обиженные друг на друга приятели разошли в разные стороны. Упрямая Лаура долго бродила по пыльным закоулкам, пока не набрела на высокую полуразрушенную башню. Отсюда открывался прекрасный вид. Если б только ветер не досаждал.
Солнце поднялось высоко над горизонтом. Жара выпивала из земли последние соки. В замке бурлила жизнь. Темнокожая горничная со странным акцентом напевала старинную балладу, одновременно убирая мягкой щеткой пыль с высоких напольных ваз. В кабинете у плотно зашторенного окна разыгрывалась партия в покер. За круглым дубовым столом собралось минимальное число игроков. Джулия сказалась больной, а Френсис «забаррикадировался» в собственной спальне еще вчера. С трудом скрывая досаду, Кассандра послала наверх служанку с полным подносом еды. Понаблюдав немного, заскучавшая Лаура пошла в библиотеку. Чихая от пыли, пересмотрела каталог. Забралась на стремянку, чтобы заглянуть на верхние полки, но лишь запуталась в паутине. На широких полках в основном высились стопки старинных бухгалтерских книг, карты и теологические изыскание неизвестных мыслителей. Попался потертый томик с рукописным сборником эссе Локка.
Сойдет и это.
Неожиданно исторические исследования увлекли, да так, что пропустила обед. Пришлось готовить самостоятельно. Колдуя на чужой кухне, Лаура не могла избавиться от странного ощущения застывшего одиночества. Если б своими глазами не видела кухарку, решали бы, что тут не стряпали не то, что года — века.
С чашкой кофе и тонкой сигареткой присела на широкий подоконник.
Пора выбираться из замка. В гостях хорошо, а дома лучше.
Тишина, пустынность перестала привлекать. Очень хотелось поделиться сомнениями. Увы, единственный здравый человек в их компании Френсис, а лишний раз пересекаться с ним не жаждала. Не заметила, как подошла к двери в спальню. Тихонько скрипнули несмазанные петли.
На кровати сжавшись калачиком, лежала Аманда. Привычно алые щечки побледнели. Казалось, ее трясло в ознобе.
«Неужто подхватила от Джулии заразу? Вот незадача»
Лаура прошла к окну. Грустный пейзаж, будто нет за воротами бескрайней раскаленной пустыни. Потрескавшийся чернозем, вздувшийся у толстых корней деревьев. Разросшиеся кустарники без единого листочка. У высокого каменного забора огромный раскидистый дуб, расколотый надвое молнией. Дерево частично повалилось наземь. Со стороны замка хорошо видно почерневшие подпалины. Мрачные, черные тучи заволокли небо. Песчаная буря? Приглушенный голос заставил резко обернуться.
— Не бросай меня одну. Страшно.
Рыжая вздрогнула и недоверчиво покосилась на подругу.
— Я разбудила тебя, прости… Последнее время живу точно в другом часовом поясе и…
— Не уходи. Прошу!
— И не собиралась даже.
— Адам, любимый, почему ты плачешь? — Аманда медленно встала с кровати и подошла к оцепеневшей девушке. Глаза пуэрториканки плотно закрыты, на виске подрагивала жилка.
— Она же спит! – Голос непроизвольно дал петуха. Лаура поспешно зажала рот рукой. Слышала, если человек ходит во сне — будить нельзя ни в коем случае. Осторожно обняла подругу за плечи и увлекла обратно в кровать. Уложила как маленькую и укрыла, подоткнув одеяло. Постояв пару минут, убедилась, что бедняжка крепко спит и не пытается вновь расхаживать в полусне. Нервный выдался денек, раз даже у железобетонной пуэрториканки нервишки пошаливают!
Рыжая истерично хихикнула.
Странные дела творятся: Джулия тоскливо воет по ночам, Аманда превратилась в лунатика и бродит по окрестностям, как леди Макбет, чистоплотный Адам забывает умываться, а общительный Френсис игнорирует общество.
Вздрагивая от каждого шороха, выскользнула из комнаты. Лучше посидеть в компании. Душа не на месте. Что там ждет впереди?

@темы: "Из глубины веков"

---

Из глубины веков

Глава 2.

Черное покрывало ночи пронзил острый луч любопытной луны, точно холодная улыбка Гекаты сверкнула с небес. Бархатный ветерок целовал пушистые облака. Тишина и покой, будто землю накрыл полог безмолвия.
Лаура проснулась, словно от толчка; резко села, испуганно хлопая глазами. Сердце испуганной птицей билось в груди. Дрожащими руками нащупала на прикроватном столике зажигалку. Щелчок и дрожащий свет тонкой свечи в медном старинном подсвечнике неуверенно разогнал мрак по углам комнаты. От каменных стен ощутимо тянуло холодом и сыростью. Рыжеволосая крепко зажмурилась и глубоко вздохнула. Тщетно. Нервная дрожь вновь прошлась по позвоночнику. Что за напасть? Даже в детстве не боялась темноты и чудовищ под кроватью. Сейчас же отчаянно хотелось, свернувшись комочком, накрыться с головой. Завистливо покосилась на Аманду. Пуэрториканка крепко спала и даже чуть похрапывала. Поворочавшись в постели и убедившись, что сон упорно бежит, решила выпить воды или обжигающе горячего чая. Накинула на плечи тонкий халат и подошла к окну. Свеча затрепетала. Вместо сладкой ночной прохлады в лицо дохнуло могильным холодом и смрадом. Пробирало до самого сердца. Вскрикнув, поспешно захлопнула ставни. Рука сама собой озарила крестным знамением. Стало немного легче. Никогда не была рьяной католичкой, но сейчас… Скверный осадок гнетил душу. Вот бы так же безмятежно раскинуться как давняя подруга. Аманде иерихонские трубы не страшны. Невидимые часы стали бить полночь. Мрачное эхо отзывалось сотнями стонов и скрипов. Лаура замерла, непроизвольно отсчитывая удары. Что с ней? Надо спуститься на кухню и выпить чаю с лимоном и медом. Нервы, нервы.
Проходя мимо спальни хозяйки замка, девушке почудился слабый стон. Замедлила шаг. Прислушалась. Стон повторился более отчетливо. Столько боли и муки было в нем, что Лаура решилась потревожить едва знакомую женщину. Тихонько постучала, не услышав ответа, осторожно нажала на медную ручку. Дверь оказалась незапертой. Смущенно покашляв, помялась на пороге и вошла. Кассандры внутри не оказалось. Странно. Что можно делать вне спальни в полуразрушенном замке посреди ночи? Тоже бессонница? На широкой кровати, под полуспущенным пологом спала Джулия. Жилых комнат мало. Неожиданные гости расположились по двое. Англичанке пришлось воспользоваться радушием самой Кассандры. Хозяйские апартаменты полностью восстановлены. Казалось, время повернуло вспять и перед глазами будуар Прекрасной Дамы из древней баллады. Голубой муар и потемневшая мебель из дорогих пород дерева, витражи и вычурные гобелены.
Джулия спала ближе к распахнутому окну. Сладкий ветерок нежно ласкал льняные пряди, в беспорядке рассыпанные по подушке. Тонкая москитная сетка туманной пеленой плыла над головой, облаком окутывая ложе. Вспомнив только что пережитое, Лаура поспешила захлопнуть окно и задернуть бархатные гардины. Повернувшись к «спящей красавице», разглядела роскошную черную кошку, свернувшуюся клубочком поперек груди. Британская короткошерстная. У бабушки была похожая. Девушка невольно улыбнулась. Вот и нашелся невольный виновник кошмаров Джулии.
— Как не стыдно. – Промурлыкала Лаура, осторожно приподнимая животное. – Ты чуть не задушила бедняжечку. Ух, какая тяжелая. Жирные мышки или миска сливок к обеду? Тебе будет намного удобнее здесь. Ой, только не царапайся.
С этими словами, водворила кошку в кресло, меж расшитых подушек. Кошка недовольно фыркнула, но позволила почесать за ушком. Сквозь мрак ночи, желтые глаза горели как раскаленные угли. Этот мрачный свет приковывал взгляд, туманил сознание. Лаура почувствовала себя легкой пушинкой, мягкой, будто горячий воск, мысли текли медленно и лениво, словно в преддверии сладкого сна. Перед глазами дрожал хрупкий алый огонек. Точно кто—то нес вдалеке тонкую погребальную свечу.
Резкий порыв ветра настежь распахнул окно. Гардины сорвало с карниза. Осколки разноцветного стекла со звоном посыпались на каменные плиты. Нестерпный запах разлагающейся плоти заполонил небольшое пространство. Девушка пришла в себя, тряхнула головой, отгоняя туман и на подгибающихся ногах, поспешила вон. За спиной послышался пронзительный крик разъяренной кошки. Что за морок преследует ее? Привалившись плечом к прохладной стене, медленно, фактически на ощупь, побрела к себе. Глаза не видят, уши не слышат, только колючая пелена ужаса снимает кожу шар за шаром. Дверь приоткрыта. Вошла, споткнувшись на пороге. Свеча почти догорела, а казалось, прошло всего пару минут. Лаура упала ничком на кровать. Едва голова коснулась подушки, забылась тяжелым, неспокойным сном. Кошмары терзали до самого рассвета, ее бросало то в жар, то в холод. Не в силах избавиться от зловещих видений, беспомощно металась по кровати. Тело лоснилось от холодного пота, а бледные пальцы судорожно сжимали смятые простыни.
С первыми лучами солнца ужасы ночи бесследно растаяли. Лаура проснулась с тяжелой головой. Мышцы тянуло, крутило кости. Ощущение, что не спала, а помогала Сизифу толкать камень на заветную гору. Исподволь терзала мысль, что произошло нечто странное, пугающее, но что именно вспомнить не могла, как не старалась. А посему списала на «новое место». Возможно страшный сон? Откуда еще это тягучее, липкое и мерзкое чувство безысходности и... потери? Стараясь не разбудить Аманду, вот кому жить легко и весело, натянула вчерашнюю, чуть мятую одежду и выскользнула из комнаты. Замок спал. Пылинки играли в лучах света. В воздухе чувствовалась затхлость давно непроветриваемой комнаты. Лаура чихнула. Что за диво дивное? Точно заглянула в старый бабушкин чулан. Наслаждаясь торжественной тишиной старинного замка и умиротворяющим покоем, девушка задумчиво брела по длинным коридорам, заглядывала в пустынные залы, комнатки и альковы. Вокруг царило сонное запустение: густая столетняя пыль, по углам безобразными лохмотьями висела паутина, под пальцами рассыпались в труху выцветшие гобелены. Погрузившись в тяжелые раздумья, рыжая отходила все дальше и дальше вглубь замка.
— Лаура! – Услышала тихий, но невероятно взволнованный голос Джулии. Рыжая вздрогнула и живо обернулась на голос. Хрупкая фигура англичанки возникла в полумраке коридора. Подошла ближе, отметив необычайную бледность Джулии.
— Привет. Не знала, что ты ранняя пташка. – Посиневшие губы визави заставили настороженно нахмуриться. - С тобой все хорошо? Мешки под глазами не красят. Лучше вернись в постель.

 

Хотелось сказать, что заходила ночью и видела, как неспокойно спала англичанка, но язык онемел, горло сжал спазм. Опустив глаза и тяжело вздохнув, Джулия неожиданно призналась:
— Ох, тяжко мне в этом замке. Словно душит, давит, сводит с ума. Надеюсь, после завтрака мы отсюда уедем.
Перед внутренним взором рыжеволосой возник жирный паук, сидящий на липкой паутине и поджидающий нерасторопных мух. А потом с удовольствием высасывающий из трепещущих тел жизненные соки. Тряхнула головой, отгоняя неприятные картины. Ободряюще похлопала Джулию по плечу:
- Усталость сказывается. Не бери в голову. Замок действительно несколько мрачноват. Но готика скорее манит, чем отпугивает. Старинная романтика: рыцари, прекрасные дамы, менестрели и серенады под окном. Ах. Вернуть бы то время.
- Не думаю…
- Подруга, ты слишком впечатлительная! Пойдем, сварю тебе кофе с корицей, и мир покажется намного милее. Жаль не могу порадовать свежеиспеченными кексами. Это мой конек!
- Думала, француженки предпочитают на завтрак круассаны. – Слабо улыбнулась Джулия.
- Ну… да, но кексы печь на порядок легче.
Рассмеявшись, девушки повернули назад.
***
День растаял в бестолковой кутерьме. Почему остались в замке погостить, никто так до конца и не понял. Инициатора не нашли. Робкие протесты Лауры и… Френсиса проигнорировали.
И вот солнце клонится к земле. Алая полоса поднебесной целовала горизонт, золотые отсветы пронзали небо, а падающие на землю облака одели алые и сиреневые платья.
Рыжеволосая путешественница целый день не спускала глаз с Джулии. Странное депрессивное состояние обычно флегматичной англичанки тревожило. В светлых глазах то и дело мелькал животный ужас. И чем гуще становились сумерки, тем отчетливей становился страх. После легкого ужина прекрасная Кассандра примостилась подле Лауры и, предложив бокал вина, завела непринужденный разговор. Гостья отпила, но не почувствовала вкуса. Появилось неприятное чувство, будто назойливая муха ползает по спине. Так и хотелось согнать ее рукой.
- Скажите милочка, Роберт Бернс не Ваш предок? Корни не в Шотландии? Такой рыжий оттенок волос очень характерный для той местности.
- К сожалению, мои предки - французы и далеко не так знамениты как великий поэт. А Бернс я стала совсем недавно. Урожденная – Лаура Галле. – Уязвленная пренебрежительным тоном, рыжая холодно улыбнулась.

- Вышли замуж?

- Нет. Сменила фамилию и место жительства. – Вопросы навевали досадные воспоминания, поэтому Лаура поспешила отвернуться, прерывая неприятный разговор.

- О, простите. - Мелодичный голос продолжал все так же мило журчать. - Ваш английский совершенно без акцента и этих ужасных американизированных фразочек и сокращений.
- Грассировать отучил один амбициозный английский лорд. – Лаура не смогла удержать нотку горечи. Глаза невольно стрельнули в сторону Френсиса. Хозяйка перехватила взгляд и задумчиво прищурилась.

- Не хочу показаться совершенно бестактной, но Вы и месье…?

Рыжая с трудом «удержала лицо». Что и говорить, очаровательная хозяйка начисто лишена деликатности.

- Мы не вместе.

- Как же?..

- Учились в одном университете в Тулузе.

- И он никогда…

- Даже не думал. – Отрезала девушка. В глазах белокурой чудесницы загорелось торжествующее пламя. Зачем-то коснулась кончиками пальцев лба француженки.

- Спокойной ночи, Лаура. Сладких снов.

Справиться с внезапно накатившей усталостью невозможно. Глаза слипались. Приступ зевоты помог скрыть надушенный платочек с вышитым вензелем. Хотелось прилечь прямо тут в гостиной, но правила хорошего тона, вбитые с детства, заставили подняться, произнести пару стандартных слов и побрести к широкой мраморной лестнице. Перед глазами расплывалось, что такое? Точно наглоталась барбитуратов.

- Лаура! Могу с тобой поговорить? – Откуда-то издалека, точно сквозь слой ваты послышался голос Джулии. – Это очень важно. Нам…

- Прости, Жюли. Давай перенесем разговор на завтра. Я так устала, что едва держусь на ногах. И ты отправляйся в кровать. Поздно уже.

Сказала и как сомнамбула побрела в комнату. Девушка не видела, как из глаз Джулии медленно потекли слезы. Если б только она обернулась.

Кое-как добравшись до кровати, рухнула поверх покрывала. С узкой ступни соскользнула туфелька.

_______

В старинном замке Джэн Вальмор,
Красавицы надменной,
Толпятся гости с давних пор,
В тоске беспеременной:
Во взор ее лишь бросишь взор,
И ты навеки пленный…1

________________________________

¹«Замок Джэн Вальмор» (1899), К. Бальмонт

@темы: "Из глубины веков"

---

Из глубины веков

Глава 1

Не любо — не слушай,
А врать — не мешай.


Стояла жестокая жара. Привычный к солнечным дням полуостров, стонал от страшной, многодневной засухи. Безжалостные лучи, точно насмешка из преисподние, сжигали все на своем пути. На многие мили вокруг ни травинки, ни капли влаги. Даже ящерицы попрятались по щелям и норам.
На раскаленных кожаных сидениях роскошного кабриолета тоскливо расположились пятеро молодых людей, глядя как шестой, высокий блондинистый крепыш сосредоточенно возиться с мотором.
— У меня солнечный удар. Так жарко — кожу бы содрала. — Простонала Аманда, кареглазая, темноволосая пуэрториканка. Яркий сарафан лип к спине, а по виску стекла прозрачная капля. По рукам пошла тепловатая бутылка минералки.
— Напомни, кто предложил экскурсию на этом антиквариате? — Мрачно уточнила Лаура, сверкнув черными глазами. — Всегда мечтала, чтобы машина сломалась посреди пустыни в сотни миль от цивилизации. И телефон не ловит.
— У меня вообще батарея села. Насильно никто никого не тянул. Могла б подождать в мотеле.
— Я вообще хотела поехать к морю! — Взвилась девушка. — Вот сердцем чуяла — пожалею, не знала, что так быстро!
— Домой хочется. — Краснея и опуская глаза, прошептала Джулия: тоненькая англичанка с длинными, льняными волосами. В зрачках блеснул знакомый испуг загнанной лани. Эта девушка предпочитала оставаться в тени. В компании была скорее для количества, чем ради качества.
— Ты не одинока в своих желаниях. — Отрезала Лаура. Рванув дверцу, грациозно выскользнула из машины. Подплыла к Тому и через плечо заглянула в металлические внутренности.
— Сколько еще? Помочь?
— А ты разбираешься?
— Нет, но подержать разводной ключ в силах. — Лаура сорвала с головы широкую соломенную шляпу и стала энергично обмахиваться. Ярко—рыжие волосы засверкали на солнце.
— О, ветерок. На меня помаши.
Просьбу сердито проигнорировали, сверкнув глазами на спящего в неудобной позе нескладного паренька. Под жалящими лучами его лицо и плечи заметно покраснели. Горячий воздух взъерошил светлые, будто топленое молоко волосы.
— И как Адам может спокойно спать?
— Бедняжка всю ночь изучал… этот как его… Наукой занимался. — Заступилась за бессловесного Аманда. Покопалась в широкой сумке и бдительно прикрыла плечи спящего газовым шарфом.
— По мне, ночью нужно заниматься любовью, а не наукой. — Ехидный намек привел пуэрториканку в бешенство.
— Адам скоро получит Нобелевскую премию, а ты поперхнешься своим ядом!
— Конечно, получит. Посмертно. Если еще раз обнаружу в косметичке эксклюзивных тараканов, то убью Адама с особой жестокостью. Любой суд меня оправдает. Томас Эмерсон! Сколько можно копаться?! Что с этой чертовой машиной?
Вздрогнули почти все.
— Не знаю. — Неуверенно ответил Том. Захлопнул капот и вытер руки. — Не могу понять. На первый взгляд все в полном порядке. Боюсь, мы надолго застряли.
Том плюхнулся на водительское место и уронил гудящую голову на руль.
Мертвая тишина была ему ответом. Первой не выдержала Лаура:
— Предлагаешь ночевать, зарывшись по шею в песочек? А змеи, ящерицы, скорпионы… кто тут еще водится?!
— И не найдут они источника, и погребут обглоданные шакалами кости зыбучие пески. — Насмешливо протянул Френсис. Лаура яростно сверкнула глазами и прислонилась к машине. Аманда испуганно переглянулась с Джулией. Последняя закрыла лицо руками и отчаянно всхлипнула.
— Обойдемся без сцен. — Резко оборвала начало драмы Лаура и сухо добавила, бросив косой взгляд на молчаливого красавца, примостившегося в углу. — Что предлагаешь, Френсис?
На молчаливое недоумение, разразилась темпераментной тирадой:
— Не стой из себя глухонемого, проблема и тебя касается.
— Поделись секретом, джинджер, откуда черпаешь неугасающую энергию? Даже жара не в силах укротить тебя. — С плохо скрытой досадой, спросил Френсис. — Вот уж не думал, что такой пустяк, как заглохшая в пустыне машина заставит тебя сменить гнев на милость.
— Я все помню, но глупо кусать саму себя за хвост. — Пожала плечами девушка. — И не называй меня этой глупой кличкой.
— «Джинджер»? Главное мне нравится.
— И еще парочке твоих друзей. Может, в картишки сыграем?
Френсис побледнел и отвернулся.
— Прекратите немедленно. Нам только кровопролития не хватает для полного счастья. — Вмешалась Аманда. — Можете и дальше игнорировать друг друга. Так спокойнее.
— И что она имеет в виду? — Лицемерно пожала плечами рыжая провокаторша.
— Так что же будем делать, Френк? — Робко коснулась плеча Френсиса Джулия. На быстрый взгляд, отшатнулась и залилась пунцовым румянцем. Парень хмыкнул, потянулся всем телом, как ленивый кот и неторопливо вышел из машины. Подхватил рюкзак и вальяжно прошел вперед. Остановился и махнул рукой. За исключением Адама, путешественники поспешили отлипнуть от сидений.
— Глупо ждать милости от природы. Будем полагаться на собственные силы.
— И сколько топать до ближайшего населенного пункта? — Невесело перехватив в другую руку тяжелую сумку, спросила Аманда.
— Варианты? — Ослепительно улыбнулся Френсис, но «лучезарная» глаз не коснулась.
— Не хочется соглашаться с врагом, но… тоже склоняюсь к этой мысли. — Лаура не без усилий вытянула из багажника увесистую спортивную сумку. — В путь, друзья!
Через добрый десяток шагов, Аманда под насмешливое «у—ля—ля» вернулась за Адамом.
***
Кровавое солнце медленно клонилось к горизонту. Черная полоска земли медленно сливалась с небом. Только одна звезда время от времени выглядывала из—за туч. Именно она осветила призрачный силуэт средневекового замка. Путники давно выбились из сил, более часа брели в молчании, куда глаза глядят. Последний глоток воды испит, часть личных вещей оставлена на раскаленных камнях, а ноги стерты в кровь. Чем явственней виделась каменная кладка стен замка, тем мрачнее становился Френсис. Лаура не спускала с него глаз. Черные зрачки горели недобрым огнем.
— Что пригорюнился, мечта? Френсис, а Френсис! Не вежливо молчать. — Она проговаривала имя на французский манер — делая ударение на последнем слоге, чем явственно нервировала парня. — Хотя о чем это я? Ты и вежливость…
— Помолчи.
В другое время, может и разозлился, отбил беспрерывные укусы, но сейчас полусбитый каменный герб над главными воротами просто притягивал взор. Остальное неважно. Интуитивно уловив настроение, Лаура нахмурилась:
— Что не так?
— В этих землях никогда не было поселений. А замок… Скорее я поверю, что это мираж.
— Солнце почти село. Фата-моргана?
— Подойдем ближе.
Замок вдалеке казался пустым и заброшенным. Возвышался на холме, теряясь на фоне белых песков, как флагман в безбрежном море. Казался пустынным и заброшенным, почти зловещим.
Вот под ногами захрустели мелкие камешки. Спрятанная в сухой траве каменная брусчатка и даже разбитые колоны. Складывалось впечатление, что величественному строению более пяти сотен лет. Сожженная трава и строительный мусор заполнили когда—то глубокий ров. Чуть выше виделась полуразрушенная дамба. Точно замок стоял на полноводной реке. Никто не решился потревожить звенящую тишину, точно преклонялись перед величественной мощью замка. Донжон и пристройки обнесены зубчатой стеной с башенками по всей длине и по углам. Если вглядываться изо всех сил, чудиться блеск глаз бдительных лучников. Лаура поежилась и невольно сделала шаг за спину Френсиса. Тот даже не заметил маневра. Внутренний и наружный берег рва обнесен частоколом из толстых железных прутьев, расщепленных на концах в острые ощеренные во все стороны зубья. Попытка форсировать препятствие была бы сродни самоубийству. В центре убийственного кольца — замок, точнее группа зданий, построенные в разные эпохи. Донжон возвышался над ними, как старый грозный великан. Узкие бойницы, пробитые там и сям, вызывали то же неприятное чувство, которое испытывает здоровый человек, глядя на нищего слепца. Строение мало походило на благоустроенное, удобное жилище. Все окна выходили на глухой внутренний двор. Скорее неприступная тюрьма, чем обиталище амбициозного нувориша. Перед путешественниками раскинулся единственный вход в твердыню — ворота пробитые в наружной стене с двумя высокими башнями по бокам, с опущенной решеткой и подъемным мостом.
— Какая красота! — Аманда порылась в глубинах сумки и стала самозабвенно щелкать фотоаппаратом. Адам, рухнув на колени, восхищенно наблюдал за каким—то кусачим. Том что—то показывал Джулии, приобняв за плечи. Блондинка краснела, бледнела и послушно кивала в нужных местах.
Лаура отступила к Френсису. Тот понял без слов.
— Англия. Приблизительно 13 век.
— Это не возможно. Может испанская экспансия?
— Напоминает замок Рестормел в графстве Корнуолл.
Рыжая выразительно постучала пальцем по лбу.
— В замке должен быть ключник. — Радостно объявила Аманда. — По крайней мере, проведем ночь не под открытым небом в обществе ядовитых змей.
— Ну, допустим, змея у нас своя. — Про себя пробормотал Френсис.
— Думаешь, замок обитаем? — Задумчиво почесал нос Том. Френсис неопределенно пожал плечами. Никогда бы не признался, что предпочел бы, чтобы замок оказался запертым на семь замков.
— Жить в пустыне довольно странная прихоть.
— Так мало живности. Только скорпионы. Необычно. — Подал голос энтомолог.
Резкий скрип лебедки оборвал спор. Тяжелый мост со скрежетом, поднимая тучи пыли и песка, опустился к ногам. Старая ржавая решетка медленно поползла вверх. Когда мгла осела, взору предстала златокудрая девушка неописуемой красоты. Словно сказочная пери спустилась к смертным. Красавицы Олимпа блекли пред ней. Дивная лебедью плыла по земле и приветливо улыбалась.
— Здравствуйте. Меня зовут — Кассандра Сайлас. Я хозяйка этого замка. Вы, наверное, археологи? Я ждала вас только завтра. Это создает некоторые неудобства. Еще не все покои подготовили.
— Боюсь, это недоразумение. — Прервал велеречивую песнь Френсис. — Мы не археологи. Мы простые путешественники, ценители прекрасного и… энтомолог. У нас сломалась машина. Разрешите позвонить?
Глаза красавицы заинтересованно прищурились. Цепкий взгляд скользнул по стройной фигуре.
— Конечно. Бедняжки. Вы, наверное, падаете от усталости. Весь день на жгучем солнце. Это испытание. Прошу Вас, проходите. Замок только реставрируется, жилых комнат крайне мало, но мы что-нибудь придумаем. Прошу.
Гости радостно загалдели и поспешили войти в замок. Едва последний ступил на каменный двор, мост сам собой поднялся, тяжелая решетка упала. Путь назад отрезан навек.

@темы: "Из глубины веков"

---

---

Маски

Глава 12.

Незаметно добрались до лагеря. Бивак раскинулся в стороне от населенного пункта, но в двух шагах от главного пути, на берегу кристально-чистого озера. Стефани с удовольствием напилась из бьющего прямо из земли источника. Лучшее место придумать сложно. Природный вал обеспечивал превосходную оборонительную позицию. Размещение подразделений строго регламентированы согласно иерархии. Пехота, кавалерия, обоз, полевые кухни располагались в определенном порядке с хорошо продуманными интервалами. Шатер полководца расположился посередине.
Игнорируя заинтересованные взгляды, Неарх привез девушку прямиком к палатке владыки. Фани внутренне напряглась и приготовилась к бою, к счастью ее встретила тишина. По слухам Александр с близким другом отправился на охоту. Таинственным шепотом критянин рассказал, что император однажды завалил голыми руками льва. В ответ на здоровый скептицизм, обиделся и сухо посоветовал не высовываться, а лучше поспать, неизвестно какая предстоит ночь. Великий непредсказуем. Воодушевив на легкую панику, покинул палатку в неизвестном направлении. Девушка попробовала было сунуться следом, но ее быстро развернула охрана. Оказалось ее берегли пуще сундука с золотом.
Фани пугливо забилась в угол, умостившись на пушистом одеяле из шкурок каких-то зверьков, обложилась подушками и угрюмо размышляла о будущем. Жара действовала удручающе, мозг отказывался здраво воспринимать действительность, а общая разбитость усиливала усталость. Смутно ощущалось присутствие сильного энергетического источника, но где находится определить невозможно, словно на артефакт наложен сильный щит-отражатель.
Навязчивая дрема туманила глаза. Фани клевала носом, вздрагивала, но потом вновь засыпала. Что разбудило, вначале не поняла сама. Легкий шелест ткани шатра возвестил, что она не одна. Девушка вздрогнула, всполошено обернулась и встретилась с темными глазами невероятно привлекательного мужчины. Высокий, загорелый и едва одет. Шатер резко уменьшился в размерах. В тяжелом воздухе повеяло острым мускусным духом, горячим солнцем и горькой полынью. Взгляд незнакомца прожигал насквозь, казалось секунда и набросится, ударит, воткнет в горло нож. Не давал выбора, беззвучно кричал: «я твой враг, тебе не выжить». И где бродит Александр? Или Неарх… Хоть кто-нибудь…
Фани сухо сглотнула. Ну времена, ну нравы! Можно подумать она здесь по собственному желанию. Невольно попыталась подобрать под себя ноги и занять оборонительную позицию. Меж тем красавец обошел кругом, оценил с брезгливым недоумением, точно диковинную зверушку. Недобро прищуренные глаза потемнели от новой волны злости. Сплюнув сторону и что-то зловеще прошептав, бесцеремонно налил себе вина.
От абсурдности ситуации, Фани нервно хихикнула и тут же укусила себя за щеку. Поступок послужил спусковым механизмом. Отбросив недопитое вино так, что кубок со скорбным звоном полетел на землю, парень подскочил и больно ухватил за подбородок. Синяки останутся.
— Знаешь, зачем ты здесь?
«Вечная невезучесть при мне… Хоть что-то стабильно в этом мире»
— Ну, рабство… и… все такое… — Не очень уверенно подтвердила статус девушка.
— Жалкая подстилка не достойна целовать землю, по которой он ходит.
Вырвалась и попыталась отползти на безопасное расстояние.
— Так я не стремлюсь. Это не гигиенично!
Хлесткая оплеуха сбила с мысли. Фани побледнела. Благоразумие никогда не было ее сильной стороной. Недолго думая, пнула в колено и резко вырвалась.
— Урод! Я не жаждала очутиться рабстве, не алкала попасть в этот или какой другой… шатер.
«Чуть не ляпнула «мир», ну уж точно единственное желание — вернуться домой!»
— Наглое маленькое насекомое! Я…я…
Очень хотелось сказать в рифму, но только недовольно фыркнула.
Агрессор собирался сказать что-то едкое, но его остановила маленькая женская ручка на плече. Пока воевали, не заметили, как в шатре из ниоткуда возникла женщина с рыжеватыми волосами и цепким недобрым взглядом. Длинные волосы убраны в причудливую прическу. Третий участник мизансцены оглядел новую рабыню с головы до пят и довольно потер руки. Беспокойство Фани отзеркалилось на лице красавца.
— Что ты здесь делаешь?! — Хмуро спросил он.
— Приоритеты расставляю. Поди отсюда.
— Ой ли? — Похоже перед ней далеко не друзья. — Нахватало мне слушать твоих советов. Эллинской женщине не подобает показывать свой норов. Вечно ты игнорируешь правила!
— Забыл, что я не цивилизованная гречанка, а эмпирская дикарка? Иди или я пожалуюсь сыну.
— Я не боюсь его гнева и…
— Он с Кратером. Командир фаланги и полководец Александра. — Зачем-то пояснила, повернувшись к озадаченной девушке.
Взбешенное лицо налетчика отразило понимание. Парень дернул щекой, одарил присутствующих презрительным взглядом и стремительно вышел. Его ждала очередная ссора с Кратером.
— Ну и характер. Помесь сварливой жены и бешеной собаки.
Фани притихла. Интуитивно чувствовала, женщина далеко не союзник. Скорее наоборот, более опасна, чем неизвестный хам. К тому же несла в себе силу. Трудно навскидку определить направленность мастера. Одно могла сказать точно — в Красной дюжине такого нет, и не было очень давно.
— Я — Миртала Эпирская, покойный супруг звал меня — Олимпиада, в честь спортивного состязания. — Женщина едва заметно поморщилась. — Поговорим? Присаживайся. Время до полуночи есть.
Фани послушно плюхнулась в облюбованный ранее угол. Олимпиада устроилась неподалеку на подушках. Она сжала виски тонкими пальцами, точно пыталась заглянуть в собственные мысли.
— Кто ты… я…
— Медиум. Очень редкое явление среди правящей дюжины. Впрочем, как и мастер иллюзий.
Поигрывая золотым ожерельем, женщина пристально изучала собеседницу. Фани затравлено молчала. Кончики пальцев покалывало от стихийной магии. Нити вокруг виделись четче, но использовать магию до сих пор не могла. При появлении Олимпиады сомнений не осталось. Перед ней одна из главенствующей семьи. Невольно хотелось слушать и подчиняться. Инстинкт крови, как сказали бы знающие люди. Но что задумала? Вряд ли от столь печально известной дамы можно ждать всплеска альтруизма.
— Откуда ты? Вижу полную инициацию не прошла? Но это даже хорошо… Расскажи.
Властный жест, лишил остатка сил и уверенности в себе. Фани испуганно молчала. Не вызвано ли расслабление ума, магическим вмешательством в сознание? С одной стороны хотелось довериться, но с другой неизвестно какими бедами грозит признание. Ах, двум смертям не бывать! Зажмурилась и в омут с головой.
— Я упустила из рук Звезду и провалилась во временной портал. На самом деле живу, — нервно сглотнула, — на две тысячи лет позже, чем Вы… ты.
— Ничего не говори. Мне не нужно знать столь далекое будущее. Ты, мастер иллюзий, послана богиней! Сегодня планеты в нужных домах и обряд состоится!
— Я не понимаю. — Испуганно пропищала Фани. Предчувствие беды накрыло волной. Глаза Олимпиады опасно блеснули.
— Ты чуждая этому миру, а магия отказывается питать твои жилы без Вечной Звезды и должной инициации. Через год станешь сухим источником, и я не дам ломаного гроша за твою жизнь.
«Если запугивает, значит что-то нужно»
— А что… — Ситуация нравилась с каждой минутой все меньше.
«Нет таких плохих обстоятельств, которые не могли бы стать еще хуже»
От этой мысли кровь стыла в жилах.
— Мне было видение: сестра из Святой Дюжины погибла из-за моего бездействия. Это уничтожит ауру в клочья. Я не хочу этого. Более того, помогу вернуться домой. Конечно, требую плату. В нашем мире ничего не делается просто так.
«Наконец подобрались к главной проблеме. Что хочет женщина? Риторический вопрос? Хм…»
— Завтра празднование Великой Богини. Люди позабыли о нем, но мы, дочери Великой Дюжины помним о ней. Я много лет «созерцающая будущее» и имею право проводить мистерии. Для обряда нужно как минимум двое. Моему сыну необходима помощь богов. Как любящая мать, я не могу оставаться в стороне. Жертвы назначены. Ты поможешь «зажечь» печать.
— Нельзя ли поподробнее?
— Нужна священная кровь наполовину со змеиным ядом. Получается невероятно сильный эликсир. Угроза жизни исключена. Ты посодействуешь в мистериях, а я помогу завершить второй цикл перехода.
— Какого перехода?
— Инициации.
Странно звучали слова. Олимпиада что-то недоговаривала. Но есть ли выбор? Похоже участие в неизвестном «нечто» единственный шанс на спасение. Фани сухо сглотнула. Вспомнилось, что медиумы часто прибегают к помощи всевозможных пресмыкающихся.
«Надеюсь, в кубло змей не спихнут»
Женщина, словно прочитав мысли, тихо фыркнула.
— Сначала расскажу об обряде, дабы ты не испортила мистерии, грохнувшись в обморок.
— Вообще-то я никогда не проводила магические обряды.
— Тебе и не придется. Не хватало подпускать неуча к Великой магии Кибелы.
— Реи-Кибелы?
— О, богиня известна даже через века? Я знала это!
— Читала где-то. Вроде бы это очень жестокий культ?
— А обычай, когда стариков убивают в определенном возрасте, нормальный? Мир, жесток, детка, и не тебе его менять.
— Да, но…
— От служителей Кибелы, исполняющих культ, требуется полное подчинение божеству. Уж не мастеру иллюзий говорить о послушании. Все «временники» слишком эмоциональны и лишены контроля. Во время мистерий «жертвы» растворяясь в переплетении сил, доводят себя до экстатического состояния. Некоторые особо экзальтированные наносят друг другу кровавые раны или прилюдно оскопляют неофитов. Во имя Кибелы, конечно. Я не люблю такие крайности. «Жертвы» должны быть прекрасны, без изъянов и увечий. Только так могут удовлетворить вкус Великой. Мне полагается сохранять трезвый ум и останавливать самых рьяных. Как главная жрица, я приеду в священную рощу на золотой колеснице, запряженная львами, в короне в виде зубчатой башни. Окружение будут составлять безумствующие корибанты или куреты, как называет их наш критянин Неарх?, дикие пантеры и львы.
Только теперь Фани поняла, что над ней слегка подтрунивают. Да уж развесила уши.
— А если серьезно?
— Рощи поблизости нет. Будет пустырь. В ста шагах отсюда, от посторонних глаз сокрыт природным валом и пещерой. Разъезжать на колеснице смысла нет. Корибанты, несомненно, порадуют танцами, а менады войдя в транс… будут слушать волю Великой Богини. — Сверкнув глазами, загадочно добавила: — Кибела щедрая дарительница плодородия, владычествующая над горами, лесами и всяческим зверьем. Только избранным дано увидеть обряд целиком.
— Каким образом откроются врата? Что аккумулирует энергию?
— Жрецы культа издавна хранят «темный камень». Этот камень много веков назад упал с небес.
«Метеорит»
Долго просиживать в неподвижности, Фани не могла и стала ходить из угла в угол. Два шагу туда, два — обратно. Олимпиада лениво поглядывала на нее, продолжая рассказывать.
— Название ему — Омфал. В Дельфах хранится главная его часть. Это резной куполообразный предмет высотой с полтора человека. Есть легенда, что однажды Зевс послал с разных концов земли двух орлов, чтобы определить центр мира, священное место, где из хаоса родился порядок. Орлы встретились в Дельфах, поэтому Зевс отметил это место каменным омфалом 4. Греки единодушно признали Дельфы центром мира, но при этом каждая область может иметь свой собственный омфал. В нескольких храмах имелись подобные камни. Артефакт этот — исходная точка, центр мироздания от которой начинаются линии силы, указывающие четыре направления, или стороны света, разделяющие горизонт на четыре части. Камень упорядочивает время и пространство. Определяет центр страны, города или священного ландшафта. Он отображает разум в физическом мире. У тебя есть власть над камнем. Но в пространстве и времени ты еще зеленый новичок, пройдет немало времени, пока ты поймешь все хитросплетения нитей силы. Обряд несет в себе невероятную энергию и поможет открыть временные врата.
— Что значит «временные»? — Сердце тревожно сжалось.
— Существует двадцать четыре перехода, именуемые «вратами», но без звезды ты не можешь пройти по ним. В этом случае только энергия камня и «жертв» мистерии способна открыть дополнительный переход. И только от тебя будет зависеть, сможешь ли найти путь домой.
«Оптимистично»
— Может, есть другой способ?
— Нет.
Слишком категорично, чтобы быть правдой. Фани приуныла. Шансы пятьдесят на пятьдесят.
«Как жить-то хочется!»
— Пора. Сын Зевса скоро вернется в лагерь.
— Кто?
Женщина закатила очи горе.
— Слыхала историю рождения моего великого сына? Хотя рассказывать нужно с самого начала. В ночь зачатия мне приснился сон: в живот ударила ветвистая молния. Ложе охватило пламя, но не жгло, а ласкало, заключило в объятия. Той же ночью покойному супругу приснилось, что положил на мое возросшее чрево печать с изображением льва. А в день, когда безумный Герострат поджег в Эфесе знаменитый храм Артемиды, простоявший более тысячи лет, когда македоняне трижды победили: на Олимпийских играх, над племенем дарданов в Иллирии? и захватили Потидею?, родился Александр.
— Это правда или вымысел?
— Догадайся сама. — Лукаво улыбнулась женщина и враз помолодела на десять лет. Все же Олимпиада удивительно красива. — Пошли.
— Меня пропустят?
Вдовствующая царица загадочно улыбнулась и вынула из-за пазухи черную змею средних размеров. Та послушным шнурком висела в руках. Знаком показала девушке не шевелиться и, чмокнув в голову, бросила к выходу. Пресмыкающееся живо поползло наружу. Эффект был молниеносным. Крики, вопли ужаса и полное запустение в радиусе двадцати метров.
— Черная мамба. От ее яда нет спасения. Мне привезли ее в подарок. — Сколько гордости в голосе, подхватила за локоть и потянула к выходу. — Бежим!
— А вдруг там еще это…
— Конечно, змея ждет нас. Не бойся, она не кинется.
— Свежо предание, но вериться с трудом. — Пробормотала про себя девушка, быстро перебирая ногами. Мимо воли внимательно оглядывала траву, камни, чтобы не наступить на чей-то чешуйчатый хвост.
До места назначения добрались довольно быстро. Олимпиада предупредила, что следует дождаться ночи, но основные действа можно начинать, как только соберутся «жертвы». Фани вздрагивала от этого слова и втайне надеялась, что зверства, кровопролитие из сценария вычеркнут и мистерии окажутся чем-то наподобие сельского праздника.
Скучать в одиночестве пришлось долго. Благо солнце склонялось к горизонту, окрашивая край земли в золотисто-красно-черные полосы. Около небольшой пещеры появились двенадцать парней от пятнадцати до двадцати пяти. Из одежды шлем и щит. Корибанты. В нише примостились музыканты. Один с кифарой, другой с флейтой из самшита. Эта парочка музыкантов была на центральном месте. Как пояснила пробегающая мимо Олимпиада, кифара олицетворяла божественное вдохновение, а флейта — земное начало. Остальной оркестр состоял из лиры, нескольких свирелей, авлоса, бубен и металлических тарелок — кимвал. Позади грузный мужчина с тимпанами или литаврами. Как только зазвучала музыка, празднество началось. Красивые обнаженные тела двигались в синхронном танце. Замысловатые фигуры, головокружительные пируэты. Постепенно ритм мелодии изменился. Все чаще проскальзывали истеричные ноты неизвестного инструмента. Блестящие от масла и пота тела выделывали что-то совершенно невероятное. Тут к танцорам присоединились девушки. Они были одеты в куцые наряды из лисьих шкурок. В волосах венки из цветов. Фани сразу приметила странность. Зрачки девушек были расширены, словно они находились под наркотическим воздействием, покрасневшие белки и плохая координация. Двое из них часто просили пить и облизывали губы, обнаженные рабы, раз за разом подносили кубки с густым вином.
— Это вакханалии? — Рискнула блеснуть эрудицией Фани и по снисходительной ухмылке Олимпиады поняла, попала пальцем в небо.
— Когда Гера наслала на Диониса безумие, он скитался по Египту, Сирии и другим странам, пока не попал во Фригию, где его исцелила Великая богиня Кибела. Чудные одежды и многочисленные обряды, которые он перенял от нее, ввел потом в Греции. То, что ты видишь сейчас — первоисточник.
Меж тем атмосфера накалялась, некоторые из женщин падали под ноги танцующих и те не замечая ничего, ходили по головам. Фани дернулась вперед, чтобы помочь, но ее силой остановили и усадили на прежнее место.
— Не суйся туда, если не хочешь повторить судьбу первых «жертв». Ты не видишь, что менады не замечают ничего вокруг?
Танцы перешли в экстатическую истерию. Теперь Стефани не сомневалась, только под действием наркотиков люди способны потерять здравый смысл и связь с окружающей действительностью. Одна из менад вдруг заорала во все горло, закружилась на одном месте и впилась зубами в плечо ближайшего танцора. Другая странно затрясла головой. Действо пугало не на шутку.
Откуда-то принесли грубо сколоченные ящики. Из них вынули змей и стали по цепочке передавать из рук в руки. Фани в ужасе ждала, когда очередь дойдет до нее.
«Что делать? Как бежать?»
Один из парней запустил пресмыкающееся себе под шлем, не замечая укуса в шею, стал дико подпрыгивать. Фани спрятала лицо в коленях. Ужас тошнотворным одеялом накрыл с головой.
— Желаешь иметь сердце льва — съешь льва; если хочешь быть хитрым — отведай змею; поедающие цыплят и зайцев становятся трусами, а любители свинины получат маленькие свиные глазки. — Ехидный голос главной жрицы вырвал из полубезумного мрака. Фани подняла на нее глаза. Посмотреть на беснующихся не рискнула. Что еще ждет впереди?
— Открой врата! Я не могу больше на это смотреть!
— Не время еще. На этом празднике — ты главное действующее лицо.
Что-то такое было в ее словах, что заставило содрогнуться. Фани похолодела. В мозгу билась навязчивая мысль:
«Дадут ли ей покинуть Элладу или…»
В кульминационный момент с деревянного навеса сбросили огромного питона. Фани подобралась, чувствуя потребность исчезнуть как можно быстрее. Безумная толпа кинулись на несчастное пресмыкающиеся и стала рвать на части. Зубами, руками. Размазывая кровь по телу и лицу. Над пустырем разнесся звериный вой. Они рычали, фырчали и алчно поедали куски сырого мяса.
Фани не видела этого, ее скрутило в рвотном позыве. Холодный пот заливал глаза.
Во главе, на возвышении стояла Олимпиада в развивающихся одеждах и криками, ритмичными гимнами подбадривала, питала дальнейшее сумасшествие. По-видимому, участники, переживали одновременно высшую экзальтацию и небывалое отвращение, благоговение и ужас, добро и зло, чистоту и осквернение.
Ни всплеска магии, ни открытых врат не чувствовалось вообще.
Фани распласталась на земле, не в силах шелохнуться. Разум не желал принимать действительность, а тело, впитав ядовитые пары от курильниц, отказывалось слушаться. Вдруг сильные руки оторвали ее от земли.
«Нет»
Губы беззвучно открывались и закрывались вновь. Ее уносили прочь. Мистерии с их жестокими традициями остались далеко позади. Шаги нежданного спасителя ускорились. Закинув девушку на плечо как мешок, мужчина перешел на бег, пока не остановился у шатра Александра. Ее бесцеремонно сбросили на подушки. Свет от лампад резанул по воспаленным глазам. Фани с минуту лежала неподвижным кулем. В голове до сих пор звенели литавры.
— Что с ней?
«Голос Неарха или кажется?»
— Надышалась благовоний. Сейчас оклемается.
«О… Это же тот злобный красавец. Неужели именно он меня спас? Вот чудеса»
— Тебя кто-нибудь видел, Гефестион?
«Александр?»
— В темноте, да под действием трав… Нет, меня никто не видел. Еле успел, они уже начали рвать животных.
— Раньше кидали детей. — Задумчиво сообщил Александр. — А так просто не позволяют никому упускать мясо жертвенного животного, прежде чем жрица не бросит кусок в священный огонь.
«Не хочу знать!»
— Думаю главной «жертвой» должна быть не змея.
— Согласен. Вырезали бы сердце и…
— Хватит! — Не своим голос взвизгнула Фани, закрывая уши руками. Ее трясло как при сильнейшей лихорадке. Неарх осторожно тронул ее за плечо и подал полный кубок разбавленного вина.
— Помнишь, ты интересовалась судьбой фиванки и ее отца? Я нашел и выкупил обоих. Надеюсь, заслужил один маленький поцелуй?
Фани перестала трястись и вытерла непроизвольно льющиеся слезы. Недоверчиво посмотрела на критянина, потом на остальных.
— Сейчас я тебя поцелую. — Вмешался Александр и сделал попытку схватить друга за шею.
— Или я. — Пригрозил Гефестион и показал кулак. Неарх пал духом и тоскливо пожал плечами.
— Вот так грубо обламывают высокие порывы души.
— И тела… — Ехидно добавил Гефестион.
— Как тебе Неарх? — Обратился к Фани с провокационным вопросом Александр. Полководец улыбался как сытый кот. День на редкость удачный. Хорошая покупка, великолепная охота. Шутливо толкнул в плечо поджавшего губы Гефестиона.
— Очень красивый, умный, интересный. Под стать тебе, царь. — Польстила Фани. Финт удался, молодому мужчине понравилась неприкрытая лесть.
— Критяне лучше всех чувствуют красоту. Это народ искусства.
— Да? А, на мой взгляд, ей стоит поправится. Женщина должна быть как чаша с вином, а не как хлыст из бычьей кожи.
Конечно, это — Гефестион.
«Вечно этим мужикам не угодишь. То слишком толстая, то слишком худая. На себя бы посмотрели, аполлоны бельведерские»
— Удивительный цвет глаз. Никогда не видел таких ясных изумрудов. — Похоже, Александру нравилось дразнить.
— Ты обещал…
— … объяснить, почему купил эту рабыню?
«Мне тоже любопытно», мысленно согласила Фани. Она уже не сердилась на ранний инцидент. Гефестион полностью искупил вину тем, что спас ее из лап сумасшедшей менады.
Ехидно ухмыляясь над едва сдерживаемой яростью друга, Александр не спеша встал, порылся в сваленных на кучу седельных мешках и выудил резную шкатулку из потемневшего ореха. На дне, под рукописью, хранилось дивное украшение, похожее на камею. То был древний амулет. От него просто разило магией. Фани догадалась из какого материала сделан реликт. Скол метеорита. Омфал. Сила равная красоте.
«Как его взять в руки и насытиться энергией? Ну дайте, дайте подержать… ироды»
На отшлифованном камне искусно вырезана женская головка, удивительно похожая на профиль самой Фани. Девушка лишилась речи, увидев сие диво. Парни скептически оценили изображение, потом ошеломленную реальность, в лице светловолосой рабыни.
— Кто это? — Гефестион бесцеремонно выхватил украшение из рук Александра. Повертел и прищурил один глаз.
— Глазам не верю. — Восхищенно улыбнулся Неарх, разглядывая камею из-за плеча.
— Похожа, правда? В ту секунду, когда ее увидел, подумал то же самое. Это единственно сохранившийся портрет Елены Троянской, дочери Тиндара. Глядя в эти чудные глаза, могу понять, почему началась легендарная война.
Новость оглушала. С другой стороны. Кровь Великих Семей, так или иначе, смешивалась в веках только между избранными. Есть вероятность, что ген причудливо напомнил о себе спустя несколько тысяч лет.
Настроение Гефестиона резко упало. Почти рухнул на подушки подле «рабыни» и тихо прошипел:
— Тебе здесь ловить нечего. Сердце Александра не свободно. Давно. Тень Искандера будет с ним рядом даже в царстве Аида.
Фани задумчиво прищурила глаза и сделала контрпредложение.
— Позволь подержать в руках камею Елены Троянской и обещаю, даже не взгляну в сторону правителя! Ни шанса на взаимность!
Гефестион с готовностью протянул украшение. Зеленые глаза восторженно блеснули. Фани позволила тонким потокам силы течь по венам вместе с кровью, наполнить каждую клетку. Воздух в комнате завибрировал. Мужчины тревожно переглянулись.
— Землетрясение? — Неуверенно предположил Неарх. Александр живо выскочил наружу, Гефестион дернулся было за ним, но задержался, чтобы отобрать магический артефакт. Последним шатер покинул моряк-критянин.
Фани проводила их взглядом. Что-то кольнуло в области сердца. Александр Македонский. Великий человек: приучил гирканцев к браку и преподал им земледелие; убедил арахосиев и согдийцев кормить родителей и не убивать их в старости, а персов - чтить матерей и не вступать с ними в брак. Человеком, который с наибольшей полнотой воплотил греческий идеал «хорошего и прекрасного» — мужественный воин, мудрый правитель, и наивный мечтатель, желавший соединить народы в единую семью.
Реальность колыхнулась, пошла рябью. Фани поняла, что растворяется в пространстве. «Неужели получилось? Возвращаюсь домой…»
***
Прохождение пространственных коридоров разительно отличалось от привычного. Нет ни нитей силы, ни карт времен, только пустота. Она засасывала как черная дыра, только силой воли и остатком накопленных сил удалось прорваться в маленькую, чуть видную щель на временном витке.
С размаху бухнулась на острые камни. В глазах рябило, желудок скручивало в сухих спазмах, но на этот раз сознание не потеряла. Фани экспрессивно высказалась, использую обширную лексику родного языка, и протерла внушительный синяк. Осмотреться мешала кромешная тьма. Ни зги не видно. Только вдалеке лает собака, да ухает филин. В смутном свете луны разглядела небольшой пустырь, усеянный скудными пучками сухой травы. Где она дома или среди иных миров понять невозможно. Придется ждать утра. К счастью на улице теплое лето. Фани устроилась на каком-то непонятном лежаке из сена-соломы и, скрутившись калачиком, незаметно для себя уснула.
Как говорят в сказках: «утро вечера мудренее»…
_________________________

1 Иллирийцы (лат. Illyrii, Illyri, ср. алб. Liria свободные) — общее название обширной группы родственных индоевропейских народов, населявших в древности северо-запад Балканского полуострова и частично юго-восток Апеннинского полуострова.
В состав иллирийцев, по сообщениям греческих авторов, входили ардиеи, далматы, дарданы, дезитиаты, диционы, паннонцы, пирусты, плереи, мессапы, тавлантии, энхелии, япиги, яподы, и др.

2 Город Потидея на Халкидике входил в состав Афинской державы.
3 Корибанты — название мифических предшественников жрецов Кибелы или Реи во Фригии, в диком воодушевлении, с музыкой и танцами, отправлявших служение великой матери богов. Они - сыновья Аполлона и музы Талии.

4 Омфал (греч. «пуп») — артефакт воплощает идею «о пупе земли»

@темы: "роман", "проза", "Маска"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Страна белого дракона. Свершение. Часть 1

Рассказ 7.

Раннее утро озарило переливистое пение малиновки. Маленький серенький нахохлившийся комочек изо всех сил напрягал рыжее горлышко. Ветер с гор коснулся верхушек столетних деревьев. Птичка замерла на мгновение, высматривая зазевавшегося червя, задумчиво поклевала травинку и звонко приветствовала новый день. Скоро к одноголосью присоединились сладкоголосые жаворонки. А там и соловьи подтянулись.
Замок императора Изгоры походил на встревоженный улей. К воротам то и дело подъезжали неповоротливые груженые телеги, изящные кареты с гербами, мелькали курьеры. Глашатай охрип, а воин ведущий учет приезжающих - убывающих устало вздыхал и тер покрасневшие глаза. И это только начало дня!
Двор и дорогу к священному лабиринту тщательно подметали. Кастелян гремел ключами, отпирая погреба с разносолами. Выкатывали огромные бочки с пивом и молодым вином. Толстая кухарка тащила полную корзину овощей. Нерасторопный конопатый мальчишка выплеснул ей под ноги таз воды, за что получил увесистый подзатыльник.
Нервное напряжение электрическими разрядами прошивало пространство. Предстоит важнейшее событие! Принц Тор готовился пройти лабиринт Белых Драконов, дабы действенным способом утвердить власть и поддержать авторитет. Фундамент преданности и любви, он заложил много ранее. Поступками, принципиальностью и гибким умом. Мужчины склонялись силе, а женщины сходили с ума по красивым чертам и невообразимо прекрасным серебристым глазам.
Ритуал вхождения во власть сложился много веков назад и имел сакральное значение. Только тот, кто достойно выдержит испытания, взойдет на престол. Неоспоримым подвигом наследник подтверждал качества, которыми наделяли будущего императора подданные, окружая царственную персону ореолом могущества великого рода Широи.
***
Последние дни Тор тщетно боролся с нервной бессонницей. Засыпал на рассвете, но сон, более похожий на бред, не приносил должного отдохновения. Принц до изнеможения упражнялся в фехтовальном зале, часами просиживал в библиотеке, читая древние свитки, спускался к ветхим порталам, желая посетить уединенный схимы старцев. Никому не признавался: гложут сомнения. Казалось, чего-то недопонял, упустил или вообще… недостоин. Тренировался, но был ли готов? Иррациональный страх стискивал сердце хладной рукой.

Тор потер ладонями воспаленные глаза и плеснул в лицо холодной водой. Ледяные капли потекли по груди, заставляя поежиться. Бесшумно приблизился паж и подал горячие полотенца. Мальчишка непосильным трудом добился чести служить принцу крови и теперь старался угадывать желания молодого владыки.
— Спуститесь к завтраку или принести сюда?
— Ничего не надо. — Поморщился принц. Чувствовал, что неспособен проглотить ни крошки. Служка встревожено блеснул глазами, но спорить не рискнул. Взяв принадлежности для бритья, взбил пышную мыльную пену и приступил к непосредственным обязанностям.
Хлопнула дверь. Через анфиладу комнат прошел незваный гость. Шпоры решительно звенели по каменным плитам. Тор поморщился, как от зубной боли. За спиной появился человек, которого принц по утрам просто не выносил. Лазаро эл Соиро. Манерный блондин поправил элегантные кружевные манжеты, скинул несуществующую пылинку с плеча, прочистил горло и… застрекотал. Поинтересовался, добро ли принц почивал, как планирует день и почему до сих пор не видно Оруженосца? А Гайр? Где носит этого вояку?! Все это сопровождалось лихорадочной жестикуляцией.
— Не голоси точно кликуша. — Раздраженно фыркнул Тор. Вырвал из рук пажа полотенце и стер пену с подбородка. — Валейс занят в лаборатории. Скоро, по-видимому, изобретет философский камень.
— Уже освободился.— Входя в покои, сообщил немного бледный Оруженосец. — Гайр дает новичкам урок фехтования. А я заварил тебе это!
Общее лихорадочное волнение зацепило и друга детства. Валейс нес на подносе увесистый кувшинчик. Лазаро подозрительно оглядел подношение. Из-под крышки шел легкий пар.
— Что сие есть?
— Очередная отрава. — Недовольно поморщился принц. Валейс чопорно поджал губы.
— Это витаминный энергетик. Посмотри на себя — зеленый весь.
— Не переживай, мой принц. Зеленый — цвет надежды. — Не смог удержаться от реплики барон. Паж затупотел на него, яростно сверкая глазами. Тор доброжелательно похлопал «злобного воробья» по плечу.
— Не обращай внимания. Язык без костей и полное отсутствие самосохранения.
Лазаро согласно кивнул и стал лениво перебирать вещицы на столике. Дважды спрыснул себя одеколоном. Повертел в руках серебряную булавку. Смахнул локтем расческу. Открыл шкатулку с бритвенными принадлежностями. Возмутился бесцеремонностью вовсе не принц, а мальчик-паж. Издав утробное рычание, выхватил флакон, с шумом захлопнул шкатулку и спрятал в нижний ящик гардероба. Подумал немного, замкнул, а ключ положил в карман. Тор не смог сдержать ухмылку. Пользуясь удобным моментом, Валейс поднес полную кружку резко пахнущего варева. Принц закатил глаза.
— Что если от этого мне станет дурно?
— Тогда не придется проходить лабиринт. — Друг как всегда неумолим.
— Не напоминай. — Тоскливо протянул Тор, покорно выпил и даже не поморщился. Зато на щеках появился нежный румянец. — Пошли, покажешь свитки о сумасшедшем императоре.
— Говорят, рехнулся в ту минуту, когда покинул лабиринт. — Задумчиво почесал переносицу Лазаро. Оруженосец пихнул его локтем под ребра, а паж угрожающе зашипел. Один принц сохранял философское спокойствие. Свою чащу треволнений он испил до дна.
— Умеешь поддержать боевой дух.
— Почему «боевой»? Ты же не на ристалище собрался… Или? — Встревожено заглянул ему в глаза Валейс. Тор медленно встал и накинул камзол.
— Лабиринт — самый главный бой моей жизни. Пошли. — Сказано тихо, без обычных рычащих ноток, но тон пробирал до самого сердца. Так может говорить лишь истинный владыка.
***
Библиотека встретила пыльным молчанием. Одинокий паучок качался на паутине над головой принца. Оруженосец быстро зажег свечи в канделябрах, подкинул дров в камин. Тора угрюмо оглядел фронт работы. Кипы пыльных свитков привели в замешательство. Валейс решительно подтолкнул к столу. Большинство древних рукописей спрятано в деревянные резные тубы, запечатанные личной печатью императора. Чем больше принц читал о воспоминаниях, пережитых испытаниях, тем больше хмурился. Неунывающий Лазаро пытался вставить веское слово, но на плечо тяжело опустилась рука молчаливого Гайра. Суровый воин только вернулся после учений. Валейс нервно сжимал-разжимал кулаки. Наследник, взбудораженный предстоящим, не слушал, не видел, не понимал. Прихватив побольше свитков, ринулся вниз по лестнице. Оруженосец тяжело вздохнул и последовал за ним, движением руки попросив остальных двоих не следовать за ними. Валейс едва поспевал за другом. Тот несся, как на пожар и не переставал о чем-то твердить. Больше себе, чем слушателю.
Не глядя по сторонам, вошел в угловой кабинет. Дверь хлопнула, отскочила от стены и осталась приоткрытой, точно приглашая войти следом. В щель поползли тени от горящих свечей. Последнее время наследник облюбовал эту комнату для своих изысканий. Тихо, уютно и не далеко от библиотеки. Оруженосец протянул руку к резной ручке, но его остановил мелодичный голос Тирис орто Широи. Валейс стрельнул взглядом на юную принцессу. Отступил и приветствовал почтительным поклоном. Шурша шелковым платьем, девушка вышла из тени и доброжелательно улыбнулась верному слуге брата. Молодой мужчина настороженно прищурился. В эту минуту был похож на королевскую сторожевую, учуявшую опасность для своего хозяина. Принцесса вызывала двойственные чувства. С одной стороны милая, тихая красавица не могла не нравиться, с другой стороны — порой ловил в прекрасных глазах неуемный огонь. Это настораживало.
— Позволь поговорить с НИМ наедине.
Кто он такой, что бы запретить сестре общаться с братом? Оруженосец сдержанно кивнул и отошел к стене. Тирис благодарно улыбнулась и юркой ящеркой метнулась в кабинет. Валейс никак не мог отделаться от возрастающей тревоги. Сидеть на одном месте не мог. Бессильно пнул деревянную скамью с высокой спинкой и стал нервно вышагивать из угла в угол. Время, казалось, остановилось. От нечего делать, сел и прикрыл глаза. Мысленно попытался вернуться в излюбленное место в саду. Такое не хитрое упражнение позволяло взять себя в руки и сконцентрироваться.
Тор с раздражением отбросил очередной свиток. Горло сдавило, словно стальной рукавицей. Оглянулся в поисках кувшина с вином. Он не заметил, как за плечом появилась изящная фигурка сестры. Принцесса вошла в кабинет, осторожно прикрыв дверь. Замок тихо щелкнул. Тор стоял у окна, вглядываясь в текст, потянулся к кувшину с вином.
— Ты говорил все четко изложено! Ненавижу рунное письмо…
— Брат!
Тяжелый кувшин ухнул на пол. Тор резко обернулся и раздраженно покосился на Тирис.
— Какого… Чего тебе?
«Не сейчас» — говорили льдистые глаза, «позже» — сверкали серебристые молнии, «лучше никогда» — намекали заиндевевшие черты. Девушка ласково улыбнулась, подошла и крепко обняла за талию. Тор растерялся и машинально обнял в ответ.
— Тебя кто-то обидел? Беспокоит предстоящее замужество? Не бойся, пригляжу за тобой. Хотя Аттис мне не особо нравится. Слишком правильный. Из таких получаются хорошие правители, но никудышные мужья.
Девушка невольно хихикнула и покачала головой.
— Не обо мне речь. Ты будешь хорошим правителем, Тор. Обязательно пройдешь лабиринт. Только слушай сердце, а не разум. Иногда ум играет с нами злую шутку, и мы неправильно воспринимаем реальность. Сердце же никогда не предаст.
— Так говорила мама. Ты не помнишь ее. Она была очень красивая и великодушная. Ни разу не видел ее сердитой. Вы очень похожи.
Престолонаследник принужденно улыбнулся, казалось, сердце разорвется от боли. Нет, не заживала эта рана. Исходила живой кровью под мертвыми струпьями. Наверное, впервые в жизни почувствовал, что Тирис не только принцесса, но и родная кровь. Сестра.
— Твою боль можно излечить только любовью, но ты не позволяешь себе любить.
— Много ты знаешь. — Проворчал принц.
— Не спорь со мной. Ты несчастный не потому, что много горя и беды, а из-за того, что упрямо отказываешься быть счастливым.
— Сама поняла, что сказала?
— Обещай, если пройдешь лабиринт, дашь известной даме шанс. Пусть даже один-единственный.
Принц помолчал и чуть слышно спросил.
— Впрямь думаешь, что смогу минуть ловушки лабиринта? — Вопрос «о даме» предпочел не заметить.
— Дай слово! — Тирис тоже была Широи.
— Я подумаю. — Нехотя согласился престолонаследник, демонстративно закатил глаза, но сердце предательски защемило. Принцесса не сдержала торжествующую улыбку.
— Отдохни сегодня: выспись или прогуляйся на лошадях.
Тор кисло поморщился, чем вызвал еще один приступ смеха. Девушка встала на носочки и звонко чмокнула в щеку.
— Мы будем держать за тебя кулаки.
Кто такие таинственные «мы», принц решил не уточнять. Для собственного спокойствия.
***
— Ты заснул что ли? — Требовательный голос Широи вернул к жизни задремавшего Оруженосца. Парень нервно вздрогнул и всполошено вскочил на ноги. Оглянулся, толком не проснувшись, увидел, как принц высунулся из кабинета и махнул рукой. — Иди сюда. У меня возникло несколько идей, как скоротать вечер.
***
Наступил долгожданный день Обряда Великого посвящения. Принц заметно нервничал, но трогательная забота сестры и друзей, помогла настроиться на благополучный исход. Еще далеко до рассвета, петухи спят, а поварята разжигают печи и точат ножи. Охотники свежевали дичь, на кухне вкусно пахло копченостями. Слуги сбились с ног: носились с ведрами горячей воды, вычищенными-отглаженными нарядами господ. Для праздника привозили цветы и украшения. Дети часами резали гирлянды и наряжали деревья как на праздник Зимы, лепили из глины ритуальные свистульки. Кумушки утюжили наряды, расшивали бисером платки и вытаскивали с ларцов разноцветные бусы. На второй день праздника планировали большую ярмарку. С четырех великих империй понаедут купцы, лавочники, торгаши. Эглерия славившаяся фиглярами и потешниками, обещала развлечь на славу. Простому народу будет на что поглазеть.
Тор глядел на суету со стен замка. Зажмурился и вдохнул всей грудью. Сейчас он был в полном одиночестве, как и предписывала инструкция. Последние сутки запрещено покидать освященные жрецами покои, видеться с близкими или разговаривать с посторонними.
Друзья далеко, но незримая поддержка чувствовалась на расстоянии.
«Сегодня или никогда»
Обряд начинался в полдень.
Солнце взошло в зенит, исчезли тени. Со всех сторон затрубили рога. Лазаро вцепился в руку Валейса, до рези в глазах вглядываясь вдаль. Скоро из ворот покажется принц. Импульсивный молодой человек за это короткое время успел свести с ума не только ближайших друзей, но и просто неудачно проходивших мимо. Вчера под священные песнопения оракулы зажгли курильницы у алтарей. Цветы и фрукты служили символичной жертвой стихиям. Незамужние девушки подкладывали плетеные браслеты, дабы загадать желания на счастье. Такие забавы не приветствовались служителями культа, поэтому действо происходило тайно. Белые драконы, чуя важность предстоящих событий, без устали несли стражу над лабиринтом. Ночью их огненно дыхание освещало все вокруг.
От вечного, негаснущего храмового огня, зажженный много лет назад драконом-прародителем, воспламенились облитые горючими маслами дрова. Старый вожак всю ночь кружил у окон принца. Казалось, эти двое вели одним им известный диалог. Тор и до этого пользовавшийся популярностью в народе, поднялся на новую ступень благоговения.
Три дня жрецы и служки чертили на мягком песчанике вокруг лабиринта сложные символы, которые складывались в давно забытые руны; заливали в выбитые в стенах углубления горючую смесь. Ошибка смерти подобна. И эта смерть могла обернуться общенациональной трагедией.
***
Казалось, на мощеных улицах Ортоигл собралась вся Изгора. Солнечная погода невольно настраивала на положительные эмоции, отгоняя страх. Воины в сверкающих кирасах, с развивающимися на ветру штандартами оцепили площадь по периметру. Восторженно визжали дети, от колясок и телег с товарами не было где яблоку упасть. Ржали лошади и лаяли собаки. Под навесами с удобством расположилась знать и высокопоставленные гости. Слуги в ливреях Широи разносили меж ними сладости и напитки. Под навесом скрестив на груди руки, стоял император, рядом — будущий зять, Аттис эл Садрон, правитель Эглерии. Скрывая лицо под вуалью, в тени деревьев расположилась королева Бор-Кииры. Лаира пребывала в империи инкогнито. Неподалеку примостилась личная гвардия принца. С недавних пор они следовали за королевой след в след. Навязчивая забота принца грела душу и давала надежду, что «тотальному игнору» рано или поздно придет конец.
Церемонию открывала принцесса. Тирис одетая в простое одеяние из отбеленного льна, складками падающее к босым ногам, на голове воздушное покрывало и простой венок из эдельвейсов — символ принцессы Изгоры. В руках несла горящий факел, зажженный на алтаре. Прошла по дорожке к древнему строению и неподвижной статуей замерла около запечатанных врат. Красив и величественен лабиринт. Словно выросший из самой земли, питаясь соками давно потухшего вулкана. Камень так плотно прилегал к другому, что не заметно и крошечной щели. Люди говорили, на краеугольном камне высечена древняя клятва. Истинное значение позабылось. Знали только — то нерушимый договор меж родом Широи и драконами. Белые хранители не могли пропустить великое действо. На широкой площадке-крыше хлопая крыльями, пытались умоститься два белых дракона. Третий не имея возможности пристроиться, возмущенно фыркал и не оставлял попыток спихнуть товарищей.
Затрубили рога, им вторила барабанная дробь. Ба Дойтс эл Широи вышел на площадку, обвел подданных суровым взглядом и в полной тишине, торжественно вложил жезл из кости белого дракона на специально предназначенное место в стене лабиринта. Артефакт вошел в камень как недостающая деталь. Панель чудным образом отъехала назад и вниз, скрыв от глаз имперские регалии. Теперь все зависело от престолонаследника.
Люд взорвался. Голоса слились в один. Все повторяли одно: «пусть наследнику повезет…»
Под восторженное приветствие толпы и заигрывающие взгляды придворных красавиц Тор приблизился к лабиринту. На принце простая рубаха и холщевые штаны, босой и без оружия. Высокий, гибкий и сильный как хлыст. Незаметно встретился взглядом с Валейсом и задорно подмигнул белому, как мел Оруженосцу. Для престолонаследника испытания начались с вечера. Накануне посвящения неофит выкупался в воде с лепестками розы, а затем, бодрствуя, провел ночь на ступенях алтаря. По дороге к лабиринту отняли три вещи: оружие у порога дома, скакуна у городских ворот и амуницию перед вратами храма. Данные трофеи означали добровольное жертвоприношение монарха в пользу общества в честь перехода на более высокую ступень. К слову имущество не возвращалось, а отправлялось прямиком на благотворительные торги. Поговаривали, что любимого скакуна престолонаследника собиралась выкупить незнакомка под вуалью.
Тирис повинуясь воле императора, зажгла горючую смесь. Лабиринт и подходы к нему окружила огневая дорожка. Пламя поднималось все выше. Тор оказался в ловушке. Выйти из которой сможет, лишь преодолев себя. Принц подошел к запертым дверям. Последний раз они открывались более тридцати лет назад, когда испытания проходил Бо Дойтс эл Широи. Тор без колебаний полоснул по ладоням острым боковым камнем и, размазав кровь по плоскости, вложил руки в углубления на двери. Древний лабиринт требовал жертвы и на глазах шокированной толпы, выпил страшный дар. Послышался глухой скрежет, скрип и шум. Драконы всполошились, поднялись в небо и стали тревожно поглядывать на молодого властелина. В скале постепенно открылся проход. Столп пыли накрыл принца с головой. Он не отвернулся, лишь затаил дыхание и прикрыл глаза. Принцесса закашлялась, чихнула и смущенно опустила голову. Тонкий покров мало спасал. Принц слабо улыбнулся, и решительно кивнув самому себе, вошел в темный зев лабиринта.
Осталось ждать. Может час, возможно сутки. Каждый правитель проходит испытание по-своему. Различный маршрут, потерянное время, архаичное строение подстраивалось под каждого индивидуально.

@темы: "белый", "рассказ", "сказка"

---

It`s me...

---

---

Жаркая зима

Жаркая зима
Полюбил бы я зиму,
Да обуза тяжка...
От нее даже дыму
Не уйти в облака.

Эта резанность линий,
Этот грузный полет,
Этот нищенский синий
И заплаканный лед!
(И. Анненский)

Двери в квартиру приоткрыты. Более чем подозрительно. По законам логики, следовало позвонить к соседям, вызвать полицию и всячески проявить ужас и скрежет зубовный. По законам жанра, поступила иначе.
Нет, я не блистала ни храбростью, ни врожденным идиотизмом. Просто-напросто в этот район перебралась совсем недавно и по сути никого не знаю. Наша новостройка до конца не заселена, а идея рыскать по этажам в поисках живой души, меня не привлекла.
Прихватив увесистый дрын, оставленный кем-то из строителей, рискнула ступить за порог. Напряженная тишина давила на виски, заставляла кровь быстрей бежать по венам. Из-под ног выскочила огромная полосатая кошка в ошейнике. Я подпрыгнула, не закричав во всю мощь легких только потому, что перехватило горло. Несколько минут ушло на то, чтобы отдышаться и утихомирить вырывающееся из груди сердце.
В квартире по-прежнему ни звука. Есть надежда на относительно благоприятный исход. Красть особо нечего — самое ценное еще не перевезла. Решительно шагнула в комнату.
Минутку постояла соляным столпом, затем медленно осела на пол, так как ноги держать отказывались. Удача и так радует не часто, а сегодня и вовсе повернулась… спиной.
На светлом паркете лежала рыжеволосая женщина в темном пальто. Лицо закрыто волосами. Из-под незнакомки натекла порядочная лужица крови. Пронеслась странная мысль: в моей квартире, точно в Кентерберийском замке, теперь будет таинственное пятно и личное приведение.
Хлопнула оконная рама. Видимо распахнулась от ветра. Мелкие снежинки посыпались на пол. Орошая слезами все вокруг. Препротивная погода, мерзкие обстоятельства и полная прострация на эмоциональном уровне. Нужно встать, что-то сделать, но… не получается. Из груди рвался неестественный булькающий звук. Только погодя осознала — истеричные всхлипы.
Во входную дверь позвонили. Не отреагировала. Никого не жду, проблем и так хватает. Проскочила вялая мысль, что нежданный гость не только хуже татарина, но и наглее вокзального цыгана. А на звонке похоже повесился.
Торопливые грузные шаги, как сквозь слой ваты. Сдавленное восклицание. Меня переместило в пространстве. Хлесткая пощечина… и я почти в норме. По крайней мере, мир перестал стремительно вращаться, появились цвета и звуки. В руки сунули стакан с водой. Понадобилось еще несколько минут. Наконец подняла голову. Добрым самаритянином сегодня выступал невысокий плотного телосложения мужчина средних лет. Не герой романа.
— Ты ее? — Сочувственно спросил мужчина. Я взвилась.
— Кого? Да я только вошла! Даже не уверена, что знакомы.
— Как же она оказалась внутри?
— Понятия не имею. Двери были открыты.
— Точно не знаешь ее?
Приложив, титанические усилия подошла к телу, присела, точнее, рухнула на колени.
— Не трогай… — Слова долетели позже, чем я откинула волосы с лица закаменевшего «сталкера». Вот теперь можно кричать и биться в припадке. На полу сломанной куклой, лежала Люда. Прошлой зимой подруга бесследно пропала, розыск не дал никаких результатов. Осталось узнать, каким образом ее труп попал в квартиру. Новый адрес никому неизвестен.
— Ну что там?
— Это Людмила — подруга детства. — Почему голос скрипит, как несмазанные шестеренки? — Может скорую?
— Скорее коронера. Я вызвал полицию.
Медленно кивнула, смахивая набежавшие слезы. Откуда мне было знать, что доживаю последние минуты спокойствия?
Дальнейшее походило на филиал ада на земле. Вокруг суетились люди в грязной обуви. Чего признаться терпеть не могу, особенно, когда страдает мой паркет. Сыпали порошком, от которого хотелось постоянно чихать. Акты, осмотр места «предполагаемого преступления». Но хуже всего вопросы. Едкие, презрительные, почти грубые. В конце допроса уже и сама стала сомневаться, может это я грохнула Люду? Возможно приступ временного помешательства? От немедленно ареста спасло то, что тело мертво уже несколько часов, а это время я железобетонно провела на работе. К тому же отсутствовали явные признаки насильственной смерти. Меня заставили подписать какие-то бумаги и оставили в покое, намекнув напоследок, что кажусь в этой истории наиболее подозрительной. Я готова была с ними согласиться.
Замыв следы преступления и грязных ног, слезами и водой с порошком; споткнувшись о злополучную палку, смогла, наконец, сесть, запить валерьянку мятным чаем и подумать.
Люда всегда была странной девушкой. Больше похожа на кисейную барышню тургеневских времен, чем на эмансипированную современную леди. Любительница эзотерики и прочей магической лабуды. В один из тихих зимних вечеров, восторженным полушепотом призналась, что безумно влюблена. Настолько, что готова разделить и жизнь и смерть. Я ожидаемо покрутила пальцем у виска и подруга обиженно замолчала. Это был последний раз, когда видела ее живой. Каюсь, зря не выслушала. Может, сумела бы отговорить от… чего? Неплохо бы узнать. Как и многое другое. С чего начинают расследование сыщики? Понятие не имею. Я начала с того, что вылила остывший чай в умывальник, помыла чашку и пошла спать.
***
Утро озарило поразительной серостью, слякотью и промозглым мокрым снегом. Не знаю, может кто-то находит в этом своеобразную прелесть, меня же охватывает желание, залечь под батарею и спать до самой весны как ежик или этот… как его — калифорнийский козодой. Скука. Однообразие. Вечная монотонность бытия.
Через неделю жизнь внесла немного разнообразия. Мне позвонили. Визгливый дамский голос потребовал немедленно забрать труп.
— Еще один? Зачем это? — Мне и предыдущего за глаза хватило. До сих пор по углам мерещится.
— Девушка не ломайте комедию. Тут указан Ваш телефон.
Еще полчаса мы препирались. Я отказывалась брать бесхозный труп, а визави настаивала. В ходе дискуссии выяснилось, что труп все же не совсем чужой, а Людмилы Осиповой. Так же выяснилось, что знакомых-родственников кроме меня в городе не наблюдается. Пришлось ехать.
В прозекторской узнала причину смерти и аргумент, почему труп пожелали по-быстрому сбыть с рук, завершив «шапочное расследование». При вскрытии обнаружили: внутренние органы девушки настолько изношены, как не у всякого старика-алкоголика. Что произошло и чья в том вина — тайна сия есть великая. Поэтому решили просто игнорировать «неизвестное нечто». В нагрузку сунули смутно-знакомую кошку. Животное не отходило от тела ни на шаг.

***
Несколько дней прошли в малоприятных хлопотах. Похороны действовали угнетающе на мою неокрепшую психику. Неожиданно сильно помог толстяк-сосед. Видимо считал себя причастным. Гнетущая тишина на поминках, тоскливая капель за окном добили окончательно. Собралось от силы человек пять. Разговор не о чем часто прерывался. Все чаще над столом повисало тягостное молчание.
Утешала кошка… или кот? Плохо в этом разбираюсь. У меня вообще аллергия на шерсть. Наглое животное «бодало» под колени, да так энергично, что сняло ошейник с небольшим кулоном. Круглая «блямба» щелкнув, открылась. Внутри обнаружился небольшой клочок бумаги. Не желая делиться информацией, прошла на кухню. Разобрать написанное удалось с помощью лупы. Микроскопическим шрифтом написаны странные слова: «… сроком на один год».
Вернувшись за стол, неожиданно узнала, что Люда имела приличную жилплощадь. Вообще праздные беседы кладезь информации. Квартиру Люда завещала какой-то малоизвестной секте. Я, да и еще несколько человек заподозрили неладное. На пьяную голову уговорились навестить подозрительных наследников.
Через несколько дней съездили в «молельный дом», где нас встретили сначала крайне дружелюбно, но в процессе общения маска святости и общечеловеческой любви к ближнему, быстро сползла с лиц. В ходе взаимных оскорблений невольно узнала главное. Люда и впрямь общалась с каким-то «святым». Прошлой зимой вместе уехали «по святым местам», а вернулись поодиночке. Сам «святой» на данный момент отсутствовал. Ездил в другой город по каким-то своим «святым» делам.
В конце концов, служителям малопонятного культа удалось выпроводить нас вон. Однако имя подозрительного типа выпытала.
Жаль не имею знакомых шпионов. Уж очень пригодились бы эти ультрасовременные «штучки-дрючки».
— Зачем тебе Джеймс Бонд? У меня друг-компьютерщик. Пять минут и анкета этого субъекта как на ладони. — Доверительно сообщил новый знакомый и давний друг Люды по совместительству, когда я поделилась скорбными мыслями.
Оптимизм меня не воодушевил. С компьютерами не дружу, а всякой «добытой» информации не верю. Зря, как оказалось. Всего несколько минут в сети, и начинающий хакер предъявил адрес, официальное место работы и номер кредитной карточки. Зачем последнее не пойму до сих пор. От потрясения подавилась растворимым кофе. Растроганный таким неприкрытым восторгом парень даже не потребовал конвертируемую валюту под кодовым названием «пиво».
***
Не откладывая в долгий ящик, поехала на встречу, скажем — сюрпризом. Дверь ответила таинственным молчанием. Обошла дом. Ура-ура! Довоенная архитектура предусматривала пожарные лестницы. Нужный балкон располагался впритык железному каркасу. Смущал, правда, второй этаж, но где наша не пропадала?
Взбираясь на четвертую перекладину, вспомнила былую молодость и «казаки-разбойники» по гаражам. Ностальгия. Жаль коленки трясутся значительно сильнее. Кое-как ввалилась через перила на балкон. Дальше дело техники, то есть шпильки для волос. Уже проникая в жилище вероятного врага, озаботилась, что в принципе нарушаю закон. Мысль куснула клопом. Я решительно задвинула чувство вины на задворки сознания и обошла комнаты. Квартира как квартира. Попробуй тут узнать вселенские тайны! И как домушники за считанные минуты находят все самое нужное? Как бы сейчас пригодился навык.
В спальне наткнулась на фотографию Люды. По крайней мере, связь была. Минуту разглядывала странный снимок. Почему странный? Цветная по сторонам карточка, к центру становилась черно-белой. Сзади слово «перевозчик» перечеркнуто и заменено на язвительное — «перебежчик».
— Кто Вы и что здесь делаете?
Я вздрогнула, по-моему, даже вскрикнула, но фотографию из рук не выпустила. Предо мной стоял очень интересный мужчина. Легкая проседь на висках не портила общей картины. В глазах цепкий интерес. Сразу понятно, кто охотник, а кто — жертва. С решительным видом двинул на меня. Я предсказуемо «ойкнула», храбро зажмурилась и выставила вперед хрупкую защиту в виде подпорченной фотокарточки. Мужчина словно на стену наткнулся. Прослушав ряд нелицеприятных высказываний, ужасно обрадовалась: убийство меня любимой откладывается на неопределенный срок. Спасибо подруга любимая, даже с того света бережешь меня!
— Вот Вы какая…
Сразу вспомнился анекдот про оленя, но благоразумно его не озвучила. Может у человека какие-то неприятности или чувство юмора атрофировано? Вон как сверкает красными глазами. Стоп. Красными?!! Мама… Лучше в окно погляжу, пейзаж хоть не шокирует нестандартным окрасом. Привычная грязно-серая зима. Аж от сердца отлегло.
Мужчина постоял, подумал. Обошел меня по дуге. Сел в кресло. Для полноты картины не хватало бокала виски в руках и ароматной сигары.
— Поставьте на место.
Призыв к совести остался незамеченным.
— Сейчас вызову полицию.
Довелось покривить душой.
— Да я как раз оттуда, велели спросить, откуда у Вас фотография погибшей девушки.
Под таким взглядом порядочные люди рассыпаются пеплом. Какое счастье, что я уже минут сорок как преступница.
— А Вы не боитесь?..
Пришлось сознаться.
— Опасаюсь. Поэтому о моем визите знают, по меньшей мере, двое. А если принимать во внимание записку, которую оставила дома, то… еще парочка будет в курсе.
— Предусмотрительно.
— Еще бы.
— В курсе, что отсюда дороги назад нет?
— Спорно. — Засомневалась я. Мужчина потянулся как сытый кот.
Начал рассказ без предисловия, словно точно знал, зачем я здесь.
— Не было никакого преступления. Люда заключила магический договор. Ей разрешили ровно год жить в ином измерении.
— Зачем ей это? — Хотя если принимать во внимание эзотерические заскоки… Все равно сомнительно.
— Порой любовь заставляет делать глупости.
— Нет такой любви, ради которой жаждешь умереть. По крайней мере, Люда давно вышла из экзальтированного возраста стопроцентного максимализма.
Незнакомец упрямо мотнул головой. У меня закралось сомнение: может он именно тот субъект, из-за кого погибла любимая подруга? В жилах забурлила несвойственная ранее жажда крови.
— Люда пошла за любимым, решив, что год счастья лучше, чем пустая, длинная жизнь. По истечению срока ее выбросило назад. Все на добровольной основе.
— А каким образом она очутилась в моей квартире?
— Наверное, Ваше дружеское участие служило заблудшей душе путеводной звездой.
Я задумчиво вслушалась в слова, не похоже на поэтическое сравнение. Скорее объективное описание реальных событий. Слово «добровольно» резануло.
— А Вы кто такой?
Каюсь, вопрос не самый своевременный.
— Вопрошать подобное, вломившись в мою обитель верх наглости, не находите?
— Не до церемоний! Итак?
— Я перевозчик. Помогаю соединить сердца. Могу и Вам помочь. Люди, так или иначе, мечтают о вечной любви. Готов обсудить детали.
Пафосно. Возможно, я бы прониклась, но… Перед глазами стоял неровно оторванный клочок бумаги со словами: «… сроком на один год».
— «Перебежчики» те же паразиты. Они питаются жизненной энергией. Буквально высасывают человека. Так погибла Людмила. То же грозит Вам, если не поспешите покинуть это место.
Открыв рот от удивления, я оглянулась, но кто это говорит понять так и не смогла. Однако оппонент, похоже, соображал на порядок лучше. Он стремительно бросился к окну, но… В эту минуту в комнате из неоткуда появилась знакомая кошка-кот и с диким «мявом» вцепилась в визави. Желания спасать жертву от явно бешеного животного не возникло. Тем более что тело мужчины вдруг стало прозрачным, пока и вовсе не пропало. На пол упал лист бумаги, внизу слегка оборванный. Подняла. Это оказался контракт «на любовь». Увы. Подруга никогда не читала документы, особенно то, что написано маленьким шрифтом в самом конце.
В нашем мире опасно быть излишне романтичным. А капля прагматизма иногда может спасти жизнь.
Дикие нравы. Сумбурное расследование. Я задумчиво уставилась в окно. Как быстро темнеет. Пора домой.
Жаркая выдалась зима в этом году.

@темы: "рассказ под Новый год"

---